Аркус. Некромант Зот

Фамис отбросил непривычные философствования и привстал на локтях: за дверью бледнел рассвет. Докурив вечернюю самокрутку, Фамис отправился будить хозяина.

Дверь в дом была распахнута. Фамис приподнял брови, вспомнив, как вмертвую запирался фермер с вечера. На широких засовах, вдетых в толстые стальные скобы, блестела серебряная проволока. Тонкая, едва заметная, но безоговорочно подтверждающая слова Шона: в доме боялись нечисти. В любом случае, Фамис не собирался напирать на хозяина. Захочет, сам признается.

Фамис зашел в дом. За круглым столом сидел парень лет двадцати и ел кашу. По крайней мере, так казалось.

– Привет, – сказал Фамис, но юноша даже не повернул головы. Он был крайне сосредоточен.

Парень набирал полную ложку жидкой каши, поднимал ее на уровень глаз и медленно выливал обратно в плошку. Стоило хоть одной маленькой капельке брызнуть на стол, как он морщился и быстро ее слизывал.

– Ее есть надо, а не смотреть, – подсказал Фамис, с минуту понаблюдав за странным процессом. И, попытавшись найти объяснение, спросил: – Или горячая?

Парень начал быстро лопать. Фамис пожал плечами и пошел искать вменяемого жителя фермы. Окинув взглядом пустое поле, Фамис направился к пристройкам. Первая оказалась большим амбаром, вторая, между амбаром и конюшней – курятником. Там Фамис и нашел хозяина.

– Жив здоров? – спросил фермер.

– Здесь с этим проблемы?

– Кур три десятка, любишь яйца – добро пожаловать, – ответил хозяин.

– Надоедят яйца – суп сварю, – пожал плечами Фамис.

– Пяток я заберу.

Складывалось ощущение, что фермер больше разговаривает сам с собой, чем с покупателем.

– Там парень…, работник?

– Ага, мой сын.

– Так ты продаешь ферму? – вернулся к делу Фамис.

– За сколько? – замерев посреди курятника, спросил мужик. Глаза округлились, словно его застигли врасплох.

Фамис хотел сказать десять, но побоялся оскорбить хозяина:

– Дюжина серебром.

– Нормально.

– Чего так дешево отдаешь? – вырвалось у Фамиса. И тут же поморщился, коммерсантом он был никчемным.

– Врать не буду. Нечистая сила замучила. Жену извела. Сына с ума свела.

– А ты?

– Меня не трогает. Может на будущее держит? Кто поймет, что у демонов на уме.

– Это у людей хрен поймешь че в башке, – пожал плечами Фамис, – а черти – ребята попроще, без заморочек о смысле жизни. Ну и что за пакость?

– Сын, пока блаженным не стал, утверждал, что сукууб. Да не во сне стала являться, столько сил насосала, а в реальность воплотилась, как существо живое по земле бродит.

– Скотину не трогает?

– Не, животины как обычно живут: жрут, пашут, случки ждут.

Фамис нахмурился.

– Друг с другом, – уточнил фермер. – Так что, покупаешь?

Фамис кивнул и спросил:

– Что с сыном делать будешь?

– В Кастелум заберу.

– Оставь здесь, я за ним присмотрю, работу дам, кормить-поить буду. Тут он привык, а в городе бродягой станет.

– Могу заезжать с сыном увидеться?

– Конечно, – развел руками Фамис. – Заодно по ферме то-сё подскажешь. Сына-то как звать?

– Натан, – фермер покачал головой. – Сил нет как земля надоела. Яишенки на дорожку поем и отправлюсь.

Натан вышел из дома и уселся на скамью перед домом. Каждый примитивный звук он издавал с особым старанием. Вот и сейчас он сочно начесывал грудь и довольно покряхтывал. Фамис вздохнул, не зная, бояться ему или смеяться. Фермер хочет уехать до вечера, бросая и сына, и ферму, и могилу жены. Может и он, как тупица за карточным столом, спускает дюжину монет в преисподнюю? А спустя пару дней сам сбежит или вовсе сойдет с ума? А-а, к черту, табак растет и ладно. И данное себе слово он сдержал.

