Гуляй-город

Тимьян был среди тех, кто пытался прогнать птиц, да ещё там был Зябрей – второй дядька и наставник Верши.

– Ты чего к Мже-то ходил? У вас, вон, храм с тремя дармоедами на что? – спросил Крёс почёсывая живот, на котором переплетались синеватые наколки со змеями.

– Ага, спросишь, их, как же. Тут не договорят, там набрешут, чего надо. Мжа хоть врать не станет. Только, кажется, я разозлил её.

– Ох влетит тебе от жрецов теперь! Забыл, что они за старших, пока тебя не посвятили?

– Переживу. Давайте все под крышу.

Верша с приближёнными собрались возле очага в пиршественном зале.

Роща от порывов ветра так и трещала, а птицы, хоть больше и не собирались в стаи, горланили с каждой крыши. Под этот жуткий рокот стали думать, как им быть, если Мжа захочет испортить ритуал или проклясть наследника. Было за что: Пар Гейзер сломал её судьбу, а приближённые раз за разом издевались.

Один из бывших городских, растёкшись на лавке, попивал белый квас. Не выдержав, он заговорил:

– Вы меня простите, но бояться какой-то там бешеной из чащи… Вроде ведь взрослые мужики бородатые. Ладно Верша, ему пока простительно, а вы чего?

– А это вот что, по-твоему, за окнами? – спросил Крёс.

– Ну ветер поднялся. И посильнее ветра бывали. И вороны, бывает, с ума сходят, на людей кидаются. У страха глаза велики. Я сколько живу, никакой магии сроду не видел. И никаких предсказателей. Кто почестнее – малахольные, другие за денежки выплясывают.

Речи городских Верша не любил. Его мир под их гнётом скукоживался, становился игрушечным, глупым, детским и дремучим. Но может и правда просто погода к осени испортилась?

– Зря ты, Верша, с нечистым играешь, – качал головой Крёс. – Призвать легко, а остановить сложно. Отец твой понимал, что всё из одного теста: и демоны, и смертная сила. А если не Мжа тебя прокляла, а гости дорогие на пороге? Вот и наползает зло на в живое.

Крёс нагнетал, и сильно. Но всё же Верша спросил:

– Бор может нам сигнал рожками дать, сколько их едет?

– Утром дадим.

В гудящей голове всё смешалось. Верша велел принести мёду и пил большими глотками. Он быстро захмелел и успокоился, но без сигнала спать не шёл. С рассветом Крёс отправился на скалы, чтобы его было слышно. Через час отозвались не только Бор, но и Рыбари. Они наперегонки затрубили витиеватые мелодии-слова, над лесом и заливом понеслись пронзительные звуки и затихли, убежав за многие вёрсты. К полудню вернулся ответ, Верша дёрнул чутким ухом и вскинулся:

– Три десятка?

– Просто три, – поправил Зябрей.

Падь

Рассвет царапал глаза даже сквозь ткань шатра. Демоны проснулись и некоторое время приходили в себя, молча щурясь по сторонам. Наконец Дей решил, что неплохо бы соорудить какой-нибудь завтрак, раз у людей так полагается.

В мешке, подвешенном от зверей на ветку сосны, он нашёл хлеб в чистой тряпице и ещё много съестного. Там же лежал кусок ткани, годный, чтобы постелить на землю и разложить еду.

Тави развёл огонь из хвороста, которого вокруг было полно.

– Как ты ещё умудряешься читать? – спросил он Хеми, согнувшегося над очередным справочником.

– Так наоборот легче. Да и на смысл отвлекаешься. К примеру, нашёл наконец-то самое первое упоминание о семье Гейзеров. Выходит, они довольно быстро пришли к власти, раз между первыми посланиями к нам и этим упоминанием всего пара поколений. После череды катастроф, почти убивших Молг, они одни из первых оформились в так называемое новое племя. Это когда существ не родство объединяет, а… положи на место, я всё видел!

