Работа и духовная жизнь. Том II.

Познакомился с девушкой, мы вместе решили, что если и поженимся, то все будет по-настоящему. Ходим за ручку, вместе проводим время, общаемся, но спим в разных комнатах. Как-то понял, что без хранения совести ничего не будет в жизни прочного.

Окончательно понял, когда устроился после увольнения из корпорации на одну работу с неплохим заработком. Коллега предложил что-то списать, списали. Потом списали что-то на более крупную сумму. Потом – вошло в систему. Потом – решили обмыть, потом – употребить. Потом пошло-поехало. Опять, как Митя Карамазов, вошел в многомесячную полосу безумия, вынырнул на Соловках. Молился, чтобы Боженька дал мне супругу, чтобы с моей неумной натурой не погибнуть на “днище” каком-нибудь. Такая вот непростая жизнь у меня. Но заметил, что за моим желанием что-то изменить, Боженька откликается, помогает вынырнуть».

7.1. Организация крупных спортивных мероприятий

«Когда я работала на Олимпийских играх, международный эксперт на одной из встреч за пару недель до начала, сказал нам: “Позвоните сегодня всем своим родным и близким, оплатите все свои счета, сделайте все, что необходимо, чтобы на период мероприятия ничего не отвлекало вас от работы”. Какой профессиональный подход! Подумала тогда я. Успех мероприятия во многом зависит от степени вовлеченности в работу людей, логично, все мы это прекрасно понимаем.

Когда переезжаешь в другой город/страну для работы на каком-то проекте, ты на время оказываешься в некоем вакууме, потому как работаешь, дружишь, ходишь гулять и веселиться с одними и теми же людьми. Все вы связаны одним большим классным и важным (как кажется) делом, объединяются интересы, появляются уникальные шутки, слова/фразы. Вы хорошо понимаете друг друга, а другие не посвящены, и понимание им недоступно.

Все классно, мероприятие проходит, человек пашет изо всех сил, вкладывает душу и сердце и ни о чем другом не думает. Потом все заканчивается, вакуум лопается, все разъезжаются по своим городам, пишут в рабочие чатики сообщения о том, что это лучшее, что с ними когда-либо случалось, возвращаются к своим родным и близким, и вот тут случается разное. У кого-то встраивание в привычную жизнь происходит спокойно и безболезненно, а у кого-то иначе.

Я из тех, у кого – иначе. Работа на Олимпийских играх была сбывшейся мечтой, путь к которой длился 16 лет. Рада, что мечта сбылась, это было классно, интересно. Игры подарили новых людей, друзей, с кем мы дружим по сей день.

Но тогда после была пустота на протяжении примерно полугода, и она никак и ничем не хотела заполняться. Не было ни сил, ни смыслов, ни понимания, куда дальше идти, что делать, к чему стремиться. А еще, т. к. любая проектная работа – это повышенная концентрация событий, эмоций и красок, человека поджидает опасность подсесть на такую работу, как на наркотик, потому что “обычная” работа такой концентрации всего и сразу не подразумевает, там все спокойно, размеренно и скучно (как кажется).

Мне кажется, что для сохранения себя и своей психики, важно все-таки не замыкаться в этом вакууме и сохранять связь с реальностью и внешним миром. Мысли типа: “Живем один раз”, “Главное, что происходит сегодня, а о завтра я подумаю завтра”, “Такое событие может быть в моей жизни только один раз” и т. д. и т. п. – губительны и с легкостью приводят неподготовленного человека к депрессии.

Ну и, работая, как бы тяжело ни было, сколько бы сложностей и непредвиденных ситуаций ни происходило, важно при любых обстоятельствах оставаться человеком, стараться не грубить, контролировать, что и как ты говоришь, делать что-то для пользы других людей, не отказывать в помощи, отвечать на любые, даже самые, казалось бы, элементарные вопросы столько раз, сколько понадобится для понимания другого, поддерживать, делать все, что от тебя зависит в той или иной ситуации.

Это важно для своей души, а еще… Вокруг ведь много новых людей из различных сфер, городов и стран, которые наблюдают за нами. Мы не знаем, как сложится дальше наша жизнь, возможно, с кем-то из них нам предстоит встретиться в будущем, может, попросить о помощи или что угодно, тут человек вспомнит и по памяти своей примет решение, содействовать или нет.

