Близнецам закон не писан. Том 2. Крах твердыни

***

Коршун медленно шёл к воротам, погружённый в свои мысли. Итак, операция под кодовым названием «Твердыня» началась. Мальчишка оказался ровно таким, каким он себе его и представлял. Умным. Амбициозным. Ишь, как глазёнки загорелись и ноздри возмущённо раздулись при одном намёке на то, что не справится.

Коршун тихо рассмеялся. Не подрастерял ещё умения манипулировать людьми! И не подрастеряешь… На его-то… Кхм… Посту.

Матвей получил все вводные данные на Дэва. Заказчик расщедрился настолько, что дал парочку советов по внедрению. Парень хотя и морщил лицо с выражением «Да что ты, старый хрыч, понимаешь во внедрении?!», судя про блеску в глазах, собирался ими воспользоваться.

Талантливый пацан. Очень. Глеб не ошибся. Когда всё закончится, Матвей получит приглашение на службу в одну из самых могущественных организаций Перепутья.

И если пацан откажется, то он, Великий Магистр, сильно удивится. И огорчится. Очень огорчится.

А пока, пусть работает. Информация, полученная от молодого боярина, будет немедленно попадать на стол в Орден Ищеек. К Великому Магистру.

Бедный Дэв. Суровый майор и не догадывается, в какое дерьмо вляпался.

Но, не разбив яиц, омлета не поджаришь… Так, кажется, любит говаривать Вэллиант. Умный, осторожный, преданный до гроба Вэллиант. Один из немногих, на кого можно положиться. Правая рука в проведении операции «Твердыня».

***

У ворот, опершись на длинный бердыш, дремал седоусый стрелец.

Коршун неодобрительно покачал головой. Распустил своих людей воевода. Как ещё черта стоит-то, при таких защитничках?

– Господин Великий Магистр! – услышал старик позади жаркий шёпот. – Господин Великий Магистр! Позвольте на прощание приложиться!

Коршун обернулся. Брезгливо поморщившись, он сунул под нос воеводе правую руку, затянутую в перчатку. Суровый служака в слезах умиления облобызал тонкую узкую длань.

– Такая честь, господин Великий Магистр… Такая честь… – сбивчиво лопотал счастливчик.

Коршун смотрел на раболепно сгорбившуюся спину и размышлял. Воевода признал его, едва увидев. КАК? Людей, знающих Великого Магистра в лицо, по пальцам пересчитать можно. Немногочисленная группка, приближённая к сиятельной персоне, и… руководители отделений Ордена Летящей Стрелы. Вот уже на протяжении многих лет они пытались изловить Великого Магистра… Тщетно!

По меньшей мере к одной из этих категорий воевода точно не принадлежал.

Надо будет дать указание Вэллианту. Пусть разберётся. Только тихо.

– Служи так же верно, как и раньше, – величественно сказал Коршун. – И награда найдёт своего героя!

– Премного благодарен, господин Великий Магистр. Премного благодарен.

Не оглядываясь, старик вышел за ворота и мгновение спустя исчез в телепортационном круге (на самой заставе телепортация блокировалась. Придворные маги царя-батюшки недаром ели свой хлеб… – Прим. автора). Воевода помахал на прощание платочком, утёр слезу умиления и, тяжело переваливаясь, отправился досыпать… Хотя как тут уснёшь, в такую-то ночь! Сам Великий Магистр! Какая честь!

А седоусый стрелец, едва погасли искры от телепортации, встрепенулся, отложив ненужный уже бердыш, и задумчиво посмотрел в ту сторону, где скрылся Коршун.

– Великий Магистр, значит… – пробормотал Матвей. – Вот оно как…

Светлые брови сошлись на переносице. Дело запутывалось ещё больше.

И тем интереснее становилось.

Глава 2

Лев и Матёрый стояли у покосившегося плетня и с любопытством обозревали розыскной лист. Портрет бандита, намазюканный неизвестным живописцем, поражал своей реалистичностью и сходством с оригиналом.

«Очень опасен! – извещала грозная надпись. – При задержании обязательно окажет сопротивление».

Слово «обязательно» для вящей убедительности было трижды подчёркнуто и украшено двумя восклицательными знаками с обеих сторон.

– Тоже желаете в охоту на него включиться? – раздался за спиной тоненький, с присвистом голос. – Ноги в руки – и на поиски! Такие портреты на каждом шагу висят. Не уйдёт, гад! У, какая бандитская морда!

