Когда небо перестанет плакать

–Не лучше, -проговорил Иво, и Рею показалось, что он уловил в его голосе еле слышный вздох.

Волну ледяного ужаса в груди рассекла струя пылающей ярости.

Не дожидаясь, пока юный Табуи покончит с критикой, Элиот с криком бросился на него, но на этот раз призвал в помощь хитрость – небольшой ложный намек на место удара. На миг ему показалось, он даже схватил сигму противника за плечи, однако другой Голиаф сделал небольшое движение, одновременно отразив удар и своими руками не позволив пересечь черту позора.

Последнее привело Рея в бешенство.

Он вцепился в Иво изо всех сил и бездумно принялся кружить вокруг него, чтобы вышвырнуть из круга.

–Хватит, Элиот.

Сердце пропустило удар.

–Этого достаточно, -повторил Иво, который не сдвинулся с места. -Элиот! Это приказ.

С воплем Рей вывернулся из его рук и взлетел в воздух, метясь кулаком сигме другого номера прямо в лицо.

Следующие доли секунды он запомнил очень хорошо.

Чуть отклонившись назад, Иво поднял правую ногу выше головы с такой легкостью, как если бы это была еще одна рука, и ударом под подбородок послал голиафа десять восемьдесят четыре через себя.

–Сигма Рей! -Позвал он снова спустя какое-то время, потому что Элиот в другом конце полигона не поднимался.

«Невозможно.... Невозможно. Невозможно.»

То, что сделал Иво – было уже не просто за пределами максимума пилотирования сигмы и вообще Голиафами. Это было за пределами и человеческих возможностей.

Элиот тяжело дышал, выключив визор, скорчившись и уронив голову на руки.

Как хорошо, что в эти моменты его самого не мог видеть никто.

–Иво, что ты творишь? -Раздалось в микрогарнитуре младшего Табуи, который издали продолжал смотреть, как корчится сигма восемьдесят четыре.

–Элиот, -повторил Иво, отводя глаза, вокруг радужки которых горел неоново-голубой ободок. Визора на нём не было.

Не получив ответа, альфа скрипнул зубами и вызвал на экран строку контроля состояния пилота-подопечного.

«Внимание! Повышенное давление и кровотечение капилляров. Требуется медицинская помощь. Предположительно сотрясение мозга.»

Иво издал вздох и нахмурил белесые брови.

Искусственный свет под веками погас.

Альбинос нажал на кнопку и резко встал.

Кресло пилота отъехало назад, пасть сигмы разомкнулась, и юный инструктор, поднырнув под так и не активированную панель управления, выскочил наружу с аптечкой первой помощи под мышкой. Он спрыгнул на голову опрокинутого Голиафа десять восемьдесят четыре и ударил по кнопке аварийного открывания одного из двух её верхних тактических люков.

Внутри кабины виднелась скорченная фигурка с рыжими волосами.

–Элиот? Ты в порядке?

Увидев, что из носа Рея хлещет кровь, он забрался внутрь и протянул руку с куском ваты, как вдруг её стиснули ногтями мокрые пальцы, и Элиот четко сказал:

–Уйди.

–Тебе нужна первая помощь, -проговорил Иво. -Немедленно прекрати. Ты отключишься.

–Возвращайся в своего Голиафа! -Крикнул Рей, отшвырнув руку альбиноса прочь и резко вскинув голову. -Это еще не…

Глаза Иво округлились. Он отступил назад, давая дорогу бригаде медицинской помощи, которая спешила откачивать потерявшего сознание Рея.

–К генералу Атанаки, -бросил один из врачей, пробегая мимо.

Иво вздрогнул, словно кто-то ударил его током, и застыл, глядя на то, как безвольного Элиота достают из кабины, пытаясь остановить кровотечение.

Он стоял так некоторое время, а потом развернулся и пошел прочь ко второй сигме, чтобы вернуть её к энергетическому порту.

