Открытие Америки

Для посетителей наше заведение выглядело как сплошное высокое окно шириной метров десять с двумя отдельными створками для оплаты и выдачи заказов. В окне можно было разглядеть кухню и возящихся там студентов, среди них и меня – в белой шапочке и прозрачных полиэтиленовых перчатках.

Первый ряд внутренней кухни представляли два кассира и их помощники – последние приносили к кассе заказ и разливали газировку. Второй ряд брал на себя производственные функции: четыре человека распределяли по прямоугольным подогреваемым кастрюлькам булки, сосиски и капусту из охлаждённых коробок и после щипцами собирали их в единый продукт.

Каждый ингредиент держался в кастрюльке при собственной рекомендованной температуре и не дольше установленного для него времени.

За производственным рядом торчали баки с отходами. Здесь же валялись пустые коробки и разная всячина, непременно образующаяся при такой деятельности.

Для начала меня поставили на производство. Вместе с тремя студентами из Европы и Южной Америки я фигачил булки с капустой, иногда хот-доги и передавал их помощникам кассиров, которые выдавали товар клиентам.

Первые часы я пребывал в эйфории!

Старички по-доброму прикалывались над новичками:

– Эй, Алекс, у тебя неплохо получается! Небось по выходным готовил хот-доги у бабушки?

– Вообще, пирожки с капустой лепил, да. Так что и вас угостить могу! – И я в шутку замахивался щипцами с капустой в сторону самых болтливых.

Работа была простой и понятной, освоился я с ней быстро; дружелюбные студенты в нашей кислокапустной бригаде перебрасывались шутками. Собирая булки и сосиски в пары, мы то и дело подкалывали друг друга. На секунду мне показалось, что я могу здесь работать вечно, получать удовольствие от атмосферы, собираемой еды, удовлетворённых посетителей снаружи.

На обед мы, меняясь парами, сходили в местную столовую для сотрудников. Там была простая, но разнообразная еда по субсидированным ценам. С голоду никто не умирал.

Однако к концу первого дня эйфория понемногу развеялась, стало понятно, что это конвейер, и весело здесь бывает не всегда.

Мы всей бригадой делали свою работу, сражаясь с волнами клиентов, накатывающих по расписанию: с девяти до десяти – малая волна завтраков, с двенадцати до двух – большое цунами желающих пообедать, с пяти до восьми вечера – длинный прилив утомлённых отдыхающих, из последних сил доползающих за ужином.

В восемь вечера основная часть нашей бригады собралась домой, остались всего четыре человека, желающих поработать овертайм. Эти герои будут выдавать сосиски до десяти часов.

* * *

После окончания смены Майкл остановил меня.

– Хей, Алекс, не садись в общий автобус на кампус. У нас набралась новая группа студентов, мы вас разместим в другом месте.

– О’кей, что за место? – Я не знал, чего ожидать от старого знакомого с неоднозначным ко мне отношением.

– Хорошее, вам должно понравиться!

Ну что ж, надеемся на лучшее!

Вместе с пятнадцатью другими студентами меня посадили в дополнительный, стоящий отдельно автобус. Буквально через десять минут нас высадили у комплекса апартаментов в трёхэтажных зданиях с внутренним двором и большим парком напротив. Помимо нас, студентов, в апартаментах жили и обычные люди.

Кампус, похоже, не вмещает всех работников, парку приходится арендовать дополнительные площади. Такой я сделал вывод, не понимая пока, что же лучше, кампус или апартаменты. Мне потребовалась всего пара дней, чтобы оценить солидные преимущества нового жилья!

Глава 17

Майкл не обманул, апартаменты оказались шикарными. На четверых мы получили квартиру с двумя спальнями. В каждой спальне размещались по две кровати, в отдельной большой гостиной была оборудована кухня, окно выходило на просторный балкон с видом на парк. Моими соседями стали два поляка, тусовавшихся больше друг с дружкой, и общительный румын по имени Кристиан.

На второй день он заявил:

– Ребята, я тут обнаружил торговый центр недалеко от нас, называется Jewel. «Драгоценность», понимаете? Там шикарный ассортимент: от банок с супом и виски до одежды и стоек для барбекю! Всё как в настоящем американском супермаркете!

