Белая слива Хуаньхуань

– Сестренка, у меня разрывается сердце из-за того, что ты сказала. Я тоже сейчас не в простой ситуации, – вздохнула Цао. – Пускай я родила для императора ребенка, но это всего лишь дочь, поэтому у меня очень мало власти при дворе.

– Но зато тебе доверяет матушка Хуа. Я буду очень благодарна, если ты замолвишь за меня словечко. Может, она станет относиться ко мне чуточку лучше. Я буду безмерно тебе обязана. – Я тихонько всхлипнула напоследок и вытерла выступившие слезы.

Наложница Цао погладила меня по руке, стараясь успокоить:

– Я обязательно расскажу фэй Хуа о твоих переживаниях, но свой подарок ты лучше забери. Я и без него постараюсь помочь вам найти общий язык.

– Если все получится, я буду служить матушке Хуа и тебе, сестрица, так же верно, как собака служит своему хозяину. – Я снова открыла коробочку и поставила ее перед цзеюй Цао. – Это «Медовый аромат» [44]. Мне подарил его сам император. Я слышала, что эту коробочку прислали из Наньчжао среди других даров, и она была в единственном экземпляре. Я очень надеюсь, что ты не побрезгуешь и примешь мой подарок.

– Это слишком дорогой подарок. – Наложница Цао даже отодвинулась от шкатулки с ароматным порошком. – Боюсь, если кто-то узнает, что ты подарила мне «Медовый аромат», они поймут это превратно.

– Для меня намного дороже твоя помощь. Я не так скупа, чтобы пожалеть для своей драгоценной старшей сестрицы маленькую коробочку с благовониями. К тому же император лично мне ее вручил. Ее не вносили ни в какие списки. – Я перевела дыхание и продолжила: – Пока «Медовый аромат» хранится в виде порошка, его запах ощущается не так ярко, но если его развести в воде и в этом растворе замочить одежду, от нее потом еще долго будет исходить необычный и приятный аромат. Пожалей свою несчастную сестренку и прими мой подарок. – И в конце своей речи я не забыла добавить: – Но лучше об этом никому не рассказывай.

Цао наконец-то перестала отказываться от подарка и с улыбкой его приняла. Коробочка с редкими благовониями заняла место на туалетном столике. Мы еще долго разговаривали, прежде чем я поднялась и попрощалась с хозяйкой дворца.

Вернувшись в Танли, я приподняла рукав и принюхалась. От ткани исходил едва уловимый запах «Медового аромата». Он был настолько легким, что если бы я не знала, то не обратила бы на него внимания. Все шло, как я задумала, и это не могло не радовать.

Вскоре вслед за мной в Инсиньтан зашел Сяо Лянь и доложил:

– Госпожа, сразу же после того, как вы ушли, Иньсю, служанка наложницы Цао, тайком вынесла из дворца все ваши подарки и выкинула их.

Я так и предполагала. Она ни за что бы не оставила у себя то, что я ей подарила. Но меня волновал совсем другой вопрос:

– А благовония она тоже выбросила?

– Какие благовония? – Евнух удивленно посмотрел на меня. – Я не видел никаких благовоний.

– Понятно, – я довольно улыбнулась. – Не думай об этом. Ступай.

Стоящая рядом со мной Цзиньси не смогла удержаться от вопроса:

– Госпожа, а почему вы были уверены, что госпожа Цао примет «Медовый аромат»?

После длительной беседы с Цао у меня пересохло в горле. Я взяла со столика чашку с чаем, украшенную рисунком в виде переплетающихся ветвей и цветов, и одним глотком выпила половину. Опустив чашку, я залюбовалась на длинные ярко-красные ногти. Только вчера служанки покрасили их с помощью лепестков бальзамина. На солнце ногти поблескивали и радовали насыщенным цветом.

– Она давно находится в тени наложницы Хуа и не смеет выступить против нее, – я начала размышлять вслух. – Судя по тому, что я увидела, она строго следит за расходами на еду и одежду и старается не выделяться среди других наложниц. Не думаю, что у нее в руках хоть раз в жизни оказывались такие дорогие благовония. И не забывай, что «Медовый аромат» очень сложно достать. Я сильно сомневаюсь, что найдется женщина, которая добровольно откажется от такого подарка. За исключением, конечно, нашей императрицы, которая не любит сильные запахи. Даже если она все еще не доверяет мне и осторожничает, она ни за что не выкинет столь ценную вещь. – Я провела пальцем по чашке и усмехнулась: – Вот только она не знает, что те, кто не может отказаться от богатства и славы, могут даже не мечтать стать великими людьми.