Фамис заметил, что на многих кустах табака не хватает листьев. Сначала подумал на лошадей, но морковка стояла целая.

– Уже сушить начали? – спросил Фамис. – Еще ж незрелый, соцветий нет.

– Эта жрет его, – покачал головой фермер, – но, извини, уже твои проблемы.

– Да много не съест, – пожал плечами Фамис, – я не жадный.

Не прошло и пары часов, как фермер вывел кобылку и приторочил к седлу сумку, а через круп перекинул широкий ремень с деревянными клетками по обе стороны. В каждой кудахтала тройка ошеломленных куриц.

– Натан, – обратился фермер к сыну, – я переезжаю в город, но буду навещать тебя. Господин Фамис – новый хозяин, он будет тебя кормить и подсказывать, что делать. Слушайся его.

Натан проурчал что-то утвердительное.

– Ну, бывай, – сказал фермер, – надеюсь, ты найдешь на этой земле настоящий дом и не будешь вздрагивать по ночам от каждого шороха.

– Найду и не буду, – пообещал Фамис. – Хорошей дороги.

Фермер махнул рукой, тронул пятками пегую лошадку и, не оглядываясь, двинул на юго-восток. Глядя на покачивающийся хвост, Фамис с приятным удивлением подумал: «И ферму купил, и лошадь, и кур, погреб с едой и выпивкой, и все это за дюжину монет. Скажи мне кто о таком раньше – брехуном прозвал бы».

Если он раньше и пил в обед, то пиво, но сегодня, сменив кочевой образ жизни на оседлый, Фамис наполнил глиняную кружку овсяной брагой. Выпил залпом прямо в погребе и закусил кровяной копченой колбаской. Огонь опустился в желудок и, словно бумеранг, вернулся в голову. «Еще пару кружек и можно не вылезти», – подумал Фамис. Валяющаяся на земляном полу циновка подтверждала: с предыдущим хозяином такое случалось.

Фамис выбрался из погреба и хмыкнул. Купил ферму и не смог придумать ничего лучше, чем начать с выпивки. Правда, чем тут заниматься? С какого конца, как говорится, за дела браться? Когда ты в пути, то таких мыслей не возникает. Идешь и идешь, и только думаешь, чего б пожрать да где поспать спокойнее да помягче. И еще где курево взять. А тут все эти приятные проблемы разом отпали.

Фамис отвязал Ржавого и тот сразу перебрался в стойло к кобыле.

– Как ты предсказуем, дружище, – закрывая конюшню, проворчал Фамис. – Веселитесь.

Натан сидел на лавке и играл с муравьем и палочкой. Стоило шестиногому силачу метнуться в одну сторону, как там возникала деревянная стена, в другую – там тоже тупик.

– Чем занимаешься?

Натан вздрогнул и замер, словно грызун перед нападением хищника. Этой секунды муравью хватило, чтобы наконец-то соскочить с лавки.

– Может на ферме поработать хочешь?

Натан, словно голубь, повернул голову набок и выпучил глаза. Разговор явно не клеился. Вопросы, как средство коммуникации, отпадали.

– Иди взрыхли табак.

Натан зашел в пристройку, взял тяпку и отправился к растениям.

Местность была не засушливая, для полива хватало дождей. Фамис знал, что за рекой, довольно близко, расположен целый массив полей, ферм, садов и деревень. Но искренне порадовался, что удалось отхватить ухоженный кусок земли подальше от многолюдного поселения. Проездом ему там нравилось бывать: вдоволь свежей еды и табака, уютные корчмы с вкусным пивом, и сочные девки, живущие только сегодняшней ночью и до поры без заморочек о замужестве. Хотя и у него годы шли, зубы, пальцы и морда желтели от курева, и бесплатной однодневной любви становилось все меньше. Иногда Фамис малодушничал и начинал убеждать сам себя, что посидеть с пивком приятней, чем потеть на сеновале.

