Кровь проклятого дерева. Книга 1: Шипы и Клятвы

Глава 3: Клетка и Корень

Солнце, пробивавшееся сквозь щели в дощатых стенах сарая, пылинками висело в спертом воздухе. Каждая пылинка казалась Флоре обжигающей иглой на ее коже. Вернее, на том, что еще оставалось кожей. Трещины на руках и шее глубжели, обнажая темную, почти черную древесину под ними. Прожилки смолы пульсировали тусклым янтарным светом в такт ее учащенному, сдавленному дыханию. Боль была постоянным фоном, глухим гулом, сливавшимся со страхом. Она сидела на грязной соломе, спина прижата к холодной каменной стене. Ноги подтянуты к груди, обвиты руками. Железные наручники на запястьях, грубые и тяжелые, впивались в незатронутые проклятием участки плоти. Но эта боль была ничто по сравнению с внутренней ломотой, с тем, как корни проклятия пульсировали внутри, требуя связи с Лесом, с Древом. Рядом, в такой же позе отчаяния, сидела Эмми. Девочка лет десяти, дочь трактирщика из пограничной деревушки. Ее схватили вместе с Флорой, когда та пыталась украсть мешок муки у мельника. Эмми видела, как корни по зову Флоры сбили с ног охотников. Видела ее руку. Теперь девочка смотрела на Флору не как на спасительницу, а как на самое страшное чудовище из лесных сказок. Она забилась в дальний угол клетки, огромные глаза полные слез и немого ужаса, стараясь не дышать, когда взгляд Флоры случайно падал на нее. Клетка. Прочный дубовый ящик внутри старого сарая, усиленный железными обручами. Дверь заперта на массивный висячий замок. Снаружи слышались грубые голоса, смех, звон оружия. Охотники. Человеческие псы, натравленные церковью и запуганными правителями на все, что пахло Лесом. Их было шестеро. Жестоких, алчных, верящих только в силу огня и стали. Флора сжала кулаки. Шипы под кожей ладоней впились глубже, вызвав новую волну боли. Бежать? Как? Даже если бы не наручники, даже если бы не Эмми… Силы покидали ее. Чем дальше от Леса, тем слабее она становилась. Древо Желаний звало, но зов его был как далекий гул, заглушаемый стенами и страхом. Оно требовало жертвы. Оно требовало Эмми. Эту мысль Флора гнала прочь, но она возвращалась, навязчивая и леденящая, как прикосновение Веспера. Дверь сарая с грохотом распахнулась. В проеме, залитый солнечным светом, встала массивная фигура Борка, главаря этой шайки. Его лицо, изборожденное шрамами, было красным от хмеля и злости. За ним виднелись другие охотники.

– Ну что, лесная тварь? – Борк плюнул на грязный пол перед клеткой. – Удобно устроилась? Готовишься к костру? Он будет жарким, обещаю. Особенно для таких, как ты. Он подошел к клетке, ткнул толстым пальцем в промежуток между прутьями в сторону Эмми.

– А эта? Твой перекус? Или тоже нечисть? Глаза большие, как у лесной кикиморы. Эмми вжалась в стену, зажав рот руками, чтобы не закричать.

– Она не имеет к этому отношения, – хрипло проговорила Флора. Голос звучал чужим, скрипучим, как ветка на ветру. – Отпустите ее. Она просто ребенок. Дочь трактирщика из Ривена. Борк громко рассмеялся.

– О! Заговорила! А я уж думал, только шипеть умеешь. И кого ты мне указываешь, гадина? Ребенок? Да она твоя сообщница! Видели все, как она пряталась за тебя! Обе пойдете на суд Святых Отцов. А потом…Он сладострастно облизнул губы.

– Костер очистит ваши грешные души. Или просто превратит в пепел. Он отвернулся, обращаясь к своим людям.

