В тебе есть я!

В тебе есть я!

Артур Нойт

© Артур Нойт, 2025

ISBN 978-5-0067-4161-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В ТЕБЕ ЕСТЬ Я

ЧАСТЬ 1

Новая машина сиреневого цвета и иностранного производства, с обтекаемыми формами и явно не с пониженными динамическими качествами, подъехала к клубу со стороны города.

Из-за тонированных стекол, из-за блеска, которые отражали составляющие материалы автомобиля и из-за сияния, на совесть литых титановых дисков, невозможно было разглядеть лицо водителя. Посетители клуба и прочие зеваки, если и не начали гадать вслух, то в голове точно начали прокручивать мысли о том, кто же выйдет из такого транспорта, лошадиная сила, которой равнялась четырёмстам и цена доступная меньшинствам.

Понадобилось менее минуты, чтоб всем, уже предвкушенным и предвосхищённым увенчать свои догадки насчет водителя авто. Юное создание конечно не заставила разинуть рты, но легонько удивиться вынудило. Это в крупных городах можно, сколько угодно раз допустить, коим образом девушка заполучила не дешевое авто или за работу какую, она ее заработала. Но в провинциальных городах допущении сводились к нулю, она дочь ни в чем не нуждающихся родителей, ибо на спутницу зажиточного прохвоста она ни походила никак, поскольку таких или знали в лицо или же сразу вычисляли.

Не торопливо закрыв, без сомнения своего авто дверь и постучав каблуками, в устойчивости которых, можно посомневаться и не раз, она легко зашагала в сторону главных дверей, больших и квадратных, которые распахивали точно такие же, большие и квадратные охранники. В клубе ее ждали подруги, это была их первая встреча в этом, в наступившем, в новом году. И проведя зимние каникулы за пределами страны, они успели, как бы соскучиться не только, по друг другу, несмотря на то что, постоянно находились в режиме онлайн пусть то день, ночь или какое-либо другое время суток, но и по другим разным вещам, из которых состояла их молодая повседневная жизнь.

Клуб, который мог бы составить конкуренцию столичным клубам, по всему чему можно и о чем не произносят вслух, был в фаворе у местной молодежи. И стоя как бы на отшибе города, он еще и привлекательнее был тем что, сюда редко заглядывали представители взрослых поколений, так что безрассудное веселье и иже тому сопутствующее было доступно всем.

Всякие новомодные штучки, напичканные повсюду и буйство красок, создавали эффект некоего космического корабля. Колонны, возвышающиеся до потолков как исполины, были обтянуты горящими неоновыми лентами и чем-то напоминали спутники, вращающиеся вокруг Земли. Все вокруг мигало, сверкало, пестрело. Только лишь вдоль расставленные столы с накрахмалено выбеленными салфетками и кое-какими столовыми принадлежностями говорили, что это место общественное. И если свет был хоть немного приглушен над столами, то на танцплощадке он был невероятно ярок, да так, что можно было ослепнуть, не поднимая глаз. Шум, музыка, хохот, треп ни о чем смешались в одну кучу и не давали иногда возможности услышать даже то, что говорили рядом.

Но Вера быстро нашла своих подруг, и не от того что они яро выкрикивали ее имя и усердно махали своими ухоженными ручонками, а от того что они невероятно выделялись от всех остальных. Пусть даже остальные девушки в клубе по сравнению с ними не выглядели мерклыми, блеклыми, и даже по красоте им не уступали, но затмить их они все равно не могли. Ведь будучи детьми влиятельных особ, которые принадлежали высшему свету, они тоже так сказать несли, частичку этого света. А такой свет, в каком бы он ни был масштабе, как нам известно, не заслонить ни чем!

Устроившись за одним из VIP-столов, девушки принялись за карточки, чтобы заказать не горячительные напитки, потому что родители, как ни как, контролировали своих чад, и негоже же дочурке находиться в хмельном угаре, когда их предки во всю,… стараются, на благо города и области в целом.

– Все равно опять угостят! – хлопнув буклет с карточками, воскликнула Елена, и не стала заказывать, главная красавица школы, дочь то ли криминального авторитета, то ли теневого братка.

