Тропой из лисьих следов

– А в школе говорят, что у родителей на моё имя фантазии не хватило, – расстроенным тоном пожаловалась Банко.

– А почему мне не сказала?

– Я же говорила! Ты сказала, что они шутят. Ну!

Банко надула губки, но лёгкий поцелуй в лоб от Кипаямы быстро привёл её в радостный настрой.

– Извини. Я не думала, что это тебя так задевает. Я завтра пойду с тобой в школу и поговорю с ребятами, – предложила Нонека.

– Не стоит. Это их только сильнее раззадорит, – посоветовала Кипаяма и встала с колен. – Давайте не будем о грустном. Детишки любят вешать ярлыки и поносить других, а ты будь сильной, девочка моя.

Кипаяма мягонько ткнула Банко в носик и улыбнулась.

– Есть, Кипаяма-с-сан!

Банко приставила правую руку к виску, как это делают военные, и вытянулась в струнку. Что привело обеих кицунэ одновременно в радость и смех.

На хихиканье из кухни вышел муж Нонеки. Он в тапочках, грязном от продуктов фартуке и поварском колпаке выглядел так комично, что девушки рассмеялись ещё сильнее.

– Тсума! А это… госпожа Кипаяма?

Нонека кивнула.

– Тебя долго не было, я решил сам приготовить обед. Ещё немного и будет готово! Вкуснятина!

Кипаяма принюхалась. Пахло действительно очень аппетитно. Кицунэ унюхала шампиньоны, креветки, лапшу и много розмарина. Готовилось нечто и правда потрясающее.

– Даже от запаха у меня потекли слюнки! Пахнет очень вкусно!

– Правда?! – несколько стыдливо удивился Кэзуки. – Я сам не знал, что приготовить, позвонил маме, она и подсказала.

– Маме? Ох, – тут же на Нонеку напало чувство опустошения. Она уже морально приготовилась к нервотрёпке от свекрови, что снова морит детей голодом и не выполняет долг каждой замужней женщины. Ну и дальше по списку.

– Будем с нетерпением ждать ваши блюда, а пока чем займёмся? – перевела разговор Кипаяма.

– Йогой! – подсказала Банко.

– А что это у вас там? Хвосты на спине? – заметил Кэзуки, когда уже хотел вернуться к готовке.

– Да, окаасан! Откуда у вас такие замечательные хвостики? Можно мне тоже такой! Я тоже хочу стать кицунэ!

Нонека про себя рассмеялась, что её мама как раз является кицунэ. И вдруг ей подумалось: а не сказать ли сейчас, что она является ёкаем, но резко передумала. Каждый раз, когда девушка доходила до этой мысли, что-то внутри щёлкало и желание раскрыть секрет потухало. Так случилось и сейчас.

– Это у нас в храме сегодня был небольшой праздник. Мы поклонялись Инари-Ками и облачились в кицунэ! – нашлась с ответом Кипаяма.

– Понятно. Ну, тсума, покажи пока гостье дом, я продолжу.

Кэзуки задвинул сёдзи и скрылся на кухне. Там что-то уже бурлило, шумела духовка. Таро был у себя, слышались нажатия по клавиатуре компьютера, а им осталась гостиная. Туда Нонека и повела Кипаяму.

Почти инстинктивно Нонека включила телевизор. У них было не так много каналов. Семья не хотела переплачивать за спутник и пользовалась небольшой антенной на крыше. К сожалению, она была не так хороша, как тарелка, но и этого семье в принципе хватало. Таро больше пользовался интернетом, нежели телевизором. Для Банко был канал, где круглые сутки показывали аниме и даже крутили подкасты. Нонека предпочитала читать книги, а Кэзуки газеты.

Кипаяма обратила внимание на мягкий европейский диванчик напротив. В японских домах такую мебель можно встретить не часто, но здесь хозяйка чествовала не только традиции, но удобство и комфорт. За сегодняшний день она немного устала и, попросив разрешения, решила присесть. Банко и Нонека подсели к ней. Но с двумя хвостами сидеть было несколько сложновато. Это она подметила ещё в такси, но там и выбора не было. Здесь же Нонека сразу встала, решив, что удобство превыше всего.