Молодые приграничники обернулись. Их глазам предстал худенький паренёк, облачённый в орденскую форму. Для следопыта слишком тощ. Или дознаватель, или специалист по связи. А станется, и вовсе чей-то адъютант.

– И много дают за поимку? – озадачился Матёрый. – Чтобы знать, за что головой рисковать будем. Видишь же, написано: «Обязательно окажет сопротивление!»

– Если поделитесь информацией – сам господин Барс, начальник Управления следопытов Атьдватии, руку пожмёт! – с придыханием сообщил хлюпик.

Лев всплеснул задубевшими ладонями, восторгаясь, а Матёрый уронил слезу умиления. Сам Барс! Какая честь!

– А если приведёте этого бандита, то ещё и по плечу похлопает и чарку зелена вина поднесёт, – доверительно сообщил Летящий. – Наши сейчас по всему Волшебграду носятся, пытаются выродка поймать. Посты вокруг столицы установили – мышь не проскочит! У мерзавца нет шансов!

Лев одобрительно похлопал паренька по плечу:

– Ну раз нет шансов, то мы даже стараться не будем. Пусть вся честь вашим героям достанется. Я в них верю! Давай, беги! Поди, поймали уже! Так и проворонить рукопожатие господина Барса можно.

Паренёк схватился за голову и дунул в неизвестном направлении. Лев помахал ему вслед и перевёл заинтересованный взгляд на приятеля.

Матёрый пыхтел над портретом, вазюкая по холсту угольком.

– Рукопожатие Барса, рукопожатие Барса… – ворчал под нос атьдватиец. – Да кто ж на него прельстится? Недооценили бандитскую морду-то. Непорядок. Нужно срочно исправить упущение. Вот пятьсот золотых за поимку особо опасного преступника…

Лев расплылся в довольной улыбке. Идея друга оказалась просто гениальной! Хотя бы десяток портретов украсить подобной надписью, и ТАКОЕ начнётся! Эх, почему столь хитрый план не пришёл ЕМУ в голову!

Молодой эльф сварливо потребовал поделиться угольком, чтобы попробовать и себя в роли писца. Матёрый добрый, он и дал.

И только друзья собирались прыснуть в разные стороны, дабы заняться порчей живописного имущества, как сзади раздалось суровое:

– Вы почто произведение искусства испоганили, вандалы?

Недооцененная бандитская морда, неслышной тенью возникшая за спиной двух разгильдяев, правой рукой цепко схватила эльфийское ухо, а левой – человеческое.

Приятели взвизгнули от неожиданности и тут же заюлили:

– Ай, командир!

– Да мы ж всё ради Заставы!

– Здесь на каждом углу стоят следопыты, желающие вас изловить, чтобы до соревнований не допустить.

– А нам нельзя, чтобы кубок кому-то другому ушёл, не в Приграничье.

– Ведь бойцы, которые с вами приехали, они против здешних специалистов не устоят. Минимум очков команде принесут. Мы же их как облупленных знаем!

– На вас – вся надежда!

– Вот мы и решили систему перегрузить.

– За пятьсот золотых за вами каждый крестьянин охотиться будет.

– Представляете, сколько сейчас похожих эльфов в Орден начнут доставлять? Там плюнут и объявления снимут.

– Тут-то вы и проскользнёте!

Разыскиваемый объект выслушал объяснения с каменным выражением лица, не отпуская пылающих ушей.

– Балбесы! – проворчал он. – Как были балбесами, так балбесами и остались! И зачем я согласился взять вас в ученики?

– Потому что мы умные и талантливые? – умильно предположил Лев.

– А ещё бесцеремонные, наглые и без царя в голове, – скорректировал командир перечень достоинств.

– Так точно! – в один голос гаркнули закадычные друзья.

***

…Прошло почти десять лет с того момента, как Дэв увёз Матёрого со Львом в Приграничье. Десять лет, могущих показаться адом менее воодушевлённым бойцам. Ранние побудки. Поздние отбои. Бесконечные тренировки. Жесточайшая дисциплина. Порка за малейшую провинность. Наряды вне очереди. Сон по три часа. Многодневные марш-броски. Истошные вопли по ночам: «Проры-ы-ы-ыв!»

Стиснув зубы, Матёрый со Львом терпели любые невзгоды – и были счастливы! Они нашли себя и блаженствовали в атмосфере постоянных тревог, как саламандры вальяжно плескаются в раскалённой лаве. Парни жили той жизнью, о которой мечтали – настоящих следопытов! – и к другой не стремились.