Лифт с гудением поднимался вверх, на электронном табло одна цифра сменялась другой.

Не снимавший комбинезон Иво смотрел в одну точку из угла, где прислонился к стенке. В какой-то момент он перевел глаза на рукав, где, словно алый браслет, горел свежий темно-красный след от руки Рея.

Этот цвет.

Этот запах.

–Объект психически нестабилен. Нервная система игнорирует шоковую терапию.

–Если он не придет в себя, всё насмарку.

–Ну же. Двигай его, поддонок. Сдвинь проклятое железо с места.

–Ударь его! Иво!

–В Голиафе он бесполезен. Как еще внушить ему, что нужно делать?

–Лабораторная крыса!

Удар, падение на кафель.

Такие же подростки, как он, в форме Стелы, только старше, начинают рвать своего одноклассника на части, поздно замечая, что пол под ногами покрыт пятнами крови.

Один из них делает пинок ему под рёбра.

–Скажешь что упал, засранец, -медленно, смакуя каждый слог, приказывает он. -Эй! Мне повторить?

–Ааааааааааааааааа! -Раздается на весь этаж внезапный визг, и мальчик на полу хватается за голову руками.

Остальные разбегаются врассыпную.

Сюда идут взрослые, они хватают его и тащат в медпункт, промывают и зашивают порезы и ведут на новый тест.

–Не спи, мерзавец! Почему ты ничего не делаешь, проклятье тебя побери? Прекрати трястись. Это не игра, Иво! Приди уже в себя, прошу по-хорошему. Как он меня достал!

В свежие раны как будто вонзают миллиарды раскаленных игл, воздуха не хватает, и лампы перед глазами гаснут, как и звуки голосов.

–Учебный Голиаф 0010 починке не подлежит.

–Мальчика не спасти. Он пробил ему кабину.

Тело его мучителя извлекают из развороченного головного отсека и кладут на носилки, сразу же закрывая с головой.

Он смотрит на это глазами своего Голиафа, пока они пытаются открыть люки к нему кабину.

–Убийца!

–Теперь вы поняли, что натворили? Он опасен и непредсказуем. Вы не сможете им управлять. В его мозгу твориться то, о чем вы никогда не узнаете. И это в четырнадцать лет!

–Молчать! Это несчастный случай. Главное – система работает. Это наконец-то случилось. Он бесценен.

–Ты молодец, Иво.

-Убийца!

–Ты справился.

…Почему ты плачешь? Этот тип больше никогда не причинит мне вреда. Я хотел сказать… я понял, что должен остаться здесь. Я хочу обратно в Голиафа. Когда я внутри, они боятся меня. Они знают, что я такой же, как они. Почему ты плачешь? Ты так хотела, чтобы я остался с тобой.

В этот момент лифт замер.

Генерал повернулся в кресле с чашкой кофе в руках.

Двери кабинета открыли, и на пороге остановился Табуи-младший.

Атанаки поставил чашку, вышел из-за стола и встал лицом к панорамному окну от пола до потолка за спинкой кресла.

Иво с мертвенно неподвижным лицом проследил за этим.

–Он до сих пор в отключке.

Пилот, любое обращение генерала к которому происходило вот так, не глядя, молчал.

–Тебе было приказано учить его. Так… почему же ты снова делаешь это, чума возьми? -Заорал, хотя Иво и не думал оправдываться, Атанаки, так что все стеклянные предметы задребезжали.

Командующий вышел из за стола страшными шагами, и приблизился к Иво, который не двинулся с места. Преклонные лета не помешали вспышке ярости генерала.

Схватив тщедушного пилота одной рукой за гордо, он прижал его к стене.

–Если он не очнется, я лично вытащу твои потроха и рассую обратно по пробиркам, -пообещал Атанаки с искаженным лицом. -Ты…

В это время в дверь сбоку постучали, и вошла Вирджиния Харвей, которая огляделась по сторонам, не сразу заметив командующего.