– А как вы познакомились, окаасан?

– О, та ещё история! Я была в храме Фусими Инари, и там повстречалась с лисой, представляешь!

Кицунэ тихонько прочистила горло, чем намекнула кохаю не сболтнуть лишнего.

– И мне не сказала! Как же так, окаасан? Я тоже хочу посмотреть на лисичек!

– Ну, она сразу убежала. Может, просто заблудилась. Зато… когда я пошла за ней, то встретила на лужайке Кипаяму-сан. Которая занималась там… йогой! Да, йогой! – на ходу придумала историю Нонека, но почти так они и встретились, если исключить некоторые детали.

– Да, всё так. Я предложила ей позаниматься вместе. Твоя окаа втянулась, и вот прошёл уже почти месяц. А может, и больше. Я сама не считала.

Нонеке не нравилось, что позади всё ещё маячили хвосты. Конечно, Банко не задавала никаких вопросов, но в любой момент что-то могло пойти не так. Их бы раскрыли, пришлось бы признаваться. С другой стороны, это её семья, должны понять. Или нет… Именно поэтому Нонека не хотела рассказывать. Не знала, как они отреагируют. Может, поверят, а может, посчитают сумасшедшей. Или поверят, но будут относиться уже не так, как прежде. Девушка так не хотела перемен, пусть уж лучше продолжат пребывать в неведении.

Поэтому она решила уединиться и снова попробовать скрыть их. Как гостеприимная хозяйка Нонека должна предложить что-нибудь гостье – отличный повод сразу отправиться в туалет.

– Кипаяма-семпай… – обратилась Нонека. Та сразу повернулась в её сторону, прекратив накручивать волосы Банко себе на палец. – Хочешь что-нибудь. Есть сок, вода или, может, чаю?

– От прохладного сока, я бы не отказалась!

– А тебе, Банко?

– Ну-у, можно тоже сок. Только нехолодный.

Сказано – сделано, уже через минуту Нонека была в туалете. Она оказалась там, минуя кухню, где должна была взять напитки, и уже готовилась заставить хвосты исчезнуть.

Наложенная иллюзия Кипаямы держалась крепко. Даже на ощупь шерсть стала, как искусственный мех. Неудивительно, что никто не догадался. И всё же один момент был интересен самой Нонеке, откуда растёт второй хвост. Она приспустила джинсы, потом панцу. Притронулась к копчику, но вместо него действительно был хвост. Вот только один. Зато немного погодя он как бы раздваивался, но точку, где именно это происходило, щупая только руками, девушка понять не смогла. И это дело она бросила.

Настало время исполнить задуманное. Нонека успокоилась, привела слегка неровное дыхание в порядок. Отвлеклась на лужу, которую кто-то разлил возле раковины и, немного проворчав про себя, успокоилась. Она чувствовала, что сконцентрироваться даже на какой-то конкретной мысли уже сложно. В этот раз придётся несладко.

Нонека вдохнула побольше воздуха, закрыла глаза и задержала дыхание. Прогнав все прочие мысли, она остановилась на одной-единственной. Где-то в глубине души было тепло. Оно казалось совсем непривычным и таинственным, но одновременно с этим родным. Мысленно Нонека потянулась к нему, попыталась ухватить рукой, как когда ловила васупу, и вдруг почувствовала, как приложила руки к пятой точке. Но там, кроме упругих ягодиц ничего не было.

От неожиданности Нонека открыла глаза, вывернула шею, чтобы удостовериться. И да, там и правда ничего не было. Хвосты исчезли. Не по щелчку пальцев, пришлось постараться, но всё получилось! Губы растянулись в улыбке, и Нонека запрыгала от счастья. Она была так довольна, будто научилась перевоплощаться в лису. Но это ей ещё предстоит, а вот контроль сразу над двумя хвостами – это маленькая, но победа.

На радостях Нонека вернулась в гостиную, где Кипаяма и Банко уже переключили канал и смотрели новости.