– Седлайте коней! Через час выступаем в Священный Город. Награда за эту нечисть – целых пятьдесят золотых крон! Да еще и девочку прихватим, вдруг и за нее что перепадет. Связать их покрепче! Особенно ту, что с корой. Не давать воды! Пусть сохнет, как ее лес. Охотники зашумели, задвигались. Борк вышел, хлопнув дверью. В сарае снова воцарился полумрак, наполненный тяжелым дыханием Эмми и тихим стоном Флоры. Пятьдесят крон. Цена ее жизни. Цена жизни ребенка. Отчаяние, холодное и липкое, сдавило горло. Она не могла позволить этому случиться. Не могла отвести Эмми к палачам. Но что она могла сделать? Силы не было. Только боль, страх и навязчивый шепот Древа, предлагавшего выход ценой души девочки. Флора уронила голову на колени. Шипы на руках кололи ее щеки. Она закрыла глаза, стараясь заглушить голос Леса, голос страха, голос боли. И вдруг… почувствовала нечто иное. Слабый, едва уловимый толчок. Не внутри нее. Снаружи. Под полом сарая. Глубоко в земле. Что-то большое, старое, спящее… и пробуждающееся. Корень. Огромный, древний корень, пролегавший где-то в недрах под этим сараем. Он дремал веками, но теперь… теперь он почуял ее. Проклятую. Укорененную. Его внимание было тупым, как у камня, но невероятно мощным. Флора инстинктивно потянулась к нему мысленно, как к утопающий к соломинке. Не командуя, не приказывая… умоляя. Помоги… Ответа не последовало. Только осознание его присутствия, его медленной, неотвратимой силы. И холод. Внезапный, пронизывающий холод, не имевший ничего общего с сыростью сарая. Холод, который она узнала бы среди тысячи других. Он просочился сквозь стены, сквозь землю, сквозь ее проклятую плоть. Он был как ледяной клинок, вонзающийся прямо в ту пульсирующую связь с Древом. Флора резко подняла голову, сердце бешено заколотилось в груди. Эмми тоже почувствовала что-то неладное, она перестала всхлипывать, широко раскрыв глаза от нового страха. Снаружи стихли голоса охотников. Наступила неестественная тишина, нарушаемая лишь нервным ржанием коней и… шагами. Медленными, размеренными шагами, приближавшимися к двери сарая. Шаги, которые, казалось, замораживали воздух на своем пути. Дверь не распахнулась с грохотом. Она открылась плавно, беззвучно, словно сама отъехала в сторону от фигуры, стоявшей в проеме. Веспер. Он стоял там, залитый теперь не солнцем, а холодным серым светом пасмурного дня. Его плащ из темного, почти черного бархата не шелохнулся. Лицо было бледным и непроницаемым, как маска из мрамора. Глаза, цвета зимнего неба перед бураном, медленно скользнули по сараю, мимо замерших в оцепенении охотников, и остановились на клетке. На Флоре. В них не было ни гнева, ни жалости. Только холодный расчет и та бездонная пустота, что исходила от семени в его груди.Он сделал шаг внутрь. Воздух вокруг него похолодел еще сильнее. Охотники, опомнившись, схватились за оружие. Борк выступил вперед, пытаясь скрыть дрожь в голосе напускной бравадой.

– Кто ты такой? Что тебе надо? Убирайся отсюда, пока цел! Это дело Святых Отцов! Веспер даже не взглянул на него. Его взгляд был прикован к Флоре.

– Отоприте клетку, – произнес он. Голос был тихим, ровным, но он резал тишину, как лезвие по шелку. В нем не было интонации. Только приказ. Борк фыркнул.

– Ага, щас! Ишь чего захотел! Эта тварь наша! Награда наша! Убирайся, приезжий, не то… Он не закончил. Веспер слегка повернул голову в его сторону. Всего лишь повернул голову. И Борк вдруг вскрикнул, схватившись за грудь. Его лицо исказилось гримасой нечеловеческой боли. Он побагровел, потом резко побелел, изо рта вырвался клубок пара. Он рухнул на колени, задыхаясь, не в силах вымолвить ни слова. Его люди остолбенели от ужаса.

– Ключ, – произнес Веспер, все тем же ледяным тоном, обращаясь к ближайшему охотнику, который дрожал как осиновый лист. – Отоприте клетку. Сейчас.

