Кубик Рубика

Томас небрежно закинул визитку в бардачок, дал задний ход, вырулил на свою полосу и поехал, посигналив женщине, оставшейся на обочине дороги. Она светилась в предзакатных лучах солнца. Тонкая фигурка, облитая золотом, копна рыжих волос и рука, поднятая в прощальном жесте, скрылись за поворотом. Томас поморщился, нахмурил густые брови: чертово место, как окрестили его местные жители, преподнесло ему ненужную встречу с зеленоглазой колдуньей или ведьмой, появившейся неизвестно откуда. Он встряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания из прошлого, и прибавил скорость, чтобы нагнать потерянное время.

Компания, в которой работал Томас, выжимала все силы из своих сотрудников, направляя их мысли на решение важных вопросов. Может быть, поэтому он до сих пор не женился. Скоро наступит возраст Христа, а семьи нет – ни жены, ни детей, ни плетей, ни цепей. Впрочем, начальству такое положение дел очень нравилось: Томас думал только о работе, не примешивая к ней ничего личного. Чемодан стоял всегда наготове на случай неожиданной командировки. Разбуди Томаса посреди ночи, он с закрытыми глазами взял бы его в руки и был готов к поездке. Летал в разные города и страны, порой даже на полдня, чтобы решить неотложные вопросы. Никто не умел так дотошно анализировать детали, выявлять плюсы и минусы текущих проектов. И компания не скупилась: летал Томас исключительно бизнес-классом или на частных самолетах, останавливался в самых дорогих отелях, чтобы ничто не отвлекало его от работы. Но чаще всего он безвылазно находился в четырех стенах, уткнувшись в монитор. Поэтому не было суть важно, где жить и в каких условиях. В свой роскошный номер он попадал не раньше двух-трех часов ночи. С закрытыми глазами брел в ванную, наскоро приводил себя в порядок и плюхался на кровать, чтобы проснуться до рассвета. И все шло в обычном режиме: чашка кофе и расчеты.

Сегодня истек срок его командировки в другую провинцию, расположенную за двести километров от дома, на северном побережье. Деловые партнеры согласились со многими его замечаниями и внесли поправки в будущий проект. Томасу нравилось работать в группе: две головы лучше, чем одна, в процессе обсуждения открывались новые грани возможностей. Этот проект по важности превосходил остальные. Ученые-медики из европейских стран разрабатывали программу для чипов, предназначенных для восстановления пораженных клеток, очищения сосудов от жировых отложений и шлаков. А последняя модель предназначалась для защиты человеческого мозга от болезни Альцгеймера. Томас знал не понаслышке, о коварной болезни. Его отец, еще достаточно крепкий мужчина, начал рассыпаться после шестидесяти пяти лет: изменилась походка, заплетались ноги, как у пьяного, нарушилась координация и ухудшилась память. Он начинал что-то рассказывать и неожиданно замолкал, забывая, о чем хотел только что сказать. Моргал и смотрел на Томаса страдальческим взглядом, приоткрыв рот.

Отец заболел после смерти матери, сгоревшей очень быстро от болезни, которая пряталась в организме и не напоминала о себе до поры до времени. После ее смерти Томас забрал отца к себе: продал родительский дом, где мать с отцом прожили долгие годы в согласии и любви, вырастили его и считали себя счастливыми людьми. Счастье кончилось в тот день, когда с Томасом случилась беда: он попал в долговую яму. Родители слушали сына, уверявшего, что скоро он выплатит все долги, что все образуется, но не смирились с тем, что их сын, умница и гордость семьи, попал в беду. После смерти матери прошло всего два года, и Томас сдержал свое слово: выплатил долги и купил другой дом, где стал жить вместе с отцом. Оба горько сожалели, что мать никогда об этом не узнает. В новом доме, купленном совсем недавно, ничто не напоминало о прошлом, разве что фотография матери на прикроватной тумбочке у отца в спальне. Мужчины жили одни. По хозяйству им помогала женщина, знакомая одного коллеги, жившего в этих краях. Она прекрасно справлялась с работой: ухаживала за отцом, давала ему вовремя лекарства, гуляла с ним на свежем воздухе и готовила вкусную еду по каким-то своим секретным рецептам, записанным в замусоленном блокноте. Но она наотрез отказалась даже подходить к конюшне, куда привезли лошадь, приобретенную по совету врача. Иногда случались чудеса: эти удивительные животные помогали больным, возвращали им эмоциональное спокойствие, избавляя от панических атак. Томас любил лошадей, занимался конным спортом с молодости и радовался, что в доме появилось еще одна живая душа.