– Ну, это здорово: у нас тут целая кухня, если правильно закупаться, можно что-нибудь на всех готовить. – Я поддержал открытие Кристиана, подумав первым делом о пельменях. Должны же они продаваться в местных магазинах!

В первую же неделю мои соседи купили себе по велосипеду и стали ездить на работу и обратно самостоятельно. Автобус «Флагов» из нашей локации и обратно ездил полупустым. На великах народ гонял и в супермаркет, и в «Макдак», и куда угодно.

* * *

Спустя два рабочих дня меня допустили до кассы, что оказалось дополнительной нагрузкой за те же деньги. Вокруг понемногу прояснялись и другие любопытные пункты.

Правила по потреблению студентами производимой ими продукции были простыми. Пить газировку можно было сколько влезет (но в целях сохранения здоровья лучше не перебарщивать: один раз я смешал стакан колы с со стаканом спрайта, и впредь такой трюк не повторял). Есть булки и сосиски запрещалось. Тем больнее было по окончании смены вываливать в пластиковые мусорные мешки целые чаны сосисок и булок, заготовленных на день, но по каким-то причинам не купленных.

За товарное планирование точки отвечал супервайзер, и со временем я заметил, что эту позицию всегда занимал местный студент. Похоже, американские студенты имели доступ к привилегированному каналу трудоустройства, недоступному иностранцам. Опыта у этих супервайзеров было немного, и в результате мы ежедневно отправляли в отходы килограммы продуктов.

Внутри павильона работал кондиционер, но к середине дня он уже не справлялся с пеклом, и мы работали в жаре, потея и страдая в пластиковых перчатках. Однако спасение существовало! Не совсем официальное, на грани легальности, но используемое поголовно всеми.

Часть продуктов для приготовления булок и хот-догов хранилась в большом рефрижераторе. Это холодильник, но не такой, где открываешь дверцу и достаёшь кусок пиццы перед сном. Это просторная комната с постоянной температурой в пять-восемь градусов и инеем на стенах. Туда заходили, закрывая за собой герметичную дверь! По сторонам нависали полки с кетчупом, майонезом, зеленью и другими делами, требующими охлаждения, и, попадая внутрь из тридцатиградусной жары, человек замирал от прохлады и внутреннего восторга.

По парку гуляли байки о студентах, закрывшихся так, что обратно дверь они не могли открыть, – и за час эти несчастливцы замерзали насмерть. Верилось в это с трудом, так как в рефрижераторы народ бегал каждые десять минут, договариваясь об очерёдности. Тут захочешь замёрзнуть – не дадут!

* * *

От знакомых до меня доходили истории с проворовавшимися студентами. У одного в течение недели вычислили несколько крупных недостач, и человека уволили. Другой вообще «потерял» мешок с наличными после смены, на него подали в полицию.

Один парень, работавший на паркинге и перенаправлявший потоки машин по огромным площадям, был пойман на присвоении наличных, переданных клиентами на оплату парковки. Увольняясь, он сообщил, что ни о чём не жалеет и поедет на Аляску устраиваться на корабль ловцом крабов.

Короче, находились те, кто в меру фантазии искал способы заработать поверх того, что парк предоставлял официально.

Зарплату начисляли каждую неделю; в расчётном листке указывали удержания на налоги: федеральный и отдельно налог штата. На мой доход первой недели в шестьсот пятьдесят долларов набежала приличная сумма долларов в сто пятьдесят, которые я должен был отдать Дяде Сэму в Вашингтоне и Тёте Карен в Чикаго.

Одна студентка из Болгарии, ожидающая получения грин-карты по семейному кейсу, всё переживала, правильно ли ей начислили налоги, опасаясь их недоплатить, и таким образом усложнив свой кейс. Лишнее подтверждение тому, какие разные здесь люди и как отличаются у них ситуации.

* * *

И всё более ясно прорисовывались группы студентов по их стремлениям и стратегиям.