– Мамочка, а куда делись твои хвостики! Ты выглядела с ними очень мило! – спросила девочка, стоило только Нонеке подсесть к ним.

– Ах, я сняла их. Очень мешают сидеть.

– А потом дашь мне тоже поносить? Мне они очень понравились! В следующий раз я надену их, когда пойду в храм.

Тут уже Нонека не знала, что ответить. Она не просто «сняла» хвосты, а в прямом смысле заставила их исчезнуть. С толикой страха в глазах девушка посмотрела на Кипаяму. Та была непоколебима, но тоже понимала всю опасность текущей ситуации.

– Нам нужно вернуть эти хвосты. Мы взяли их только на время, – выкрутилась кицунэ. – Пойду сниму свои и тоже верну.

Банко ошарашенно посмотрела на взрослых, ведь хвосты были так близко. Она уже начала строить планы, представлять, как они будут на ней выглядеть. И вмиг всё разрушилось. Ещё чуть-чуть и девочка бы заплакала, но мама обняла свою девочку и, усадив на колени, принялась успокаивать.

– Мы потом купим себе ещё! Только попозже… Хорошо, моя рисинка?

– Хорошо, окаасан! – послышался ответ совсем грустным тоном.

Кипаяма тепло улыбнулась при виде матери, обнимающей ребёнка, но потом вспомнила про хвосты и поднялась с дивана. Получив подсказку относительно направления туалета, устремилась в уборную. Нонека же, прижимая дочь к груди, невольно предалась воспоминаниям. Совсем недавно малышка сосала грудь, произносила первые слова, только начинала топать ножками. А теперь уже такая большая, ходит в первый класс. Такая послушная и такая милая. Нонека прижимала её всё ближе, ощущая аромат детских, мягких и нежных волос. Тёмных, как уголь, совсем как у неё.

К тому времени вернулась кицунэ. У неё уже не было хвоста, а волосы теперь выглядели расчёсанными и ухоженными. Нонека прежде не замечала, были ли они до этого такими, но отчего-то вдруг стала проявлять внимание к деталям.

Вот в углу на потолке она заметила паутинку. Внизу под столиком, на котором стоял телевизор, закатилось зёрнышко нута. Вот на нескольких татами[1]появились пятнышки от соевого соуса, на дзабутоне[2]кто-то оставил след чем-то острым, и теперь волокна ткани уже не расправить. Нонека всё подмечала, видела любую мелочь в своём доме, пока её взгляд вновь не наткнулся на Кипаяму.

Кицунэ всё поняла и кивнула. Банко в объятиях мамы сладко спала. Нонека переложила её на футон, как раз на тот, где девочка любит посапывать после школы, и в растерянности вернулась к семпаю.

– Почему вдруг я вижу… вообще всё? Кипаяма-семпай? – очень тихо, но крайне взволнованно спросила Нонека.

– У тебя же было не совсем хорошее зрение, как я понимаю, а теперь с новым хвостом, ты стала видеть так, как видит здоровый человек! Ну, это я так думаю, – также шёпотом ответила Кипаяма.

– А как ты это поняла?

– Догадаться было нетрудно. Ведь ты так активно озиралась по сторонам, будто разглядывала мельчайшие детали своего, очень даже знакомого дома.

Нонеку этот ответ устроил, и она вернулась в безмятежное состояние рассудка.

Телевизор всё это время работал, но нисколько не мешал Банко спать. От нечего делать они решили глянуть, что сейчас происходит в мире. Да и вообще Кипаяма довольно редко смотрела телевизор, за неимением такового в домике у себя в лесу.

– А хорошо тут у тебя! Только я не вижу никаких домашних животных. Дома дети, но у них никого нет? – подметила кицунэ. Её нюх не чуял в этом доме никого кроме людей. – Даже духов нет.

– Ну-у… У нас были черепашки и хомяки, но… Черепашка сбежала, мы её так и не нашли, а скорый уход первого же хомяка так больно ударил по нам, что мы решили: с нас пока хватит.

– Понимаю… – согласилась Кипаяма, ведь за долгую жизнь она успела много раз навсегда попрощаться с близкими друзьями.

