Путь Ариэля

В конце коридора оказалась просторная комната, где потолок уходил так высоко, что терялся в полутьме. Повсюду по стенам мерцали тонкие узоры, напоминающие созвездия, и среди них плавно колыхалось полупрозрачное полотно, похожее на огромный занавес, сотканный из лунных нитей.

– Это Завеса Истины, – Жрица произнесла эти слова тихо, но они прозвучали мощно, будто удар колокола. – Она покажет тебе то, что ты боишься признать. Захочешь ли ты взглянуть?

К горлу Ариэля подкатила волна тревожного предчувствия. Но он вспомнил, как осознал важность смирения в зале с книгой, и как научился не бежать от собственных чувств в Зале Зеркал. Поэтому он сделал шаг вперёд, едва слышно выдохнув:

– Я… готов.

Поверхность Завесы затрепетала, осветившись изнутри мягким сиянием, и тихий голос, будто из бездны, прошелестел:

– Кто ты, чтобы искать правду?

Ариэль почувствовал, как внутри вскипает весь накопленный страх: а вдруг он не справится, вдруг не достоин? Но в то же время он ощутил и решимость – то новое чувство, что пришло вместе с пониманием себя и принятия своих ошибок.

– Я тот, кто пытается познать себя, чтобы служить миру и людям, которых встречу, – произнёс он, и голос его, хоть и дрожал, звучал честно.

Завеса качнулась, и в следующее мгновение Ариэль ощутил, будто погружается в холодную пучину. Вокруг разлилась темнота, он больше не чувствовал пола под ногами, лишь безмолвное пространство. И в этой тишине вдруг возникли образы: отец на крыльце, незнакомые люди, что шли к нему с протянутыми руками, дальние дороги, горы, реки – всё смешалось в один неясный сон.

Он вдруг увидел себя самого – уже не юношу, а путника, измученного дорогами, но в глазах которого пылал огонь мудрости. От этого взгляда по телу Ариэля пробежал трепет: это было обещание того, кем он может стать.

Затем свет озарил пространство, и он осознал, что снова стоит в храме. Завеса стала полупрозрачной, почти призрачной. Жрица наблюдала за ним с лёгкой улыбкой, в которой сквозило одобрение – и некая тихая радость, словно она приветствовала ещё одного, кто справился с неизбежным испытанием правды.

– Ты обрел ответ? – спросила она негромко.

Ариэль кивнул: в душе у него странным образом переплелись боль от воспоминаний и освобождающая лёгкость. Он уже не чувствовал прежней растерянности – осталась лишь твёрдая убеждённость, что его путь продолжится, и он примет всё, что уготовано судьбой.

– Благодарю, – сказал он, и в этом слове прозвучало больше, чем банальная вежливость – в нём было уважение и принятие.

Жрица лишь мягко поклонилась, словно благословляя его дальнейшее странствие.

Когда Ариэль в тот же вечер покинул храм, он оглянулся на статуи у ворот: древние колонны с буквами «B» и «J» на капителях, таинственный водоём, чёрная гладь которого казалась не мрачной, а спокойной и ясной. Он чувствовал, что здесь, в белокаменных стенах, он прошёл не просто формальные испытания, а глубоко изменился.

Мягкий ветер шевелил его волосы, когда он ступил на старые каменные плиты, ведущие обратно к лесу и к неведомой дальней дороге. В памяти всё ещё звучал тихий голос Жрицы: «Тайна не раскрывается тому, кто требует её. Она отдаётся тому, кто готов смиренно слушать».

В его кармане лежала карта Жрицы: теперь взгляд женщины на рисунке казался ещё более проницательным, словно она видела чуть дальше и одобряла его выбор. Ариэль скользнул пальцами по её фигуре на карточном листке и подумал, что именно это событие – встреча с Жрицей – стало точкой отсчёта для его нового пути.