– Мне и так хватает дел с вами, – сердито проговорила помощница, чуть не добавив вслух: «С жеребцами».

– Познакомиться надо, она тоже член нашей семьи, – засмеялся Томас.

– Катарина, – насмешливо произнесла помощница и сделала реверанс, слегка наклонившись перед лошадью. Отец радовался, как ребенок, любуясь грациозной красавицей с шелковистой кожей и длинной гривой.

– Я сам, – проговорил он внятно и стал скребком водить по выгнутой спине лошади.

– Пусть помогает, – сказал Томас работнику. И с этого дня отец почти все свое время проводил в конюшне.

Сегодня Томас торопился домой: дел накопилось много, да и Леди не мешало бы выгулять, почти неделю перебирает ногами на одном месте. А тут неожиданно откуда-то появилась незнакомка, чуть под колеса не бросилась. Будь его воля, не выдавал бы права на вождение автомобилем женщинам: лихо крутят руль, любуются собой, а концы проводов соединить не могут. Откроют капот и стоят у дороги, картинно заламывая руки, чтобы подкараулить случайную жертву. Хищницы. Сегодняшняя была одна из таких. И еще визитку всучила: «Вдруг и я вам смогу помочь, в жизни всякое бывает». Хитрая ведьма, не дай бог к такой обратиться за помощью. Томас передернулся от возмущения: использует на всю катушку и выкинет, не задумываясь ни на минуту. Усилием воли отогнал неприятные мысли о женском коварстве и удивился, что сегодня каждая мелочь его раздражает. «Старею», – засмеялся он над своей ворчливостью и прибавил скорость.

Отец, как всегда, был у Леди: его рука, протянутая сквозь железные прутья, гладила густую гриву лошади, покорно склонившей перед ним голову; она нежилась под знакомыми движениями и фыркала от удовольствия. «Вот эта красавица – настоящая подруга, ничего не требует взамен», – подумал Томас, глядя на свою даму сердца. Она украсила ему выходные, освежила голову и подняла настроение перед предстоящей рабочей неделей.

В понедельник Томас в прекрасном расположении духа сидел за рабочим местом. Не успел разобрать бумаги, как к нему подошел шеф и поздоровался приветливее обычного. Томас напрягся, потому что знал, что это знак тревоги, причем дерьмовый, замаскированный улыбкой.

– Ближе к обеду тебе придется уделить время человеку, от которого будет зависеть судьба нашего проекта.

– И кто же такой великий человек? И почему я?

– По кочану, – опять весело ответил шеф.

С противной улыбкой, прилипшей к его тонким сухим губам, он вернулся во второй половине дня. Рядом шла женщина невысокого роста, с гривой пышных волос, как у его лошади, и быстро перебирала ножками на длинных каблучках как Леди, когда ждала корм.

– Синди, – представилась она.

– Очень приятно, – буркнул Томас в ответ.

Они разглядывали друг друга и одновременно удивились:

– Ой, это вы! – воскликнула рыжеволосая и чуть не захлопала в ладоши. Подвижное лицо мгновенно осветилось улыбкой, искренней и теплой, зеленые глаза полыхнули и обожгли Томаса, как будто брызнули в лицо кипятком. Он наклонил голову, чтобы скрыть растерянность:

– Мы с вами знакомы?

– Вы же спасли меня, – и пояснила обиженным голосом: – Когда я застряла в прошлую пятницу на дороге.

– Возможно, – ответил он и показал жестом на стул, приглашая ее сесть.

– Синди будет писать статью о нашем проекте, – лукаво улыбнулся шеф Томасу и повернулся к гостье: – Томас вам предоставит полную информацию, общайтесь с ним без стеснения. – Он вышел, подняв руку, точно благословляя их в долгую дорогу.

«Бука какой, индюк надутый», – возмутилась Синди, глядя на того, с кем ей предстояло работать. Присела на указанный стул, достала блокнот с ручкой и наткнулась на холодный, равнодушный взгляд, просто холодный и равнодушный, подкрашенный слабой улыбкой на слегка растянутых губах. Разозлилась и посмотрела с вызовом на противного мужчину. Неприятное чувство кольнуло внутри так, что она забыла вопросы, приготовленные еще вчера. Напряглась и казенным голосом произнесла:

– Может быть, чипы нужны и нормальным людям? Потому что нормальный – это человек, которого еще плохо обследовали, в нем уже таится злая клетка, ждет своего часа, когда с триумфом пойдет разрушать организм? Чип, снабженный программой поиска злокачественных клеток в организме, должен отреагировать, как анализ крови, например. Только вот анализ крови не всегда показывает истинное положение дел: фиксирует только тот момент, когда брали кровь.