Да, красавица Елена, с умопомрачительной внешностью, каждый раз не обходилась без внимания, и вслед за этим потчевания, и конечно же потчевали ее не малыми и не слабыми и что, весьма не редко, а если повезет, что новоиспеченный воздыхатель, окажется еще не воздыхателем не скупым, то и девушки не оставались обделенными.

Взгляды на нее, на Елену бросались мгновенно, как на что-то яркое. Ведь свою стройную фигуру она всегда подчеркивала облегающими нарядами, и еще, конечно же, отдавала предпочтение яркому макияжу, в нанесении которого, приноровилась, очень даже искусно. А потрясающая улыбка, нисходящая с широких губ, всегда делали ее, объектом неприкрытых вожделений. И вот во всем этом букете счастья, еще нашлось место и уму (незаурядному и проницательному). Глаза скорее изумрудного, нежели зеленого цвета, под возвышающимися бровями, горели таким огнем, что испепелялось ни одно мужское сердце. Но, несмотря на все это, главным было в ней то, что она умела себя подавать, причем это делала, так умело, что для этого, не требовалось, никаких представлений, ни до и не после.

Девушки, привыкшие к тому, что Елену им ни за что не затмить, и почему то знавшие, что это у них, вряд ли и получится, сегодня лицезрели, совсем другие обстоятельства. Молодой официант, с учтивостью преподнёс бокал дорогого алкогольного ни как обычно Елене, а к всеобщему удивлению, Вере.

– Молодой человек, в белом свитере, из четырнадцатого столика, – официант, неспешно указав на молодого человека в белом свитере из четырнадцатого столика, – попросил передать вам этот комплимент и сказал, что не откажется,… составить вам кампанию, в этот вечер!

Туда куда указал официант, все девушки обернулись синхронно, и увидели там двоих молодых и судя по одежде не простых. Нахальная улыбка, красовавшаяся на их лицах, точнее красовалась она на одном уж точно, на том самом молодом человеке, в белом свитере, не давали и грамма сомнения, что, хотя бы, у него могут быть добропорядочные намерения.

Елена конечно поразилась, что сегодня в центре внимание если не единственной, то первой оказалась не она, но достаточно быстро сообразила, в отличии, от Веры, которая еще толком не поняла, что те двое, не из той оперы, которая проповедуется в книжках, и пока еще не поняла в то, что на самом деле, по крайней мере, один имеет ввиду.

– Что? Чтобы я,… составила ему кампанию? – конечно же догадавшись, но чуть погодя, к чему предназначено сие представление, Вера посмотрела в бокал, в котором резво бултыхала, свежа спелая олива, и из которого торчал пышный самодельный зонтик, цвета Шампань, что почувствовала себя так скажем, неловко! Ведь до этого всегда угощаемой была Елена, и многочисленные взгляды всегда были прикованы к Елене, и что уж там говорить, красивее всех, была Елена.

(Но было и то, что потом так сказать негласно требовалось что-то и от самой Елены! И девушки конечно не до конца понимали, выполнялись ли эти требования со стороны Елены или каким-то образом они, эти требование согласовывались.)

– Да девушка вам! Попросили передать, девушке в алом платье, из этого стола. А за этим столом, в таковом только вы! – подчеркнул официант, все еще не сводя учтивость, видимо, которая еще и была хорошо доплачена, что не скажешь о взгляде, который таки говорил правду, зачем же ее на самом деле, удостаивают именно такого рода потчеванием.

Платье алого цвета хотя и не обтягивало хрупкое тело Веры, но отлично подчеркивало ее девичьи природу. Не выделить ее было невозможно, хотя Лена рядом с ней, если точнее, рядом со всеми была ослепительна всегда. Но в отличии от той же Лены, что-то невероятное чистое исходило от нее, и в отличии от тех же подруг. И невозможно было сказать что именно, сияющие удивительным блеском, ясные серые глаза, обрамленные рядом длинных и изогнутых ресниц, над которыми растянулись красивые брови или хрупкое тело, изгибы которых еще даже и не сформировались. Или милая улыбка, в которой невероятным образом сплелись гармония девичьей природы и невинные поступи к большой жизни.

Поняв, что он выполнил то, о чем просили официант тут же удалился.

– Девочки, мне стоит его послать, потому что, я подозреваю, чего он хочет, и подозреваю, что сказать ему, мягко и тактично не получиться!