Охотник, не сводя испуганного взгляда с корчившегося от холода Борка, лихорадочно заковылял к клетке, судорожно роясь в связке ключей на поясе. Его пальцы дрожали так, что он едва мог вставить ключ в замок.Скрип железа. Замок щелкнул. Дверь клетки отворилась.Веспер шагнул вперед. Его взгляд скользнул по Эмми, забившейся в самый угол, потом вернулся к Флоре.

– Выходи, – сказал он. – Твое место не здесь. Оно у Древа. Флора посмотрела на него, потом на стонущего Борка, на перепуганных охотников, на плачущую Эмми. Отчаяние смешалось с яростью. Он пришел. Забрать ее. Как вещь. Ключ. Ключ к своему спасению, к спасению своего проклятого королевства. Он не видел в ней ничего, кроме инструмента. Так же, как Древо.Она медленно поднялась. Наручники звякнули. Каждое движение отдавалось болью в трещинах на ее теле. Но вместе с болью пришло что-то еще. Огромный корень под сараем… он проснулся. Почуял ее отчаяние. Почуял холод Веспера. Почуял угрозу. Древняя сила зашевелилась в глубине.

– Нет, – прошептала Флора. Голос ее окреп, стал тверже. Она посмотрела прямо в ледяные глаза Веспера. – Мое место там, где я решу.Она резко опустила связанные руки вниз, ладонями к грязному полу. И *крикнула*. Не голосом. Всем своим существом. Всем проклятием. Всей болью. Всем страхом за Эмми. Она крикнула в землю, к тому спящему гиганту.

ПОМОГИ! И земля ответила.

Пол сарая вздыбился. Мощные, толстые, как стволы молодых деревьев, корни, черные от вековой грязи, с грохотом вырвались из-под половиц, разбрасывая щепки и комья земли. Они взметнулись вверх, как щупальца разъяренного титана. Один корень обвил замершего в ужасе охотника с ключами, швырнув его в стену. Другой с грохотом обрушил часть стойла с перепуганными конями. Третий взметнулся между Флорой и Веспером, как черная баррикада. Хаос. Крики охотников, ржание лошадей, треск ломающегося дерева. Пыль застлала воздух. Флора не думала. Действовал инстинкт. Она рванулась вперед, к Эмми. Шипы на ее руках удлинились, стали твердыми и острыми, как кинжалы. Одним резким движением она ударила ими по звеньям наручников. Древняя сила, текущая по корням, на мгновение усилила ее собственные возможности. Металл лопнул с резким звоном.

– Держись за меня! Крепче! – крикнула она Эмми, хватая девочку за руку. Та вцепилась в ее одежду мертвой хваткой, зажмурившись. Флора бросила взгляд сквозь пыль и хаос. Веспер стоял неподвижно посреди разрушения. Корень, преградивший ему путь, покрылся инеем, но не отступал. Ледяные глаза принца горели холодным огнем, впервые за все время встречи в них читалось что-то, кроме пустоты – ярость. Ярость и… удивление? У нее не было времени. Она развернулась и рванула Эмми за собой к огромной дыре в полу, которую пробили корни. К черному провалу, ведущему под землю, к темному лабиринту, созданному древним корнем. Туда, где ее ждал Лес. Туда, где ее ждала свобода и новая опасность. Она прыгнула в темноту, увлекая за собой девочку. Последнее, что она услышала перед тем, как тьма поглотила их, был ледяной голос Веспера, разрезавший грохот:

– Ты не уйдешь, Укорененная. Я найду тебя. Древо требует свою жертву. Но Флора уже падала вниз, в объятия холодной земли и старой мощи корня, унося с собой страх, боль и крошечную искру надежды, рожденную в мятеже. Она выбрала бегство. Она выбрала Лес. Она выбрала борьбу. И это был только первый шаг в пропасть.