–О, генерал, вот и вы! -Улыбнулась она, отдав честь, и перевела взгляд на запрокинутую белую голову.

–Что тебе нужно? -Прорычал генерал тихо.

–Прошу, не горячитесь, -покачала она головой, глядя на задыхающегося Иво. -Курсант сам виноват. Я видела все, что там происходило. Тем более, -Вирджиния улыбнулась еще шире, взмахнув ресницами. -Ваши угрозы напрасны. Если Рей не очнется, Иво останется единственным Объектом…

–Надеюсь, на самом деле ты с важной информацией, -буркнул Атанаки, поправляя костюм, и отпустил Иво, который не смог удержаться на ногах. – Выведите его отсюда!

Табуи-младший почувствовал, как чьи-то руки подняли его за плечи.

Он открыл затекший глаз, встретившись с горящими глазами Харвей. На её лице играла неизменная улыбка, всегда как будто адресованная именно тому, на кого упал её взгляд.

Глава 11

Темнота… Запах затхлости и гари…

Мерцающий огонек керосиновой лампы освещает груды мусора, полукруглый свод старого коллектора в сталактитах нечистот.

Оранжевые блики пропадают в глубине тоннелей.

Детский смех и женский смех.

–Катрин? -Бормочет Элиот. -Мама?..

Свод разбивается а дребезги, и на них падает голова с нарвальим рогом. Элиот в ужасе поднимает голову и видит, что внутри Голубого Гиганта сидит Иво.

В холодном поту Рей открыл глаза и сразу же заслонил их рукой.

Белый больничный свет, кафель, холодная койка. Пластырь на носу, бинт-марля на сгибе руки.

Элиот вспомнил всё, что произошло, и повернулся на бок, закутавшись в простыню.

То, как он схватил Иво за руку…

«Он всё-таки хотел помочь мне», -обезоружено подумал Рей, опустив ресницы.

«Так вот что такое… проигрывать».

Из его груди вырвался вздох.

Он вспомнил негласный обычай Стелы признавать сильнейших, кем бы те не были. Когда Элиот в пух и прах разносил тех, кто до этого считал себя эталоном, обладатели здравого смысла из их числа искали, чему бы у него поучиться. А ведь по сути Рей продолжал быть для них выскочкой без имени.

Рей ощутил укол совести, осознав, насколько сложно ему принять то, что произошло.

«А я и вправду привык думать, что справедливо считаю себя лучше других», понял Элиот, и в мыслях снова появилась Майкл.

«Даже слишком.» Добавил чей-то голос.

К горлу подкатил ком.

–Как ты себя чувствуешь? Очнулся?

Подошедший медбрат в белом халате пощупал его пульс, потрогал лоб.

–Сейчас тебе лучше не вставать. Пока останься здесь. Потом продолжишь постельный режим в общежитии.

Лежать?

Элиот закусил губу.

Нет ничего хуже.

Он закрыл глаза и начал в мельчайших подробностях припоминать каждое движение Иво, когда тот отражал его удары.

В охлажденной голове отчетливо прозвучала мысль, которая едва не добила Рея тогда.

Ходящему по земле человеку самому никогда не сделать таких вещей. Но со всеми своими познаниями Элиот мог быть уверен, что и заставить машину так двигаться… невозможно.

–Голиаф… -Прошептал Элиот, скомкав край простыни.

–Опять бредит, о Прогресс! -Вздохнул медбрат и поправил Элиоту простыню.

«…С Иво внутри… он ожил.»

-С выздоровлением!

Элиот едва не пролил кофе от неожиданности.

Дверь к нему в комнаты была открыта. На пороге стоял Луиджи и держал в руках поднос с пирожками из столовой.

–Только не спрашивай, как я сюда попал, -сделал мину Крон и тут же растянул улыбку по все тридцать два зуба. -Ты всегда оставляешь дверь открытой?