За десять лет незаметно для себя оба доросли до капитанов. Но и Матёрому, и Льву было абсолютно плевать на звания; присланные погоны молодые приграничники обмывали скорее по славной традиции, чем от воодушевления. Куда больше друзья радовались получению серёг, тщательно сработанных из клыков или когтей безвременно почившего чудища. Серьга вручалась за ликвидацию двадцати, пятидесяти, сотни и так далее Тварей; по тому, что болталось в ухе приграничника (например, коготь саблезубой горлицы или кусок клыка жвалокрылого мохнонога), знающие люди безошибочно определяли, сколько помноженных на ноль соплежуев, мокрохлюпиков или гарпий числилось на счету у скромного на вид парнишки.

***

По веками сложившейся традиции, новобранцев-следопытов на первое время отдавали в обучение к более опытному приграничнику. Какому – решал Воевода.

Никто не думал не гадал, что парней в рабст… обучение получит Дэв. Сколько ранее ни предлагали Коменданту взять шефство над новичками, он всё отнекивался, ссылаясь на обилие командно-административных дел. А здесь – сам пошушукался с Рысью и получил парней в полное распоряжение. Матёрого – потому что обещал Барсу, а Льва… Лев – сын Софии, и этим было всё сказано. Рысь, единственный во всём Приграничье знавший историю Коменданта, даже возражать не стал. Только обронил задумчиво: «Вот уж не знаю, хотел би я очутиться на твоём месте… Ну, твоё дело…» И добавил, помолчав: «Постагайся к мальчику особо не пгивязиваться. Мало ли что. Да и на Заставе газговоги могут пойти. Это ни тебе, ни ему не нужно. Гогячая кговь. Если пагень гогдиней пошёл в отца – смегтоубийства не избежать…»

***

На людях комендант с зубовным скрежетом называл молодых приграничников «Горе моё!» и яростно проклинал день, когда принял решение взять «этих балбесов» в Приграничье.

Майора понимали и от души сочувствовали: парочка порой откалывала такие фортели, что у видавшего виды Дэва волосы на голове вставали дыбом, а Воевода сваливался с сердечным приступом.

Понимали. Сочувствовали. Но ни на йоту не верили, зная Дэва как облупленного.

И правильно. Ибо Дэв парнями не просто гордился – восхищался. Майор впервые видел такую синхронность: ребята понимали друга не то что с полуслова – с полувзгляда. Будь на месте Матёрого Фира, майор бы ничуть не удивлялся; но слаженная работа разных рас заставляла его только в изумлении открывать рот и мысленно аплодировать умелой парочке.

Негласное главенство в маленьком тандеме принадлежало Матёрому, куда более спокойному и выдержанному. Лев же… О, порывистый Лев был генератором идей, столь же безумных, сколь гениальных.

Именно Лев при охоте на маренгового бронекрыла додумался нацепить на себя ярко-синие одежды, похожие на цвет оперенья птенца, проник в гнездо Твари и покончил и с кровожадными родителями, и с ужасающим выводком.

Именно Лев, проявив чудеса храбрости, связал все восемь щупалец клювастому многощупу, когда Тварь мирно себе почивала под корягой в суровой горной Стремянке, что и помогло его боевым товарищам одолеть пробудившееся чудовище (как известно, клювастого многощупа можно одолеть исключительно тогда, когда свирепый хищник бодрствует. И главное – не попасть под раздачу его мощных шипастых лап-щупалец. – Прим. автора).

Но иногда в своей авантюристичности Лев перегибал палку и в игру вступал размеренный Матёрый. Он трезво оценивал безумные идеи друга, вздыхал, вносил дельные коррективы в рисковый план и приступал к его реализации.

Вот, например, операция по ликвидации Налейводского оборотня (обычно-то оборотни ведут себя прилично. Известный человековолк Всеостровии Олаф Вулфонсон, находясь в благодушном настроении, даже катал детей на мохнатой волчьей спине. Но иногда оборотни сходили с ума и пытались загрызть всех, кто им встретится на пути. Налейводский оборотень, впрочем, имел весьма узкую специализацию: он ел исключительно молодых одиноких девиц. – Прим. автора).

Сколько приграничники ни сидели в кустах или патрулировали местность, изловить негодяя так и не сумели. Тогда в голову Льву пришла одна из его «идеек»: выманить мерзавца на живца. Разумеется, ни о каком привлечении гражданских речи не шло: узнай об этом Воевода, лично бы порол молодых энтузиастов до потери сознания. А как те очухались бы – ещё и от Дэва схлопотали.

