
Полная версия
Между логикой и этикой: Три исповеди разума
С этой точки зрения мы сделали идею Бога краеугольным камнем нашей этики чистого воли. Спрашивают о существовании Бога. О Боге следовало бы спрашивать только о Его бытии. Но нельзя переставать спрашивать о существовании природы и требовать её основания. Природа – предмет моей этической заботы не ради себя самой, а ради блага: чтобы оно не увяло как благочестивое желание, а явило собой цветущую действительность в непрестанной юной силе. Что станет с благом, если природа будет уничтожена, если она не составит основу существования в своём непрерывном бытии, на котором благо может вечно расти и процветать? Таким образом, корреляция между Богом и природой означает уже в этике сохранение природы Богом, сохранение существования природы и её непрерывной действительности во всём будущем ради бытия Бога.
36. Бог в идее сохранения мира становится творцом её непрерывной действительности. Идея Бога означает гарантию, что всегда будет существование для бесконечного продолжения нравственности. Без этой гарантии этика оставалась бы теорией без необходимого завершения, которым должно быть указание на её бесконечную практику. С идеей Бога этика, таким образом, вовсе не перестаёт быть теорией; напротив, она обретает своё завершение, свою вершину. Было бы ошибочно полагать, что Бог здесь становится лишь практическим вспомогательным средством, вспомогательным понятием для практики. Он остаётся основополагающим понятием, правда, не для начала обоснования, а только для его завершения; но это завершение без него было бы невозможно. Так Бог религии привносит в этику обогащение, без которого она осталась бы torso.
37. Безусловно, значимо, как яхвистская обработка проявила себя в общем мифе о потопе. Ковчег Ноя спасает людей и животных от гибели. Правда, природа тем самым ещё не защищена от уничтожения напрямую. Но природа даёт знак, что потоп никогда не повторится. И для связи между живыми существами и природой также предусмотрено обеспечение: голубь выпускается, чтобы найти покой для своей стопы. Кроме того, Бог говорит это и «в сердце Своём», что не хочет вновь проклинать землю, то есть природу; лето и зима должны непрестанно сменять друг друга, как день и ночь. И это настроение Бога затем подтверждается в завете, который Он заключает с Ноем, его сыновьями и потомками: «не будет более истреблена всякая плоть, и не будет более потопа, чтобы погубить землю». Завет затем распространяется на «всякую душу живую». И радуга становится «знамением завета между Мною и землёю». Так изначальный монотеизм обосновывает идею Бога вечным существованием мира для жизни, для души живых существ.
38. Если же этика уже для завершения своего основания нуждается в идее Бога, то в этом обнаруживается соответствующий недостаток этики в её понятии человека, поскольку оно проводится вне связи с Богом в этике. В чём смысл понятия человека в этике?
Идеализм этики покоится на обосновании человека. Но какое понятие человека подходит для такого обоснования? Мы уже видели, что Платон пренебрегал индивидом и конструировал этического человека как государство. Биологический человек, социологический, эмпирический вообще – все они не соответствуют идее человека. Они не выдерживают её: другое становление человека должно составить основание этической идеи человека. Мы нашли её, уже распознав в логике чистого познания всеобщность по её отличию от множественности.
Индивид в лучшем случае – экземпляр множественности, к которой он принадлежит в семье, сословии и народе. Но человек может стать подлинным индивидом только благодаря всеобщности, которая прирастает ему в государстве. Он должен научиться сбрасывать с себя изолированного индивида и находить своё истинное «я» во всеобщности, которую государство ему раскрывает. Своё эмпирическое «я», независимо от того, является ли оно препятствием или, возможно, стимулом и средством его этического призвания, он должен преодолеть и возвыситься до всеобщности, которая остаётся для него не пустой абстракцией, но чьё существование становится для него живым в шагах его собственного возвышения, его осуществления всеобщности через себя. Уже в свайном поселке начинается это важнейшее средство цивилизации. И вся культура остаётся связанной с развитием жителя свайного города в гражданина государства человечества.
39. Но на границе этого богатства гложет забота и делает очевидным недостаток. Что такое человек и чего не хватает человеку, если он только человечество? Все величие, вся правдивость даётся человеку только человечеством, без которого он при всей своей чувственной реальности был бы лишь тенью. Человечеству в своей личности человек подчиняется, мысля в себе, через себя, для себя, как себя нравственный закон. Человечество даёт его личности, которая есть лишь маска, историческое основание личности. Человечество также раскрывает ему в ближнем впервые собрата. Человечество освобождает его «я» от эгоизма индивида и от всех опасностей себялюбия, самовозвеличения и тщеславия. Примите человечество в свою волю, и вы воздвигнете его, ваш всемирный трон.
40. Так высоко может и должен подняться человек, и только на этой высоте он стоит на нравственно прочной земле. Однако он стоит и на земле, которая не всегда предлагает ему эту нравственную основу. Он – живое существо, преследуемое тяготами земли, и нравственные нужды и болезни угрожают его жизни и судьбе. Человечество не остаётся его однозначным путеводным огнём. Правда, только среди множества народов оно, кажется, становится его исторической судьбой. Человечество в своей социологической двусмысленности становится судьбой, которая возвышает человека, сокрушая его. И должно ли это стать вершиной этики – что индивид должен погибнуть перед и во всеобщности человечества?
Так часто чистую этику понимали превратно, и в последнем основании это, вероятно, возражение, которое делают против борьбы с эвдемонизмом: что уничтожение индивида видят как необходимое следствие этого противопоставления, так что этика человечества стала бы тождественной учению о самоуничтожении.