Некоторые хорошие талантливые ребята вели себя несколько надменно и самодовольно на Играх, пренебрегали просьбами коллег о помощи и относились поверхностно к замечаниям руководителей. С проектов редко увольняют, только если что-то из ряда вон выходящее произошло, т. к. нет времени искать и обучать нового сотрудника, все быстро. Их не уволили. Но потом, когда те ребята хотели устроиться на следующие проекты, их не взяли, потому что никто о них не дал подходящей положительной характеристики. Люди выражали свое мнение, когда их спрашивали, во-первых, волнуясь и заботясь о своей репутации, а во-вторых, понимая, что эти ребята могут своим отношением и подходом навредить другим людям и делу.

Где-то давно встретила фразу, не помню где, но она мне нравится: “После общения с человеком другой человек через время может забыть, как того звали, во что он был одет и о чем они говорили, но точно будет помнить, как себя чувствовал рядом с ним”.

Конечно, важно еще общение с Богом и регулярное приглашение его в свои дела, тогда я как раз его приглашала своими словами, как могла, в самые критичные ситуации, т. е. примерно каждый день».

7.2. Подготовка к Чемпионату Мира по футболу в Катаре

«Очень классная команда объекта, в том числе руководители. Они четко понимают свою роль. Там, где это возможно, – не вмешиваются. Там, где надо, – всех ставят по местам. Соцветие национальностей. Чем ближе к мероприятию, тем больше выходит людей на работу. Катар не имеет своих людей, и им приходится специалистов привозить. С другой стороны – разница менталитетов и разница того, как люди думают (думают все на своем языке, а воспроизводят на английском). Ясно только направление мысли. Детально понять невозможно. Это сподвигает к молитве. Это мероприятие в корне отличается (для меня) от всех предыдущих. Все предшествующие – без Веры. Была шашка наголо и вперед. Было и доказательство своей правоты. Здесь все иначе. Во-первых, другая страна, где ты ничего не докажешь. Можно сколько угодно ругаться, приводить аргументы, но это не работает (в голове есть образ картинки, которую нужно сделать, но непонятно, с помощью каких инструментов ее нужно сделать, ни один из инструментов, которые работали ранее, не работают). Здесь решения даже на самом высоком уровне могут измениться в любой момент. То есть все подтверждено, а потом люди просто передумали, и ты ничего не можешь поделать с этим. Можешь только купить билет и лететь обратно в свою страну. И все. Это такой огромный урок смирения. Общая ситуация сподвигла меня все больше и больше укрепляться в Вере в Промысл Божий и молиться побольше, минимально реагировать на все эти изменения, на все, что происходит. Притом все реагируют по большей части бурно, на разных языках. Я помучилась, чтобы найти срединный путь и продолжаю его искать. Но мне уже полегче. Где-то могу улыбнуться. Где-то сказать, но все больше и больше промолчать. Лучше помолиться, чем пошутить. Так проще. Так спокойнее.

К слову, про разный менталитет. Многие коллеги в силу национальных особенностей напоминают детей. Им сложно сидеть на месте и не двигаться. Они постоянно издают какие-то звуки. Вчера была общая встреча. Рядом со мной оказался такой член команды. Если в России ты можешь посмотреть построже и человек подсоберется, то тут мне ничего не оставалось, кроме как молиться. Надо же аккуратно. Не знаешь, какая будет реакция. Нельзя испортить отношения. Мне только и оставалось, что молиться. Он играл бутылкой (отклеивал наклейку, приклеивал). Взрослый человек. На мой взгляд, он не реагировал, потому что для него это нормально. Эта история про то, что у каждого настолько все свое, что тебе ничего не остается. Только адаптироваться. Только привыкать. Одно сплошное смирение. Тренирую ежедневно.

Рабочая сила – индусы, непальцы и т. д. Их привозят автобусами. Они живут в отвратительных условиях. На краю пустыни. В совершенно странных постройках. Платят минимальные деньги, что для их стран, конечно, серьезный доход. Элемент рабства здесь присутствует. Местные жители сами вообще ничего не делают. Но мы, собственно, тоже в этих условиях. Просто живем мы комфортнее и платят нам побольше. Тема эта неоднозначная.