И хотя он ещё не догадывался, какие испытания ждут впереди, и чьи судьбы пересекутся с его, он знал одно: в сердце у него поселилась тихая ясность, а в мыслях – твёрдое обещание следовать зову души. И когда лес встретил его огоньками светлячков и шёпотом ветра, Ариэль ощутил не тревогу, а предвкушение, словно всё вокруг отвечало ему тихим согласием: «Ты готов идти дальше…»

Лес стремительно густел. Высокие деревья смыкались над головой Ариэля, словно тайные врата, впуская юношу в мир шорохов и нависающих ветвей. Серебристо-зелёный мох окутывал стволы и корни, похожие на животных, присевших в полутьме. Громоздкие валежники становились то ли преградами, то ли указателями – нельзя было понять сразу. Чувствуя лёгкую робость, Ариэль прокладывал путь среди переплетений веток и подлеска, стараясь держаться того едва заметного направления, что он выбрал, выйдя из Храма.

Чуть позже он осознал, что давно потерял тропку, по которой шёл. Кусты и волны высокой травы окружили его. За ветвями деревьев лишь смутно виднелся закатный отблеск. С каждой минутой свет меркнул, и всё громче становился звук сердца – оно билось почти рядом с ухом.

Уже собираясь заночевать прямо под открытым небом, Ариэль вдруг заметил вдалеке нечто похожее на красноватые искры. Казалось, одна из них взлетела над кромкой низины и исчезла. «Костёр!» – понял он. Приободрившись, он двинулся в ту сторону, решив: если там действительно огонь, значит, поблизости есть люди.

Чем ближе он подходил, тем громче становилось потрескивание горящих дров. Воздух оказался наполнен пряным ароматом древесного дыма, смешанного с каким-то травяным зельем. Чуть торопясь, Ариэль забыл посмотреть под ноги: он наступил на узловатый корень, потерял равновесие и с трудом удержался, чтобы не упасть.

– Не спеши так, а то выронишь всё, что у тебя есть! – раздался насмешливый голос.

Ариэль поднял взгляд. Возле небольшого костра сидел коренастый мужчина в простом дорожном плаще, за плечами которого лежала вместительная сумка, набитая связками кореньев и трав. Мужчина выглядел спокойным, но в его глазах светилась тёплая улыбка.

– Простите, – смущённо проговорил Ариэль, перекидывая через плечо ремень своей скромной поклажи. – Идти в сумерках… не самое простое занятие.

Он нерешительно подошёл к огню. Незнакомец кивком предложил ему сесть рядом, на расстеленный бурый лоскут, которым он, вероятно, накрывал собранные растения.

– Устраивайся. В лесной ночи хороший костёр и добрый собеседник – лучшие спутники, – бросил он, приподнимая тяжёлый медный котелок над огнём.

Ариэль опустился на корточки, чувствуя, как к щекам приливает приятное тепло пламени. Вскоре юноша снял сумку и поставил её рядом, размял затёкшие плечи и облегчённо вздохнул.

– Я только что покинул Храм Жрицы, – проговорил он, бросив взгляд на своего нового знакомца, словно ожидая, что это название что-то да скажет. – Учусь… слышать внутренний голос.

Мужчина откинул с лица прядь волос и бросил в котелок охапку сушёной мяты, от чего над костром тут же поднялся густой пар, пахнувший прохладной свежестью.

– Храм из белого камня, да? С чёрной водой у порога? Я бывал там когда-то, – сказал он, и по его голосу было заметно, что воспоминание приятно ему. – Вещи, которым учит Жрица, помогают открыть глаза на себя самого. Но это лишь половина пути. Магия без тишины души – как паутина без паука, пустое плетение. Так говорила мне одна мудрая настоятельница.

Ариэль улыбнулся, припоминая уроки, которые ему давала жрица: о покое, созерцании, о том, как научиться слышать шёпот собственного сознания. И всё равно он чувствовал, что внутри у него ещё много суеты – беспокойство то и дело напоминало о себе.