Дей почувствовал, как от улыбки заболели щёки. Он вытащил из мешка покрытую воском сырную голову, помещавшуюся на ладони, и показал её Тави. Тот цокнул и покачал головой:

– Аккуратнее надо быть с едой тут.

– Интересно, на целый полк хватит?

– Лучше даже о таком не думать.

– Отдай сюда. Я вам не доверяю, – Хеми вытащил нож и стал отдельно нарезать кусочки сыра, бережно складывая их на крупные листья найденного рядом растения.

Сквозь треск костра и ворчание профессора послышалась возня там, где ночевали провожатые. Круча бранился на чём свет, затем обречённо проговорил:

– Сам пойду отдуваться. Авось пожалеют дураков.

Он вынырнул из-за пологов и стал подходить медленно, оценивая обстановку.

– Рано встаёте, ваша милость, – виновато заговорил Круча, – мы бы… вы бы… кликнули ребят, накормили бы вас. Неудобно-то как выходит!

– Вроде вчера условились по очереди дежурить? – Нахмурился Дей, подрумянивая над углями ломтик хлеба, – Ну мы и начали первыми, раз встали. Иди дальше спи, или садитесь завтракать. Нечего мельтешить.

– Не думали, что назад не одни поедем, – проговорил окольничий, сметая крошки хлеба с колен. – Честное слово! И времени-то не заложили, знаете ли, приходится спешить, и в дорогу котомились не слишком плотно.

– Ты всегда так много оправдываешься? – Дей закатил глаза. – Аж висок заболел.

– Царица небесная, ни стола вам, ни посуды… – Круча с болью окинул взглядом отрез материи, на котором лежала снедь.

– Нам и есть-то необязательно, – отозвался Хеми, разглаживая страницу у корешка книги. – Так, для порядка хлеб с вами сломать.

Круча вдруг перестал жевать:

– Вот бы Крёс от такого зрелища обалдел. Он думает, да и не только он, будто бы от хлеба и соли демон умереть может, если проглотит.

– Хорошо о нас думает, – хохотнул Тави. – Мы всё подряд сметаем.

– Вообще-то не очень хорошо, – тихо возразил Круча. – Вы будьте готовы к тому, что многие вас считают союзниками Мёртвой.

Дей на это махнул рукой:

– Да мы уж знаем. Интересно только, как же у вас к этой мысли многие пришли.

– Мол, если демоны сильные такие, почему усмирить не могут Мёртвую?

– Ну, ну. Дальше. Сильные. Не могут, – терпеливо покивал легат, – Значит что? Значит, противник им по зубам едва-едва. Мы же и за помощью часто обращались. Не к вам, потому что, при всём уважении, ничего вы дать не сможете.

– Мы же оба знаем, что это за штука? – продолжал Дей, – Так вот, такими штуками за Мембраной не повоюешь, там порох не взрывается и ещё много условий не в нашу пользу. Никаких больших зачисток не проведёшь, в ящера не обратишься, а то разметали бы их давно в клочья.

Дей подобрал с земли то, на что он уже несколько минут к ряду смотрел: пустую, помятую и оржавевшую гильзу от патрона. Лес долго пытался впитать, затянуть мхом эту неуместную вещь будто из другой вселенной.

– А магию как глушит! – вставил Хеми. – Без учёных типа Лагорда и Маракса мы бы вообще не смогли ею там пользоваться.

Покончив с завтраком, двинулись дальше. По дороге Круча пояснял:

– Это мы сейчас не в лесу ночевали, а так, в роще. Настоящий лес – он во-о-он там, где над рекой обрыв. Дорога неплохая, как раз к обеду в Бор доберёмся.

С холма хорошо виднелись ели, вцепившиеся могучими корнями в высокий скалистый берег реки. Темноводная и широкая, она ворочалась по лугам, оставляя заросшие камышом старицы.