–Разве в этом есть что-то плохое? -Пожал плечами Рей, делая глоток.

Он сидел на кровати и смотрел в окно.

–Даже с таким соседом? -Уточнил Луи, понизив голос, и ткнул большим пальцем руки на смежную с жилищем Иво стену.

–Он не ночует тут уже несколько дней, -произнес Элиот хмуро. -Так что можешь не шептать. Так почему… мне стоит его бояться?

–Вот тебе на. Во-первых советую начать закусывать, потому что на одном кофе далеко не уедешь. Во-вторых… после первого рукопашного учения с ним ты несколько дней провалялся с сотрясением. Как минимум это может служить поводом для беспокойства.

–Вот ты о чем, -пробормотал Рей. -Я сам его вынудил. Да и не знаю, смог бы в противном случае приземлиться лучше…

–Знаешь, Элиот, я, мягко говоря, за тебя волнуюсь, -признался Крон, подходя. Он поставил поднос на подоконник и скрестил руки над душой у товарища. -Ты сидишь взаперти целыми днями, употребляешь исключительно напиток, разрушающий нервную систему, не запираешь дверь в пижаме, не здороваешься со старым другом и не говоришь спасибо, когда тебе приносят еду в постель. Либо ты настолько сильно повредился, либо, кажется, этот замогильный образ жизни заразен. В обоих случаях вина этой лабораторной крысы.

В это время он непроизвольно обернулся, и оба увидели Табуи-младшего: тот быстро прошел мимо, бросив внутрь жилища Рея машинальный беглый взгляд.

–Великий Прогресс, об этом я и говорил, -охнул Луи севшим шепотом. -Эл! Куда ты, Элиот?

–Иво! -Крикнул тот, вскочив, и выбежал в проход, но соседняя дверь уже хлопнула, а ключ в ней повернулся четыре раза.

«Проклятье. Он всё слышал.»

–Он не настучит, -успокоил его Крон, затаскивая обратно в комнаты. -Про него можно судачить у него под носом, лишь бы начальства не было рядом. Но жить по-соседству… У меня мороз по коже от одной мысли. Он же подсматривал за нами!

–Прекрати, -сказал Элиот резко.

–Элиот? -Медленно протянул Луиджи.

–Луи… -Рей подошел к окну и отвернулся. -Когда ты в последний раз пилотировал своего Голиафа?

–Полгода назад, -пожал тот плечами. -Это был парад. Скоро будет еще один. Почему ты спрашиваешь меня об этом?

–Потому что ты надеешься, что такой образ жизни будет по вкусу и мне, -Элиот сдвинул брови, глядя на пустыню. Где-то вдалеке вихрь гонял песчаный столб, который каждый миг менял форму, словно гигантский оборотень. -А я… Я, кажется, не могу думать ни о чем, кроме своей сигмы.

Повисла тишина.

–Имею в виду… Ноки, порка-пору, Вирджиния Харвей, сплетни – всё это не по мне. Я так никогда не жил… И не привыкну. Это все ведь приносит много проблем всем вам, да? И вы волнуетесь из-за этого, вот только проблемы эти… ненастоящие.

–…А ты хочешь быть героем, -проронил Луиджи. -Всё такой же, Элиот. Не повезло тебе выйти из Стелы в мирное время.

–Нет, я… -Элиот мучительно перевел дух. -Луи, ты не…

–Ладно, Эл, -сказал тот. -Я уже понял, что что-то тут нечисто. Ну, если всё же вспомнишь о старых друзьях – я из тебя вытрясу всю дурь. Чао.

–Луи, ты забыл пироги! -Крикнул Элиот, но дверь за спиной Крона уже закрылась.

Ночь. Из открытого окна дует жаркий ветер, он пахнет пустыней.

Пахнет местом, где Элиот вырос.

Ему не спалось.