В этой связи все больше размышляю на тему (особенно на фоне всего происходящего сейчас): “Зачем спорт нужен мне в жизни и какой толк от него?” С одной стороны – Промысл, конечно. С другой – все больше думаю, что такие большие проекты, а хочется замуж и в декрет. Больше всего мыслей, что я бы хотела работать учителем. Причем в последнее время (могу обманываться, находясь в отдалении от своей российской реальности) думается, что учителем русского языка и литературы. Конечно, никаких знаний соответствующих у меня нет, и поэтому это скорее – фантазии.

Много здесь тех, кто не хочет возвращаться. Не знают, что делать. Смотрят работу. Люди здесь готовы платить такие зарплаты, которые у нас сейчас сложно найти. При этом жизнь здесь (для меня) пустовата. Даже нет такого места (пока мне не встретилось по крайней мере), где бы было хорошо. Например, лес или речка. Даже прогулялся по улочкам старой Москвы – и тебе хорошо. А тут нет такого. Да, красиво. Современно. Но создается все время впечатление, что это обман. Действительно, здесь мало что сделано из натуральных материалов. Получать огромные деньги, но жить в этой пустоте? Каждому свое.

При том, что здесь не продают алкоголь в магазинах (сухой закон), есть один магазин, который реализует алкоголь по определенным дням. Нужно иметь лицензию, записываться туда. Многие тем не менее “побухивают” прилично. Большие мероприятия – огромный стресс. Даже там, где сухой закон, люди умудряются найти выходы. Рестораны и бары никто не отменял. Их мало. Но народ находит.

В субботу я ходила на службу, но такого искушения не идти у меня еще никогда не было. Ни разу. Всегда, когда я собираюсь на любую утреннюю службу, всегда приходят мысли: может, не идти, в следующий раз. А тут очень сильно и по всем фронтам. Надо поспать. Надо отдохнуть. Физически не очень хорошо себя чувствовала. Вдруг. Ни с того, ни с сего. Предпосылок не пойти было множество. Чудом я себя привезла в Храм. И дальше мне начало плохеть. Это уже третий раз. Впервые это было на Соловках на Страстной неделе на чтении Двенадцати Евангелий. Потом на Подворье было не так давно. Вдруг резко начинает темнеть в глазах. Я почти теряла сознание. Но там всегда были рядом люди. Они быстро реагировали. Нашатырь приводил меня в чувства. А здесь я стою и понимаю, что со мной опять начинает происходить то же самое. Такое состояние, как перед потерей сознания. Я даже не знаю, что делать. Никого знакомого. Люди вокруг. Я их не знаю. В этот момент читали Евангелие. Я умылась (в храме есть такая комната). Я вернулась. Не ушла. Потом отпустило. Исповедь. Причастие. Слава Богу. Такой камень упал с плеч. После этого Причастия мы поехали с девочками на конную арену (целый район). По пути девчонки обсуждали своих коллег, разных людей (а у меня есть эта страсть осуждения, я воюю с ней, но по-разному выходит), а тут словно сомкнули мне уста. Настолько мне было жалко потерять это. Настолько хотелось подольше удержать спокойствие, этот мир внутренний. Мне удалось удержаться и ни слова не сказать. Тот день очень хорошо сложился. Удалось. Исключительно благодаря Господу. Не моими силами точно.

По работе. Борьба со своей гордостью. Вроде бы много всего знаешь, но очень большой объем информации и его нужно освоить в сжатый период времени. Ты начинаешь в это вникать и понимаешь, что не все от тебя зависит в очередной раз. Мозг не все воспринимает или не запоминает. Ты забываешь. Или в один из дней информации было так много, что ничего не понимала и не запоминала, и не могла ничего сказать. И с документами не получается. То не могу сесть полдня за работу. Не могу сделать. Не получается. Потом Господь вложил мне мысли, откуда можно взять информацию, где и что посмотреть, у кого спросить. Стало складываться. Но только после того, как я смирилась. Есть моменты моих переживаний, что я некомпетентна, непрофессиональна (в силу того, что делаю это впервые). Борьба. Страсть иногда берет верх. Страсть крутит сильно. Я стараюсь молиться, смиряться. Выходит по-разному, конечно. Иначе мне плохо становится, и вообще ничего не получается (Совещания. Стоит сорваться, все начинает рушиться. Провокации, на которые хочется среагировать. Не среагировала. Потом посидели с коллегой, тепло пообщались).