На другую сторону вёл длинный подвесной мост. По виду он был надёжен, но Дей заранее спешился, чтобы провести Ланкина.

– Давай, малыш. Пошли, пошли! – легат тихонько тянул за поводья, но эк не слушался.

– Такое чудище, а высоты боится? – усмехнулся Круча.

– Зато это единственное, чего он боится.

Ланкин сердито мотнул рогатой головой и выдохнул облако чёрного дыма с хлопьями сажи.

– Свежего мяса у нас нет с собой? – на всякий случай спросил Дей.

– Можно подстрелить животину какую-нибудь, – ответил кто-то из провожатых.

– Долго, – легат скинул дорожный плащ, – Попробую так.

Хитрость эку поначалу сильно не понравилась и он принялся пятиться, угрожающе рыча, но вскоре под уговоры хозяина всё-таки смирился и ступил на шаткий мост.

– Я думал, такой породы уже не существует, – покачал головой Тави.

– Ты почти прав. Угольные исполины – редкость, плохо размножаются. Такой же у Астерота и пары офицеров его главной когорты.

– Где же ты его взял?

– Ха. Как раз-таки у воеводы.

***

Неизвестно, какое дело привело Астерота в Гиона-Келса, но он с самого утра попадался на глаза Дею. То беседовал с преподавателями, сцепив за спиной руки, то проходил по коридору из казарм в главный корпус. Воспитанники здоровались с ним, он не отвечал им. Такое было сильно ниже его достоинства.

В конце дня, когда после занятий ученики прогуливались во внутреннем дворе, он бесшумно появился рядом с Деем. Тот чинил вощёной нитью ремешок наплечника и поднял голову, когда вдруг погасли блики на металлических пластинках.

– И здесь отличник. Впрочем, я не сомневался, – Астерот положил руки на плечи подскочившему Дею и продолжил с холодной прямотой: – Я хотел твоей смерти в ту минуту, когда ты упал, и чуть не прикончил тебя собственной рукой. Асмодей иногда перестаёт быть малахольным и совершает правильные поступки. Он меня остановил.

Если бы Дей не услышал это из первых уст, ни за что бы не поверил. Он до того момента думал, что принц пытается бросить тень на Дэру и Астерота, разорвать связи. А связи утратились в минуту падения.

Воевода крайне редко вёл себя как настоящий любящий наставник или отец, но эта минута настала.

– Прости меня, ребёнок. У тебя сильная воля. Несмотря на увечья, ты остаёшься нашим воспитанником. И будешь им всегда. Если придёт беда… когдаона придёт, помни, что я приду на первый зов.

Дей наморщил нос и опустил взгляд, до скрипа сжимая в руках полоску сыромятной кожи. Новый разум норовил выбить слёзы из глаз.

– Не то чтобы я хотел от тебя откупиться. Просто не знаю, как лучше поступить. В любом случае, эта скотина лишней не будет.

Помощник, сопровождавший Астерота, вышел из-за его спины с крохотным эком на поводке – запрягать его было рано. Тот доверчиво потянулся широким носом к новому хозяину. Дей окаменел, глядя на него.

– Хорошая порода. Надеюсь, объездишь без проблем.

***

– Мне все завидовали! – протянул Дей. – Я сам пару раз засыпал в деннике с ним в обнимку. Собственный эк в том возрасте, когда они ещё не положены, – мечта любого мальчишки.

– Papa Kelsa, видимо, каждый день Астероту капал на мозги, чтобы с тобой поговорил, – Тави осторожно похлопывал эка по спине.

– Не знаю. С того момента я стал себя чувствовать почти как раньше. Наконец-то.

Ушло немало времени, прежде чем Ланкин ступил на твёрдую почву и с его морды стащили плащ. Эк раздражённо отряхнулся и всхрапнул, затем только дал Дею вернуться в седло.