Фамис постоял подле Натана и убедился, что работает он идеально. Каждое движение отточено и, кроме того, Натан совсем не тяготился однообразием. Фамис взял в амбаре связку сена и ведро овса и отправился в конюшню. Страсти поулеглись, и Ржавый в отдельном стойле только и ждал, когда его накормят, помоют и почешут.

– А, черт, не спросил как тебя зовут, – глядя на белую кобылу, сказал Фамис. – Ладно, Снежинкой будешь.

Лошадка запрядала ушами, и Фамис решил, что так ее и звали. Видимо, у предыдущего хозяина фантазия на лошадиные имена была не лучше. Снежинка оказалась небуйной кобылой средних лет. Такую в базарный день за полдесятка серебром можно продать. Так что фермер и здесь не поскупился. А стоило Фамису начать ее мыть и чесать, как она вовсе прониклась к нему благодарным доверием. После получаса напряженной работы, лошадь из цвета талого снега, лежащего вдоль дороги, превратилась в сугроб свежевыпавшего снега, полностью оправдав новое, а, возможно, и старое имя.

Ужинали с Натаном вареными яйцами и тушеной морковью. Запивали вкусной колодезной водой. Скучали. Начал накрапывать дождь. Стучал равномерно, уныло, без фантазии.

– Крыша не течет? – спросил Фамис, на секунду забыв, что вопросительных знаков работник не понимает, и лично его крыша давно протекла.

Потолок был сухой, и Фамис вышел покурить в дверях, подышать, так сказать, свежим воздухом. И снова увидел ее. От воды черные волосы блестели, а шелковая сорочка и шифоновая накидка оставались сухими. Но сомнений у Фамиса не возникло: это ни сон и ни видение.

– Заходи, чего ты там мокнешь? – сказал он.

– Ты добровольно приглашаешь меня в свой дом? – негромкий бархатный голос прорезал шум дождя, словно эти звуки находились в разных вселенных.

– Мало того, с удовольствием, – усмехнулся Фамис, – заходи.

– Может и папироской угостишь?

– Если скажешь, как тебя зовут.

– Адель.

– Это ты тут людей пугаешь?

– Ты испугался? – прикуривая от огонька на белой ладошке, спросила Адель.

– Каждая секунда рядом с тобой – лучшая в жизни, – Фамис пожал плечами.

– Неплохо начал, – оценила Адель.

– И заканчивать не собираюсь.

Курили. Молчали.

– Никогда не любил дождь, – закуривая вторую, признался Фамис.

– А я солнце, – сказала Адель. – Теперь ты фермер, каждому дождю будешь рад.

– Я рад. Он дал повод пригласить тебя.

– Не устал кружева плести? – засмеялась Адель.

– Кажется, с тобой по-другому нельзя.

Адель подмигнула:

– Со мной по-всякому можно.

– Пойдем на кухню, выпьем, – щелчком отправляя окурок мокнуть под дождь, предложил Фамис.

– Овсяной настойки? – поморщилась Адель.

– Зачем? Там чай вроде был.

– Ты мне нравишься, – снова улыбнулась Адель.

– Стараюсь изо всех сил, – проворчал Фамис и пропустил женщину вперед.

Стоило Натану увидеть Адель, как его глаза стали мутными, словно он тонул и никак не мог выплыть. Будто увидел спасательный круг, который на веревке уводят у него из-под носа.

–Знакомы? – невинно поинтересовался Фамис.

– Было дело, – сразу призналась Адель, – не понравилось.

– Ы-ырг, ы-ырг, – прогудел Натан, по нижней губе потекли слюни.

