Фильтр Сахарная весна

– Не думала, что ты ищешь покой.

– Иногда.

– А что же хозяин дома? Сделал ему хорошую скидку?

Артем стоял, опершись на стену, заложив руки в карманы, и многозначительно улыбался.

– Скажем так, сделал вид, что не видел больше, чем не вижу обычно.

От природы Нина была любопытным человеком, но сейчас ей не хотелось лезть в мутные дела капитана, или по крайней мере хотелось этого сильно меньше, чем лезть в его объятия, поэтому она сменила тему.

– Неужели мы здесь одни?

– Абсолютно, – игриво проговорил Артем.

–С ума сойти! Всё-таки ты увез меня на необитаемый остров. Сюда точно никто не доберется, – сказала она, обойдя в очередной раз гостиную и остановившись у кресла.

– Я же обещал, что спрячу тебя в надежном месте, а ты не верила.

– Верила, – ответила Нина тихо и мягко.

Она наконец сняла все свои доспехи и стояла перед ним абсолютно беззащитной. Артем, очевидно, заметил это. Он сделал шаг навстречу, потом ещё один, подошел ближе, совсем вплотную. Она смотрела на него снизу вверх широко открытыми глазами и пыталась усмирить непослушное дыхание. Он тоже дышал прерывисто и часто.

– Теперь ты от меня никуда не убежишь?

– Нет, – только и смогла проговорить она.

Артем наклонился и осторожно поцеловал Нину. Губами она ощутила влажную мягкость и обволакивающую теплоту его пухлых губ. Она столько раз фантазировала о том, что будет испытывать во время их первой робкой близости, но сейчас растеряла любые чувства, кроме упоения, вся стала как будто из воска или пластилина, размягченного для лепки, и в каждом новом движении, пусть бы это был даже легкий вздох, обретала форму его сильного тела, как бы переставая быть собой, но становясь его логичным продолжением. Наверное, именно это и означает быть половиной чего-то целого. Нина, привыкшая к тому, что мужчины по-настоящему не выбирают ее, удивилась бы, если бы узнала, что нечто похожее чувствовал в эти мгновения и Артем. Сначала он лишь приобнял ее, но потом, входя во вкус, целуя все крепче, со всей силой прижал к себе. Нина ответила уверенными объятиями и глубокими поцелуями. Как будто в танце, он ловко повернул ее, поменявшись с ней местами, опустился в кресло и, как куклу, усадил себе на колени. Она не сопротивлялась. Артем провел рукой по гладкой ноге и пугающе быстро оказался под платьем. Нина наконец оторвалась от его губ.

– Прямо сейчас? Я не…

– …прямо сейчас.

– Но мы же так мало друг о друге знаем, – затараторила она.

– Узнаем потом, – был непреклонен он.

– Я не ищу секса на один раз. Я не…

Нина тщательно подбирала слова, а у капитана они, кажется, всегда были наготове.

– Кто сказал, что у нас будет один раз?

– Я не знаю…

– Просто расслабься.

Артем продолжил свой путь вверх к трусикам, медленно целуя ее шею, и когда рука его уже была у цели, когда Нина, ощутив силу и нежность его пальцев, откинула голову, закатила глаза и приоткрыла рот, готовая всем телом впустить в себя сначала наслаждение, а потом и его, снаружи по-хозяйски закричали:

– Тееемыыыч, ты где?

Как ошпаренная, Нина моментально вскочила и одернула юбку. Артем все так же сидел, но по его растерянному выражению лица можно было догадаться, что посетителей он сегодня не ждал.

– Ты же сказал, что мы здесь одни! – зачем-то перешла она на возмущенный шепот.

– Мы и были одни.

– А это тогда кто?

– Кирюха приехал, б***ть, ********, – крепко выругался Артем и пошел навстречу нежданному гостю.

