Любовь с видом на Арарат

Пришла она в себя от надрывавшегося телефонного звонка.

–Мира, привет! – прозвучал звонкий голос Кати. – Как дела?

– Привет, Катюш, да нормально… – ответила Мира.

– Ты что то по голосу совсем грустная, что случилось, дорогая? – спросила Катя.

– Да так, что-то не много прихворала, нет настроения, да и голова болит. – пытаясь побыстрее закончить разговор ответила Мира Кате.

– Мира, ну давай не кисни, у меня к тебе как раз классное предложение на завтра. – сказала веселым голосом подруга.

– Ну какое? – незаинтересованно спросила Мира.

– Тут есть классный рестик на крыше, хотела тебя позвать туда на вечер завтра. – предложила Катя.

– Нет, Кать, не пойду, не хочу, да и настроение так себе… Надо готовиться к дипломной работе, скоро защита, а для меня это очень важно, сама же знаешь. – ответила Мира, и скорее пытаясь закончить разговор сказала, – Давай до завтра, дорогая. Завтра поговорим.

Отключившись от разговора, она еще долго лежала, затем пошла на кухню попить воды и увидела свет в спальне родителей, дверь была приоткрыта, родители о чем-то разговаривали в полголоса. У Миры не было привычки подслушивать, она приоткрыла дверь тихонько постучав.

– Мам, пап не спите? – спросила она в полголоса пытаясь не нарушить атмосферу спокойного разговора.

– Нет, дорогая, заходи к нам. – сказала с улыбкой Наталья.

– Можно я как в детстве между вами лягу? – тихонько, как бы стыдясь своего желания попросила Мира.

– Не можно, а нужно! – ответил отец, вставая с кровати и пропуская ее в середину.

Мира лежала с родителями , раскинув светлые волосы по подушке, думая о том, как в детстве ей было светло и тепло в теплой и такой родной родительской постели, а самое главное под надежной защитой отца и понимание мамы.

– Мам, простите меня, я была резка сегодня. Для меня это был большой шок, и я многое осознала. Мам, я сама нашла Артура. Ты знаешь, когда вы уехали на море, я сидела и рисовала, и мне как-то повеяло Арменией. Я просто захотела найти своего друга детства и его семью, – начала свой рассказ Мира. – Я написала в соцсети в поисках, и Артур Туманян нашёлся. Мы начали общаться, и оказывается, его отец Арман погиб в тот день. Пап, ты знал? – спросила Мира, глядя в глаза отца

Владимир опустил глаза.

– Да. – ответил он.

– Понятно. Они потом долго жили в Ереване у тетки, а затем погиб их дядя на войне в Нагорном Карабахе. – сделала паузу Мира, ожидая ответа на ее слова.

– Кроме того, что погиб Арман, вы знали что-то об их семье? – спросила Мира.

– Нет, дочка! – ответил отец. – После того как они уехали в Ереван, мы потеряли с ними связь. Мы никогда не пытались найти друг друга, мы же не были близкими друзьями, так что это было просто "Барев" – "Привет", приятели-соседи.

– Понимаю. – ответила Мира.

– Представляете! А Артур учится на врача, а Карен пошел по стопам отца, служит в полиции. – Мира немного ожила при своем рассказе о семье Туманян. – Мам, у нас сохранились фото с Армении?

– Да, дочь, сейчас достану, – сказала Наталья и полезла высоко на антресоль. Она достала из книги несколько фотографий, на которых была запечатлена Мира совсем маленькой девочкой с русой косой на шее у папы. Рядом стояла Наталья с шариками, а на обратной стороне одной из фотографий была надпись "1987 год". Фотография была цветной, но не совсем: она больше походила на красные оттенки, возможно, эту красноту придавал фон из туфового камня, из которого были построены дома на площади, где была сделана эта фотография.

На другой фотокарточке были Мира и мальчик, и она поняла, что это Артур. Артур стоял рядом, положив руку на плечо Миры, и широко улыбался, а Мира на фото закатила глаза. В этот момент в её памяти резко всплыл момент, когда была сделана эта фотография. Они гуляли во дворе, и отец, купив новый фотоаппарат ФЭД, предложил их сфотографировать. Мира совсем не хотела фотографироваться, потому что накануне Артур назвал её "сопливой девчонкой", и она обиделась. Но тут папа с фотоаппаратом – как можно отказать? Вот и получилась фотография с довольным Артуром и недовольной Мирой.

Они сидели на кровати, вспоминали этот момент и смеялись. А потом, после рассказов родителей о детстве в Армении, Мира узнала, как они с Артуром варили варенье из инжира в холодной воде и не понимали, почему это варенье вовсе не варенье. Они вспоминали, как ходили в горы за родниковой водой, как ездили в Джермук на водопад и пили минералку из нескольких фонтанов. Воспоминания грели душу. Всем им показалось, что именно тот пробел в жизни они закрыли этими воспоминаниями, как будто наконец всё встало на свои места. Они выдохнули. Мира забрала две фотографии к себе – незаслуженно забытые на верху антресоли – и поставила их в рамку на своей тумбочке.