Сегодня мне было плохо физически. Сегодня заболело все, что могло заболеть: сломанный позвоночник, почка, живот. А мне нужно много сделать и сдать. И опять элементы гордости – как же так, ведь я не успею. А тут новая страсть – объедение. Прежде было просто. Нельзя – значит, нельзя. Но тут поела всего, что было нельзя.

Господь рядом. Очень помогает. С одной стороны, при большом количестве начальников – Он мой главный ориентир. Я просто стараюсь (как пишет Солоневич) оценивать сама для себя задачи. От того, что кажется бесполезным, стараюсь отворачиваться, уворачиваться и лишнего не делать.

Люди многие негодуют, злятся и ругаются. И в этой манере идет общение, строятся разговоры. Всячески я стараюсь огибать эти углы. В Москве мне было сложнее удержаться в этом плане. Вначале и тут не было возможности удержаться. Негодование регулярно присутствовало. Сейчас с Божией помощью удается справляться.

Про призвание. Хотелось бы себя с пользой применить. Что же Господь вложил, чтобы этим быть полезной для людей, которые есть вокруг, для всех? Думаю об этом. Чтобы не потерять себя. Чтобы не замкнуться на фоне всеобщего самоцентрирования. Здесь в плохом смысле благодатная почва для этого. Все амбициозные. Зарплаты. Опыт за плечами. Кто-то опытом делится и предупреждает ошибки всех остальных. Кто-то с этим опытом возносится куда-то высоко, что даже сложно подойти. Интересный путь.

На прошлой неделе была противоположная ситуация. Состоялась встреча команды. Обсуждали несколько документов, которые я подготовила. Цель встречи – узнать мнение коллег, обсудить, откорректировать. Я была в совсем немирном состоянии. Устала. Мира не было со мной. Встречу переносить не стала. Пришла с подходом, что знаю лучше всех, как это должно быть устроено – встреча закончилась некоторым раздором. Было сложно терпеть. Смиряться и вовсе не получилось. Сложно терпеть, даже когда люди начинали расплываться в формулировках и говорить об общих вещах. Если бы получилось со смирением все это выдержать, думаю, что мы бы с меньшими потерями вышли из этой встречи. Она закончилась на высоком градусе. Правда, потом мне пришлось извиняться. Микроклимат восстановился, но плоды совершенно иные.

Каким бы ни был человек профессионалом, с каким бы опытом ни приехал, но если он не умеет договориться, то все заканчивается. Здесь это особенно чувствуется. Мы все с этим столкнулись. Мы сделали Олимпийские игры. Мы чемпионат мира провели. И сталкиваешься с тем, что привычные способы не работают. Это очень интересный опыт. Интересно, как все это отразится, когда мы вернемся в Россию, в свою реальность привычную.

Такую мысль вложил мне Господь. Вообще-то мы в гостях все. Все приехали. Сделаем мероприятие и уедем. А люди в этой части планеты еще 20 лет назад были преимущественно бедуинами. Местные ребята на самом деле делают огромный шаг нам навстречу и огромные усилия над собой в общении, во взаимодействии с нами. Тем более женщина. Здесь женщина – красивая, закрытая – должна рядом быть, воспитывать детей. Вот и вся ее задача. А им приходится нас слушать. Следовать за нашим мнением.

Предположим, человек привык решать рабочие вопросы, наезжая на всех подряд. Но это он в своей стране так их решает, а когда уехал в другую страну, так уже делу не помочь. Наедешь на кого-нибудь, и неизвестно, какой реакции и последствий ожидать.

Работа на проекте в некотором роде фокусирует на совместном решении возникающих вопросов и поставленных задач чуть в ускоренном режиме и в сжато обозначенные сроки. С этим же можно, наверное, сопоставить работу докторов и крупных производств, когда операция не может растягиваться на сколько угодно времени или же ставятся жесткие сроки изготовления и выпуска каких-то изделий на рынок в промышленных масштабах. Речь не идет о том, что в прочих направлениях как-то проще и договоренности не так уж и важны, скорее, в сравнении прочие направления порой располагают большим количеством времени для того, чтобы все взвесить, проанализировать, несколько раз обсудить и потом уже договориться. Даже если допускаешь возможную конфликтную составляющую, есть время извиниться, подождать, пока сам отойдешь, собеседник отойдет, и пересмотреть принятое решение. В операционной, как мы понимаем, подобный алгоритм действий может стоить чьей-то жизни, на производстве – потери крупных финансовых средств, а на крупном мероприятии – серьезного провала на уровне репутации страны.