Нонека вновь задумалась и посмотрела на мирно спящую дочь. Хотела бы она, чтобы сын был таким же послушным и сладким. Они его совсем разбаловали, дали слишком много свободы. Но такова была воля самой Нонеки. В детстве у неё не было всех тех развлечений, что есть у детей сейчас. Она хотела устроить Таро идеальное детство, покупать всё, что захочется её первому, такому горячо любимому ребёнку. Жаль, что пока это вылилось в такое разочарование…

– А теперь к новостям из дальнего зарубежья… – послышался голос телеведущей. – В Бермутской империи обнаружена вспышка неизвестного заболевания. Регион, где впервые обнаружили болезнь уже закрыли на карантин, однако до сих пор сохраняется риск распространения неизвестной инфекции. Просим вас на ближайшее время воздержаться от поездок в эту страну, а при возвращении остаться дома и соблюдать карантин.

– Бермутия… – с тревогой повторила Нонека.

– Что Бермутия? Это довольно далеко, и вроде бы вспышку локализовали, – успокоила её кицунэ.

– Да, но кто-то из класса Банко собирался туда этим летом. Не помню кто, но вдруг подхватит заразу. Не хватило нам эпидемии в двадцатом году, – запереживала Нонека, опасаясь за здоровье не только Банко, но и всей семьи.

– Послушай, дорогая Нонека… – не совсем привычным образом обратилась к ней Кипаяма. – Пока не забыла… Как бы это лучше сказать…

– Что случилось? Твой тон…

– Нет-нет, всё хорошо. Просто твоя благодать… Я ощущаю, что она передалась и твоим детям. Нет, они не станут ёкаями, но многие болячки точно обойдут их стороной. Не волнуйся так, моя дорогая Нонека.

От слов семпая силки тревоги ослабили хватку, и мать двоих детей отпустило. Она и правда очень переживала за них, но как реагировать на слова Кипаямы? Благодать – это ведь благо? Тогда почему сердце успокоилось не до конца?

– Извини за вопрос, Кипаяма-семпай, но у тебя были дети?

– Почему? Хороший вопрос. У меня было много лисят, пока я была лисицей.

– А когда стала кицунэ?

– Ну… да… Вообще забеременеть, будучи кицунэ не так-то просто, но да, у меня было несколько детей. Я понимаю, к чему ты клонишь. Не волнуйся. Я не дам тебе повторить моих ошибок. Но судьбу они в любом случае будут выбирать сами, а не ты. Поэтому ещё до того, как у них появятся способности, а они точно появятся, ты должна раскрыть свою природу. Понимаешь?

Тон Кипаямы, прежде весёлой и задорной, был очень серьёзным, но спокойным. Нонека понимала, что поступила несколько опрометчиво, заведя семью. Ведь знала, что избрана Инари-сама, но всё же видеть свою жизнь без Банко и Таро, ну и без Кэзуки уже не могла.

Похоже, теперь Нонеке само́й требовались обнимашки, как любит говорить её дочурка. Кипаяма почувствовала это и поделилась своей лисьей теплотой.

Когда обед был готов, время уже подходило к ужину. Всё семейство Нонеки собралось за столом, включая и Таро, который пусть и нехотя, но оторвался от своего компьютера.

Угощения, что приготовил Кэзуки, были просто восхитительными! Рамен с тонко нарезанными шампиньонами, свежей зеленью, что Нонека выращивала на подоконнике, и всё на очень вкусном бульоне мисо. Заправленный сочной кукурузой и бужениной он манил одним своим ароматом! Вдобавок к этому муж Нонеки приготовил никудзягу – тушёную, тонко нарезанную нежную говядину с молодым картофелем и свежими овощами. Именно она и готовилась столь долго, но время от её ожидания с лихвой покрыл сладкий соевый соус.