– Иногда трудно сохранить покой, – признался он. – Стараюсь слушать, что шепчет мир, но стоит пройти подольше одному, как в голове рождаются сто неуместных мыслей.

Мужчина понимающе прищурил глаза. Казалось, он неплохо знал это чувство. Он разлил отвар в две деревянные кружки и протянул одну Ариэлю. Тот осторожно сделал глоток, чувствуя терпкую горечь и слегка обжигающую пряность, сменяющуюся мягкой сладостью. Странным образом усталость, накапливавшаяся в теле за весь день, отступила, будто ночной туман, когда над лесом встаёт солнце.

– Что за чудесный напиток? – вырвалось у Ариэля.

– Смесь горных трав, капля хвойного настоя, да ещё парочка секретных ингредиентов, – отвечал незнакомец с таинственной улыбкой. – Лекари часто покупают у меня такие сборы. Я ведь просто странник, странник-целитель, можно сказать. Хожу из одного селения в другое, собираю коренья и по пути напоминаю людям, что их душа не менее важна, чем кошелёк.

Ариэль кивнул, вдыхая бодрящий аромат. Он думал о том, что лес теперь не кажется таким угрожающим. Щедрые языки пламени плясали в такт треску поленьев, освещая небольшую поляну. Над головой сквозь листву проблескивали редкие звёзды, и от этого казалось, что всё вокруг пропитано некой тайной, спокойной и величественной.

– А что привело тебя к Жрице? – спросил странник. – Не у каждого найдётся храбрость бросить привычное и пойти в тот храм.

Ариэль замялся, опустил взгляд. Вспомнил, как давно тосковал, чувствуя призыв к чему-то большему, чем будни его родного городка. Он рассказал, как услышал о Храме Жрицы – месте, где учат не с помощью долгих проповедей, а тишиной и прозорливым взглядом. Примерно тогда же и произошла встреча, запавшая ему в душу: таинственная девушка у горного ручья, которая смотрела на него так, будто видела его сердце насквозь.

Не успев сдержаться, он поведал о ней почти шёпотом: о том, какой у неё был голос – тихий, ласковый, и как она почему-то улыбнулась ему. Из её взгляда Ариэль понял, что в нём заметили нечто ценное. С тех пор тот короткий миг засел в его памяти сильнее, чем все прочие дорожные встречи.

– Так ты влюбился? – Незнакомец поставил кружку, наклонился вперёд, и его глаза лукаво блеснули в свете пламени.

Ариэль смутился. Он даже не знал, правильно ли называть это чувство «влюблённостью». Но её образ и правда не покидал его: лицо девушки туманилось перед мысленным взором, но внутренний трепет напоминал, что эта встреча значила для него куда больше, чем простая случайность.

– Не знаю… Может, и да, – ответил он слабо улыбаясь. – Я всё думаю, что всё могло остаться за тем поворотом на горном хребте, словно я её уже не встречу.

– Храм Жрицы зачастую сводит вместе тех, кто ищет глубину, – произнёс странник вкрадчиво, словно продолжая какую-то древнюю мудрость. – И если судьбе будет угодно, вы ещё найдёте друг друга. Особенно если в тебе продолжит пульсировать это сияние, которое я сейчас вижу в твоих глазах.

Ариэль почувствовал, как по телу разливается смешанное чувство надежды и смущения. Он снова припал к кружке и сделал небольшой глоток обжигающе-пряного настоя. Было ощущение, что внутри у него действительно начинает прорастать некая искра, похожая на чудесное обещание.

Костёр потрескивал, и под лёгким вечерним ветерком с веток деревьев срывались сухие листья, тихо падающие к ногам путников. Огненные блики плясали на лице незнакомца, и Ариэль уловил в нём особую глубину: что-то в этих спокойных чертах говорило, что он знает о мире гораздо больше, чем готов показать.