– Госпожа, про таких, как вы, говорят «нарисовали бамбук в уме, прежде чем рисовать на бумаге» [45]. Теперь мне намного спокойнее. – Цзиньси посмотрела на меня и улыбнулась. – Я служу вам почти год и не перестаю восхищаться тем, с какой легкостью вы читаете чужие сердца.

– Читаю чужие сердца? Ты думай, прежде чем говорить. – Я недовольно взглянула на старшую служанку. – Сердца людей – самая сложная вещь в мире. Мне просто везет, что я со своим небольшим жизненным опытом могу что-то предугадать. Но даже это мне дается не с легкостью, а с большим трудом.

– Главное, чтобы вы могли предугадывать желания императора, а остальное уже не так важно.

Я ответила не сразу. Сначала я надела на длинные ногти золотые защитные наперстки и какое-то время рассматривала инкрустированные в них жемчужины.

– Здесь, в гареме, есть одно негласное правило. Если хочешь возвыситься, то надо уметь предсказывать желания императора, но, если хочешь выжить, надо уметь проникать в мысли других наложниц. – Я посмотрела на Цзиньси и строго спросила: – Вы все подготовили, как мы планировали?

– Да, мы с Сяо Юнем и Сяо Лянем сделали все так, как вы приказывали. И мы убедились, что никто об этом не знает.

– Вот и славно. «Медовый аромат» меня не подвел. Он оказался действительно ценной вещицей.

Глава 6

Навязчивые мысли

На следующее утро я позвала Хуаньби, чтобы она помогла мне одеться и причесаться. Она собрала мои волосы в пучок и потянулась к подносу с украшениями. Я взглянула на выбранную ею роскошную шпильку с подвесками в виде лотосов. Распустившиеся бутоны были выполнены из кусочков белого нефрита и жемчуга. Внутри них желтели тычинки из топаза, а снизу были прикреплены листья из зеленого кварца. Можно было бесконечно восхищаться умением мастера, который создал это украшение.

Когда Хуаньби поднесла шпильку к моим волосам, я наклонила голову и остановила ее:

– Такие шпильки носят только гуйпинь и те, кто выше по рангу. Император подарил мне ее, чтобы выразить особую привязанность, но сегодня ей лучше остаться на подносе, ведь я собираюсь не на пиршество и не хочу прослыть хвастуньей. Хотя Его Величество и любит меня, но не стоит этим кичиться.

Хуаньби положила украшение обратно и взяла шпильку попроще: с бабочками, цветами и серебряной кисточкой на конце.

– Госпожа, вы слишком осторожная, – сказала она. – Император любит госпожу Ань гораздо меньше вас, но она все время ходит при полном наряде. У нее волосы сплошь покрыты жемчугами и драгоценными камнями.

В отражении зеркала я увидела недовольное лицо служанки.

– Пускай у мэйжэнь Ань вся голова в драгоценностях, но она ведет себя в рамках приличий. И не забывай, что очень часто дорогие украшения ничего не значат. – Я покосилась на Хуаньби, сдерживая улыбку. – Смотри, никому не рассказывай про наш разговор, иначе сплетники тут же разнесут по всему дворцу, что мне не по душе то, что император благоволит наложнице Ань.

– Слушаюсь, – тихонько сказала служанка, но уже через пару секунд снова заговорила недовольным голосом: – Она ведь совсем не красавица и семья у нее не особо знатная. Почему она так нравится императору? Неужели только из-за пения?

Я нарисовала брови, формой похожие на тонкие ивовые листья, и только после этого ответила:

– Государь выбирает фавориток не по внешности и происхождению. Главное, получает ли он от женщины то, чего хочет. Если ты не соответствуешь его желаниям, то ни красота, ни влиятельная семья тебе не помогут, – договорив, я покосилась на Хуаньби. – Что за дерзкие речи с самого утра? Обычно ты намного аккуратнее со словами. Я всегда считала твоими сильными сторонами осмотрительность и надежность. Постарайся не растерять эти качества.

Хуаньби склонила голову и через силу улыбнулась. Она не стала продолжать этот разговор и сменила тему:

– Его Величество велели накрыть стол на двоих, желая позавтракать вместе с вами. Госпожа, вам стоило бы одеться понаряднее.