Поначалу хорошая песчаная дорога под почти сплошной еловой крышей радовала, но затем она рассыпалась на несколько троп. И та, которую выбрали провожатые, оборвалась у самого края кочковатого поля. Место выглядело странно: от деревьев, изредка там попадавшихся, будто кто-то поотламывал верхушки.

Круча положил на одну из кочек небольшой круглый хлебец, надрезанный крест-накрест. Медленно распрямился и велел:

– Место непростое. Идти будем осторожно, друг за другом. Никуда не сворачивайте, а то провалитесь по шею в падь, а там неровен час и… Идите, в общем, за мной.

– Насколько я помню, – заговорил Хеми, балансируя в седле, – лес здесь был не всегда. Он вырос уже после Закатных лет на месте опустевших деревень. Видимо, жители стеклись в то место, где сейчас крепость.

Только в тот момент подслеповатый от света Дей увидел, как в ямках повсюду блестит вода. Почва вскоре запружинила под копытами эка и засочилась влагой из-под смарагдовых мхов. Мелкие ягоды напоминали рассыпанные самоцветные бусины.

– Не-е-ет, – уверенно отвечал Круча. – Лес этот древний. Кормил святых предков ещё. Кормил, одевал, защищал. А окаянные предки его сгубить пытались, но так и не смогли.

– Э-э-э… – Хеми осёкся. – Видимо, я что-то не так запомнил. Или перепутал. Не буду сейчас в книги лезть. Но не могли бы вы пояснить: кого вы называете святыми, а кого окаянными?

– С тропы не съезжай, любезный, – Круча предупредительно вытянул руку перед мордой шедшего за ним эка. – Ну, святые предки – это те, кто жил по воле природы. Лишнего не придумывал, не губил мир, не пачкал. А окаянные всё испортили. Всё продали и сами с ума сошли.

– А в какой момент одни стали другими?

– В какой момент?.. – Круча задрал подбородок и вздохнул, разглядывая кроны сосен. – Жрецы лучше расскажут. У меня на этот счёт в голове реденько посеяно.

– Со жрецами я бы побеседовал. Обычно это самые погружённые в культуру персоны.

– Да они сами придут на вас поглазеть. Вы же что-то вроде чуда, только такое, которое не пропадает. И не мерещится.

Дей ехал последним, чтобы следить за вверенной ему телегой. Колёса едва помещались на узкой тропе и глубоко уходили в мох. Эки шли медленно, жилы вспухали под короткой лоснящейся шерстью. Оставалось только гадать, что внутри такое тяжёлое. Слитки металлов? Может быть. Доспехи? Оружие? Тоже хорошие подарки. Но, зная нрав Люцифера, Дей догадывался, что ошибается. Князь умел и любил удивлять.

Топь окончилась сухим хвойным перелеском, а за ним уже показалась высокая стена крепости. Провожатые заметно повеселели – видимо, ожидали, что кто-нибудь оступится или не станет их слушать и провалится, либо завязнет конь или эк.

По дороге Дей заметил несколько ловушек, годившихся для крупного зверя или того, кто станет подкрадываться из чащи. И ни одной постройки за стенами деревянного замка.

Зато внутри оказалось тесновато, но оживлённо. Окидывая взглядом открывшееся пространство, тяжело было прикинуть размер поселения, хотелось забраться повыше.

Круча поминутно с кем-то здоровался, пока не доехали до высокого дома из цельных круглых брёвен. Там уже ждали: с крыльца торопливо спустился мужчина в ярко-синей с золотом рубахе. Он представился Ястребом и пояснил:

– Я здесь вроде коменданта.

Дей попросил укромный тележный сарай, чтобы спрятать подарки от любопытных глаз. Ястреб кликнул хозяев соседних домов, и место нашлось. Телегу загнали, для верности повесили на ворота замок. Ключ от него хозяин осторожно, будто боясь обжечься, вручил легату.