– Всё начинается с того, чтобы научиться слышать себя, – проговорил странник. – Всякие важные перемены сперва шевелятся в тишине твоей души. Именно там кроется ответ, и туда же ведут все дороги, хотя мы порой этого не замечаем.

Ариэль слушал, как слова незнакомца оседали внутри него, словно звуки колокольчиков, раскатывающиеся в тёплом воздухе ночи. Ему вдруг стало ясно, что его путь – это не просто бегство от привычной жизни, а глубокая тропа, ведущая к пониманию себя и окружающего мира.

Они проговорили ещё долго, обмениваясь короткими историями о храмах и городах, о том, как дышит лес в разное время года. Странник рассказал о трудных тропках, скрытых от глаз обычных путников, где находил редкие цветы с почти волшебными свойствами. А Ариэль поделился первыми уроками, которые вынес из Храма, и тем, что в нём зародило новое видение простой жизни.

Наконец оба заметили, что угли в костре уже почти погасли, и лишь одинокие искры вспыхивали на остатках тлеющей древесины. Над лесом воцарилась бархатная тьма, полная шелеста листвы и дышащей глубины.

– Нам стоит отдохнуть, – сказал странник, слегка потянувшись. – Утром путь покажется светлее и проще.

Ариэль почувствовал приятную истому в теле, но ещё большее ощущение внутренней лёгкости и освобождения. Он опустил голову на скатку своего плаща, глядя, как на небе мерцает россыпь холодных звёзд. Мысли ещё вертелись вокруг таинственной девушки и слов Жрицы, но усталость постепенно смыкала его веки.

Уже засыпая, он уловил обрывок фразы незнакомца: «Каждый из нас странник, пока не найдёт себя…» И эти слова, словно колыбельная, убаюкали Ариэля, обещая, что утро непременно принесёт новые ответы – и, может быть, новую надежду.

Так закончилась его первая ночь за стенами Храма, но казалось, что именно сейчас и зарождалось истинное приключение, более глубокое и волшебное, чем всё, что он когда-либо знал.

Запись в дневнике Ариэля – Утро после встречи

Солнце ещё не поднялось высоко, и лес вокруг окутан дымкой рассвета. Мой новый знакомый – странник с травами – мирно дрыхнет у затухающего костра.

Вчерашний разговор до сих пор отзывается в моей душе эхом мудрых слов о «тишине внутри».

Мне кажется, будто тишина и впрямь расселилась в сердце: теперь я ощущаю спокойную уверенность, что этот путь – мой. Мне даже приснилась чёрная вода у порога Храма Жрицы, словно она зовёт меня вернуться, когда буду готов к новым откровениям.

Но пока я сижу на этой поляне, прислушиваюсь к пробуждению леса и чувствую, как предрассветный прохладный воздух бодрит лучше любого зелья. В голове всё ещё всплывают воспоминания о ней – таинственной девушке, чьи слова зажгли во мне искру надежды. Кто знает, может, мы и вправду пересечёмся вновь.

Сейчас я приготовлю завтрак для нас обоих – пусть утро начнётся с доброй ноты. А когда мой товарищ откроет глаза, мы, наверняка, обговорим планы на день. Я готов к тому, что наши пути могут разойтись. Но ведь недаром судьба свела нас здесь и сейчас…

Когда Ариэль закончил строчки в своём карманном дневнике и убрал его в сумку, солнце уже начало золотить верхушки деревьев. Слабый свет, пробиваясь сквозь листву, играл искрами на остатках костра. Юноша неспешно поднялся, отряхнул колени и потянулся, с удовольствием чувствуя, как тело наполняется бодростью.