– Натан, иди в свою коморку, пока тебя удар не хватил, – приказал Фамис.

Парень не мог оторвать глаз от своего кумира, идола, богини. Фамис заслонил собой Адель, но Натан продолжал терять слюни, словно полая статуя, в задницу которой вставили шланг.

– Пшел прочь, – сказала Адель.

Впервые Фамис увидел Натана таким резвым. Обычно все его движения были плавными, заторможенными, словно при каждом поднятии руки или ноги он рвет невидимые веревки, но сейчас он ускакал в коморку, словно антилопа, увидевшая крокодила.

Фамис и сам на мгновение испугался, но каждая черточка Адель возбуждала в нем страсть, и он отогнал прочь любые, даже здравые сомнения. И занялся самоваром.

– К черту этот чай! – воскликнула Адель. – Штаны порвешь.

– Надеюсь, дело только в магии твоей красоты? Я еще во сне в тебя влюбился.

– И возжелал, – подмигнула Адель, сбрасывая сапоги и накидку, – я верила, что понравлюсь тебе.

Они легли на кровать, где раньше фермер спал с женой. Новый фермер собирался переспать с незнакомкой. И переспал. Фамис трижды ставил точку, и теперь лежал совершенно изнеможенный, совершенно счастливый, совершенно уверенный, что в его жизни не будет момента приятнее этого. Но у всего, так или иначе, есть цена.

– Я долбанусь как Натан? – спросил он.

– Он был застенчивый и нетронутый, и мечтал о совсем другой девушке.

Так вот в чем беда. Если почти у каждого парня-девственника срывает крышу даже от быстрого и кривого перепихона с такой же девкой-неумехой, то что должно случиться от дьявольского зноя королевы соблазнения и демона любовных утех?

– А он в себя когда-нибудь придет?

– Я не лекарь, – пожала плечами Адель, отчего грудь соблазнительно качнулась, но к четвертому разу Фамис был не готов.

– Ты необыкновенной красоты, но ведь не только поэтому ты… – начал Фамис.

– …Свожу с ума? – закончила Адель.

Фамис кивнул.

– Человек ли я? – улыбнулась Адель. – Нет. Хотя тот же некромант Зот человек, но вряд ли во мне человеческого меньше, чем в нем.

– Его я уважаю, не хочу надевать цветной браслет, – легко сорвался на тысячелетний политический разговор Фамис. И тут же спохватился: – Знаешь, а мне неважно кто ты.

– Сегодня я чувствую, что во мне стало еще больше человеческого, – таким голосом, словно с ней случилось откровение, заявила Адель.

– Рад, что встретил тебя в этот момент.

– Ты создал этот момент, – призналась Адель. – Кроме тебя, я не хочу других мужчин.

– А я – других женщин.

Они уснули счастливые.

Человек и суккуб.

Глава двенадцатая. Отряд Каина

Двадцать два тела лежали кругом, головами к центру, где распластался один из бунтарей. Его сердце было самым маленьким, а мозг – большим. Все люди, словно куклы, забальзамированные трупы, прибывали в бездушной тьме между жизнью и смертью – в летаргическом сне.

У подопытных некромант располосовал левую щеку и большой палец руки. От каждого к центру ритуального круга тянулась дорожка крови. Благодаря заклятиям она оставалась живой, алея на сером камне пола.

Зот прикладывал ладонь к щеке будущих солдат и произносил:

– Вивам-корпус.

Затем зашел в круг, сцепил пальцы в замок и поднял руки над головой.

– Эксэрцитус-вивенс-мортуа-эст!

Из ладоней некроманта выплыл шар света, заполненный ледяной, бездушной синевой. И из него, на миг образуя купол, в каждого бунтаря ударила голубая молния.

– А ты будешь их предводителем, – сказал Зот и вонзил кинжал из черной стали в грудь человека, валяющегося у его ног. – Мортуум-дуцтор! И звать тебя Каин!Мортуум-дуцтор!