«Конечно да!» говорили взгляды девушек, и для этого не нужно было искать каких-либо других ответов, потому что он, ответ, был один. Ведь не прийти в клуб, и не завалить хотя бы одну и хотя бы раз, среди пацанов, считалось бы делом-не пацанским.

– Большинство людей, точнее парней, заглядывают в клуб, именно по этой причине, – подхватила похожая на мальчика вездесущая Леся, и почему-то, тут же сочла нужным спросить мнение Елены, – Лена, ты тоже так считаешь? Что они, все, пришли за этим?

Привыкшая к зримому вниманию особенно со стороны Леси, Лена широко растянула улыбку и ответила:

– Естественно, что они все пришли за этим. А иначе, зачем им сюда ходить, не в паровозики же играть! – подчеркнула Лена, а потом степенно продолжила, – это мы ходим абсолютно по разным причинам! Это у нас в голове твориться всякий сумбур, и прочие глупости. Это мы для них разукрашенные куклы, и не более того, и исходя из этого сделайте сами вывод. Для чего нужны куклы? Правильно, чтобы ими играть! И не думайте, что если они не похожи внешне, значит, не похожи внутри! Наоборот очень даже похожи, и тут отклонения, скорее всего, случайны, нежели схожесть!

Не сказать, что Леся была удовлетворена ответом, все-таки она ждала, что эгоизм Лены проявится, которого она постоянно ждала, и постоянно в этом разочаровывалась.

– Он счел, купить меня, вот, вот,… вот этим! – ткнув пальцем в бокал, задумалась Вера, после слов Елены, – а я еще в Египте обиделась на нашего аниматора. Когда он сказал, что за такую как я, то ли шутя, то ли всерьез, отдадут не менее пятидесяти отборных, двугорбых верблюдов, а на пересчете на одногорбых то и вовсе целых семьдесят пять, если учитывать то, сколько оказывается, стоят и те и другие. А в пересчете на козлов и баранов, я вовсе промолчу, там тоже цифра оказалась впечатляющей!

Ладно, Египет то Египтом, но дома, я думала, что бесценна! А тут на тебе, можно продастся и за бокал… такого! – пренебрежение скользнуло по лицу Веры.

Девушки конечно сопутствовали слова Веры смехом, и при этом сами тоже успели угарнуть, от того, какой же, так сказать, выкуп им предложат. И еще более угарнули, от того, что пересчет должен вестись, исключительно в «национальной» живности, то есть место верблюдов, предусмотреть коров. А что насчет козлов и баранов, то их решили не замешать, поскольку они, везде и у всех есть!

– Вер, не огорчайся ты, так! Им что в мясной прилавок заглянуть или в клуб зайти! Везде расценки!

– Ага! Боюсь представить, чем они меня угостили бы! Даже перепей их всех бывших, сие не завело бы их, – смеясь, вставила вслед за Леной Леся, очень хорошо зная, что она не самая привлекательная не только из девушек, но к слову вовсе не привлекательная.

– Парням надо показать, чего ты стоишь! А если и дальше пойдет, то и прямо сказать, сколько стоишь! И всегда надо называть ту цену, которую не сумеешь посчитать даже в уме! Так что, верни обратно! Пусть в следующий раз, хорошенько подумают или,… посчитают! – сказала Катя, постоянна делающая учеты и вычеты, умная девушка, брюнетка, с черными как смоль волосами, преуспевающая ученица, которая почему-то никогда не рассчитывающая на свой собственный ум.

– А может следующего раза не будет?

– Вот и хорошо, что не будет! Значит, Вера им нужна раз и на раз!

– Ох, девушки! Прям жаль себя стало, что я наравне одноразовых салфеток, бумаг и шприцов, и учитывая, что и их некоторые умудряются, эксплуатировать не раз и не единожды, то я просто, расходный материал еще тот. Так что, не буду я для этого подзывать официанта, у которого и так дел по горло! Просто поставлю куда-нибудь, желательно на один из пустующих столов! – объявила Вера и начала искать столик.

– Девушки, вы прям засуетились! Может быть, у них и вовсе нет, таких уж и плохих намерений! – вступилась за них благородная не только внешне, но и по крови Оксана, благородству которой, не было равных ни среди подруг, ни среди всех, – они просто решили угостить тебя! В этом нет ничего страшного!