Нет, в роли приманки Лев предлагал выставить приграничника. Конкретно – себя, любимого.

– Беспроигрышный вариант, – с воодушевлением разглагольствовал он, дирижируя вилкой с насаженным на неё куском сердца гнилохвостого соплежуя. – Надену платьице, шапочку на уши натяну… Красную, чтобы издали заметно было. И пойду через лес, весело размахивая корзиночкой с пирожками. А что такое? Я их, может, бабушке несу. Старушка уже совсем слепая стала, сахар с солью путает, а муку с цементом. Так и окочурится скоро с голодухи, болезненная. Оборотень не на красную шапку, так на запах пирожков клюнет. А ты в кустиках схоронишься, и как эта тварюга нападёт – пристрелишь гада!

Матёрый закашлялся. Да так надрывисто, мощно, что Лев перепугался и собирался уже за целителем бежать. Атьдватиец жестом приказал сидеть на месте. А охолонув, разнёс план приятеля в пух и прах. Только круглый идиот польстится на двухметровую мускулистую девицу с явно выраженными вторичными мужскими половыми признаками («Да побреюсь я, честно!»), рассекающую лес чеканным армейским шагом. А Налейводский оборотень не идиот, раз до сих пор живёхонький на свободе гуляет.

Лев, повздыхав, был вынужден признать правоту друга.

– Так что, не ловим на живца? – уныло спросил молодой эльф.

– Почему? Ловим, – ухмыльнулся Матёрый и мигом принял облик фигуристой девчонки (по требованию инициатора идеи – украшенную красной шапочкой). – А ты в кустиках в засаде сидеть будешь. У тебя это лучше получается!

– В кустиках сидеть? – мрачно уточнил Лев. С той самой приснопамятной истории с огневиком любое упоминание о кустиках он воспринимал слишком… болезненно.

– Стрелять, балбес! – вздохнул Матёрый.

Лев приосанился. Шустрый эльф, несмотря на седьмой дан и солидный боевой опыт атьдватийца, в ратном деле превосходил товарища. Ненамного, на самую малость, но – превосходил.

***

С трудом выскользнув из цепких лап майора, молодняк накинулся на командира с расспросами. Дюже хотелось им узнать, а чего добились бы организаторы Кубка, изловив Дэва? Все равно пришлось бы отпускать с извинениями… Ведь ничего не нарушал же…

Комендант кивнул: да, действительно. Отпустили. Предварительно проверив на сходство со всеми известными чернокнижниками, начиная от гнома Гадомбудова и заканчивая оборотнем Загрызелло. И по странному совпадению процедура проверки закончилась бы ровно в то мгновение, когда прекратилась и регистрация команд на Кубок. Ах, господин Дэв, не успели зарегистрироваться? КАКАЯ ЖАЛОСТЬ! Но не огорчайтесь, на следующих соревнованиях повезёт… Может быть.

Майор мизинцем подцепил парсуну, изрядно подпорченную художествами Матёрого, аккуратно сложил и засунул в походную сумку. А в ответ на недоумённые взгляды зевнул лениво:

– Рыси отдам. Он мои розыскные физиономии коллекционирует. Как депешу из Центра получил – так сразу и попросил привезти новый экспонат.

***

…Долгожданный пакет вьюжным февральским днём привёз щупленький фельдъегерь, сопровождаемый двумя вояками. Вновь прибывшие боязливо вздрагивали, то и дело осматривались по сторонам и, судя по выражениям на дёргающихся лицах, ничего так не хотели истовее, как очутиться в безопасном месте. Например, в телепортационном центре. А ещё лучше – в тёплой постельке графини Мур-Мур-Барбеньи, первой красавицы Волшебграда.

Ознакомившись с содержимым пакета, Рысь издал торжествующий вопль и немедленно распорядился выкатить для трёх продрогших путников бочку тысячелетнего бонжурийского. Приграничники если и удивились (до сего дня подобной чести удостаивались исключительно Генерал и Повелитель Магов, иногда заглядывающие на Заставу), то виду не подали.

А между тем у Воеводы имелись все причины для ликования. Зима была самым тягостным временем года в Приграничье. Теплолюбивые Твари предпочитали нежиться в недрах Земли, в пламени Первозданного Огня; наружу пытались выбраться исключительно самые отчаянные и безбашенные.