Из груди лениво вытекала кровь, Зот продолжал работать кинжалом, вырезая маленькое сердце.

Из третьего ящика появился главный компонент сегодняшнего эксперимента: высушенное сердце морского чудовища, пойманного около острова Урт. Досталось оно Зоту весьма банально – за золото. Некромант вложил его в истерзанную грудь, аккуратно просунув между обломками ребер.

Сухое сердце пропитывалось кровью, Зот читал заклинание за заклинанием, видя, как инородное сердце срослось с артериями. Сердце некроманта успело ударить полтысячи раз, когда новое сердце Каина сделало первый удар. И останавливаться оно не собиралось.

Сквозь потолок сунула голову Валерия и в ужасе вернулась в комнату к Нике. Даже Тень испытывает страх, когда хозяин создает невиданное доселе чудовище. И самым страшным в этом чудовище было то, что оно не отличалось от людей.

– Мортуум-дуцтор, – Зот вновь напомнил Каину, что он предводитель живых мертвецов.

Последние силы Зот вложил в сложное для него заживляющее заклинание – лоскут тьмы.

– Патч-тенебрис.

Некромант не привык лечить, это было против его природы, но через несколько минут на груди Каина остался лишь уродливый, розовато-белесый овальный шрам. И он открыл глаза цвета грязной морской воды.

За миг до этого Зот подумал, что было опрометчиво тратить последние силы на существо, которое могло повести себя не так, как предполагалось. Хоть бы Илара позвал для подстраховки…

– Ну здравствуй, хозяин, – сказал Каин, голос его был с едва уловимым присвистом, как будто его когда-то давно душили и повредили горло. – Или можно звать вас Зотом?

По спине Зота пробежали мурашки. Проняло и его: он впервые за долгою жизнь разговаривал с живым мертвецом.

– Зови как хочешь, – пожал плечами некромант. – У тебя и твоих подопечных много работы не только во время боя, но и до него. Ты сможешь заставить их работать? Или только убивать?

Каин внимательно осмотрел отряд. Каждый, на ком он задерживал взгляд, открывал глаза.

– Убивать их заставлять не надо, – усмехнулся он. Эмоции он выражал поразительно схоже с человеком. – Даже объяснять ничего не надо. А вот с созидательными действиями придется объяснять каждый шаг. Но я готов.

– Хорошо.

Каин хлопнул в ладоши и рявкнул:

– Эй, ублюдки полумертвые, чего разлеглись?

И они встали. Он встал: отряд Каина.

Проснувшиеся, но не ставшие живыми, они не издавали ни звука. Они не дышали. Зот знал, что кислорода для работы мышц зомби нужно в десятки раз меньше, а поступает он через любые отверстия – в том числе и через поры в коже. Потому такие солдаты не задохнутся в дыму, в воде или в закрытом подземелье. «Они идеальны», – едва сдержав улыбку, подумал некромант.

– Каин, никого не трогать, не убивать, про меня ничего не рассказывать. Можешь говорить, что ты еще один военачальник, помощник Зота.

– Да, хозяин.

– Сейчас я познакомлю тебя с двумя…, – начал Зот и на миг задумался. – С двумя моими преданными приближенными. Их приказы можешь исполнять как мои.

– Ясно, – кивнул Каин.

Некромант прикрыл глаза, на щеках проступили желваки и сразу исчезли. Тень скользнула из потолка и зависла около Зота: Валерия не заставляла себя ждать. Спустя десять секунд открылась дверь и в подвал начала спускаться Ника.

– Действительно преданные, – позволил себе комментарий Каин.

– Валерия, вы можете друг с другом разговаривать?

– Я слышу ее как вас.

– Ника, знакомься, предводитель живых мертвецов Каин, – сказал некромант. – Каин обещал считать твои приказы равнозначными моим.

– Каин, ты умеешь разговаривать?

– Да, хозяйка.