Я повернулась и смерила ее взглядом. Сегодня на Хуаньби была шелковая курточка вишневого цвета на белоснежном подкладе и длинная розовая юбка с жемчужным отливом. Из-под подола виднелись туфельки насыщенного изумрудного цвета. Прическу она украсила голубыми и зелеными цветами из бисера, которые сочетались с серьгами из нефритовой крошки и золота. Все это шло ее черным блестящим волосам и очаровательному лицу, которое выглядело в несколько раз прелестнее, чем обычно. Тщательно оглядев служанку с ног до головы, я заметила кое-что неподобающее в ее наряде, но не стала об этом говорить. Я улыбнулась с невозмутимым видом и сказала:

– Какая ты сегодня нарядная!

– Госпожа, неужели вы забыли? Сегодня же ровно год, как вы вошли во дворец! – Хуаньби широко улыбнулась. – Я решила приодеться в честь такого радостного события. Помните, вы заказали мне этот наряд в прошлом месяце? Мне идет?

Я ведь действительно совершенно забыла о том, что уже год как живу во дворце. Надо же, как стремительно проносится жизнь! Совсем недавно я была никому не известной гуйжэнь, а сейчас любимая наложница императора.

Время бежало так же быстро, как вода, просачивающаяся сквозь пальцы. Да, я добилась благосклонности государя, но вместе с этим моя жизнь наполнилась переживаниями, которые тяготили душу и не давали спокойно спать. Они как острая саднящая заноза вонзились в мое сердце. За год я уже успела позабыть то ощущение, когда живешь со всеми в мире и согласии и ни с кем не соперничаешь.

Я чуть слышно вздохнула.

– Вот почему император решил позавтракать вместе с вами, – заговорила стоявшая рядом Лючжу. – Сегодня год, как вы стали его наложницей. Наверное, он захочет разделить с вами и обед, и ужин.

– Это всего лишь прием пищи, и ничего более. – Я не разделяла радость служанок. – А вот…

– Что «вот»? – спросила любопытная Лючжу.

– Ничего. – Я не хотела об этом разговаривать. – Сходи к кухаркам и проверь, как идет готовка. Передай, чтобы приготовили самые изысканные и вкусные блюда.

Только я отдала приказ, как в зал вошел Сюаньлин.

– Я пришел сразу после аудиенции, поэтому очень голоден, – сказал он с порога. – Сегодня на императорской кухне приготовили отличных маринованных цивет [46]. Я приказал отнести мясо на вашу кухню и подобрать подходящий гарнир, чтобы мы вместе отведали блюдо.

Цзиньси тут же велела служанкам накрывать на стол, а сама подала Сюаньлину чашку с соевым молоком. Я тоже села и стала ждать завтрак. Вскоре стол перед нами начал заполняться только что приготовленными блюдами. Нам подали рисовую кашу, восемь видов легких закусок, шинкованные овощи, засоленную куриную грудку, запеченных перепелов, хрустящие соленые огурцы, кровяную гусиную печень, яичные рулетики, редьку со специями, маринованное мясо цивет, соевый творог с цветками сливы и обжаренные в масле молодые побеги годжи [47]. Когда все эти блюда поставили на стол, на нем не осталось свободного места.

– Великолепно! – Судя по довольной улыбке, Сюаньлин одобрил выбор блюд. – От одного взгляда во мне проснулся зверский аппетит.

– Я рада, что Вашему Величеству понравилось.

Сюаньлин все время улыбался и ел с большим аппетитом. Блюда со стола начали потихоньку исчезать. Глядя, как он уплетает кашу за обе щеки, я не сдержалась и рассмеялась.

– Ваше Величество, кажется, у вас сегодня хорошее настроение. Если не секрет, поделитесь, что вас так обрадовало.

Сюаньлин удивился, услышав мой вопрос, и ответил не сразу. Но в конце концов он улыбнулся и сказал:

– В боях на юго-западе мы все чаще одерживаем победы. Под предводительством принца Жунаня армия отвоевала округи Юйчжоу и Бинчжоу. Конечно, не без помощи семьи Мужун.

Когда я услышала ненавистную фамилию, у меня по спине пробежал холодок. Я с большим трудом удержала на лице радостную улыбку. Я понимала, что он упомянул семью Мужун не просто так. Видимо, хотел сказать мне что-то про наложницу Хуа. Я приподняла миску с кашей так же, как поднимают чарки с вином на торжествах, и сказала:

– Ваше Величество, Небеса одарили вас непревзойденным умом и многими талантами. Ваша мудрая стратегия привела к потрясающим результатам. Это достойно поздравлений! Позвольте вашей рабыне вместо вина поднять за вас эту миску с кашей. – Я торжественным жестом зачерпнула кашу ложкой и положила ее в рот.