Бойцы маялись от безделья. Беднягам только и оставалось, что проводить профилактические рейды в окрестных населённых пунктах да разыскивать в горах и лесах Тварюшек, сумевших ускользнуть во время Прорыва. Чтобы не расслабляться, соревнования устраивали, кто больше ушей/хвостов/зубов притащит на Заставу, и раз в неделю, выбрав пик повыше, – взятие снежного городка. Порой увлекались настолько, что, захватив долгожданную цитадель, валили защитников мордой в снег с воплем: «Всем лежать, работают Летящие!»

Не то. Всё было не то. К концу зимы почитай все приграничники ходили угрюмыми и озабоченными тенями себя прежних, подрастеряв боевой дух и наплевав на навыки обращения с оружием.

Как показывала практика, известие о проведении Кубка вызывало в среде бойцов нешуточное воодушевление. И хотя от Приграничья выставлялась команда всего из трёх человек, каждый из оставшихся вояк считал своим святым долгом помочь в подготовке счастливчиков. Бедняг гоняли в хвост и в гриву, то устраивая бесконечные спарринги, то отлавливая Тварюшек позубастее и напуская их на надёжу Приграничья.

А уж когда шла подготовка к зачистке вражеского замка… О, тут по части подлянок, засад и магических ловушек любой приграничник мог дать сто очков вперёд самому злокозненному и коварному чернокнижнику-террористу! Если из цитадели штурмовики выходили без единой царапины – день, считай, прошёл впустую.

Рысь довольно потянулся, скрипнув старыми косточками. Завтра на утреннем построении он объявит радостную новость. Сам же потихоньку слиняет с парочкой бойцов во внеплановый дозор. Так поступит и Дэв: по веками устоявшимся обычаям, Воевода назначал поединщиков на Кубок из числа кандидатов, выдвинутых самими приграничниками – по три претендента от каждой Заставы. А без начальственного давления оно как-то лучше выбирается…

Конечно, Красная Застава предложит Дэва. Из всех соревнований, в которых принимал участие Комендант, именно он приносил большинство очков команде, и вот уже несколько десятков лет Кубок безвылазно столовался в Приграничье. Вторым претендентом, поди, станет заместитель Коменданта Зубр, безусловный чемпион по командным очкам в прошлом соревновании (устав от извечного лидерства Дэва, организаторы коварно предложили суровому эльфу место главы судейской коллегии. Но надеждам интриганов не удалось сбыться. Зубр блистательно доказал: ВСЕ приграничники не лыком шиты!).

Дэв. Конечно. Иного бойца во главе команды Рысь и не видел. Но вот двое других…

Почитай как год в голове Воеводы свербела одна дикая мыслишка, реализовать которую, увы, без прямого нарушения древних обычаев не представлялось возможным. Тех бойцов, кого хотел бы выставить Рысь к Дэву впридачу, приграничники не избрали бы даже после третьей бочки горийского коньяка.

Жаль.

А могла бы получиться интересная комбинация.

ОЧЕНЬ интересная.

***

У самых стен Волшебграда раскинулось с десяток мелких селений, облюбованных торговцами и путешественниками всех мастей. Как-никак, в шаговой доступности от столицы магической империи. И цены здесь, конечно, на порядок выше, чем по всему Перепутью (сказывалось весьма близкое соседство с оплотом магического правопорядка), но куда как меньше, чем в самом городе.

В одной из таких деревушек, на постоялом дворе, и остановились Дэв со товарищи.

В настоящее время вся делегация Приграничья в количестве четырнадцати штук (три члена команды, десять болельщиков и Федька «на развеяться» (кто такой Федька? О, примечательная личность! Скоро вы с ним поближе познакомитесь. – Прим. автора)) сидела в маленькой комнатушке вокруг покосившегося стола и выжидающе посматривала на Дэва. Судя по выражению лица майора, новость он принёс не из приятных.

Комендант полностью оправдал надежды, возложенные на него коллективом.

– Так, орлы, – мрачно оповестил собравшихся Дэв. – В этом году организатор этого безобразия и Главный Судья Кубка – Барс…

– У-у-у… – взвыли орлы.

– Поэтому! – Дэв многозначительно поднял палец. – По борделям не шляться. В кабаках не буянить. Переводить бабушек через дорогу и снимать котиков с деревьев. Закончатся соревнования, вручат кубок – хоть весь Волшебград по брёвнышкам раскатайте! Я вам на три дня отдам столицу на поток и разграбление. А до этого ведите себя как девственницы в храмовом хоре! Кубок должен быть наш! И никакая атьдватийская… – Дэв кинул быстрый взгляд на Матёрого и прикусил змеиный язычок. – …аристократия не помешает нам его получить!