Академик Лихачев по приезде на Соловки вошел в камеру с мыслью: «Каждый человек здесь в первую очередь – человек», а, как мы помним, публика сидела разношерстная, и оказались там люди по разным причинам. Кто-то без вины, а кто-то отбывал реальное наказание за различные тяжкие и не очень преступления. Но Лихачев, несмотря ни на какие внешние обстоятельства, для себя с самого начала определил относиться ко всем по-человечески. Так и на всем протяжении отбывания своего срока этого отношения придерживался.

И. Солоневич в своей книге “Россия в концлагере” писал, что “вежливость – качество, приятное даже в палаче”.

Один человек, работавший за границей на крупном международном проекте, рассказывал, что человеческое, уважительное и доброе отношение к коллегам помогает, во-первых, удержаться от собственного ухода “в крутое пике” агрессивности, резкости, и как следствие, разрыва связи с Богом, а во-вторых, суметь хоть как-то договориться. Одно дело, когда находишься в своей стране, в окружении соотечественников, и совсем другое, когда ты в чужой стране и в интернациональном сообществе. Нам порой и соотечественников бывает непросто понять, но в силу единства культуры, традиций, менталитета, примерного понимания спектра реакций и возможностей разрешения конфликтов как-то можно извернуться, чтобы понять, что к чему и как, с кем можно договориться. Пусть даже и допустил ошибку, по ходу общения поймешь, как можно исправить.

Смотря в глаза иностранцу, ты не понимаешь даже ни то, как среагирует на твои слова и действия человек в момент разговора, гораздо сложнее и страшнее определить, какие последствия может это за собою повлечь. Многие из иностранцев гораздо сдержаннее нас и умеют скрывать свои эмоции. Ты не понимаешь, что у человека внутри на самом деле происходит, не понимаешь, что стоит за внешним спокойствием. Так, в разговоре может казаться, что все в порядке, в тот момент, когда ты упрямо и резко настаиваешь на своей позиции, между строк давая всем понять, что истину со своим опытом знаешь только ты, а они тут все вокруг вообще ничего не понимают и неизвестно зачем собрались, например. Но что далее за этим последует? Какое к тебе будет отношение? Не обнаружишь ли “случайно” палок в своих колесах? Этого никто не знает.

А время идет, проект делать нужно и тормозить процесс еще и из-за конфликтов не хочется вовсе. Помогает смирение, молитва и искреннее желание договориться хоть как-нибудь, но по-доброму, не теряя внутреннего мира, уважения и доброжелательности к людям. Смирение перед своей беспомощностью в ситуации, ты не понимаешь, что происходит и как себя вести, молитва о помощи, чтобы Господь пришел на помощь, вразумил тебя, успокоил других (если уместно) и вообще “управил” ситуацию. Только нужно быть готовым к тому, что она (ситуация) может совершенно неожиданным образом “разрулиться”, может казаться, что вообще не в ту сторону и не как думалось, но какое-то время спустя понимаешь, что во благо. Главное, как-то смочь без сопротивления.

Если случился провал и ты чувствуешь, что шквал собственных эмоций начинает закручивать, важно суметь в этот момент выдохнуть, вспомнить, что никто из окружающих не виноват и это только твоя личная сделка со злом (лукавым) сейчас происходит. Но если ты поддашься, то все или многие эти невиновные вокруг без реакции это дело не оставят. Если же выиграешь, то и в их глазах никуда в ненужном направлении не рухнешь. Искренняя улыбка, добрый и интересующийся взгляд не оставляют равнодушным ни одно сердце и понятны на любом языке. Пусть многие этого и не покажут, но со временем на твоем пути вряд ли кто-то встанет, а возможно, подадут руку и поддержат там, где ты этого совсем не ждешь».