Плохая правда

Внутри постройки брёвна оказались стёсаны, и ровные стены щеголяли узорами, будто кто-то бросал камешки в закатное золотистое озеро. Смоляные кармашки кое-где плакали янтарными слезами. Хеми то и дело мешкал и отставал, заглядываясь то на сундуки, то на резные двери.

За длинным столом, пока угодливая дворня закрывала для демонов ставни, Ястреб рассыпался радушием:

– Вот и груздочки бочковые, хрущатые, вот вепревина холодная, медок наш хмельной уже бегут-несут, а на горячее всякая дичь у нас, вот-вот из печи вынут.

Тави вовсю нагружал себе в тарелку яства, когда Дёй поймал его за локоть и сказал как можно тише:

– Им это дорого обошлось. Скорее всего, слишком. Наверно, стоило пару раз отказаться для приличия.

– Не смейте отказываться! – замахнулся Хеми. – Это Бор, у них так не принято.

– А, собственно, где хозяйка? – спросил Тави. – Нам говорили, Галица – хозяйка крепости.

С Ястреба тут же слетел его медоточивый тон. Перестав блаженно улыбаться, он сбивчиво проговорил:

– Ой, да… нездорова она. Овдовела. Женщина молодая, такая любовь была, да теперь уже всё в прошлом.

– Как нам лучше выразить соболезнования? – деловито спросил Хеми.

– Ей ваши соболезнования… Хоть бы ела нормально, а то с час одну ложку уговариваем принять. И та в ней долго не задерживается, простите уж.

– Невовремя мы заявились, – упавшим голосом ответил Хеми.

Жаль было Ястреба: его одного бросили развлекать гостей, а сами шептались по углам и нарочито часто мелькали за открытой дверью. Хорошо, что Хеми то и дело задавал вопросы и делал записи.

– Хм, вы-то вовремя. Просто все мы смертные. А время умирать – оно когда? Оно всегда.

Чтобы перевести тему, профессор поинтересовался:

– По вероисповеданию вы, стало быть, полидоксы? То есть, верите и в богов, и в приметы, а также обожествляете часть предков?

– Вроде бы да.

– А ещё природные явления, некоторых животных и кучу всего другого, верно?

– Мы и сами в некотором роде звери. Кто от птицы пошёл, кто от рыбы. Род Верши – от снежных кошек, что в горах высоко живут. А мы больше птичьи.

– А-а-а! М-м-м… – записывал Хеми, держа листок на колене.

Дей несколько раз прикладывал ладонь к стене, чтобы снова почувствовать бархатное тепло древесины. Она не отпотевала, как камень, и не сочилась сыростью. Жаль только, брёвна были уже мертвы и неразумны. Не то что оставшаяся дома лиана. Легат, к своему удивлению, по ней уже сильно скучал.

На закате Ястреб показал всё поселение целиком, проведя гостей в противоположный конец. Дей прикинул намётанным глазом: несколько тысяч людей.

– Я сначала удивился, зачем вам такие укрепления, если их легко сжечь. Теперь понял, что не подойдёшь по болоту. Но вопрос остаётся. Тын вам такой мощный зачем?

– Позволь! – покосился Ястреб. – Сжечь нас нелегко. Брёвна да крыши варом особым покрыты. От горючих стрел не займутся. Ну а стена – это от зверя. Зверь он и постель стелет, и на стол накрывает, и деньгу даёт, только вот зол бывает и хитёр. Скотинку таскает, собак, детей даже.

Когда солнце совсем скрылось за частоколом леса, гостей позвали ужинать. Кроме коменданта подтянулись ещё несколько мужчин разного возраста. Ястреб представил их: большак с сыновьями. Приодетые и сосредоточенные, они в первые минуты многозначительно молчали, деля разварную дичь.

Круча проговорил, стаскивая себе на тарелку кусок запечённой зайчатины с ягодами:

– Поехали бы утром вместе, да нехорошо будет у городских не побывать. Вы туда ни ногой небось?