Глава 8.

Солнечный свет пробивался сквозь веки. Мира нежилась в постели, не желая раскрывать свои голубые глаза. Волосы переливались на подушке, и сквозь сон она чувствовала запах блинов. Любимые блины мамы – с малиновым вареньем, перемешанным со сгущенкой – вызывали у Миры гастрономический оргазм.

– Дочка, милая, доброе утро! – послышался нежный голос мамы.

– Ну ма-а-а-м… – протяжно сказала Мира.

– Ну-у дочь… Давай пока блины горячие позавтракай с нами, и мы на работу с папой поедем, а ты по своим делам. – сказала ей Наталья. – Мы тебя ждем за столом.

Мира еще полежала в теплой постели, откинула одеяло и тихонько встала, потянувшись. Она включила компьютер и проверила чат – ничего нового там не было. На самом деле она и не надеялась на что-то, понимая, что Артур, вероятно, весь в учебе и ему не до переписки.

– Доброе утро! – Мира обняла маму и подмигнула папе, села прямо в пижаме, не умываясь завтракать.

– Дочка, давно тебя не видел в таком приподнятом настроении. – улыбаясь сказал Владимир, макая свежий блин в растопленное сливочное масло.

– Да, пап! Ты прав. После вчерашнего разговора у меня упал большой камень с плеч, мне кажется, и у вас тоже. – Вздохнув с облегчением сказала Мира. – я так спала крепко и так выспалась за последние дни.

– Мы рады за тебя, дорогая! Мы бы с удовольствием провели этот день с тобой вместе, но нам пора на работу, отпуск не вечный. – сказал Владимир. – Искусство ждать не привыкло, нужно работать и творить.

– Да, конечно! Идите, творите, а я, пожалуй, после встречи с куратором, встречусь с Катей и поболтаю, она как раз вчера звала меня в новый ресторан на крыше, – сказала Мира.

Мира вышла из дома и, направляясь к остановке, набрала номер своей подруги, с которой дружила с того самого детства, когда они переехали в Москву. До совершеннолетия у Миры было много подруг, но потом как-то все отстранились от нее. Они не понимали, как так она такая симпатичная и красивая, а все равно одна. "Мира, посмотри, ты ему нравишься!" – говорили ей, а она отвечала: "Ну нравлюсь – пусть смотрит!" Девочки повзрослели и стали очень заносчивыми; они делили между собой мальчиков, ходили на дискотеки, выпивали и курили. На фоне их Мира становилась серой мышью.

А Катька была простой девчонкой, совершенно не избалованной. Ее и ее брата воспитывала бабушка – мама их матери. После развода родителей случилось так, что они решили строить новые семьи, а в этих новых семьях детям не было места. Родители разъехались по другим городам, оставив детей на престарелую мать с словами: "Детям будет лучше так". Да, конечно, лучше – ведь им не нужно менять школу, друзей и привычные улицы; им просто нужно было поменять двух родителей на бабушку. Родители были уверены, что детям будет лучше с бабушкой, хотя сами в детстве росли в полных семьях.

Звонок матери детям раз в месяц с вопросами: "Как дела? Какие оценки?" они ждали с нетерпением. Катя и ее брат при звонке городского телефона бежали наперегонки, сбивая все вокруг, и вырывали трубку друг у друга. Но после двух вопросов мама всегда говорила: "Дайте бабушке трубку!", и долго рассказывала ей о своей новой жизни. Бабушка качала головой и часто приговаривала: "Как же так? Как он так может?" Дети, в силу своего возраста, совсем не понимали, что происходит; они стояли рядом с бабушкой и слушали речь матери – для них было важно слышать ее голос.

Отец не звонил совсем, только один раз, когда Кате исполнилось 20 лет. Он позвонил за месяц до ее дня рождения и радостно сказал: "С днем рождения, дочка, это я твой папа". Катя сначала не поняла и просто буркнула: "Не туда попали!" – и повесила трубку. Но он перезвонил и спросил: "Это квартира Митяевых?" Тогда Катя осознала, что это отец, и снова буркнула: "Нет!" – не посчитав нужным общаться с ним.

Она почему-то никогда не скучала по отцу, в отличии от Михаила. Она считала, что отец виноват в распаде их семьи, ведь он первый начал изменять маме с другой женщиной. Когда он ушел от них Кате было 10 лет, и она уже на тот момент все понимала. Папа не ночевал дома, мама плакала по ночам и каждое утро были разговоры о какой-то рыжей. А Миша очень скучал по отцу. Он представлял, как он сейчас придет домой после школы и увидит отца. Тот обнимет его и привезет кучу подарков, а потом они пойдут есть мороженое или пить лимонад. Мише и подарки не нужны были, ему бы хватило его отцовского объятия и мужской сильной руки на плече.