Глава 4: Ловушка из Мха и Тени

Темнота была не просто отсутствием света. Она была живой, плотной, насыщенной запахом сырой земли, гниющей древесины и чего-то древнего, звериного. Падение длилось недолго, но казалось вечностью. Флора приземлилась на что-то упругое и скользкое, сгнившие листья и мягкий мох смягчили удар. Эмми рухнула рядом с тихим всхлипом, все еще вцепившись мертвой хваткой в ее рукав. Тишина. Глубокая, звенящая тишина, нарушаемая только их тяжелым дыханием и отдаленным шумом обвала сверху. Света не было. Совсем. Флора зажмурилась, потом открыла снова, пытаясь привыкнуть. Постепенно, очень медленно, контуры стали проступать из черноты. Они лежали на огромном, почти горизонтальном корне, уходящем вглубь подземного лабиринта. Стены вокруг были сплетением корней поменьше, покрытых мхом и странными, бледными грибами, излучавшими едва уловимое фосфоресцирующее свечение. Этого света хватало, чтобы видеть на пару шагов вперед. Воздух был холодным и влажным. Боль в трещинах на ее руках и шее вернулась с новой силой, пульсируя в такт ускоренному сердцебиению. Но вместе с болью пришло и другое ощущение. Связь. Глубокая, первобытная связь с Лесом. Здесь, в его подземном сердце, она чувствовала его мощь, его древнее дыхание, его… недовольство. Лес знал о ее побеге. Знало Древо. И знал Веспер. Холодное эхо его присутствия все еще висело в воздухе, как морозный налет.

– Т-т-тетя Флора? – прошептала Эмми, ее голос дрожал от страха и холода. – Где мы? Это… это страшно. Флора попыталась успокоить девочку, но ее собственный голос звучал хрипло и неуверенно.

– Мы под землей. В корнях Леса. Мы… мы в безопасности. Пока. Это была полуправда. От охотников и Веспера они сбежали. Но безопасным это место не было. Она чувствовала чужеродные присутствия в темноте. Маленькие, юркие, скользящие по влажным стенам. И что-то большее. Древнее. То самое существо, чей корень пришел на ее зов и спас их. Оно дремало где-то в глубине, его внимание, тяжелое и недружелюбное, было частично приковано к ней. Она была чужой. Нарушителем. И к тому же несущей на себе печать Древа Желаний, к которому у этого старого духа леса явно не было любви.

– Я хочу домой, – тихо заплакала Эмми. – К папе… Флора сжала зубы. Шипы на ее ладонях кололи кожу. Она не могла вернуть Эмми в деревню. Охотники знали девочку в лицо, сочли бы сообщницей. Да и деревня, скорее всего, уже была под контролем церкви или солдат Веспера. Оставался только один путь – глубже в Лес. Найти убежище. Скрыться. Но куда? И как долго она сможет защищать Эмми от Леса и от себя самой? Шепот Древа стал тише, приглушенный толщей земли, но не исчез. Он нашептывал о легкости, о прекращении боли… если она отдаст Древу то, что оно хочет. Если отдаст Эмми.

– Встань, – сказала Флора, поднимаясь сама. Ноги подкашивались, тело ныло. – Нам нужно идти. Держись за меня. Эмми послушно вцепилась в ее одежду. Они двинулись вдоль гигантского корня, выбирая путь по скудному свету грибов. Каждый шаг давался Флоре с трудом. Проклятие реагировало на близость Леса. Древесина под трещинами кожи будто шевелилась, корни внутри нее тянулись к влажной земле, к мощным древним стволам, окружавшим их. Она чувствовала, как ее ступни становятся тяжелее, грубее, как пальцы ног теряют чувствительность. Превращение ускорялось. Страх за Эмми смешивался со страхом за себя. Скоро она станет совсем деревом? Потеряет разум? Станет орудием Древа? Они шли долго, петляя по бесконечному лабиринту корней. Иногда путь преграждали завалы из камней или спутанных волокон. Иногда они слышали шорохи в темноте – то ли вода капает, то ли что-то ползет. Эмми шла молча, лишь тихо постанывая от усталости и страха. Флора сосредоточилась на ощущениях, пытаясь уловить направление, где Лес мог бы быть менее враждебен, где могло быть укрытие. Она чувствовала токи энергии, текущие по корням, как кровь по венам. Большинство из них вели к центру, к Древу Желаний, пульсирующему холодной, ненасытной силой. Но были и другие потоки. Слабые, едва заметные. Упрямые. Как будто часть Леса сопротивлялась. Она повернула в боковой туннель, где свет грибов был чуть ярче, а запах гнили слабее. Туннель вывел их в небольшую пещеру. Свод ее был высоким, покрытым свисающими, как занавеси, гирляндами бледно-голубых светящихся лишайников. Посередине стояло небольшое озерцо черной, неподвижной воды. Воздух здесь был чуть теплее, а главное – тише. Шепот Древа почти не доносился. Это место… было особенным. Отгороженным. Флора позволила себе выдохнуть. Эмми робко огляделась.