К первой и наиболее массовой группе относились те, кто ехал в США исключительно за деньгами. Их не волновало практически ничего, кроме овертайма, оплачиваемого в двойном размере. Дай им возможность, они бы дневали и ночевали в парке на газоне до окончания сезона или визы, пока капают рабочие часы, и с накопленными деньгами сразу, прямо из парка, не тратя ни цента, вылетали бы домой. Они не видели света белого, зато дома могли вырваться в короли, купив хороший автомобиль.

Вторая группа относилась к Work & Travel сбалансированно. Такие студенты работали в основное время, иногда с небольшим овертаймом, но без фанатизма. Они выбирались на различные тусовки, концерты, ездили на выходные в Чикаго, проводили там время с друзьями и готовились к большому финальному путешествию в сентябре и октябре. По задумке авторов программы – идеальная аудитория!

К третьей группе я бы отнёс часть студенток женской половины, выезжающих в США под прикрытием Work & Travel, но с первого дня выходящих на охоту за американскими женихами. Стоит признать, эта группа не существовала бы, если бы за соответствующей стратегией не просматривался успех. Народ периодически рассказывал, как среди знакомых девчонок кто-то находил партнёра и даже доходил до помолвки. О регистрации браков тем летом я не слышал, но чудес не исключаю.

К последней группе, маргинальной, я отнёс бы себя и тех студентов, что выезжали на Work & Travel с идеей долгосрочно закрепиться в США и самостоятельно устроить свою жизнь в этой стране. Такая стратегия выглядела неоднозначной и рискованной. Вариантов устройства будущего имелось несколько, но главным был перевод временной рабочей визы в студенческую с прикреплением к местному колледжу. Это позволяло продолжать учиться и с некоторыми ограничениями работать. После студенческой визы необходимо было выходить на постоянную рабочую визу или рассматривать другие варианты легализации.

Что-то в таком духе предстояло и мне.

Глава 18

Насмотревшись на соседей-велосипедистов, независимых от школьного автобуса, в одно прекрасное утро первой недели во «Флагах» я решил тоже добраться до работы самостоятельно – пешком. Если на автобусе путь занимал десять минут, то на своих двоих я ожидал справиться минут за тридцать.

Прошагав отмеренные тридцать минут по невнятным дорожкам вдоль городской трассы, я понял, что далёк от цели, более того, даже не уверен, куда мне дальше идти.

Вынужденный остановиться, я поглазел по сторонам и осознал, что вокруг меня исключительно автомобили, а живых людей вне машин просто нет! Я стоял на большом перекрёстке в прямом смысле в одиночестве; из лощёных внедорожников за мной наблюдали удивлённые водители. «Наверное, у него что-то случилось…» Уверен, примерно так думали люди.

И они были правы! У меня случилось осознание: пешком в Америке ходить нельзя! Как минимум мне требовался велосипед, а нормой представлялась машина!

Но в то утро я растерянно стоял, потерявшись в дорогах и направлениях, и думал, каким же образом выходить из этой ситуации.

Ладно, такое мы, помню, проходили! Я вытянул руку в международном автостопном знаке – кулаке с большим пальцем вверх. Уж куда-нибудь, но доберёмся!

Водители недоумённо проезжали мимо меня, кто-то даже замедлился и открыл окно, желая рассмотреть меня поближе. Автостоп тут явно был не в моде. Как я потом узнал, он был вообще запрещён в штате Иллинойс по причинам безопасности – защищал водителей и автостопщиков друг от друга.

Не зная тогда этих нюансов, я держал кулак и даже вступил в удалённый контакт с огромным дальнобойным траком – как раз такие машины я себе представлял, задумываясь о панамериканском автостопе.

Этот автопоезд с хромированной выхлопной трубой, выходящей из длинного капота, явно не соответствовал моему скромному запросу – добраться через пару кварталов до Six Flags, так что я спрятал большой палец и показал международно известный жест дальнобойщиков: поднятый на высоту головы сжатый кулак, опускающий натянутый параллельно земле шнур сигнала, как на поезде.