– Нехорошо, говоришь? – большак перестал жевать и его кадык так дёрнулся, что дрогнул витой начищенный обруч на шее.

– Перемирие ведь, – Ястреб пустился в объяснения. – Мы, гости дорогие, с Городом давние счёты имеем. Чтобы вы понимали. Но на истощение война – великое зло, да и грех. Все люди, все жить хотим. Много, может быть, слов разных сказано неосторожных в сторону Верши, не обращайте внимания.

Тави очень тихо произнёс, прикрыв рот рукой, чтобы слышал его только Дей:

– Надо запомнить.

– А у вас с Гейзерами какие отношения? – спросил легат.

– Хорошие, – выпалил Ястреб. – Мы хоть и не такие соседи близкие, как Рыбари, но с самых давних пор вместе.

– Хозяйку вашу вовсе не видно. Неужели так сильно хворает? – поинтересовался Хеми.

– Надолго это с ней, – махнул рукой Ястреб, – покоя ей нет, несчастной.

Демонам дали одну общую комнату на верхнем этаже дома. Кроватей в ней не было, и Ястреб очень озадачился, когда о них спросили. Оказалось, весь Бор привык спать на широких лавках или на полу.

Как бы там ни было, перина и меховое одеяло Дею понравились, и он смог уютно устроиться. Скрип карандаша Хеми вскоре остался единственным звуком, который улавливало ухо.

Под периной вдруг чуть сдвинулась половица. Если бы подобные вещи не будили Дея, он не дожил бы до своих лет. Он сосчитал так быстро, как только смог: до двери шагов шесть. Первый уже сделан. Ничего плохого нет, если кто-то постоит и посмотрит из любопытства. Второй. Третий. Пришлось осторожно поднять голову.

– Я вижу в темноте, – сказал легат женщине, оказавшейся возле него. Она смотрелась измученной. Плотная мятая рубаха свисала с сутулых плеч, как с вешалки. Гадать, кто это такая, не приходилось.

Дей сел, подобрав под себя ноги. Женщина всё стояла, боясь подойти. Уходить она тоже не собиралась.

– Что с тобой происходит, Галица? Чего ты хочешь?

Услышав своё имя, она всё-таки сделала робкий шаг вперёд и опустилась на колени.

– Чтобы ты принёс мне голову Верши Гейзера.

– А целиком Верша Гейзер не устроит?

– Только мёртвый, – вдруг она с ненавистью зарычала. – Всё отдам! Весь Бор забирайте, всю рухлядь, всех людей хоть на мясо!

Топот за дверью заглушил её бессвязные слова и вскоре в комнату вбежали двое женщин. Они вцепились в плечи Галицы и, сыпя извинениями, потащили её прочь.

– Стоп! – громко скомандовал Дей и поднялся на ноги. В этот момент вошёл и Ястреб.

– Закрой дверь, – велел ему легат.

Комендант, боясь сделать лишнее движение, осторожно прикрыл дверь.

– Ну-ка Галица, скажи, почему хочешь смерти Верши?

– Потому что Кречет с ним пошёл татей бить. Позвали – и пошёл, и не вернулся! Зато Верша с дружками вернулся, и ни царапины! Погубил он Кречета, бросил его на убой! Мужа моего на убой бросил! Иначе как так вышло, а?! – закричала Галица звонким голосом.

– А он для Бора кто был?

– Он для Бора был за главного, – сдался Ястреб.

– То есть, из-за Верши погиб ваш глава, а за ужином ты мне про мир и преданность рассказывал.

– Так и есть, я тебе клянусь! – комендант положил ладонь на грудь. – Верша неопытный ещё, а Пар тогда слёг совсем, сам отряд не повёл, велел сыну. Кошмарили их сильно пришлые из-за моря, берег уже заняли. Надо было выбивать. Кречет – голова был горячая, видать…

На этих словах Галица кинулась в сторону Ястреба и её едва успели схватить.