– Здесь… не так страшно.

– Отдохнем здесь, – сказала Флора, опускаясь на мягкий ковер мха у края воды. Боль в трещинах чуть притупилась. Связь с Древом ослабла. Она почувствовала слабую благодарность к этому месту, к духу, который его создал или охранял. Эмми прижалась к ней, дрожа. Девочка была истощена и напугана до предела. Флора обняла ее, стараясь не задеть шипами. Человеческое тепло Эмми было таким хрупким, таким чуждым здесь, в подземном царстве корней и тени. И таким необходимым. Оно напоминало Флоре о том, кем она была. О том, что она еще не совсем потеряла себя.

– Тетя Флора… – шепнула Эмми, уткнувшись лицом в ее плечо. – Почему этот злой принц хочет тебя? Почему ты… такая? Флора закрыла глаза. Как объяснить ребенку проклятие? Жадность Древа? Холодный расчет Веспера?

– Потому что я… особенная, Эмми. Не такая, как все. И некоторые люди… и некоторые вещи… хотят использовать эту особенность. Но я не дамся. Мы не дадимся. Правда? Эмми кивнула, но в ее глазах все еще читался немой вопрос: А что с твоей рукой? Что с твоей кожей?. Внезапно светящиеся лишайники на потолке замерцали. Неярко, как будто в такт чьему-то дыханию. Воздух в пещере заколебался. Вода в озерце рябнула, хотя ветра не было. Флора резко подняла голову, инстинктивно прижав Эмми к себе. Она почувствовала его. Присутствие. Не Веспера. Другое. Древнее, как сам Лес, но не столь всепоглощающее, как Древо. Оно было здесь. В пещере. Смотрело на них. Из тени за озерцом выплыла фигура. Вернее, она словно сгустилась из самого мха, теней и мерцания лишайников. Это было не человек и не зверь. Существо напоминало огромного, тощего оленя, но рога его были сплетены из живых, извивающихся корней, покрытых тем же светящимся мхом, что и на стенах. Глаза, огромные и без зрачков, светились мягким зеленоватым светом. Шкура была похожа на кору старых берез, покрытую узорами лишайников. Оно ступало бесшумно, копыта не касались земли, а парили над мхом на сантиметр. Флора замерла. Она знала, что это такое. Дух леса. Старый, могущественный, не принадлежащий Древу Желаний. Хранитель этого места. Его внимание было тяжелым, изучающим. Оно остановилось по другую сторону озерца, светящиеся глаза переводились с Флоры на Эмми и обратно. В них не было явной враждебности, но и дружелюбия тоже. Было любопытство. И оценка.

– Укорененная, – прозвучал голос. Но не звук. Мысль, возникшая прямо в голове Флоры. Голос был подобен шелесту листвы и скрипу старых ветвей. – И дитя человеческое. Зачем вы пришли в мое убежище? Вы несете на себе запах Древа. И запах… льда. Флора попыталась собраться с мыслями. Этот дух мог быть их спасением. Или новой смертельной угрозой.

– Мы бежим, – мысленно ответила она, надеясь, что дух услышит. – От охотников. От принца Веспера. От Древа. Мы ищем… убежища. Ненадолго. Дух склонил голову набок. Корни-рога зашевелились.

– Веспер. Тот, кто носит семя Зимы в груди. Он идет за тобой. Его холод уже касается верхних корней. Он силен. И одержим.

– Да, – мысленно подтвердила Флора. – Он хочет меня для Древа.