Рей сел на кровати, протянул руку в полосу лунного света.

«Мои глаза привыкли быстрее, чем я ожидал».

–Почему же ты не отвечаешь мне, мама, -прошептал Элиот. -Это… уже шестое письмо.

В этот момент раздался звук.

Это было похоже на тихий всплеск, от которого по невидимой глади пошли кольца, и сквозь мерную, печальную пульсацию эха зазвучали следующие капли, срывающиеся с душераздирающей высоты.

Когда самая стремительная и горькая разбилась в островерхой коронке, с глубины что-то забурлило и затихло.

Дождь продолжался, призрачными вертикальными нитями рисуя сеть кругов на воде. Порой он звучал с грозовыми раскатами в унисон, или его струи опять превращались в ожерелье, которое тонуло и рассыпалось по дну, где звук становился бархатной тенью от чего-то на поверхности.

Рей сидел и слушал, как завороженный, пока внезапно не осознал: звук доносится прямо из-за стены.

Музыка, похожей на которую Элиот еще не слышал, лилась из соседнего жилища.

Он открыл дверь и выглянул в коридор. В это время гул торжественно погас, и наступила тишина.

Элиот готов был обругать себя последними словами за то, что мешкал, как что-то снова началось.2

Это был голос.

Отрешенный и меланхолично-протяжный.

«Песня?» Подумал Рей. «Я слышал её раньше… или нет… И это не человек поет, нету слов. Странное ощущение. Что же там такое?»

Элиот протянул руку к двери в комнаты Иво, словно во сне, и осторожно толкнул её под вплетающиеся в одинокий мотив кристальные отголоски.

Из-за сквозняка створка неожиданно отошла от стены почти наполовину.

В ту же секунду вступил третий голос, звучный и печальный, и бесконечный мотив, подхваченный перезвоном высоких нот, поплыл в воздухе с самого начала.

Посреди комнаты, такой же, как у Элиота, стоял белый рояль с поднятой крышкой. Его и фигурку, сидящую сбоку за клавишами, заливал лунный свет. Бесцветная голова Иво, который касался клавиш руками, виделась в каком-то ореоле, словно Луи был прав, назвав альбиноса приведением.

Рей замер.

Звуки, которые издавал невиданный им инструмент, двоились, троились, расходились и перетекали друг в друга, по очереди разворачивая мелодию песни без слов с тончайшими интонациями.

При этом казалось невозможным поверить – это играет одна пара рук.

Пальцы Иво легко, словно невесомые, погружались в сквозную черно-белую мозаику, и между ними причудливыми лучами преломлялся свет. Прикованный к этому странному зрелищу, Элиот облокотился о притолоку и затаил дыхание, боясь упустить новый виток мелодии.

Сколько времени прошло с того момента, как он открыл дверь, он не смог бы сказать.

Но наконец в последний раз сверкнули искры у верхнего голоса, и в ответ из тени поднялась заключительная фраза. Спустя порог отчаяния голоса разомкнулись, и Рею показалось, что раскрылись лепестки какого-то цветка, уловив проблеск умиротворенного света.

Звук растаял в тишине, и Иво поднял веки.

Словно почувствовав взгляд Элиота, он быстро обернулся, и его расширенные глаза, белки которых только и были видны против света, встретились с растерянными глазами Рея.

Краска залила лицо Элиота, когда он понял, что натворил.

–Прошу… прощения, альфа… -выдавил он изо всех сил, поспешно выпрямившись. -Разрешишь идти?

Иво отвернулся и положил руки на колени, но было видно, что он напрягся всем телом.

–Не проспи тренировку, сигма Рей, -сказал он.

–Так точно, -ответил Элиот тихо и отступил назад, но почти уходя, проговорил: -Прости меня за то, что было.

Иво медленно повернул голову опять, и в его взгляде отразилось что-то странное, но Рей уже испарился, а дверь была закрыта.