– Оксан, спиртное предлагают, мужикам или начальству! А Вера ни то и не другое. Или, для обеззараживания! Вот в чем заключается их намерения, причем, подумай, весьма отвратительные, которые так и кишат у них внутри, безостановочно! – смеясь, рассудила Лена.

– Видимо ты, крайне хорошо осведомлена об их намерениях и планах! – заявила Оксана, заранее ожидая противоречивых слов в свой адрес со стороны весьма раскрепощённой Лены, – и заметь, порядок можно навести везде! Где бы это ни было, и когда бы это ни было!

– О, Оксаночка, не стоит быть, столь возвышенной, а то падать будет больно! – кокетливо выразив несогласия и далее невозмутимо приступив к продолжению своего ответа, Лена игриво добавила, – и хотя и доктор и хирург, во мне концы не отдали, но я прекрасно знаю, что пришли они именно за этим, и прекрасно знаю, что они угощают, именно для этого!

Тем временем Вера вновь обернулась, дабы удостовериться, действительно ли ей преподнесен данный комплимент. Тот, в белом свитере, на кого указал официант, протянул к себе настольную лампу, стоявшую на столе очень близко,… дабы показать Вере, отчего она не должна, скорее всего, отказаться. Вера поняла, что инициатором столь не такого внимания оказался он. С виду он был похож на того, кого стоило бы, через лет так пять-шесть поставить на обложки глянцевых журналов, которые скупают девочки подростки или женщины, все еще неокрепшей психикой, если тот семь дней в неделю будет потеть в спортзале и восемь раз в неделю наносить на себя автозагар. И вот на этом, хорошее кончалось, так как его лицо разукрасила самодовольная улыбка, которая отражала абсолютную жеманность. Вере стало неприятно, неприятно от того, что она стала объектом распутства.

–

А вот предшествовало этому то, что одному недавно переехавшему в этот город вместе со своим отцом молодому человеку по имени Егор, уж больно скучно показалось здесь, так как очень он привык веселой и праздной жизни в том городе, в котором ранее проживал, а точнее проживал он в столице. В столице, где слово разврат имеет, бесчисленное количество вариаций. Так как для Егора переезд оказался вынужденным и почти что принудительным, он как мог, попытался воспрепятствовать этому до конца. И в ход пошло все, от возобновлений уроков на пианино и посещение главной библиотеки, чуть ли не ежедневно. Но и не помогло то, что ежечасно твердил отцу, что непременно возьмется – за учебу, ум, и будут вкалывать во имя труда. Но ничего из этого, не вышло!

За неделю, поняв, что и те местные, с которыми ему довелось здесь познакомиться, были не так легки на подъем, как предыдущие его знакомые, у него чуть было не угас пыл. Потому что, следовать ему, было делом трудноватым, а вторить ему, было делом непосильным, и то что, он готов был совершать даже не в обдолбанном состоянии, было непосильным вдвойне. Ведь проказы в обширном познании, выныривают еще хлеще, с умом!

И еще для него, почему то неожиданным оказалось, то что девушки хотя и готовы были вступить с ним в контакт, но лишь в том случаи, если он, будет долгосрочным. А с таким понятием как долгосрочность, Егор конечно был знаком, но не так хорошо, чтобы иметь об этом полное представление, как и с понятием о том, что молодость может сопровождаться и с одной константой.

В прежнее место жительство ему возвращаться было воспрещено, потому что, он учился там плохо, несмотря на то что, все учились там плохо и во-вторых, нужны были не только хорошие оценки, но и хорошо воспитанные сверстники. После того, как Егор успел несколько дней погонять по ночным автострадам, на последующий решил, все-таки заскочить в какой-нибудь клуб. И захватил вместе с собой нового знакомого Вадима, не такого конечно как его прежние друзья удалого и лихого, но более или менее сносного.

– Видишь, вон тех, за третьим столом? – обратился Егор к Вадиму, который благодаря своей надменности был парнем не улыбчивым.

– Имеешь в виду тех хмурых? – весьма удивленно спросил Вадим.

– Именно! – уточнил Егор.

– А как же те, веселые, слева? – спросил снова Вадим кинув одну бровь в левую сторону, имея в виду, что наслаждаться духовно, в его-то планы не входило.