– А ты, Укорененная? Чего хочешь ты? – Глаза духа пристально смотрели на нее. – Древо зовет тебя. Оно предлагает силу. Прекращение боли. Ценой малой жертвы. – Взгляд скользнул на Эмми, которая, не видя духа, но чувствуя нечто необъяснимо страшное, вжалась в Флору еще сильнее. Флора почувствовала, как по спине пробежал холодок. Этот дух знал. Знает, что шепчет Древо.

– Я не отдам ее, – мысленно сказала она твердо. – Я не стану орудием Древа. Я хочу… быть свободной. Спасти ее. Найти способ остановить это. Дух замер на мгновение. Потом издал звук, похожий на сухой треск ветки. Может, смех? Может, скепсис?

– Свобода? От Древа? От собственной природы? Смелая мысль для ростка, уже пустившего корни в проклятую почву. – Он сделал шаг, обходя озерцо, приближаясь. Эмми вскрикнула от ужаса, увидев его. – Ты принесла сюда погоню. Нарушила покой этого места. Ты просишь убежища, но что ты дашь взамен, Укорененная? Флора встала, прикрывая Эмми собой. Шипы на ее руках удлинились, стали острее.

– Что ты хочешь? Светящиеся глаза духа сузились.

– Плата должна быть равной. Ты несешь в себе силу Древа, хоть и малую. И связь с ним. Я могу скрыть вас. Ненадолго. Затенить ваши следы от Зимы в сердце принца и от взора Древа. Но взамен… мне нужна капля этой силы. Капля твоей связи с Древом.

– Что? Как?

– Кровь, Укорененная, – мысленно прошелестел дух. – Кровь, где смешаны сок дерева и соль человеческой жизни. Ее достаточно в трещинах твоей плоти. Дай мне три капли. На землю этого убежища. И я спрячу вас до рассвета. Флора смотрела на него. Кровь. Ее кровь, уже не совсем человеческая. Отдать ее духу леса? Что он сделает с ней? Не усилит ли это ее связь с Древом? Не откроет ли ее еще больше?Сверху, сквозь толщу земли, донесся глухой, леденящий душу звук. Как будто огромная глыба льда треснула. Или как крик нечеловеческой ярости, приглушенный каменными сводами. Холод, едва уловимый до этого, усилился. Веспер был близко. Он нашел вход. Он спускался.Дух неотрывно смотрел на Флору, ожидая. Эмми плакала, прижавшись к ней. Боль в трещинах пульсировала, напоминая о цене промедления. Выбора не было.

Глава 5: Руины и Корни

Тишина подземелья была иной, нежели на поверхности. Она не была пустой или мертвой. Она была наполненной. Наполненной шелестом невидимых в темноте насекомых, каплями воды, падающими с кончиков корней где-то в вышине, тихим скрежетом камня о камень. И дыханием. Глубоким, медленным, размеренным дыханием самой земли. Дыханием Леса, пронизывающим его подземные жилы. Флора шла впереди, ведя Эмми за руку. Древний корень, вызванный ее отчаянным криком о помощи, после того как вынес их из сарая и сбросил в эту бездну, теперь лежал неподвижно, слившись с другими гигантскими отростками, образующими стены, потолок и пол этого природного туннеля. Его миссия была выполнена: он спас их от немедленной угрозы. Дальше они были предоставлены самим себе и воле Леса. Свет, тусклый и зеленоватый, исходил от грибов, растущих на стенах, и от слабого свечения самой древесины огромных корней. Этого хватало, чтобы не спотыкаться о неровности почвы и не натыкаться на свисающие, как занавеси, гирлянды тонких корней. Воздух был влажным, тяжелым, пахнущим сыростью, гнилью и чем-то сладковато-терпким, как забродивший сок. Эмми шла молча, крепко сжимая руку Флоры. Девочка не плакала больше, но ее дрожь передавалась Флоре через ладонь. Страх не ушел. Он сменился оцепенением, глубоким шоком. Она видела, как корни убили человека. Видела, как земля разверзлась. Видела Флору… настоящую Флору. Трещины на ее шее и руках, темнеющие в полумраке, казались еще глубже, зловещими. Шипы, торчащие из-под рукавов ее поношенной рубахи, выглядели как оружие. Флора чувствовала этот страх. Чувствовала холод маленькой ручки в своей. И чувствовала нечто еще. Тонкую, как паутинка, нить связи, протянувшуюся от нее к Эмми. Не физическую. Энергетическую. Проклятие внутри Флоры, эта пульсирующая связь с Древом Желаний, тянулось к чистой, незамутненной человеческой жизни девочки. Как растение к солнцу. Как паразит к жертве. Этот голод был слабым пока, фоновым, но он был. И он пугал Флору больше охотников или Веспера.