Кипаяма уплетала всё с лисьим аппетитом – видно, приготовлено с любовью. Это чувствовалось даже в аромате. Кэзуки так гордился, что смог накормить семью такими изысками и порадовать гостью – улыбка не сползала с его лица, даже когда он ел. И нет это была не гордыня, он заслужил, чтобы о нём думали хорошо. И кицунэ похвалила каждое блюдо, и даже чай матча, который, к сожалению, вышел слегка не таким, каким должен. Но это была не его вина, Кипаяма заметила, что вместо самых молодых и верхних листочков, кто-то использовал уже зрелые и твёрдые. Но благо никто, кроме кицунэ не был искушён в чае, поэтому вкус был во всём на высоте.

Банко съела и свою порцию рамена и никудзяги, и даже попросила добавки. Растущий организм требовал много еды, особенно такой божественно вкусной. И Таро тоже взял побольше мяса. Дети в этой семье точно не голодали, чему и Нонека, и Кипаяма были одинаково рады.

Чуть позже Кэзуки предложил выпить немного сакэ или пива. Кипаяма выбрала первое, и, когда дети наелись и встали из-за стола, взрослые принялись ужинать уже менее скованно.

– Моя тсума много рассказывала о вас, Кипаяма-сан! Как вы её тренируете, как занимаетесь, – начал разговор Кэзуки после первой выпитой пиалы сакэ. – Я признаться, думал вы несколько старше. Что вам уже сорок или около того.

– Нет, что вы, Кэзуки-сан. Мне всего тридцать три года, – призналась Кипаяма.

– Как? А по вам так и не скажешь! Вы молодо выглядите для своего возраста!

Нонека косо посмотрела на него. Он выпил всего ничего, а уже позволяет себе приставать к другой женщине, при своей-то жене!

– Ты, что забыл? Мне ведь тоже тридцать три! – возмутилась Нонека. – Я что, по-твоему, выгляжу не молодо?

– Нет-нет, тсума! Ты тоже выглядишь молодо, но Кипаяме-сан я бы не дал и двадцати! – запротестовал муж, защищаясь не только словами, но и на всякий случай руками.

Кипаяма рассмеялась с этой сценки и выпила ещё немного сакэ. Вкус у него был приятно сладковатым. Бутылка очень давно стояла у них, может, несколько лет, и пропиталась запахами блюд, что готовились на этой кухне. В ней ощущались не только брани и споры, но и любовь и страсть, доброта и семейное счастье. Вкус кицунэ очень чувствительный, Нонеке это ещё предстоит постичь.

Услышав смех, пара успокоилась. Нонека сама не знала, что на неё нашло. Прежде она всегда обходительно относилась к любым конфликтам, и обычно не ревновала мужа, но… Рядом была кицунэ, и девушка сама ощущала, как легко мужчины начинают сначала восхищаться ёкаем, а потом влюбляться по уши.

Кэзуки тоже пришёл в чувство. Извинился перед женой, перед Кипаямой, что заставил засмущаться, а сам наполнил всем пиалы и достал из холодильника соленья.

– У вас хорошая семья, не сто́ит ссориться! Лучше расскажите немного о себе, а то я вас даже не знаю, – переключила молодых родителей на совсем другую тему кицунэ.

– О, я работаю в нефтеналивной гавани, в офисе. Мы считаем загрузку судов и составляем расписание рейсов, – отозвался Кэзуки. – Работа очень хорошая, и зарплата достойная.

– А я где-то только не работала. Вообще, мы с Кэзуки учились в одном университете, но с работой по специальности у меня как-то не сложилось. То ли я не слишком усердна, то ли недостаточно усидчива. Я не люблю оставаться после работы, иногда опаздываю. Я не такая трудолюбивая, как остальные. Поэтому не всем работодателям я нравлюсь, – поделилась Нонека.

– По тебе, так не скажешь. Ты примерная мать и любящая жена. А где ты работаешь сейчас?

– В ателье, шью платья, крою, подшиваю. Платят не так уж много, но хотя бы не перегружают, как на прошлой работе.

– Да, Нонеке сменить десяток работ за год, раз плюнуть! – подшутил муж, но его жена нисколько не обиделась. Это всё же была правда.

– Ну, в ателье я уже три месяца. А вообще, шить я умею с детства, всё благодаря матери.