– Вы хорошо подготовились к интервью. Но мне хотелось бы, чтобы вопросы исключали ваши домыслы и фантазии. Освещайте, пожалуйста, то, что есть. Мы не фантазируем, а разрабатываем проекты, которые реально реализовать и помочь больным людям, не подбираем бредовые идеи с улицы.

– А разве проекты не на уровне фантастики?

Синди внимательно посмотрела на собеседника, пытаясь найти причину холодного приема. Такое случилось впервые за много лет работы: обычно ей удавалось пробиться сквозь броню холода, наладить контакт и растопить холодность теплой улыбкой. Противник сдавался и начинал медленно оттаивать, втягиваться в разговор. Томас как будто прочитал ее мысли, насмешливо взглянул, откашлялся и стал сухо отвечать на заданные вопросы, поглядывая на часы. Синди разозлилась и выпалила:

– Вижу, что вам не хочется говорить. Но, простите, я пришла к вам не домой, а на работу, потому что мне дали задание.

– Потому я с вами и разговариваю. Впрочем, я все уже сказал. Вот в этой папке лежат мои отчеты по проекту, они более точно расскажут вам о том, что необходимо осветить в статье. Выносить материал за пределы офиса нельзя. Можете работать в переговорной.

Синди взяла увесистую папку и вышла из кабинета индюка. От расстройства уже запуталась, кто он – бука или индюк.

Ей стало горько: в тот день, когда они случайно встретились на дороге, она горела желанием продолжить знакомство. Получилось встретиться, но продолжить знакомство нет.

Томас разозлился на себя. Что с ним творится? Разозлился на бедняжку, которая впорхнула в кабинет с намерением обаять собеседника. Почему он не смог скрыть эмоции и построить деловую беседу? Ну и что с того, что она ему неприятна, ну и что с того, что зеленые глаза похожи на лягушачьи – немного выпученные и раскосые. Привыкла, что все мужчины должны сразу падать к ее ногам, похожим на жерди, трясет своей рыжей гривой, только что не фыркает, как Леди в стойле. Узнала она его. Велика невидаль. На дороге мозги запудрила и сейчас вся из себя выворачивается, наверное, тетрадь исписала умными вопросиками. Будет теперь доставать его, пока статью не напишет. Да и шеф хорош. Мог бы сам поболтать с ней – все знают, что он любитель смазливых мордашек. Короче, весь день пошел кувырком из-за худосочной, оставившей осадок в его душе.

«Черт с ним!» – решила Синди и стала разбирать папку: серьезная тема требовала напряжения и вдумчивости; цифры, порой обведенные в кружок, порой в паре с восклицательным знаком, встречались в отчетах очень часто и подтверждались короткими разъяснениями. Хорошо бы поработать дома, но папку забирать с собой не разрешили. Она просидела с бумагами почти целый день. К индюку за разъяснениями обращаться не хотелось, поэтому пришлось самостоятельно разбираться в цифрах и предложениях.

Каждый день Синди буквально переписывала проект от руки: сначала идею, потом реальную пользу для больных людей, потом цифры. В городской библиотеке, находившейся в центре города, запаслась книгами по медицине и знакомилась с болезнями, с которыми должны сражаться бойцы невидимого фронта – умные чипы с различными программами.

Первая половина дня проходила в переговорной,

похожей на комнату для допросов. Иногда, подняв голову от бумаг, она видела за стеклом очертания его лица, всегда напряженного и сердитого. Дорабатывала вторую половину дня дома, закрывшись от девочек в кабинете, изучала медицинские книги, иногда даже листала толстенный том по анатомии, испещренный многочисленными рисунками и схемами на латыни.

В конце октября Синди сделала перерыв в работе: статья надо отложить в сторону, остыть самой и только потом уже свежим взглядом заново пройтись по ней и найти неточности. Кроме того, каждый год первого ноября, в День памяти усопших, она с девочками ходила к Сэму. Кладбище в это время как будто шевелилось от наплыва людей: почти у всех могил почтительно стояли гости с цветами, тихо переговаривались, как будто боялись, что их услышат под землей те, кто терпеливо ждал особого внимания в День памяти – один раз в году.