– Мы… мы выберемся? – прошептала наконец Эмми, ее голос сорвался, хриплый от сдерживаемых слез. Флора сжала ее руку чуть сильнее, стараясь передать уверенность, которой не было.

– Да. Выберемся. Лес… он ведет нас. – Она не знала, правда ли это. Но куда-то же вел этот туннель. И инстинкт подсказывал идти вперед, на слабый сквозняк, тянувший им навстречу. Воздух становился чуть свежее, менее спертым. Значит, был выход. Она пыталась не думать о Веспере. О его ледяных глазах, полных ярости в последний миг перед падением. О его словах: *«Я найду тебя»*. Он найдет. Семя Древа в его груди было маяком для ее проклятия. Он чувствовал ее, как она чувствовала его холод. Это была гонка. Гонка к выходу, к свободе, к возможности снова затеряться в бескрайних чащах Эльдрейна. Шли они долго. Время в подземелье текло иначе, растягиваясь в вечность. Ноги ныли от усталости и холода сырой земли. Эмми начала спотыкаться. Флора почувствовала, как тайный голос проклятия нашептывает: Оставь ее. Она замедляет. Она слаба. Древо требует… Она встряхнула головой, прогоняя мерзкий шепот.

– Отдохнем? – спросила Флора, останавливаясь у расширения туннеля, похожего на небольшую пещерку. Стены здесь были покрыты толстым слоем мягкого мха, излучавшего слабое зеленое сияние.

Эмми молча кивнула, ее глаза уже слипались от изнеможения и стресса. Она тут же опустилась на мох, съежившись в комочек. Флора села рядом, прислонившись спиной к прохладной, влажной стене из переплетенных корней. Боль в ее собственных трещинах утихла, сменившись глухой ноющей тяжестью. Чем ближе к сердцу Леса, тем сильнее было проклятие, но и тем больше силы оно давало. Силы, за которую приходилось платить частичкой себя. Она закрыла глаза, стараясь прислушаться к Лесу. Не к Древу, а именно к Лесу. К его древней, дикой душе. Он был вокруг, в каждом корне, в каждой капле влаги, в грибных спорах, витающих в воздухе. Он не был добрым или злым. Он был… стихией. И он впустил ее, Укорененную, в свои недра. Почему? Чтобы защитить? Или чтобы доставить к Древу самому Внезапно Эмми вскрикнула. Коротко, от боли. Флора мгновенно открыла глаза. Девочка сидела, сжимая рукой голень левой ноги. Лицо ее было искажено гримасой.

– Что случилось?

– Колючка… – прошептала Эмми, показывая на подвернутый край штанины. – Когда падали… вонзилась.

Флора осторожно отогнала ткань. На икре, чуть выше щиколотки, зияла небольшая, но глубокая ранка. Из нее сочилась темная, почти черная кровь. Но дело было не в крови. Вокруг ранки кожа уже воспалилась, покраснела, а по краям проступили тонкие, едва заметные черные прожилки, похожие на трещинки или… корни. Они пульсировали, медленно расползаясь под кожей. Флора почувствовала, как леденеет ее собственная кровь. Это не простая колючка. Это был шип. Ее шип. Один из тех, что выросли на ее руке, когда она разбивала наручники. Он отломился и вонзился в ногу Эмми при падении. Проклятие. Оно передалось. Пусть капля, пусть крошечная частица – но она была в теле девочки. Лесная скверна. Голос Древа в ее голове зазвучал громче, настойчивее, почти торжествующе: Жертва. Она уже отмечена. Отдай ее Древу. Она все равно погибнет. Спаси себя.