И водитель откликнулся! Он повторил жест, нажал свой мощный гудок и продержал его несколько секунд, вынося мою душу из тела. Я проводил этот грандиозный автопоезд взглядом, не в силах оторвать от него глаз, даже когда он отъехал на порядочное расстояние.

Щемящее чувство ностальгии по нереализованной мечте на минуту захватило меня: я ведь и вправду мог проехаться по Америке на таких супертраках! Первый же водитель отозвался на мой контакт, выходит, это реально! Вот бы найти свободный месяц на такое приключение!

И тут же моё новое «я» успокоило то, молодое, уходящее в прошлое: «Всему своё время, чувак, успокойся. Свой автостоп ты уже откатал, поразвлекался достаточно. Настало время работать – ну, если ты всерьёз хочешь закрепиться в США».

На этом я справился с ностальгией по несостоявшемуся и вернулся к действительности. Следуя неумолимой логике момента, спустя десяток проехавших мимо легковушек у моего кулака с оттопыренным большим пальцем остановилась полицейская машина со включённой мигалкой.

Из машины вышел офицер и спросил:

– Что вы здесь делаете? Вы в курсе, что голосовать на дорогах запрещено законом?

– Я работаю в Six Flags, – прямо ответил я, – пытался дойти до работы пешком, но заблудился и теперь не знаю, как мне добраться до места. Если подскажете – буду благодарен!

Отдадим должное полиции Герни: меня не арестовали, не потребовали документов и не допросили. Наоборот, полицейский любезно предложил довезти меня до работы!

Нескольким моим знакомым по Six Flags довелось наблюдать эпичную сцену: офицер выпускает меня с заднего, защищённого решёткой сиденья полицейской машины со включённой иллюминацией – прямо у служебного входа в парк… Выглядело это так, будто полиция хотела лично убедиться, что свежеостриженный Алекс не свалит в очередной автостоп, а будет гарантированно доставлен к месту столь необходимой ему работы.

Распрощавшись с полицейскими, я пошёл готовиться к смене, поклявшись купить на днях велосипед и начать присматривать машину.

Глава 19

В политику парка входило предоставление сотрудникам бесплатного дневного абонемента на все аттракционы – вне очереди и один раз за сезон. С таким билетом работники могли на собственном опыте познать то, через что проходят их клиенты, и заодно, если это не противоречит их физической конституции, получить удовольствие от падений, взлётов и сопровождающих катания эмоций.

Наступил такой день и у меня.

Помня свои впечатления по прибытии и примерно представляя, о чём идёт речь, я настроился пройти все самые большие и страшные аттракционы – чтобы в дальнейшем с посетителями, да и соседями-студентами, говорить на одном языке.

Я начал с внешне безобидного American Eagle – классических открытых вагончиков. Они гоняли по рельсам, натянутым на металлических ажурных фермах, выстроенных в форме гор, переходящих друг в друга. «Американский орёл» заранее волновал крутыми спусками и подъёмами, но всё же не пугал – мёртвых петель и страшных обрывов видно не было.

Ого! Этот «безобидный» аттракцион заставил меня попереживать! Настроившись на спокойную поездку, я ещё на этапе подъёма к исходной точке понял, что расслабиться у меня не получается! Сама стартовая высота заставила меня вцепиться в поручни, установленные перед сиденьями. Тканевые ремни, которыми нас прикрепили к сиденьям, не внушали доверия, рассчитывать в первую очередь приходилось на крепость своего хвата! Сама поездка оказалась и страшной, и весёлой; народ кричал и визжал на спусках и поворотах, но в целом всё происходило в пределах моих ожиданий от такого развлечения.

Дальше я прошёл к аттракциону Batman, показавшемуся мне более продвинутым: здесь народ летал по горкам в креслах, подвешенных к рельсам, протянутым по мощным фермам. Люди свободно болтали ногами и одновременно держались за толстые металлические дуги, прижимавшие их к сиденьям. Отсюда доносились крики погромче. Прекрасно, смотрим этот вариант.

Ох, вот к этому я должен был приготовиться получше!