Нину его бурная реакция скорее успокоила – куда хуже было бы, если бы он совсем не удивился появлению в такой интимный момент третьего человека. «А ведь случаются с легкомысленными девушками и такие печальные истории!» – подумала Нина. И хотя Артем казался искренним в своем возмущенном удивлении, она все ещё не чувствовала себя в безопасности и, как вкопанная, стояла посреди комнаты, не решаясь ни сесть на диван, ни выйти. Собственно, куда ей было идти? Что бы ни задумали эти двое, а может, и больше человек, Нина была их абсолютной и добровольной пленницей на этом острове, и дорога ей открывалась одна – в море. За те пару минут, что мужчины общались на террасе, она передумала всякое: ограбление (хотя что у нее взять?), само собой групповое изнасилование, за которым последовало бы жестокое убийство – чтобы скрыть следы. Она отругала себя за излишнюю доверчивость и в ярких красках представила, как ее знакомые журналисты, особенно тот, с козлиной бородкой, пишут уже не вымышленные, а реальные статьи, и наверняка в них Нина так и останется русской эскортницей, которую замучили клиенты. Как раз в тот момент, когда она собиралась расплакаться от жалости к себе, в комнату вошел Артем, а за ним – красивый крупный парень в узких джинсах – по последней турецкой моде – и поношенной, даже отжившей свое футболке на пару размеров меньше, чем требовал его спортивный торс. Нина напряглась.

– Это мой товарищ и помощник Кирилл, – сразу перешел Артем к знакомству. – А это Нина.

– Очень приятно, – широко улыбнулся гость.

– Взаимно, – сказала она едва не дрожащим голосом.

– Все в порядке, – поспешил успокоить ее Артем. – Кирилл просто переночует здесь с нами, а завтра с утра уедет. Да, Кирилл?

– Ты смерти моей хочешь?! – возмутился тот.

– Конкретно сейчас – да.

– Тогда занимай очередь.

Нине, хотя она все еще была натянута, как струна, и совершенно не понимала, о чем говорят мужчины, польстило это неожиданное «с нами». Оно означало, что для Артема уже существует некоторое «мы». Сколько лет, встречая и провожая одинокие вечера, за которыми следовали тоскливые ночи, она мечтала именно о таком высоком, сексуальном и невозможно притягательном «мы». На фоне этого идеального «мы» незначительнее становился даже ее страх быть обесчещенной и убитой.

– Надеюсь, я не помешаю вам? – случайно или намеренно – Нина не поняла – смутил ее вопросом Кирилл.

Ответил невозмутимый Артем.

– Помешаешь, но что теперь делать. Ты голодная? – обратился он к Нине.

– Нет, – зачем-то соврала она.

– А я очень. Голодный и злой. Сейчас приготовлю, и ты тоже поймёшь, как на самом деле хочешь есть.

– Эй, я бы тоже не отказался, – вклинился в разговор Кирилл.

Было видно, что они давно и хорошо знакомы и поэтому не держатся обычных рамок приличия.

– Обойдешься, – кинул ему Артем из кухни.

– На троих готовь! – хихикнул Кирилл и, подмигнув Нине, провалился в мягкий диван. – Ты, кстати, знаешь, что этот засранец очень вкусно готовит?

– Нет, – только и ответила Нина.

Она все ещё не могла расслабиться и в целом не вполне понимала, как себя вести. Не лишней была бы помощь Алины Евгеньевны, но психологиня, обычно разговорчивая и даже некстати разговорчивая, сейчас предательски молчала.

– Это было… черт, где же это было? – Кирилл вопросительно посмотрел на Нину, та лишь удивлённо повела бровью. – Теееемыыыч, где у нас повар умер? Когда мы на Маврикий плыли?

– Нашел, что рассказывать, – высунулся в дверной проем Артем.

Он попытался строго посмотреть на друга, но продержался недолго, растаял, как это водится с близкими людьми, расплылся в снисходительной улыбке и снова скрылся за стеной.

– Не суть важно, – махнул рукой Кирилл. – Везли мы в общем груз, ну, допустим, пять тонн капусты.

– Капусты? – удивилась Нина. – Какой капусты?

– Ну, обычной, белокочанной. А хочешь – пусть будет брокколи. Говорю же – не суть.

– Ты сказал, что неважно, куда плыли, – отметила Нина с присущей ей точностью.

– Что ты за человек! И то, и другое неважно. А важно, что мы просыпаемся с утра, а у нас повар умер.

– То есть как?

– А вот так! У нас завтрак по расписанию, а он лежит в своей каюте совершенно мертвый.

– Кошмар!

– Вот и я говорю. Сели думать, что делать.

– С телом? – по мере развития истории глаза Нины становились все более круглыми.

– Да нет же! С завтраком.

– А как же повар?!