О Причастии

«Находясь на Соловках, получила благословение причащаться почаще, чем в Москве. Надо сказать, что атмосфера на Соловках сама по себе очень помогает держаться, ничто тебя от духовной жизни не отвлекает, а скорее наоборот, только содействует. И монастырь, и люди, с которыми Господь подарил встречу и дружбу, и фантастическая природа вокруг, звенящая тишина, отсутствие транспорта и суеты мегаполиса, твоя задача – не сопротивляться, ходить на службы и молиться. Даже и в плане еды – был конец Великого Поста, а значит, и о еде особенно думать не нужно.

До возвращения в Москву особенно сильной разницы ощутимо не было. На Соловках всегда хорошо. Хорошо для души, правда, не всегда это “хорошо” дается физически легко, плюс враг не дремлет и искушает на регулярной основе, да и страсти тоже не спят. Но тем не менее на Соловках хорошо.

По возвращении я в какой-то момент даже не узнала себя, насколько мирно и спокойно было внутри, насколько радостно было жить. Например, ехала из Подмосковья в Москву на электричке. Народу битком, кто разговаривает с соседом, кто по телефону, кто музыку слушает в наушниках, но слышно на весь вагон, кто видео смотрит со звуком, дети кричат. Все лучшее сразу, одним словом. В привычной жизни весь этот комплекс вызвал бы во мне злость и раздражение на протяжении всего пути, и потом это состояние с большой долей вероятности отрикошетило бы на оставшийся день. Но тут в какой-то момент с удивлением для себя отметила, что ничто из вышеперечисленного меня не тревожит совершенно, мне спокойно и хорошо внутри. Я беззаботно читала книгу, и ничто не отвлекало. Хотя обычно читать книгу в таких обстоятельствах я бы не смогла, отвлекалась бы постоянно и злилась. Все окружающие люди были приятны и интересны. Это, наверное, на сколько-то близко к тому, как написано, что “все мы созданы по образу и подобию Божьему”, разуму моему подобное вместить пока еще сложновато, но тот момент позволил хотя бы на какие-то минуты пути это прочувствовать на практике.

Когда на другой день ехала за рулем и попала в пробку, спокойно взяла четочки и начала молиться. Было радостно, что столько времени перед работой получилось помолиться. С тех пор по возможности стараюсь почаще таким образом занимать время в пробках.

На работе тоже ничего не раздражало, хотя обычно много из-за чего я могу вскипеть. А тут все спокойно. Даже коллеги отметили мое какое-то “излишнее” спокойствие.

К сожалению, долго удерживаться в том состоянии у меня не получилось. Но где-то примерно за неделю Господь показал, как это бывает, когда Дух твой мирен. Как преображается мир вокруг, отношения с людьми, насколько тебе может быть радостно “на ровном месте”. И что единственный, с кем нужно бороться – это с самим собой, ну и с лукавым, разумеется. Остальные же совсем ни при чем. Это непросто, враг не дремлет, но с Божьей помощью, через покаяние, таинства исповеди и Причастия, с поддержкой и советами духовника все возможно. Почувствовав такое, ничего другого уже и не захочешь, как бы сложно тебе на пути своем ни было.

Еще улучшились отношения с мамой. И тут напрямую ощутима связь внутреннего настроя и отношения. С мамой как только начинаешь раздражаться и злиться – сразу обиды, возмущения и то, как я ей делаю больно, заметно тут же. По поводу родителей у нас есть заповедь, и когда с мамой все хорошо – во всей остальной жизни тоже все хорошо. Мы живем в разных городах, когда я не нахожу времени для общения с ней, но нахожу его для кого/чего угодно другого, разница ощутима. Еще больше стала за нее молиться, причем эта молитва она сама собой всегда получается, без лишних усилий. У нас были разные времена, были и периоды моих бесконечных выходок, и радость от хороших отношений с мамой – это настоящее счастье! Заповедь все-таки не зря.

Укрепилась молитва за почившего папу. Вообще, за всех почивших родных и близких усилилась молитва. В книге “Золотой святыни свет” рассказывается, как монахиня Марфо-Мариинской обители была молчалива за едой, потому как молилась в этот момент за живых и мертвых (описывается послереволюционный период). Я, конечно, далеко не монахиня, но взяла себе на заметку и теперь, когда ситуация позволяет, стараюсь за всех своих почивших родных, близких и друзей во время еды молиться. Иногда и за живых тоже. И на душе хорошо становится».