Ника поклонилась Зоту.

– Я в который раз поражаюсь вашим умениям, мастер, – сказала она. – И в тысячный раз умоляю вас стать моим учителем.

– Перестань, Ника, ты и так знаешь больше, чем нужно, – отмахнулся некромант. – Посмотрим, как отряд Каина проявит себя в работе.

Зомби по-прежнему стояли, словно монолитные столбы, недвижимо и безмолвно.

– Ров вокруг города не только обмелел, но и порядком сгладился, – объяснил Зот. – Необходимо сделать его края обрывистыми. Я пришлю вам на подмогу сотню рабочих, но самая опасная работа, где обычный человек может свернуть шею, для вас.

– Все ясно, хозяин.

– Ника, помоги организовать работу. Ну и пошляйся там часок. Дальше Валерия проследит, – давал распоряжения Зот. – Каин, на все про все у вас сутки.

Когда подвал опустел, Зот прислушался к себе, заглянул в ауру и проследил за тянущими от нее темными ниточками. Он был связан с Каином и с каждым живым мертвецом, но они не пили из него и крупицы силы. Но эти нити – гарант власти.

Стоило покинуть передовую, и в первые же дни серьезный успех в некромантской практике. Это не могло не поднять настроения, и не могло не навести на мысль: «Может, Стена и Радужная сфера сосет силы и из меня?» Зот отбросил эту глупую мысль и вышел из подвала. Он, все-таки, не живой мертвец, ему и есть иногда надо.

Взгляд на стол, и слуга побежал на кухню: один из немногих мелочных плюсов власти.

Глава тринадцатая. Плен

Стена маячила на горизонте. Уродливая, кривая, разной высоты, собранная из всего, что попадалось по руку Зеленым магам-строителям: деревья, камни, глиняные кирпичи, ломанное и ржавое оружие и доспехи, телеги и кости с обрывками полуистлевшей одежды. Весь этот мусор скреплялся магией, постоянно передвигался и выгибался, в зависимости от успехов на фронте между землями Аркуса и Бесцветными землями. Но, так или иначе, Стена медленно передвигалась вглубь континента уже тысячу лет, прочь от столицы Аркуса, с каждым годом уменьшая Бесцветные земли, прижимая подопечных некроманта Зота, людей без браслета, все ближе к морю.

Рик, основываясь на устаревших данных, шел к той части Стены, где столкновений давно не было. И где она выглядела не столь высокой. Однако строительство и бесконечные схватки полностью лишили местность растительности. Спрятаться можно было только в старых размытых траншеях. Некоторые из них остались после безуспешной обороны Бесцветных земель, другие копались как отхожие места. Главное вовремя понять, где какая.

Кира и Рик, несмотря на жаркую погоду, были в куртках, скрывающих запястья, чтобы любой встречный не смог понять, что они Бесцветные, а думал бы, что они просто из той же касты. Кира первой заметила мужика на рыжем коне, за которым катилась легкая телега с несколькими тюками.

– Кажется, он без браслета, – шепотом сказала она, – здесь, в Аркусе!

Конь посмотрел в их сторону, и через секунду мужик раскатал длинные рукава просторной хлопковой рубашки.

– Значит, нужно держаться от него подальше! – поворачиваясь в противоположную сторону, сказал Рик.

– Он может знать безопасный проход через Стену, – сказала Кира, – я пойду поболтаю с ним. Судя по твоим отговоркам, тебе в прошлый раз просто повезло перебраться через нее.

– Я шел ночью, один, – огрызнулся Рик.

Кира приблизилась на расстояние шагов в тридцать к повозке и громко сказала:

– День добрый!

Мужик остановил коня, прикурил от пальца самокрутку, и ответил:

– Это как посмотреть. Что вы забыли по эту сторону Стены?

– У меня тот же вопрос, – расплывшись в своей самой открытой и располагающей улыбке, произнесла Кира.