– После веселых, случаются абсолютно не веселые походы,… по врачам! – мотнув головой, сказал Егор. Тем самым давая понять своему другу, что он вполне осведомлен, о его планах, но еще больше осведомлен о том, куда приведут эти планы.

Понимая, что Вадим в клуб зашел, только забавы ради, он решил показать ему, что всегда можно получить желаемое, и для этого нужен, всего лишь определенный подход:

– Ну, надо значить, с намеком преподнести!

– Выделить ее – это самый главный намек.

– Проникнется ли она этим обстоятельствам? – с огромной долей равнодушия спросил Вадим, затуманив глаза.

– Мне важно, чтобы она вытекла, а проникновение дело мое!

– Ну что ж, а для меня главное, чтобы ты смог, потом оторвать, от себя, это жвачку! – хитрая улыбка, вылезла наконец-то наружу, обнажив всю суть заносчивого Вадима.

Скуплены платья в заграничных магазинах, сделали полдела, а остальные полдела сделали хмурые лица и не выставление на показ своих потенциалов, коим особенно грешат девочки из небогатых семей. И теперь цель была найдена, задача установлена. Если быть гораздо точнее, еще одно имя в списке, так называемых достижений, за которую конечно ни медаль и ни орден не вручат, но будут так хорошо тешить самомнение, что это не смогут в совокупности сделать все девушки, из этого списка и пожалуй вне списка тоже.

Подозвав к себе официанта, Егор первым делом протянул ему купюру, в которых нулей было предостаточно, чтобы молодой официант выполнил все безукоризненно, безупречно и без вопросов.

– Видишь девушку в алом платье, из третьего стола? – указал на Веру Егор.

– Да, вижу! – кивнул официант.

– Так вот возьми самое дорогое, что у вас есть и преподнеси от моего имени, и скажи, что я готов составить ей кампанию! Ну, в общем, ты понял!

Последняя составляющая его слов, было сказано с такой спесью, которая явно перевешивало, даже усилие над умственной способностью. И усилие конечно же здесь, было очевидно оказано, кокейном, но его тоже грязную натуру, натуру Егора тоже не стоит умолять.

– У нас самое дорогое только из ликёров! – хотел было тут растолковать официант, но Егор не счел нужным счесть эту информацию.

– Дружок, я же сказал, самое дорогое! Что тут не понятного? – уже невтерпеж, закатился он в сторону официанта.

Молодой официант, конечно, не удивился просьбе дерзкого молодого человека, но он удивился его выбору. Конечно же, зная местную публику и чуя не местных, он знал, что Вера ни за что не поведется, ни на алкоголь, ни на что-либо еще. Ведь она и ее подруги, если и не были с железной броней, но были выше всех задернутых планок.

– Да, она ничего! Но и девушка в черном платье, думаю, больше даст фору, чем все девушки вместе взятые, – похотливо облизав жирные губы, обозначил Лену Вадим, которая и вправду была в черном платье, усыпанное стразами, и сама не менее сияющая, чем все эти стразы, готов был захлебнуться, от того, что вызывала и в нем эффектность Елены.

– Ты что! – со вспыхнувшим озорством в глазах воскликнул Егор, после которого последовала что-то невнятное, напоминающее смешок – она же меня без яиц оставит!

Егор, конечно, не дурак, он вполне был в курсе того, что девушки любят ухаживания, обхаживание и увивание до полусмерти, но он больше всего любил себя до полусмерти. Так что ему все надо было без промедлений (точнее результат должен был настать, не тут же, а через, так сказать, секунд двадцать), и стал он наблюдать за тем, как Вера отнесется к его «вниманию».

–

Егору это было в ново, что Вера не приняла его внимание, так как он увидел, как бокал был положен на один из пустующих столов, который еще и нашелся в толпе молодых и уже беснующихся. Обычно ему не отказывали, ни в его преподношениях, ни ему самому. Понимая всю свою наружную привлекательность, подкрепленная еще и тяжестью родительского кошёлка, Егор был весьма высокого мнения о себе. Будучи единственным ребенком, очень влиятельного человека, конечно же, он получал самое хорошее от жизни, в том числе и цивильное просвещение. Но то ли просвет знаний оказался слабоват или самовлюбленность была сильнее всех остальных чувств, но вырос он абсолютным негодяем. Действительно не ожидая, что его вниманию положат то, что он обычно клал всем остальным, Егора настигло сумасбродство. Он решил подождать ушедших на танцы девушек у их же стола, сказав перед этим Вадиму, что девушка ломается лишь для того, чтобы набить себе цену, показаться якобы не легкодоступной, чтобы не навлечь на себя общественное порицание, которое на самом деле ей до фени!