– Ясно. Идите. Спокойной ночи.

Демоны, изумлённо наблюдавшие за сценой, ожили и переглянулись.

– А мне сразу что-то не понравилось, – проговорил Тави, обняв колени, – какой-то у всех тут худой мир. Как бы нас ни во что не впутали…

– Ну-у-у, – протянул Хеми, – отчитываться они перед нами и не обязаны, что у них тут за дела.

Дей обстоятельно ответил:

– Во-первых, мы должны знать как можно больше, чтобы готовыми быть. Во-вторых, с вас не спросят, надёжны ли такие союзники, а вот с меня – да. Теперь лишний раз нам головы дурить побоятся.

– Всё-таки обострять не стоит, Дей. Мы здесь гости.

Простодушие Хеми слегка раздражало. Легат не стал объяснять ему лишний раз, что поездка эта – не научная экспедиция, а первый визит к тем, кто ещё недавно сам отгораживался, но вдруг сменил гнев на милость.

Люцифер умел цеплять на крючок. Здесь, под чужими звёздами, под крышей, где демоны – только гости, об этом думалось вольнее, хоть Дей и не любил такие мысли. Князь с годами всё меньше тратил слов на беседы, но всё больше смысла в них вкладывал. Со своими он всегда был любезен и открыт, почти никогда не упрекал, но почему-то эта любезность нередко вызывала у демонов ожесточение к самому себе и приступы честолюбия. Даже принц после бесед с ним становился на время немного другим. Дею в этот раз хватило и взгляда.

Ястреб поутру не посмел сесть за накрытый стол, сразу начал с объяснений. Легат тоже поднялся, когда тот заговорил.

– Сочувствую. Но рассказать придётся.

– Врать я вам с роду не намеревался, – тряхнул головой Ястреб. – Куда мне? Просто разговор это тяжёлый, да и к слову не пришлось. Выкладываю, как это было и как сам думаю. Большак со мной согласен, если важно. Правда эта… такая себе, плохая правда. Сядемте оба, робею я так. Спасибо, – он подвинул блюдо с мочёными яблоками, – Кречет был славный воин и управленец прекрасный. Добрый-добрый такой мужик молодой. Только вот самонадеянный, что ли? Всё у таких хорошо, а они будто смерти ищут. Видели не раз: то в болото, в самую топь сиганёт за жеребёнком и еле выберется, то на медведя пойдёт с одним топором. Верша так и объяснил, что тогда случилось. Подобрались ночью к врагу, Кречет его не послушал, не стал по-тихому резать, подло, мол, вот шум и поднялся. Хотели уходить скорее – отказался.

– Сам себе что-то доказывал. Перестарался, – задумчиво ответил Дей.

– Мы Верше верим. В таких делах Кречета видали. Но поди Галице объясни. Муж-то он был покладистый, рассудительный. А она наследница Бора. Только и спасает, что е в себе сейчас и слова её всерьёз никто не принимает.

В тишине стало слышно как Хеми лихорадочно фиксирует сказанное.

– Жаль Кречета, – осторожно заметил Тави. – Понимаю, почему он так сделал.

Отпирая сарай с возом, Дей испытал лёгкую тревогу. Единственный ли это ключ к замку? Не заходил ли кто в сарай?

Нет. Складки тента лежали так же, даже воздух стоял спёртый, напоенный смолой и пылью. Видимо, местные восприняли просьбу всерьёз.

Очередная топь источала тонкий запах мхов и поблёскивала неподвижными зеркальцами воды между кочек. Круча был куда мрачнее и настороженнее, чем перед визитом в Бор.

– В город едем, – объяснял он. – Они не такие, как мы. Вы там у них другое увидите. Но вам, наверное, и объяснять не надо, вы же с Тау знаетесь. Но до заката не успеем, придётся в лесу заночевать.

– А очередь готовить ваша? – спросил Тави.

– Да вы вообще не думайте… Она всегда наша.