Только лунный свет лился на белесую голову странного пилота, оттеняя кровоподтек на левом глазу.

Глава 12

-Еще раз! Шаг! Позволь мне схватить тебя одной рукой. А теперь заводи за мой локоть свою. Теперь отклонись назад. Весь твой вес на моем плече, понял? Закручивай своё тело!3

Элиот дернул рычаги на себя, и корпус сигмы десять восемьдесят четыре повернулся вокруг своей оси с сигмой Иво на плечах, перебросив её через себя.

Полигон в который раз задрожал от удара, и Рей перевел дух, навалившись на инструкторского Голиафа под собой.

«Получилось!»

–Да, -прошептал он. -Работает!

–Примени его в процессе драки, -раздался бесстрастный голос Иво, который встал с полигона, снова опуская руки своей сигмы на плечи робота Элиота.

Тот покорно вновь сжал рычаги.

С некоторых пор Рей даже чувствовал некоторую досаду, когда Иво ограничивался сухими инструкциями. За последнюю неделю после того, как Элиот, скрепя сердце, стал делать то, что он говорит, неприязнь превратилась в стремление разделить чувство успеха хоть с кем-то.

Можно сказать, что Иво он был даже благодарен.

Заставить Голиафа выпрямиться. Сейчас. Захват. Бросок. Оба снова падают, Элиот прижимает Иво к полигону.

–Новый навык за день до конца учения, -произнес тот. -На сегодня всё. Завтра ты получишь служебное назначение.

Рей встал и сделал шаг назад, чтобы дать ему подняться.

–Спасибо за тренировку, -сказал он медленно.

–Ты молодец, сигма Рей.

«Действительно, призрак или какая-то новая модель робота.» Подумал Элиот с досадой. «Ни слова, что имело бы хоть какое-то отношение к тому, что чувствуют люди.»

–Подожди, альфа! -Позвал он, когда Голиаф Иво повернулся к разъехавшейся стене в конце полигона, и, так и не дождавшись ответа, поинтересовался: -У тебя тоже свободное время? Мы можем… поесть вместе, нам же по дороге.

Наступила продолжительная тишина, а потом в наушниках раздалось:

–Не можем.

И связь прервалась.

Элиот вздохнул и закатил глаза.

«С остальными он не прохлаждается, это верно», думал Рей, глядя, как наполняется дымящимся напитком новый, уже непонятно какой по счету, стаканчик из кофейного автомата.

«Неужели только в ранге альфы здесь будет чем заняться? Даже эта Харвей дуется с вечными кси и лямбдами в порка-пору, а ведь она дельта.»

Элиот нахмурился.

«Не похоже, что он настолько обижен тем, что Луиджи тогда сболтнул. На него ведь и правда показывают пальцами, а ему как будто безразлично. Но всё-таки не из-за гордости… Это не про него.»

Тогда в чем же дело?

С некоторых пор Рей каким-то шестым чувством улавливал инстинктивное влечение к этому странному таланту. Как будто Иво один мог вытащить Элиота из неопределенности, которая витала в нынешнем кругу его общения.

Как будто Луиджи был прав, говоря о том, что Рей вознамерился стать таким, как он.

Элиота все не отпускала мысль: этот слишком юный альфа управляет Голиафом так, как никто.

Как будто это и есть его настоящая оболочка.

Что-то заставило Элиота оглядеться по сторонам – наверное, потому что шум голосов вокруг спал.

У другого автомата напротив показалась беловолосая фигурка в форменном костюме с черно-серыми пятнами.

Ни на кого не глядя, альбинос наполнил свой стакан чем-то белым.

Элиот пробежался глазами по ассортименту своего автомата и догадался, что это молоко.

«Да уж, не удивительно, почему про него так много слухов», согласился он мысленно, облокачиваясь о стену, и наблюдая, как все взгляды неизменно поворачиваются туда, где Иво стоит.