Император рассмеялся и схватил меня за руку, отодвигая ложку от губ.

– Вот же проказница! Это тебе так сильно не хочется пить вино?

– Ваше Величество, – я скромно потупилась и улыбнулась. – Вы ведь не будете заставлять меня пить?

Отсмеявшись, он перешел к тому, что на самом деле хотел со мной обсудить. Он заговорил, внимательно следя за выражением моего лица, и в его голосе я слышала нотки вины.

– Ты же знаешь, что после возвращения в столицу мы начали готовиться к Празднику середины осени, а это всегда очень тяжело. Мне кажется, императрица немного устала. Я подумываю о том, чтобы снова сделать фэй Хуа ее помощницей. Что ты на это скажешь? – Он старался говорить мягко, не торопясь, будто бы боялся, что я упаду в обморок от изумления. Но, как бы он ни старался, каждое его слово, точно острое копье, вонзалось в мое сердце, причиняя невыносимую боль.

Честно говоря, я была крайне удивлена. Я поверить не могла в то, что слышу. После отравления принцессы Вэньи прошло совсем немного времени. Император прекрасно понимает, что наложница Хуа тоже была под подозрением, но все равно приходит ко мне и заявляет, что хочет вернуть ей привилегии, которыми обладает помощница императрицы.

Я понимала, что им движет забота о государстве, но ход его мыслей меня пугал.

Он наверняка ожидал, что я разозлюсь и начну возмущаться, но я взяла себя в руки и подавила вспыхнувшие эмоции. Я не могла позволить ему понять, что я чувствую на самом деле. Я спокойно улыбалась и внимательно слушала его объяснения, а про себя думала: «Даже меня эта новость неприятно поразила. Что же тогда почувствовала императрица, когда ее услышала?»

Я отвернулась всего на пару мгновений, чтобы подавить просящиеся наружу слезы и выровнять сбившееся дыхание. Вновь посмотрев на императора, я улыбнулась, словно бы совсем на него не злилась, и спросила:

– А что сказала матушка-императрица?

Сюаньлин тут же помрачнел:

– Я у нее еще не спрашивал. Ты первая, кто об этом узнал.

– Ваше Величество, вы ведь заботитесь об императрице. В этом нет ничего плохого.

– Я знаю, что фэй Хуа временами бывает нетерпимой к окружающим и может погорячиться. На самом деле я бы хотел, чтобы именно ты заняла этот пост, но, к сожалению, ты вошла во дворец не так давно и у тебя мало опыта. Фэй Дуань болеет, а фэй Цюэ слишком нерешительная, поэтому на них я тоже не могу положиться. Вот и получается, что вся надежда на фэй Хуа. – Сюаньлин виновато вглядывался в мои глаза, ожидая, что я на это отвечу.

Только усилием воли я сохраняла на лице вежливую улыбку, хотя внутри бушевали обида и негодование. После недолгих размышлений я сказала:

– Ваше Величество, у вас добрые намерения, поэтому я не думаю, что матушка-императрица будет против. Вот только я не знаю, думали ли вы о том, как со стороны будет выглядеть ее возвращение на прежнее место сразу после того, как ее отец помог одержать несколько побед. Знающие люди подумают, что государь заботится о талантливом генерале и его семье, а вот невежды, не понимающие, как мудро Ваше Величество правит нашей страной, могут заявить, что император сильно зависит от военной мощи семьи Мужун, поэтому и возвышает их дочь, чтобы купить их верность. – Даже у императора были свои страхи. Больше всего он боялся, что его назовут бесполезным и что его министров и генералов будут ценить больше его самого. Я безжалостно ударила его по больному месту, но так было нужно. Увидев, что мои слова задели его за живое, я продолжила: – Но вам не стоит обращать внимание на дураков, которые любят потрепать языками за спиной. – Я сделала паузу, наблюдая за тем, как между бровями императора появляется недовольная складка. – И подумайте вот еще о чем. После стольких побед принца Жунаня наверняка переполняет радость. И я уверена, что он делит ее с генералом Мужуном, с которым сблизился за время войны. Если принц узнает, что дочь генерала снова назначили помощницей императрицы, он обрадуется так, что это может помешать ему на поле боя.