– А ему-то что? Он есть больше не хочет.

– Его убили?

– Почему это убили? Сам умер во сне от сердечного приступа. Да я не про то хочу рассказать! Почему ты постоянно перебиваешь? – заверещал Кирилл. Голос у него был высокий, если не сказать писклявый, что совершенно не сочеталось с его брутальной внешностью и наряду с одеждой не по размеру добавляло образу некоторую комичность.

– Повара жалко, – робко произнесла Нина.

– Да брось ты! Повару всего-то и нужно было лежать себе спокойно в холодильнике, а нам ещё месяца три трястись по морям и океанам. В общем, сели думать, как быть. Я, например, готовить не умею. Вызвался шкипер, но я сразу ему сказал: «Санек, не дай Бог увижу тебя на кухне, побью!». И всех предупредил: «Не дай Боже вы его подпустите к кастрюлям ближе, чем на три метра»

– А что с ним не так?

– Все, Нина! Все! У него были такие грязные руки, что я лучше бы грыз сырую рыбу или сухой помет чаек, чем притронулся к его стряпне. Фу! Как представлю, блевать охота, хотя я не самый брезгливый человек. Сидим, короче говоря, думаем. И тут кто-то вспомнил, что Тёмыч в молодые годы был повтором на ледоколе. Так-то по уставу не положено капитану кашеварить. Но делать нечего, уговорили его – и не зря! Он во время остановок сам ходил на рынки, выбирал для нас самые сочные помидоры, борщи варил, какие-то деликатесы запекал – ммм, как у мамы родной питались, – Кирилл поцеловал кончики пальцев, сложенных вместе, как для молитвы, и мечтательно улыбнулся. – Нет, и все же где это было? В ЮАР, может быть, плыли?

Из кухни снова показался Артем. Он надел фартук прямо на голое тело и выглядел совершенным греческим богом, спустившийся на землю, чтобы пожарить яичницу. Нина, глянув на него, на несколько секунд забыла, как дышать. Из этих больших красивых рук она была готова съесть все, что угодно, даже стряпню неряшливого шкипера, с которым капитан и его помощник плыли неизвестно куда.

– Кончай байки вспоминать. Лучше расскажи Нине, почему ты сюда к нам явился, – Артем снова расплылся в издевательской улыбке, в которой всё-таки читалась искренняя любовь к другу.

– Да тут рассказывать нечего, – нахмурил брови Кирилл.

– Расскажи, расскажи, – смеялся Артем.

– Ну лаааадно, – сдался парень и вполголоса, быстро и нечетко проговорил: Нас с подругой застукал ее муж.

– Что-что? Не слышу, – продолжал издеваться Артем. – Громче скажи.

– Нина поняла.

– Нина ничего не поняла, скажи громче. Нина, ты разве поняла?

– Да она вот рядом сидит, она поняла.

– Только в общих чертах, – решила поддержать шутку, но больше – Артёма – Нина.

– Ну-ка напомни, где ты спрятался?

– В шкафу.

–Где-где? Неслышно, – капитан едва не задыхался от смеха.

– В шкафу! – наконец во весь голос сказал Кирилл и, развернувшись к Нине, стал объяснять. – Я был у своей подружки в гостях, ну, туда-сюда, пятое-десятое, сама, думаю, понимаешь, чем взрослые люди занимаются. Вернулся с работы ее муж Хасан, она попросила меня посидеть в шкафу буквально десять минут, пока тот не уйдет, а он зашёл в комнату и сразу туда… В общем, так как он меня пообещал найти и утопить в самом грязном – прошу прощения – сортире Бодрума, мне надо было на время уехать из города. Я прибежал в порт, к нашему знакомому Мурату: «Брат, добрось до Елагина». Ну, он меня сюда и привез. И вещи, кстати, на мне тоже Мурада. Широкой души человек!

Артем хохотал. Нина тоже едва сдерживала смех.

– И трусы?

– Нет, – с гордостью проговорил горе-любовник. – Свои успел натянуть.

– А расскажи, как этот мужик тебе вслед выстрелил солью, – сквозь смех и едва уже не через слезы продолжал Артем. – У него, представь, Нин, на всякий случай всегда заряжено ружью. Высокие семейные отношения!