41. Это следствие должно быть ошибкой; оно целиком основано на непонимании идеи. Каждая идея требует коррелята своего явления. Так человечество требует человека, чтобы в вечности саморазвития человек очистился до человечества. Поэтому невозможно понять, как человек мог бы быть уничтожен человечеством; напротив, через него он должен обрести истинную жизнь вечного нравственного стремления, жизнь вечности, и всегда её утверждать.
42. Однако, хотя уничтожение, самоуничтожение человека – не смысл человечества, человечество всё же ставит человека в свет одиночества и изолированности, нужды и хрупкости, которых он избежал бы, по крайней мере в своём сознании, если бы человечество не освещало эти недостатки резким светом. Нельзя сказать, что осознание своих дефектов человеку нисколько не вредит, а только полезно. Это верно лишь тогда, когда осознание даёт ему возможность улучшения и таким образом становится ему поддержкой и утешением. Без возможности такой помощи положение человека стало бы, пожалуй, безнадёжным.
43. Нельзя также сказать, что человек вовсе не должен испытывать сострадания к себе. Он идёт своим путём и смотрит, чтобы не упасть. Это всё, что он может сделать. Но в конце он остаётся тем, кто он есть. И у груди земли мы существуем для страдания. Так можно упрекнуть человека, если он жалуется на страдания своего тела, которые мешают ему на лестнице к человечеству. Во всех эмпирических жизненных ситуациях, индивидуально биологических, как и исторических, сострадание – лишь шаг к сходу с нравственного пути, тогда как пессимизм образует такое заблуждение, переворачивание целевой точки человечества. Не только трагическая поэзия, но уже позитивное просвещение о смысле индивидуальной человеческой жизни заключается в словах: у груди земли мы существуем для страдания. Слеза течёт, земля вновь приняла меня. Так сострадание – залог земного существования.
44. Напротив, становится допустимым вопрос, может ли человек также утешаться состраданием к своим нравственным ошибкам и недостаткам: все они принадлежат к многосторонности его существа, в котором ничего нельзя изменить, а значит, и в этих нравственных слабостях; или же он должен ощущать их всей болью своей души, так что он кажется не только временно запятнанным, но всецело извращённым и从根本上 испорченным. Это самопознание своих слабостей – час рождения религии.
Всё язычество уже имеет этот первоначальный тип религии. Культ жертвоприношения – выражение этого настроения несчастья. Человек не только герой, но грех лежит у его двери. Притча имеет изначальную силу. Грех обитает не в доме человека, как гласит изречение: стремление сердца человека – зло от юности его. Только у двери, у его лабиринта он лежит, как бы приглашая и соблазняя войти в человеческий дом. Так оно и есть. Грех – величайший соблазн человека; положительные соблазны добродетелей меркнут перед ним. И грех одолевает человека, и он теряет через него своё человеческое достоинство, сходит с пути человечества и сжимается в индивида. Разве нельзя испытывать сострадания к этой человеческой участи? Должен ли индивид сам отказывать себе в этом? Ведь подумайте: индивид жалуется не на то, что он растворяется, а на то, что остаётся индивидом, пребывает как таковой и лишается восхождения к человечеству. Индивид возвещает жалобу индивида: его пребывание, не его исчезновение.
45. Если бы здесь сказали, что человеку в его стремлении ко всеобщности дан утешитель против этой боли индивида и его страха остаться индивидом, то это был бы утешитель, подобный действию вдали; сейчас же требуется действие вблизи. Рассмотрим этот подъём подробнее с нынешней точки. Индивид чувствует себя отягощённым своим грехом. Тогда этика должна помочь ему своим призывом ко всеобщности. Но способен ли индивид на этой стадии самопознания своего греха к этому взгляду вверх и подготовлен ли к этому восхождению? Попробуем здесь через актуальное замечание осветить эту трудность.
46. В политике часто полагают, что эгоизм индивидуализма можно преодолеть путем поглощения индивида всеобщностью государства. Однако вскоре обнаруживается, что выплеснули ребенка вместе с водой: победа над индивидуализмом достигнута ценой утраты самого индивида. Индивид как таковой не должен быть отвергнут – лишь его греховность должна быть устранена.
Но у этики нет иного средства против индивида, кроме всеобщности – возведения индивида к ней и его растворения в ней. Поэтому этика могла бы утешить сознание греха лишь тем, что заставляет индивида исчезнуть – чего, казалось бы, требует и самопознание греха. Однако если мы учтем, что переход к всеобщности требует подготовки, которой греховный индивид еще не обладает, то индивид не должен просто исчезнуть, но обязан сохраниться ради этой подготовки к всеобщности.
Именно этого недостает антиномии между индивидом и всеобщностью, если она разрешается лишь через политическую всеобщность: тогда отсутствует тот остаток индивида, который, как закваска, должен сохраняться для всеобщности, для ее развития и осуществления в ней самой. Таким образом, указание индивиду в момент осознания его греховности на его самопревращение во всеобщность оказывается лишь поверхностным успокоением.
47. Здесь открывается важное понимание: понятие человека ни в коем случае не исчерпывается этикой через упразднение индивида во всеобщности государства или союза государств человечества. Этот переход оказывается скачком, разрывом этической непрерывности. Сама этика может сделать этот переход лишь заключительным аккордом; она сама нуждается в остановке на станции греха.
И этика научилась у религии, что пророки, особенно Иеремия и Иезекииль, через самопознание греха впервые раскрыли индивида. И даже если индивид в конечном счете должен упраздниться во всеобщности, он все же должен оставаться индивидом внутри всеобщности – не эгоистическим, но принадлежащим всеобщности. Более того, индивид должен сначала возникнуть как продукт развития, которое всегда остается важным.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.