Сюаньлин прикрыл глаза. Его лицо было абсолютно спокойно, но я знала, что под этой маской бушует ураган. Я попала не в бровь, а в глаз. И была уверена, что он понял все, что я хотела до него донести.

– Ваше Величество! – воскликнула я и опустилась на колени. – Сама не знаю, что на меня нашло! Какая-то жалкая рабыня посмела обсуждать государственные дела. Прошу вас, смилуйтесь! – Я поклонилась так низко, что лбом коснулась пола. Вместе со мной на землю опустились все служанки и евнухи, присутствующие при нашем разговоре. Они были напуганы и не совсем понимали, что происходит.

Кап-кап, кап-кап. Звуки водяных часов странным образом совпадали с биением моего сердца. Все вокруг молчали и слушали, как в буквальном смысле утекает время.

Сюаньлин помог мне подняться и сказал:

– Ты не сделала ничего плохого. К тому же я сам разрешил тебе разговаривать со мной на любые темы. – Он тяжело вздохнул. – А знаешь, во всем дворце, кроме тебя, больше никто не осмелится говорить со мной так прямо и никто не сможет помочь мне посмотреть на ситуацию с разных сторон.

У меня защипало в глазах. Это было очень вовремя. Я чувствовала, что слезы вот-вот покатятся по щекам, но постаралась их сдержать.

– Поверьте мне, государь, что я говорю так не из зависти к наложнице Хуа. Я просто надеюсь, что вы не будете спешить с ее назначением и сначала оцените возможные последствия, как хорошие, так и плохие. Так вы избежите осуждения, не навредите своей репутации и сможете дождаться следующего праздника, чтобы объявить о том, что возвращаете фэй Хуа на должность помощницы императрицы. В таком случае это будет выглядеть справедливо, и ни у кого не возникнет вопросов. И тогда мы всем гаремом отпразднуем ее назначение.

Я уже все просчитала. О столь важных назначениях обычно объявляли на самых крупных праздниках. Праздник середины осени уже прошел, следующим будет Новый год, но перед Новым годом никогда не делали настолько громких объявлений. Получается, что придется ждать Праздника фонарей, а к тому времени ситуация уже может измениться. Сейчас самое главное помешать наложнице Хуа обрести власть над гаремом. Если получится, у меня будет время спланировать свои действия.

Сюаньлин задумчиво смотрел на меня. Его любящий взгляд согревал мое сердце. После долгого молчания он наконец решительно сказал:

– Да будет так! Спасибо, что помогла мне все обдумать. Вот только придется императрице еще немного потерпеть.

– Ваше Величество, вам не стоит беспокоиться об императрице. Она уже давно управляет гаремом и прекрасно с этим справляется. К тому же ей помогают придворные дамы-секретари. Я уверена, что под ее руководством в гареме не возникнет никаких проблем. Не волнуйтесь. – Сюаньлин кивнул, соглашаясь с моими доводами, а я решила кое-что проверить: – А помните, государь, что в то время, когда чанцзай Шэнь была пинь Хуэй, вы хотели, чтобы она училась управлению гаремом и впоследствии стала помощницей императрицы? Как жаль, что сейчас она…

Сюаньлину не понравилось, что я вспомнила про Мэйчжуан.

– Сейчас ее главная задача – это совершенствовать свои добродетели, – сказал он.

Я не стала продолжать эту тему. Заметив, что после нашего разговора император перестал есть, я подумала о том, чтобы велеть Пэй подать чай с миндалем, но меня опередила Хуаньби. Она уже стояла у стола с чашкой чая в руках. Поставив ее перед Сюаньлином, она тихонько сказала:

– Прошу вас, угощайтесь, Ваше Величество.

Когда я увидела, как Хуаньби смело подошла к императору, мое сердце сковал холод. Руки служанки, казавшиеся на фоне светло-голубой чашки белоснежными, привлекли внимание Сюаньлина. Он поднял глаза и посмотрел на Хуаньби.

– Наряд у тебя прелестный, вот только розовая юбка не сочетается с зелеными туфлями, – с усмешкой сказал он. – Выглядит безвкусно.

Хуаньби смутилась и покраснела от слов императора, но с места не сдвинулась.

– Ваше Величество, вашу рабыню зовут Хуаньби, поэтому я и надела зеленые туфли [48].

Я сразу догадалась, что Хуаньби хотела привлечь внимание Сюаньлина. Именно для этого она нарядилась в яркую одежду и специально надела изумрудные туфли, которые не сочетались с красными оттенками курточки и юбки.