– Ой, б**, хватит уже. Он же промазал, так что, считай, ничего не было, – отмахнулся Кирилл и сам расхохотался.

К тому времени, как ужин был готов, Нина совсем забыла про свои страхи и приятельски трещала с болтуном и балагуром Кириллом. Он успел рассказать про дальние и не очень плаванья, про нелегкую, но и несложную жизнь в Турции, а также похвастаться несколькими романами с местными танцовщицами, официантками и одной медсестрой – Кирилл принципиально встречался только с турчанками, потому что «своих можно найти и дома» – и обязательно дошел бы до неудачи с ревнивцем Хасаном, если бы не пришла пора садиться за стол. Артем и правда накрыл его, как подобает повару: в центре соблазнительно благоухала сковородка с менемен – турецкой яичницей с большим количеством помидоров, сладкими перцем и специями; рядом с ней стояли обжаренные кусочки хлеба, соус из мятых авокадо, оливки, брускетты с ветчиной, козьим сыром, креветками и прочими аппетитными начинками, которых Нина не знала. Этот стол для нее был так же красив, как вид из окна на звёздное небо, как море, шелестящее вдалеке, и как тот, кто его для них сделал.

– Я же сказал, что он офигенно готовит, – обратился Кирилл к Нине, едва успев проглотить очередную брускетту.

– Да перестань уже, приготовил самое простое, что было под рукой. Завтра надо сплавать за продуктами.

– Вот уж не думала, что капитан Елагин умеет скромничать, – Нина игриво посмотрела на Артёма – на втором бокале вина она заметно осмелела.

– Бывает и такое, – улыбнулся тот. – От тебя нахватался.

Вот так, потирая края своих бокалов, покусывая губы и поправляя волосы, они сидели напротив и раздевали друг друга взглядами. Сексуальное напряжение из этой комнаты не могли выветрить ни сквозняк, ни неуместная болтовня Кирилла.

– Так куда мы всё-таки плыли, когда Михалыч помер? Никак не могу вспомнить.

– В Дакар, столицу Сенегала, – ответил Артем и все равно не оторвал глаз от Нины.

– О! Стало быть угадал.

– С какого перепугу? – наконец посмотрел он на друга.

– Ну, я же сказал, что в ЮАР.

– Идиот ты, это разные части Африки.

– Да все одно. Точно! Получается, мы в том рейсе пересеклись с пиратами, когда проплывали недалеко от Сомали, будь оно неладно.

– Неужели про пиратов правда? – вмешалась в их дружескую перепалку Нина.

– А ты откуда знаешь? – удивился Артем.

– Наводила о тебе небольшие справки, – она несколько виновато опустила вгляд в тарелку.

– И что говорят? – с искренним интересом спросил капитан.

Ему, разумеется, лишь польстило такое внимание.

– Что ты бабник и сердцеед, а ещё говорят, что тебя все знают.

– Вот это точно правда! У него столько бааа… – Кирилл понял, что подставляет товарища и тут же исправился: – …было приключений! У нас с ним. Вот даже возьми этих пиратов.

– Хорош девушке заливать! Нина, там такие пираты, – Артем засмеялся. – Приплыли на каких-то дырявых корытах, забрались к нам по тросам, мы им заплатили сотню баксов…

– Вообще-то двести пятьдесят тыс… – попытался вклиниться Кирилл, но капитан сразу же его перебил.

– Нет, это мы тебе сказали, что двести пятьдесят, чтобы ты побольше сникулся.

– Да ладно?!

– Не кипятись, шучу. Ну, заплатили двести пятьдесят долларов, сделали с ними селфи, видосы сняли, у Кирюхи даже рилс залетел, и ребята уплыли. Вот такие пираты.

– Я уж думала, история была как в кино.

– Эх, Темка! Не умеешь ты женщин впечатлять, – разочарованно вздохнул Кирилл.

– Зато тебе лишь бы насочинять, – Артем привычным движением поправил густую вьющуюся капну волос, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– А тебе лишь бы… как это? Во! Обесценить наш жизненный опыт.

– Так чья же правда? – уточнила Нина.

От вина ли, или в компании этих приятных людей, но она очевидно повеселела и расслабилась.

Ответил Кирилл.

– Знаешь, Нинуль, правды, конечно нет, а истина у Бога, но как бы там ни было, у этих ребят всегда заряжены калаши.