– Я торговец, заплатил золотой за проход, бумага даже есть. В Аркусе табак хреново растет, не нравится ему разноцветная магия, вот им деваться некуда. Но больше я сюда не попрусь!

– Еще и осталось? – Кира кивнула на тюки.

– Не, это сено для Ржавого.

Кира усмехнулась.

– Имя коня я знаю, меня зовут Кира, а вас?

– Фамис, – сплюнув тягучую слюну, представился торговец табаком.

– А нас с другом сможете провести за Стену?

– Думаю смогу договориться с таможенником, золотых по три с каждого, да мне одну монетку за беспокойство. Ему какая хрен разница, что в Бесцветных землях будет на парочку бесцветных больше? Должен пропустить.

– Итого семь. Посоветуюсь минутку, подождете?

– Пойду потихоньку, догоните. К жене своей спешу. Ни ногой я больше за эту чертову Стену.

Рик, видя, что незнакомец ведет себя мирно, не сделал ни шагу навстречу Кире.

– За семь золотых проведет, – возбужденно сказала Кира, – он бесцветный, но у него есть бумага и он знаком со стражником на торговом переходе.

– Да если Колтор узнает, что я столько монет отдал за проход, он с меня шкуру спустит, потом натянет обратно и заставит пахать на него до конца дней. Нет.

– По-моему это лучше, чем рисковать жизнью.

– Кира, милашка ты моя, я каждый сраный день рискую жизнью за куда меньшую цену. Так что – нет, – отрезал Рик, – и добавил раздраженно, чтобы уколоть девушку, – хочешь, иди с ним.

Кира махнула Фамису, развела руками, мол, сделки не будет, езжайте. Но он даже не взглянул в их сторону, как ехал, пуская облачка дыма, так и продолжил.

– Пройдем еще километра три и заляжем в какой-нибудь норе до темноты. Ночью уже будем на другой стороне.

Жара и маячившее впереди опасное дело изматывали. Кира и Рик нашли узкую, но достаточно глубокую траншею. На ее дне росло несколько кустов, скрывшихся от глаз строителей Стены и путников, разводивших костры. Съехав по пологому краю, Рик сразу улегся в их тени. Судя по солнцу, до заката был еще час.

– Можно отдохнуть часиков пять, – прикинул Рик. – Ты дежуришь до заката, потом я, нужно еще раз все обмозговать. Не высовывайся.

Через пару минут Рик уже спал. Фантастическая способность – быстро засыпать перед важным делом. Ему снилась какая-то чертовщина: безголовые олени, синие свиньи, купающиеся в лужах жидкого золота, затем кто-то закричал и начал гоготать. Сквозь дрему он понял, что это уже наяву. Рик открыл глаза, но не шелохнулся. Киры в траншее не было, но он успел увидеть блеск на стальных наплечниках и шлеме удаляющейся фигуры. Рик осторожно выполз из-под кустов и выглянул из траншеи, Киру уводили трое солдат из патруля. Какие у них браслеты понять было невозможно. Опасаясь партизанских стрел бесцветных, они были полностью закованы в доспехи.

«Может, и хрен с ней? – малодушно подумал Рик и попытался хоть как-то себя оправдать. – Вдруг это сама судьба мне намекает перед переходом через Стену, что она – балласт».

Солдаты целенаправленно шли к ближайшему домику на Стене, эдакому форпосту. «Если они начнут ее насиловать, это отвлечет их внимание, и я смогу прошмыгнуть». В груди появилась пустота, он не хотел, чтобы другие мужчины прикасались к Кире. «Ну что за дурь со мной творится!»

Рик выждал, пока солдаты скроются в домике, а мир накроют сумерки и, словно огромная ящерица, пополз к форпосту. Он забрался по приставной лестнице, с трудов втащил ее на стену, весила она килограмм шестьдесят, и перевалил на другую сторону. По сути, путь домой был открыт – спускайся и беги.