Глава пятая. Встреча на кладбище

Сэм улыбался с поблекшей фотографии. Синди машинально улыбнулась в ответ и ничего не почувствовала: боль за эти годы отступила, растворилась, как соль в воде, разъела ее внутренности, сковав сердце могильным холодом. На смену слезам и отчаянию пришли ярость, злость на покойного мужа. Разве он узнает, сколько ей досталось, сколько ушло сил на одиночество. И сколько надо еще сил, чтобы дать образование детям, прокормить их, одеть и обуть, привить им хорошие манеры, воспитать и выдать замуж с молитвой к Богу: пусть будет милостив к ним, направит на верный путь, чтобы нашли счастье в браке. Улегся, спрятался от трудов и забот. При жизни не давал покоя, гонялся по ночам из одной комнаты в другую, чтобы ублажить себя, и сейчас ухмыляется над ней. Так думала Синди в первые годы после смерти Сэма, но теперь в ней не осталось ни боли, ни ярости. Она равнодушно скользила взглядом по фотографии и ничего не чувствовала. Ничего.

Томас коснулся руки отца:

– Пора домой ехать.

– Хорошо, – кивнул тот, вздохнул, погладил еще раз надпись, выбитую на надгробном памятнике, и опять кивнул, уже жене:

– Пока, Марта. До следующей встречи. На какое-то время глаза его стали ясными, без признаков надвигающейся болезни.

В День поминовения усопших Томас с отцом каждый год спешили к матери. Наверное, и она готовится к встрече с мужем и сыном, думает о том, что сказать, о чем спросить. Готовится где-то там, в неизвестных заоблачных краях, откуда ей все видно.

Отец выкладывал ей новости:

– Томас не женился, купили лошадь, кухарка хорошая, вкусно готовит. Скоро встретимся с тобой, устал я один.

Они тихо уходили с кладбища по ухоженным дорожкам, не оглядываясь, оставляя за спиной мир, откуда никто не возвращался.

У центральных ворот Томас уступил место женщине с детьми. Сделал шаг в сторону и удивился: перед ним стояла худосочная, Господи, как же ее зовут? Кажется, Синди. Грустная, взглянула на него удивленно, без обычного задора. Огромные зеленые глаза похожи на два озера.

– Добрый день, Синди!

– Добрый день! Девочки, поздоровайтесь с Томасом, это мой коллега.

Девочки рядом с ней, вопросительно посмотрев на мать, поздоровались. Старшая окинула его подозрительным взглядом, а младшая стеснительно улыбнулась и спряталась за спину сестры.

В ответ ему пришлось представить отца, который улыбнулся ей и стал рассказывать, что на этом кладбище похоронена его жена, мать Томаса, что они приезжают сюда каждый год, что очень тоскуют по ней, но делать нечего. Окончив свой печальный монолог, вопросительно посмотрел на Синди:

– А вы к кому?

– Мой муж похоронен здесь рядом со своим отцом. Сами живем на побережье.

– Далеко вам добираться, – посочувствовал отец и обратился к Томасу с упреком: – Коллега издалека, почему не приглашаешь в дом?

– Нет, нет, – поспешно перебила его Синди, – нам ехать далеко, завтра рабочий день, и девочкам надо готовиться к школе.

– И то правда. Нам, пенсионерам, не понять, что надо куда-то торопиться, забыли про работу, – отец развел руками.

Пока отец обменивался любезными фразами с Синди, Томас во все глаза рассматривал ее и спрашивал себя, почему она казалась ему неприятной особой? Худенькая фигурка была словно слепленной умелым скульптором: крепкая грудь, узкая талия плавно переходила в бедра; выразительные черты лица, огромные зеленые глаза, более чем утонченные полные губы и изгиб шеи. На минуту она поднесла руки к вискам, будто ее одолевала мигрень, потом улыбнулась и попрощалась с ними. Он удивился, какие у Синди взрослые дочери. Как будто три сестры стояли рядом. Да, бедная женщина работала на износ, а он выделывался.

В понедельник Томас сидел на рабочем месте и ждал, когда заявится худосочная, потом одернул себя: Синди. По привычке посмотрел на часы, придвинул лист бумаги с ручкой и принялся рисовать, не прерывая линию. Когда силуэт Леди стал законченным, поставил точку. Потом опять начал тянуть другую линию: получилась скрюченная страшная особа, без женских выпуклостей; на принадлежность к полу указывала лишь взметнувшаяся копна волос, похожая на гриву его лошади. Раздался стук в дверь. Томас быстро перевернул свое художество обратной стороной.