Он решил позаботиться об их простом завтраке. В небольшой котелок, оставшийся у костра, Ариэль налил свежую воду из близкого ручья (где брал воду для отвара вчера незнакомец). Затем он отсыпал несколько щепоток трав, которые нашёл в сумке странника, – те самые, что придавали напитку пряный, чуть сладковатый вкус. Пока вода нагревалась над дымящимися углями, Ариэль достал из своей дорожной сумки небольшой свёрток с сушёными фруктами и крохотный кусочек хлеба. Благо он привык нести с собой хоть какое-то пропитание.

Запах пряного настоя быстро наполнил воздух. Звук кипящей воды смешался с негромким пением птиц – лес просыпался окончательно. Не успел аромат добраться до дальних веток, как странник начал шевелиться, зевнул и поднялся, прищурив глаза от утреннего света.

– Доброе утро, – негромко сказал Ариэль, улыбаясь ему. – Я подумал, что ты не откажешься от горячего отвара и чего-нибудь перекусить.

– О, парень, как же кстати, – откликнулся странник, улыбаясь в ответ. – Вчера так быстро уснул, что и не поблагодарил тебя за разговор.

Он сел на корточки у костра и протянул руки к теплу огня, потом принял кружку с горячим напитком. Порывшись в своей сумке, достал несколько лепёшек, щедро пересыпанных сушёными травами.

– Вот, добавь к своему завтраку, – предложил он, протягивая лепёшки Ариэлю. – Иначе одними ягодами не наешься.

Юноша кивнул, поблагодарив, и они вдвоём устроили скромный, но душевный завтрак. Тёплый травяной настой прекрасно согревал в прохладе утра, а фрукты и лепёшки добавляли сил. Они неспешно беседовали о том, как быстро миновала ночь, будто и не было её, и как порой встреча чужих людей может в один миг подарить чувство родства. Странник рассказывал об особых кореньях, которые ищет для лекарей, о том, какие секреты можно почерпнуть в горах, если знать, у какого родника остановиться. Ариэль же поделился своими планами добраться до владений Императрицы, чтобы освоить новый этап знаний – научиться тому, как взращивать не только земные плоды, но и собственную судьбу.

Когда последний кусочек лепёшки был доеден, а кружки выпиты до дна, оба ощутили приятную сытость и умиротворение. Странник потянулся, смял пустой свёрток из-под пищи и ухмыльнулся:

– Ну что же, мой юный друг, кажется, нам пора разбредаться по своим дорогам. Пути у нас разные, а ночлег на одной поляне – это лишь маленький подарок судьбы.

Ариэль понимал, что расставание неизбежно, но всё равно почувствовал лёгкую грусть. Короткое знакомство стало для него важным: пусть они и не знали друг друга толком, но в сердцах возникло взаимопонимание, словно отражение той самой «тишины внутри», о которой они говорили.

– Надеюсь, мы ещё встретимся, – сказал Ариэль тихо. – Ваши слова о душе… о том, что без тишины магия теряет смысл… Я буду помнить.

– И я, парень, сохраню в памяти наше общение, – ответил странник, сгибая колени и поднимаясь на ноги. – Применишь на практике мои советы, да и Жрицы – глядишь, тебе пригодится в пути.

Затем он порылся в кармане своего плаща и вытащил небольшой мешочек, а из него достал продолговатый, блестящий на утреннем солнце предмет – серебряную монету с чеканным изображением полумесяца. На краях монеты угадывались тонкие линии-завитки, похожие на танцующие волны.

– Вот, возьми. Это тебе на память, – произнёс странник, вкладывая талисман в ладонь Ариэля. – Считай это добрым знаком. Иногда, когда окажешься на перепутье, глянь на эту монету – и, может, вспомнишь, чему учил тебя Храм Жрицы… и этот старый охотник за травами.

Ариэль бережно сжал талисман. Ему показалось, что от холодного металла исходит лёгкое тепло, словно монета хранила в себе частичку дружелюбия и тепла вчерашнего костра.