Порадовавшись про себя, что Сюаньлин неодобрительно отозвался о наряде служанки, я улыбнулась ей и сказала:

– Вчера мне принесли из Министерства двора бирюзовый шелк. Возьми его и закажи себе новую юбку взамен этой розовой. – Затем я повернулась к остальным слугам: – Кухарки сегодня постарались на славу. Сходите на кухню и возьмите себе поесть.

Слуги хором поблагодарили меня, а Хуаньби, смущенно покраснев, поклонилась и отошла от стола. Император больше на нее не смотрел.

– Я так погляжу, ты очень хорошо относишься к своим слугам, – сказал он мне.

– Служанкам во дворце и так приходится нелегко. Если еще и хозяйка будет с ними плохо обращаться, то их жизнь станет совсем невыносимой. К тому же служанки, которых обижают хозяева, плохо выполняют приказы. Вот и получается, что от плохого обращения со слугами нет пользы ни для господ, ни для них самих. – Я улыбнулась Сюаньлину, который с интересом меня слушал, и решила объяснить, почему на самом деле так поступаю: – К тому же это просто отрез ткани, а Хуаньби не обычная служанка. Она пришла во дворец вместе со мной. В будущем я надеюсь найти для нее достойного мужа. Что вы насчет этого думаете, Ваше Величество?

– Ты вольна распоряжаться своими служанками как тебе угодно. Мне просто приятно видеть, как ты о них заботишься. – Сюаньлин посмотрел на меня с одобрением. – И то, что я вижу, все больше подталкивает меня к тому, чтобы именно тебя назначить помощницей императрицы.

В ответ на похвалу я вежливо улыбнулась и сказала:

– У меня слишком мало опыта и я вряд ли смогу управлять целым гаремом. Вы, должно быть, шутите, Ваше Величество. – Я наклонилась к императору и прошептала: – Неужели вы думаете, что я забочусь о вас меньше, чем о своих служанках? – Я снова села прямо и, скрывая истинные чувства, вымученно улыбнулась. – Семья наложницы Хуа очень вам помогает, поэтому будет правильно, если вы станете проводить с ней больше времени.

– Мне бы хотелось чаще бывать с тобой, а не с ней, но это сложно. Да, мы начали побеждать, но нам предстоит сделать еще очень многое. Боюсь, что в ближайшие дни я буду безвылазно работать в кабинете.

Я почувствовала облегчение, когда узнала, что в скором времени он будет очень занят.

– Вы так тяжело трудитесь во благо государства. Пожалуйста, не забывайте о своем здоровье и берегите себя.

Этот завтрак давался мне крайне сложно. Когда я положила в рот кусочек гусиной печени, я не почувствовала никакого вкуса, лишь неприятную горечь. Но перед Сюаньлином мне стоило сохранять невозмутимое лицо, иначе весь мой план пошел бы насмарку. Я обязана была на время забыть о злости и обиде, чтобы из-за глупых эмоций не потерять все, чего я добилась. Я изображала радушную хозяйку, накладывала угощения в его тарелку и смеялась над его шутками. В тот день я поняла, как тяжело оставаться добродетельной женщиной, живя во дворце. Если хочешь сохранить образ хорошей жены, ни в коем случае нельзя показывать, как тебе больно, нельзя говорить вслух о том, как ты страдаешь. Я не могла не восхищаться нашей императрицей и ее выдержкой. Ей постоянно приходилось бороться с наложницей Хуа, но вне зависимости от того, побеждала она или проигрывала, она никогда не показывала своих эмоций и сохраняла абсолютно невозмутимое выражение лица. Но сколько же горечи и страданий скрывалось под маской спокойствия? Как она могла с таким достоинством нести тяжкий груз одиноких лунных ночей?

Мои мысли прервал император, который положил в мою тарелку жареные побеги годжи.

– Попробуй. Это очень вкусно, – сказал он и ласково улыбнулся.

Я поблагодарила его и посмотрела на лежащую на тарелке зелень. В этот момент у меня резко похолодело в груди и сжалось сердце. Меня обуревало столько чувств, что было крайне тяжело оставаться на месте. Мне казалось, что я очень похожа на ростки годжи, которые кинули на раскаленную сковороду с маслом, потом посолили, много раз перемешали, чтобы они пропитались ароматом, а потом аккуратно выложили на красивую фарфоровую тарелку, украшенную цветочками и животными.