– Могу представить! Вы очень смелые.

– Приходится, – драматично сказал он и потянулся за новой порцией менемен.

– А почему вы выбрали такую профессию?

– Всегда мечтал служить торговому флоту России! – с набитым ртом торжественно произнес Кирилл.

Артем в ответ на это засмеялся.

– Не поверишь, он снова убегал – в тот раз от надоедливой подружки.

– Темыч, блин, ну, никакой интриги не оставишь! – завозмущался тот. – Да, испугался ответственности. Да, не готов был жениться. И разве был не прав? Живу счастливо, наслаждаюсь свободой, беру от молодости все. А ребенок у Ирки, как я и думал, не мой. Я – блондин с голубыми глазами, как ты можешь заметить, Ниночка, а пацан кучерявый и рыжий.

– Так Ирка сама рыжая.

– Но не кучерявая же!

– Генетик хренов. Когда-нибудь тебе точно прострелят задницу, – с осуждением, но и с некоторой заботой, как родитель смотрит на своего нерадивого подростка, посмотрел на друга Артем.

– Но не в этот раз, – самодовольно сказал тот и крепко глотнул вина, как бы демонстрируя свое превосходство над обстоятельствами. – А ты про папашу расскажешь?

– Угу. Потом, – ушел от ответа Артем, одним уверенным движением опустошил бокал и, громко поставив его на стол, хлопнул себя по коленям – таким жестом люди обычно заканчивают неприятные разговоры. – Посидим на террасе или спать?

– Не знаю, как вы, а я спать на террасе, – понял намек Кирилл.

– Можешь на диване. Я лягу на полу, Нина на кровати. Все поместимся.

– Нет-нет, меня от вина разморило. Сколько раз тебе говорил не покупать бодягу у этого грека.

– Ничего ты не понимаешь, тебе только водку хлестать.

– Бла-бла-бла, – перекривил Кирилл товарища. – В общем, спите, где хотите, а я пошел на свежий воздух.

Артем вышел вместе с ним, они курили и о чем-то неслышно переговаривались. Нина осталась убирать со стола. Она мыла посуду, когда капитан тихо подошел и обнял ее сзади. Прежде всего она почувствовала его большое и твердое намерение довести начатое до конца. Нина не сдвинулась с места, но повернула голову – так, что щекой уткнулась в его извечную трехдневную небритость. Он дышал глубоко, прерывисто и полушепотом, касаясь губами уголка ее рта, говорил:

– Знаешь, чего я сейчас хочу?

– Чего ты сейчас хочешь?

– Я хочу развернуть тебя вон к тому столу, – Артем сделал паузу, и Нина слышала, как тяжело он дышит. – Нагнуть тебя, – снова остановился он. – Задрать твою юбочку, – пауза. – Собрать твои прекрасные волосы. Держать их, – долгая пауза, глубокий вдох и выдох. – И трахать тебя.

Нина покрылась мурашками от макушки до кончиков пальцев ног и ощутила обжигающее тяжелое тепло в животе и ниже – там, где рождается и умирает в женском теле наслаждение. Она не могла сказать ни слова, лишь терлась щекой о щетинистую щеку и ловила губами движения его губ. А он продолжал, все крепче прижимая ее к себе:

– Как только тебя увидел, я захотел войти в тебя так жестко и глубоко, чтобы мой член уперся в стенку твоего желудка, – проговорив это, Артем одной рукой обхватил шею Нины и несильно ее придушил.

– Вот какой ты, капитан Елагин, – с вызовом сказала она, поддаваясь его игре.

– Даааа, я такой, – не разжимая руки, ответил он.

– А знаешь, чего хочу я?

– Чего?

– Я хочу, чтобы ты поднял меня и понес на кровать, хочу, чтобы ты медленно и нежно меня целовал, всю, во все места. Я хочу, чтобы ты делал это так долго, чтобы я уже умоляла тебя войти.

Пока Нина говорила, в Артеме росло возбуждение – это было понятно по тому, как непроизвольно напрягается его тело, особенно в области живота, как дрожит оно и как колотится в нем большое горячее сердце. Нина, напротив, ощущала себя в его руках так, как, возможно, ощущал бы кусочек глины на гончарном кругу, если бы у него были чувства – она только готовилась на завтра стать чем-нибудь твердым, вернуть себе форму, а пока растекалась в крепких объятиях, согласная лепить из себя героиню любой его эротической фантазии. Он разжал пальцы и теперь покрывал ее шею мелкими влажными поцелуями.