– Благодарю, – сказал он, смотря в глаза страннику и стараясь вложить в это простое слово все свои чувства. – Буду носить с собой. Пусть напоминает о настоящей магии, что рождается внутри человека.

Они обменялись прощальными рукопожатиями. Странник перекинул лямку сумки через плечо, поднял свою котомку и, слегка помахав на прощанье, скрылся за деревьями, шагая налегке и без суеты.

Ариэль ещё немного постоял на поляне, глядя туда, где исчез его новый знакомый.

Утренний свет заливал всё вокруг ласковым сиянием, и в этом сиянии юноша почувствовал странную смесь грусти от расставания и предвкушения нового пути. Зажав монету в кулаке, он улыбнулся самому себе – и направился дальше, вглубь леса, зная, что впереди ещё множество открытий.

Ариэль бодро шагал по вьющейся тропе, что змеилась среди низких холмов и уходила под покров старого леса. Солнце, ещё не успевшее набрать полную силу, мягко золотило верхушки деревьев. Птицы весело перекликались на ветвях, и это птичье пение удачно заглушало тихое урчание его желудка: с обедом он в этот день немного опоздал.

Земля вокруг менялась на глазах. На одном участке его окружали только сиреневые вересковые поля, колышущиеся в дымке; на другом тропа спускалась в овраг, где по влажным камням бежал узкий ручей. Ариэль с радостью зачерпнул оттуда горсть прохладной воды – и усталость, казавшаяся вечной после прошлой ночи на каменистой почве, моментально отступила, сменившись бодрящим ощущением чистоты.

«Как же волшебна природа, – думал он, выпрямляясь и оглядываясь на утренние лучи, – Каждая капля воды, каждый луч солнца несут в себе новое начало».

Уходя дальше, он заметил стайку кроликов, мелькнувшую в густой траве у подножия дерева. Вздохнул с лёгкой завистью: зверьки быстро исчезли, словно тени, не боясь ни колючих зарослей, ни скользких камней.

Пока солнце становилось всё более жарким, Ариэль обдумывал предстоящую встречу с Императрицей, о которой ему говорила Жрица. Её «уроки плодородия и силы творения» звучали загадочно и влекуще. В голове невольно всплывали обрывки историй, из разных селений: кто-то уверял, будто видел собственными глазами, как прикосновение Императрицы расцветило безжизненную пустошь роскошными садами; другие говорили, что в ней кроется тайна, которую она передаёт лишь истинно достойным.

Так он шёл несколько часов – то задерживаясь у полевых цветков, то останавливаясь на минуту отдыха в тенистых рощах. И заметил, что тени начинают удлиняться и солнце клонится к закату быстрее, чем ему казалось. Лес впереди темнел, похожий на загадочную завесу, и сердце Ариэля нырнуло в приятное предчувствие новых открытий.

Пока лес плавно утягивал его в сумерки, знакомая уже усталость снова подкралась к ногам. Ариэль придержал плащ у горла, чтобы защититься от резковатого ветра. На небе золотился последний отблеск заката, но деревья стояли так густо, что казалось, солнце исчезает вдвое быстрее.

«Когда-то я до дрожи боялся ночи, – вспомнил он, – но теперь знаю, что мрак бывает куда страшнее внутри нас, чем снаружи».

В какой-то момент дорога, петлявшая между валунами и корнями, вывела его к едва заметной улочке, утыканной плакучими кустами. И тут он увидел вдалеке тёплое свечение – маленькое пятно света в погружающемся в тьму ландшафте. Как только он подошёл ближе, стало понятно, что это уютная таверна, расположенная в самом сердце глухого леса. Называлась она «Золотой клевер»

Ариэль осторожно толкнул тяжёлую дверь, и та ответила ласковым скрипом. Сразу в нос ударил аромат свежего хлеба, дымка от камина и приглушённый запах специй. Уютные деревянные столы, украшенные цветастыми салфетками, были пусты – лишь немолодая женщина в фартуке сидела у очага, переворачивая небольшую сковороду с чем-то шкворчащим.