Здесь нас уже крутили и вертели как хотели, от прямолинейности вагончиков не осталось и следа, из нас сделали стаю летучих мышей, потерявших ориентацию и ныряющих в просветы между арками и разворотами… Сначала я натурально зажался от страха и задерживал дыхание на переворотах и мёртвых петлях, но от этого мне стало только хуже – заныло сердце. Я взглянул на своего соседа, беспрерывно орущего во всю глотку, и подумал: может быть, он что-то знает?

И – о чудо! Как только я принялся кричать и зверски рычать изо всех доступных мне сил, сердце отпустило, стало легче и чуть веселее! Так вот почему местные обитатели визжат, как только тележки или прицепы приходят в действие! Орём, дышим, радуемся жизни и снова орём!

Поотходив с полчаса после «Бэтмена», я решился испробовать последнее на сегодня – установленный пару лет назад, но уже легендарный Giant Drop.

Этот аттракцион представлял собой высоченную конструкцию в виде эпичного семидесятиметрового столба. По нему скользила большая круглая шайба со встроенными креслами. Туда усаживались подлинные камикадзе.

Нас крепко притянули к сиденьям ремнями, сверху закрепили металлическими держателями и попросили приготовиться. Не знаю, как можно быть готовым к такому: без какого-либо дополнительного сигнала или предупреждения секунд через пятнадцать наша шайба взмыла по столбу со скоростью выпущенной ракеты и затормозила только на самом верху, на семидесяти метрах, когда я уже был готов лететь дальше. После остановки нас начали медленно раскручивать, и я оценил панорамный вид на парк Six Flags, раскинувшийся по разные стороны. Самые страшные и высокие горки выглядели всего лишь возвышениями, дорожки внизу превратились в тропинки, а люди – в муравьёв.

Только я присмотрелся к деталям, как вдруг кресло с ускорением полетело вниз, чуть не оставив меня на месте! Если бы не ремни, я бы реально повис в воздухе! Затем нас резко затормозили на высоте примерно пятидесяти метров и медленно, покачивая кресла устрашающими проваливающимся движениями, снова потащили на вершину…

В тот момент, скажу честно, я подумал, что аттракцион сломался, и мы в шаге от трагической гибели.

Возвращаясь к этим эпичным переживаниям, я осознавал, что именно так и задумывались все эти развлечения: ты должен ощущать себя на грани жизни и смерти, думать, что сейчас всё это строение развалится на хрен прямо под тобой, что у тебя крохотный шанс выжить и что ты сделал большую ошибку, вписавшись в эту историю.

Подержав нас в напряжённом вращении на самой высокой точке, шайба ухнула вниз – не со скоростью свободно падающего тела, а с многократным ускорением! Я успел набрать воздуха, но не успел заорать: у самой земли, метрах в десяти, шайба принялась тормозить под устрашающее жужжание электромагнитов. Каким-то чудом на землю мы прибыли без повреждений.

– Мамочки, я жив! Не могу в это поверить! Какое чудо, какая радость! Это просто замечательно! Как красиво вокруг! Как приятно стоять на земле! Вот это да!

Люди выходили с этого аттракциона, держась за сердце, а некоторые мужчины – за пах. Без шуток, я видел описавшегося туриста. Посмотрел на всякий случай и на себя – слава богу, обошлось.

Скажу так, после этого Гигантского Падения я утратил интерес к аттракционам в Six Flags. Я одновременно достиг лимитов своего организма и локального просветления. Мне открылось, что ярких развлечений в воздухе мне достаточно, и оставшуюся жизнь я лучше всего буду чувствовать себя на земле.

* * *

Можно было бы счесть мои переживания личным анекдотом, если бы на следующий день мне не довелось наблюдать необычное зрелище.

В полукилометре от нашего фудкорта располагались большие горки Viper, одни из самых высоких в парке. Туристы катались по ним на поезде из бешеных вагончиков, которые перед стартом затягивались на огромную высоту. Процесс подъёма и начало спуска мы наблюдали каждый день через павильонное окно.