Так, высокий и не до возможности, симпатичный молодой человек, в белом свитере, и в черных узких брюках, которые отлично сидели на нем показывая его стройные ноги, вместе со своим другом, который в будущем, наверняка, превратиться в еле дышащего и слегка переваливающегося увальня средней полосы, подсел за тот самый третий столик, которую занимала Вера вместе с подругами.

Егор не сводил глаз с Веры, в то время как все не сводили глаз с него. Если Вадима пара, тройка девиц узнали, то Егора они видели впервые, и тут же проявили к нему рьяный интерес, и не потому что, все предметы одежды были у него дорогими, просто он сам выглядел как дорогой предмет. Конечно же он знал, что привлек внимание, но упиваться этим и уповать на это не стал. Такую стадию он уже прошел, и не видел в этом особо смысла. Ведь богатые, а тем более, очень богатые, никогда не распыляются!

Двигалась Вера хорошо, под музыку и было видно, что она хоть и похожа на других, но в то же время, заметно отличается от них. Русые локоны, ниспадающие на плечи и переливающиеся светом, так очарованно контрастировали с ключицами, нежно розового цвета, что казалось, что ей еще долго придется вступать в пору молодости. И было очевидно, что не только лицо и его очертания, не лишились пока детской непосредственности, но и глаза все еще горели, невинным огоньком. И наверное самый последний фактор для него стал весомым. Ведь у него на такое чуйка работала всегда, не зря же, изобилующее количество девушек, прошло по его рукам!

Егор попросил Вадима, чтобы он тоже приглянул себе одну из них, на что Вадим как то не загорелся особым желанием. И Егор конечно, догадался, почему? Ведь это не столица, чтобы так распылятся, где девушки были умные, самоуверенные и высокомерные, как и сам Вадим. Хотя и перечисленными качествами были не обделены почти все девушки в клубе, но разница все-таки была, и была она в том, что столичные девушки были намазаны особым лоском, столичным!

Вообще, почему выбор пал на Вадима, Егор был не в состоянии ответить, но был в состоянии понять, потому что нужен же ему такой человек, как человек-опора, человек-столба, человек-салфетка когда тот пренепременно напьется в хлам и перестанет соображать, где реальность, а где полная лажа! И потом, Вадим не стал бы осуждать его, потому что, ни кто не судит того, кто хочет быть им.

Когда пришла смена пластинок, девушки решили отдохнуть, и заметив, что за их столом сидят те двое, которые угостили Веру, остановились и бросились парочкой фраз между собой. Спровадить их решила, сама Вера:

– Добрый вечер, девушки! – лукаво улыбаясь и ртом и глазами, привстал Егор.

Ярко выраженный брюнет, немного смуглый, слегка продолговатым лицом, с хорошо начесанными волосами, будто цирюльника он держит дома, или цирюльник посещает его часто, или его дом находится рядом с цирюльней, предстал перед Верой, во всей своей красе. А красив он был действительно. Его атлетическая фигура, была лишь чуть заметна, не то, что закрывала его, его брендовая одежда, а просто восемнадцать лет, нет тот возраст, чтобы набирать массу, да и кажется конституция его тела была не таковой. Скорее с возрастом, он станет субтильным, нежели его сопровождающий Вадим, у которого жирный затылок, появился до двадцати, как и жирный подбородок, напоминавший несколько бутербродов, которые впихнули в пластмассовый ланч бокс, наспех.

– Вечер-то добрый, но далее, он не станет добрым, если вы решили занять наш стол! – отозвалась Вера.

– Думаю, тут места хватит всем! – указывая, на не так уж и широченный стол заявил Егор, пристально глядя на Веру, своими небольшими, но красивыми голубыми глазами. Глаза которых потом Вера, сочтет красивыми, но не привлекающими внимания. Ибо единственное, что привлекало в них, была ярко выраженная, недалекость.