Внезапно мимо Рея промелькнуло красное пятно, так что он едва не выронил стакан, узнав единственную на своей памяти роскошную черную шевелюру Вирджинии Харвей.

Она направлялась прямо к Табуи-младшему.

«Оба легки на помине», подумал он с досадой. «Неужели с ней даже он водит терки?»

Однако в повадках Иво, который заметил, что красотка приближается к нему, что-то поменялось в противоположную доводам Элиота сторону.

Не дожидаясь, пока Вирджиния приблизится к нему, он отвернулся и быстро вышел, оставив Рея догадываться, что и ему эта супермодель в военной форме не по душе.

Кажется, от этого Элиот испытал облегчение.

Двери лифта сомкнулись за спиной.

Так же, как и всегда, раздался гул, и кабина уже почти двинулась вверх с облокотившимся на поручень Иво внутри, как что-то жалко взвизгнуло, и лифт замер, позволив дельте Харвей войти через вновь открывшиеся двери.

–Нам по пути? -Улыбнулась она в своей настораживающе радушной манере, быстро отдав честь и метнув взгляд на горящую белым кнопку тридцатого этажа.

Двери захлопнулись, и лифт двинулся вверх уже с двумя пассажирами.

Табуи младший отвел глаза сразу после обмена воинским приветствием и, судя по всему, вознамерился не пересекаться с неотрывным взглядом Вирджинии до самого конца поездки.

Однако так просто от неё отделаться было невозможно.

–Очередной медосмотр и доза транквилизаторов, -протянула женщина, понимающе сощурив глаза. -Верно? Изо дня в день. Позволять без капли стыда смотреть на своё тело, позволять делать с ним всё что угодно омерзительным бездушным резиновым перчаткам… Мне жаль.

–Жаль чего? -Проронил Иво сухо.

–Жаль, что такими темпами оно окончательно превратиться в препарат.

Она приблизилась к Иво и улыбнулась, когда тот отодвинулся в сторону.

–Бедняга, -прошептала она, покачав головой. -Как будто до сих пор мальчик. Хотя даже в детстве не походил так на покорного барашка.

Иво бросил взгляд на цифру этажа, мимо которого они ехали, и, заметив это, Вирджиния засмеялась.

–Твои спиленные рожки меня не напугают. Не делай вид, что быть одному тебе нравится. Особенно после неё.

Иво почувствовал, как что-то ледяное и скользкое коснулось его шеи. Это была рука Харвей.

Оставалось еще пятнадцать этажей.

–Неужели это может оставить тебя холодным? -Медленно протянула она, и её пальцы начали скользить всё выше и выше, а сама она незаметно оттеснила альбиноса в угол. -Помнишь её тепло, её глаза, её голос? Ты соглашался на бесконечные пытки из-за тех редких минут, когда она была с тобой.

Глаза Иво расширились, забегав по гладким металлическим стенам.

Вирджиния прижалась к нему, и, наклонившись, прошептала в самое ухо альбиноса:

–Но ведь она бросила тебя. Ей не понравилось, что ты стал самостоятелен. Она хотела, чтобы ты и дальше плясал под её дудку. После того, что случилось – она перестала тебя любить. Всё это… было так по-детски.

Видя, что Иво неподвижен, Харвей обняла его, и в это время её рука незаметно скользнула на кнопку «Стоп».

Лифт остановился с закрытыми дверями.

–Тебя использовали всегда, малыш. Даже сейчас. Ты ведь прекрасно понимаешь всё, что происходит, если у тебя действительно феноменальный интеллект. Атанаки наконец дождался возможности от тебя избавиться. Теперь, когда мальчишка найден – ты всего лишь черновик. Лабораторное животное. Потому что он настолько туп, что будет таким, как они хотят. А тебя даже не станут препарировать, потому что из тебя всё, что можно, уже вытряхнули давным-давно.