Разговор завертелся. Нонека и Кэзуки продолжали изливать всё, что тяжёлым грузом лежало на душе. И чем меньше оставалось сакэ в бутылке, тем более глубокие тайны откапывали муж с женой. Так, Нонека поделилась секретом, что в школе, несмотря на запрет, встречалась с мальчиком, ходила с ним в караоке и даже целовалась. Пусть это было ещё в средней школе, но ту романтику она помнит до сих пор. Кэзуки рассказал, что подворовывает на работе. Всё началось с невинной ручки, что он случайно взял в кармане, а вот недавно он принёс домой несколько толстых тетрадей, заполненный картридж для принтера и набор скрепок. Об этой его наклонности не знала даже Нонека. Она очень удивилась и посоветовала прекратить красть, так как у него одного есть медицинская страховка. Если его уволят, а дети заболеют, лечиться придётся за свой счёт. С этим Кэзуки был более чем согласен.

Спустя ещё время они встали из-за стола. Время шло уже к ночи, всем захотелось спать. Завтра Нонеке предстояло снова отправиться в Храм Инари, чтобы потренироваться, поэтому сильно затягивать со сном они не стали.

Кипаяме постелили в гостиной, дети отправились по своим комнатам. Но перед этим кицунэ, как обещала, провела сеанс йоги вместе с Банко, которая так этого ждала. На удивление Нонеки, девочке занятие очень понравилось, и она попросила новую подругу мамы заходить к ним почаще.

Ещё раз обе кицунэ встретились уже в ванной. Нонека чистила зубы, а Кипаяме захотелось ещё раз осмотреть уборную своего кохая.

– Как у тебя тут чисто! – похвалила она Нонеку.

– Нет-нет, совсем нет, я убиралась здесь ещё в пятницу, сегодня было совсем некогда.

– Я знаю, но здесь и правда очень чисто. Не принижай свои заслуги… А твои дети, они помогают тебе по дому?

Кипаяма села на унитаз, как если бы это была скамейка, и снизу вверх посмотрела на свою ученицу. Та несколько замялась.

– Иногда. Я их не принуждаю. Моя окаа постоянно заставляла меня вылизывать отчий дом, но мои дети… они никогда… – вдруг завелась Нонека.

– Тише-тише, моя дорогая! Я знаю. Так бывает, что родители слишком строги к своим детям, но они воспитали примерную дочь, и она выросла лучшей матерью, которую я встречала. Мы не так сильно знакомы. Я даже не знаю, считаешь ли ты меня подругой или просто учителем, но… Не будь так строга к себе, но уделяй время воспитанию детей.

Нонека бросила чистить зубы и подошла к Кипаяме. Она вовсе не считала себя примерной матерью, и женой она была никудышной. Не сильно любила уборку, была слишком мягка к детям, редко выполняла супружеский долг, со временем и вовсе охладела к мужу. Стоило что-то поменять в этой жизни. Может, настало время?

– Хорошо! Я… продам ту монетку и уволюсь с работы. Буду уделять семье ещё больше времени, и тренироваться буду ещё усерднее! Мне, я только, я…

Глаза девушки уже были на мокром месте. Она знала, что слишком легкомысленно относилась к семейной жизни. Специально делала всё не так, как её мать. Знала, что теперь её детская травма сказывается на детях. Всё собиралась и только собиралась что-то менять. Но, если не считать мужа, у неё не было друзей и твёрдой опоры, которые бы помогли ей стать лучше. А Кэзуки просто свыкался с постепенными изменениями в жене. И Кипаяма это понимала, поэтому вызвалась помочь. Даже если за ночь из-за влияния алкоголя кохай всё забудет.

В тёплых объятиях Нонека вновь успокоилась. Все тревоги растворились в рыжих и мягких, как шёлк, волосах Кипаямы, а на сердце молодой матери, ещё слишком неопытной, осталось приятное чувство: она теперь не одна. Инари в лице кицунэ поможет ей, и завтра будет лучше, чем вчера.

[1] Татами – плотные маты, которыми японцы часто устилают комнаты своего дома

[2] Дзабутон – плоская подушка, предназначенная для сидения

Глава