– Да! – в едином порыве взвыли приграничники.

Одни только Лев и Матёрый не понимали причин внезапно изменившегося настроения Дэва.

– Но погодите, командир… – атьдватиец задумчиво почесал в затылке. – Ведь если судит Барс… Это же… Это же здорово! Он же ваш приятель… Друг то есть, – поправился приграничник: в среде следопытов между «другом» и «приятелем пролегала пропасть не меньше, чем между «другом» и «недругом». – И судить будет честно. Вам нечего бояться! – с воодушевлением закончил Матёрый.

– Ну это как сказать… – пробормотал Дэв.

***

Спроси кто майора, сколько он знаком с Барсом, Дэв бы лишь буркнул: «Столько не живут». Хотя тот же Рысь, прекрасно знающий обоих, уверенно называл цифру в сто сорок восемь лет, мимоходом поминая неведомый замок Нейценгаузен. Атьдватиец и аринелец угрюмо бычились и всё ломали голову: откуда, Свараденж всё побери, старый Воевода узнал о произошедшем? Ведь первая встреча будущих закадычных друзей произошла при таких обстоятельствах, что в самых задушевных разговорах побратимы предпочитали о ней не вспоминать.

С той поры немало воды утекло. Барс и Дэв, хотя и служили в разных подразделениях Ордена, частенько участвовали в совместных операциях, бились спина к спине и столько раз спасали друг другу жизнь, что уже запутались, кто кому должен.

Помимо недюжинной отваги и виртуозного владения оружием профессиональных следопытов роднило и ещё кое-что: оба были до болезненности самолюбивы, когда дело касалось их бойцов. Следопыты готовы были пойти на всё, чтобы обеспечить победу «своим парням».

Главный Судья соревнования каждый раз назначался новый, из опытнейших вояк. Десять лет назад эта честь выпала Коменданту Красной Заставы. Дэв сначала озадачился (следовало подобрать от Приграничья достойную замену), а потом довольно потёр руки.

Нет, Зубр-то, единогласно утверждённый Воеводой и комендантом в качестве основного поединщика, и сам бы справился. Приграничники в этом ничуть не сомневался. Но следовало ему помочь, как ни крути…

Люто ненавидящий «проклятых казуистов» и плоды их трудов, Дэв тем не менее за три месяца вызубрил весь свод правил поведения на Кубке. И не зря!

В течение нескольких дней Главный Судья самозабвенно применял замшелые нормы на практике (в защиту Дэва скажем: таким же крючкотворством грешила добрая половина Главных Судей; оставшиеся же просто не привозили своих бойцов).

На пристрелке, ещё до начала соревнований, Главный Судья отсеял пять или шесть бойцов-конкурентов. За что? А за несоблюдение норм! Каких? Ну так у одного меч оказался на полпальца длиннее, чем предписывал стандарт; второй тетиву на луке закрутил на один оборот меньше положенного… Вдобавок, побродив по городу в дни проведения Кубка, борец за достойный образ жизни влепил кучу штрафов за неподобающее поведение болельщиков (тем самым лишив на следующий день их команды некоторого количества баллов).

И ведь ничего противозаконного не сделал! Всё в рамках правил поведения на турнире!

Однако сейчас это обстоятельство служило слабым утешением. Ведь особенно отрывался Дэв именно на атьдватийской команде, видя в Барсе и его людях главных конкурентов Приграничью.

И теперь майор ничуть не сомневался: заклятый друг отплатит ему той же монетой…

***

Расскажи Комендант о своих сложных взаимоотношениях с Барсом, история могла бы пойти по другому пути. Но Дэв промолчал, то ли всецело погружённый в невесёлые думы, то ли полагающий, что у парней хватит мозгов самим заметить причинно-следственную связь.

Как показали дальнейшие события, Комендант был слишком хорошего мнения о разуме своих подчинённых…

– Так. Теперь вы! – Дэв насупил брови с выражением «Знаю я вас, балбесы!» и ткнул поочерёдно пальцем в Матёрого и Льва. – Я – на регистрацию! За пределы деревушки и носа на высовывать, пока со значками участников Кубка не появлюсь! Ясно?

– Так точно, командир, – грустно отозвались друзья. – Но как же вы в Волшебград прорвётесь? Он же весь обложен!