– Входите, – ответил он, уже зная по стуку каблучков, кто покажется в дверях.

– Доброе утро! У меня появились вопросы, не смогла сама разобраться.

– Слушаю, – буркнул он по привычке, не поднимая головы.

Томас отвечал на вопросы, удивляясь ее проницательности. «Толковая, – подумал он впервые с уважением. – Мозги неплохие, видать, в извилине не одна прямая линия».

«Хоть не идиот безмозглый, если бы еще и не любовался собой, то можно закрыть глаза на высокомерие, индюк надутый, вот-вот лопнет от важности», – подумала Синди и сказала, что в конце недели принесет статью на утверждение.

В конце недели она стояла опять перед знакомой дверью и, сделав глубокий вдох, постучала. Войдя в кабинет, остановилась, как будто споткнулась: он улыбался своей помощнице, высокой девушке в короткой юбке, прикрывающей до колен длинные ноги, прямые и ровные; развалился в кресле и говорил что-то медовым голосом.

– Слушаю вас, – прервался он на минуту и посмотрел на Синди холодными глазами.

– Статья на утверждение.

Он молча взял из ее рук статью и кивнул, продолжая слушать собеседницу.

Синди повернулась и вышла из кабинета, переполненная возмущением: «Даже поздороваться не может, индюк!»

Шеф визжал, как поросенок, радостно хрюкал и вытирал пот:

– Молодец, отличная работа. Европейское финансирование проекту обеспечено. Знал, что справишься, но не думал, что настолько блестяще.

– Работа, как работа. Цифры те же, проект тот же. Подбросили немного доказательств.

– Кстати, где журналистка? Пригласи ее на ужин в ресторан, прекрасно написала.

– Не перекладывай на меня свои обязанности, – наотрез отказался Томас и вспомнил, как в кипе бумаг с отчетами нашел рисунок: индюк, с высокомерно отставленной головой и шеей с пупырышками, смотрел на него презрительным взглядом. У индюка было неуловимое сходство с Томасом. Жаль, что он не вручил ей свой рисунок, где Леди дает фору по красоте лягушке с выпученными глазами и усохшими лапками, болтающимися на бесформенном брюшке.

Потом вспомнил встречу с ней на кладбище в День поминовения усопших и удивился, как чувство неприязни уступило место жалости. «Ну ладно, надо как-то загладить свою вину», – решил он.

Синди долго раздумывала над приглашением на праздник по поводу завершения работы над проектом. Решилась в последний момент и опоздала. Остановилась в дверях, пытаясь найти свободное место. Шеф увидел ее, радостно помахал рукой и показал на свободный стул возле себя:

– Ваше место, – торжественно провозгласил он громким голосом.

– Прошу прощения, я опоздала.

– Мы только сели за стол, так что располагайтесь. Вы не одна в штрафниках, – кивнул он на Томаса, показавшегося в дверях, который остановился там, где только что стояла Синди.

Необычно нарядный, в белой рубашке и дорогом костюме, он смотрелся весьма элегантно. Темно-коричневые волосы, зачесанные назад, открывали широкий лоб; нос красивой формы и жесткие губы, слепленные в гармонии с овалом лица. Синди незаметно разглядывала своего делового партнера, с которым сложились не лучшие отношения. Он уселся напротив нее, расточал улыбки знакомым, повернувшись к ним вполоборота. Красивый профиль не портили даже странные уши без мочек, как будто их срезали по косой линии. «Наверное, поэтому ты не слышишь никого кроме себя», – мысленно съязвила Синди. Улыбка исчезла с его лица, когда он сел прямо напротив и внимательно посмотрел на нее, как будто принимал сложное решение:

– Добрый вечер! Опять мы рядом. – Он наконец-то улыбнулся.

– Странное совпадение, – ответила она и отметила, что верхняя губа Томаса чуть короче, как будто не хватило кусочка кожи. Казалось, он постоянно улыбается, показывая белоснежные ровные зубы идеальной формы.

«Мог бы чаще улыбаться, с такими-то зубами», – подумала Синди и рассердилась на себя: зачем разглядывала мужчину, который сидел напротив нее. Отвернулась от него и начала любезничать с шефом, явно ей симпатизировавшим. Краем глаза увидела, что Томас пересел к своей длинноногой помощнице и положил руку на спинку ее стула.