Увидев путника, она тут же подняла голову и приветливо улыбнулась:

– Добро пожаловать, странник. Давно к нам никто не забредал в поздний час. Останешься на ночлег?

– Да, пожалуйста. – Ариэль с облегчением вздохнул. После долгого дня в пути мысль о тёплой постели и горячей еде казалась лучшим подарком судьбы.

Пока женщина хлопотала над очагом, Ариэль занял место за одним из столов.

Перед ним поставили миску супа с пряными травами и кусок душистого хлеба – от одного запаха у него слюнки потекли. Он принялся за ужин, чувствуя, как каждая ложка возвращает ему силы.

– Куда держишь путь? – поинтересовалась хозяйка, присаживаясь рядом.

– Иду к Императрице, – ответил он, расправляясь с последними кусочками хлеба. – Жрица сказала, что у неё я смогу научиться настоящему плодородию, силе творить и преображать.

Женщина понимающе кивнула:

– Слышала, что Императрица превращает даже самую неплодородную землю в цветущие сады. Если не опоздаешь, увидишь её талант во всей красе. Но торопись: говорят, она не задерживается в одном месте, а идёт туда, где нужнее всего её дар.

Эта мысль о приходящей и уходящей силе Императрицы согревала Ариэля особым огнём любопытства и благоговения. Ведь так хотелось не опоздать, успеть взглянуть на то, как жизнь расцветает под её рукой.

Суп был съеден, и под лёгкий вечерний бриз, наполненный запахами хвои, Ариэль вышел на крыльцо таверны. Небо раскинуло над ним бескрайнее звёздное покрывало, и каждое созвездие, казалось, рассказывало свою древнюю историю. На скамье у дверей сидел пожилой местный житель или, может, такой же случайный путник. Он качал ногой и мирно покуривал трубку, выпуская сладковатые клубы дыма.

– Хочешь добраться до Императрицы, да? – спросил старик, прищуривая глаза. – Слыхал я, что в горах теперь бродят странные существа. Ночами они пугают людей, и мало кто возвращается невредимым.

Ариэль чуть улыбнулся, вспомнив о своих последних уроках Жрицы, где он учился противостоять собственным страхам:

– Возможно, самое грозное чудовище человек носит в своём уме. Всё остальное преодолимо, если знаешь, кто ты.

Старик рассмеялся хрипло, но без насмешки:

– Дай-то бог. А всё же будь осторожен, парень.

Хозяйка отвела Ариэля в небольшую комнатку на чердаке. Кровать там была застелена простым грубоватым льняным покрывалом, но после изнуряющего пути она казалась роскошной. Из круглого окошка с видом на лунный свет он заметил, как дождевые тучи заволокли небо, и капли начали выстукивать по крыше мелодичную дробь.

Сняв плащ и сапоги, Ариэль растянулся на мягком матрасе. Перед мысленным взором вспыхивали образы Императрицы, которую он ещё не видел: как женщина кладёт ладонь на сухую потрескавшуюся почву – и из-под неё вдруг пробивается молодая зелень. В душе его росла уверенность, что эти легенды – не просто красивые сказки, ведь Жрица никогда не отправила бы его в пустое приключение.

«Я уже чувствую перемены внутри себя, – подумал он, прикрывая веки, – а значит, и вокруг всё может стать другим».

Вскоре убаюкивающий стук дождя и шум листвы за окном погрузили его в глубокий сон.

Ранним утром, едва на востоке разгорелись первые полоски света, зал «Золотого клевера» наполнился тёплыми ароматами овсяной каши и травяного чая с мёдом. Ариэль спустился по скрипучей лестнице, потирая сонные глаза, и сразу ощутил, как за ночь в нём родилась новая энергия: теперь ему предстоял долгий переход к землям Императрицы.