– Нееет, я знаю, что ты нежная девочка, но сегодня будет грубо. Я закину тебя на себя, брошу на кровать, сорву с тебя это платье и зубами стяну трусики, – на этом месте он действительно опустил руку вниз. Пока Артем мог лишь догадываться, как там влажно и горячо от его слов. – И…

– …И что ты сделаешь? – Нина как бы танцевала бедрами, прижавшись к его животу, дразня его, предвосхищая наслаждение или уже наслаждаясь.

– Ты этого хочешь?

Ее дыхание стало таким частым и рваным, что она едва могла выговорить короткое «да».

– Хорошо, прежде чем оттрахать тебя сзади, я раздвину твои ножки…

Нина, хотя и догадывалась, не узнала наверняка, что собирался сделать с ней Артем, потому что именно в этот момент по застывшему в предвкушении дому – единственному свидетелю их страсти, как шаровая молния, прокатился скрип входной двери. Кирилл не вошел, а лишь полушепотом промычал с порога:

– Тееемыыыч, ты спишь?

На этот раз она не пыталась вырвать из его рук, а он не разжал объятия. Оба застыли, надеясь, что надоедливый сосед исчезнет так же, как появился.

– Да, очень крепко сплю и не слышу тебя, – крикнул он во весь голос.

– Собирайся, Кемал звонил. И тебе, кстати, тоже. Надо ехать.

Нина ничего не поняла, а Артем, очевидно, понял прекрасно. Он обреченно прижался щекой к ее макушке, глубоко вдохнул запах ее волос, поцеловал плечо и наконец отстранился. Нина развернулась. Глаза ее блестели, щеки горели румянцем, а на лице застыло недоумение.

– Какая ты красивая и сексуальная, – не сдержался Артем.

– Неужели ты сейчас уедешь?

– Мне придется.

– А я?

– Я очень хочу остаться. Но это по работе.

– Как я буду одна в этом странном доме?

– Закроешься. Здесь безопасно. Сюда сложно добраться. О нем мало кто знает.

– Ты постоянно так говоришь и все равно постоянно кто-то приходит.

– Два раза всего лишь – и оба раза Кирилл.

– Что Кирилл? – выдержав паузу приличия, вошел он на кухню.

– Приносишь одни проблемы и неудачи, – раздраженно ответил Артем. – Он не звонил три недели, а как только ты здесь нарисовался…

– Наглая ложь! Артем, у нас полчаса, – Кирилл стукнул пальцами по часам.

Нину поразила серьезность, с которой он обратился к другу.

– Переоденусь только.

– И мне захвати нормальную одежду. Мурад носит какое-то узкое рванье.

– Да пошел ты, – крикнул из спальни Артем.

– На себя злись, пожалуйста, – крикнул он в ответ, а потом повернулся к Нине: – На меня зачем злиться, правда?

– Кто такой Кемал? – спросила она.

Нина рассчитывала, что болтливый Кирилл тут же выдаст все секреты, но от его дурашливости не осталось и следа.

– Не бери в голову. Два-три часа – и мы будем дома.

Она попыталась бы еще, но вернулся Артем.

– Все так. Ложись спать, здесь нечего бояться, с меня завтрак, – ласково обратился он к Нине.

– Погнали уже, – явно нервничал его друг.

– Так иди, заводи мотор, – раздраженно ответил Артем и кинул в него футболку.

Когда Кирилл вышел, он снова прижал к себе Нину и после недолгого, но глубокого поцелуя, глядя в ее большие удивленные глаза, поглаживая волосы, с улыбкой сказал:

– Все в порядке, такая работа. Но мы обязательно сделаем все, о чем говорили. И у меня все еще стоит.

Они ушли стремительно и не вернулись ни через три, ни через пять часов. Нина убрала на кухне, приняла ванну, легла в пока ещё чужую кровать и проворочалась до рассвета, вздрагивая от каждого шороха, а потом, когда комната уже наполнилась теплым оранжевым и нежным розовым, когда в макушках деревьев защебетали птицы, а в окно, как воришка, пробрался утренний бриз, сдалась и крепко уснула.