И вот утром, в первые минуты смены, я вижу, как вагончики «Вайпера» подъезжают почти к верхушке, откуда начинается спуск, и вдруг, не доехав, медленно откатываются назад… Затем снова пытаются добраться до верха и снова немного отъезжают. Пять вагончиков, по четыре пассажира в каждом.

После нескольких таких попыток вагончики замирают в обращённом к небу положении практически на вершине горы. Люди в вагончиках машут руками и явно зовут на помощь.

Народ из очередей жестикулировал, показывая руками на горку. Персонал столпился у окон. Кто-то из бывалых студентов, работавших в парке не первый сезон, произнёс:

– Тут пару месяцев назад на Damon’е двадцать человек вверх ногами три часа висели, их пожарные с вышкой снимали. Эти хотя бы в вагончиках сидят. Повезло людям: по десять тысяч каждому после снятия выплатят – за неразглашение!

Не знаю, кому и насколько там повезло, но когда спустя шесть часов, к вечеру, эти вагончики задним ходом спустили вниз в сопровождении спасателей с верёвками, я задумался о жизни и смерти, о цене страха и восторга.

Позже я узнал, что в таких парках существует статистика смертности. По Штатам больше тысячи людей в год стабильно получают травмы, около пяти расстаются с жизнью. Вагончики периодически слетают с рельсов, двигатели отказывают на ходу, ремни не выдерживают нагрузок, народ выскальзывает из креплений. Сложно ли вообразить сценарий, по которому в воздухе на скорости сто километров в час что-то может пойти не так?

С тех пор в этих весёлых массовых развлечениях я находил приметы фатализма и явственно улавливал пороховой дух русской рулетки.

Глава 20

Во вторые выходные в парке я добрался до спортивного магазина и, следуя дружеским рекомендациям Кристиана, выбрал себе велосипед. Я взял обычную модель, не горную, не спортивную, так, чтобы просто комфортно добираться до работы и обратно, когда не хочу ехать на автобусе. Байк обошёлся мне в сто двадцать баксов. Не копейки, но и не супердорого.

В первый же рабочий день после этого я опробовал свой двухколёсный аппарат и нашёл такие поездки удобными! Единственное, возвращаться домой в полной темноте было сложновато: освещения по улицам мало, выделенных велосипедных дорожек нет, местами приходилось ехать прямо по обочине загруженной трассы. Но так катались все, и я естественным образом влился в наше студенческое велодвижение!

* * *

Отработав в Six Flags две недели, я осознал: долгосрочно эта миссия мне не подходит. Я конвертировал время в деньги без каких-либо других важных бонусов, за которыми прибыл в США.

Можно было принять однообразную конвейерную работу, ценить бесплатное жильё и доступное питание, радоваться общению со студентами со всего мира, но настоящая Америка с её реальными жителями, вдохновляющей работой, бытовым обустройством и жизненными успехами оставалась за окном нашего капустного павильона и вообще за периметром созданной для нас уютной молодёжной резервации.

Я мог провести здесь несколько месяцев и дотянуть до сентября, когда высокий сезон идёт на убыль и студентов отправляют по домам. Но я же домой не собирался! Что я буду делать, когда вся текущая жизнь, завязанная на лето, завершится, и мне нужно будет продолжать жить самостоятельно?

Короче, нужно двигать булками и переходить ко второму этапу плана – искать работу посерьёзнее и на долгое время, без привязки к сезонам или студентам!

* * *

Словно подыгрывая моим мыслям, посетители в парке понемногу раскрывались передо мной, отжигая иногда забавные, а иногда и заставляющие задуматься истории.

В основной массе отдыхающие представляли собой обычных горожан, съехавшихся со всего Иллинойса и соседних штатов; я видел много белых и чёрных туристов, мексиканцев и даже азиатов. Это был классический средний класс Америки, и я пытался понять его, наблюдая хотя бы со стороны.

Для начала я усвоил, что моё знание английского было условным. Я мог спокойно общаться с людьми, у которых английский был вторым языком, но, слушая местных жителей, я часто терял куски смысла, а иногда не мог разобрать целых фраз.

Как-то за завтраком чёрный парень в бейсболке и висящих чуть не на коленях штанах попросил у окна моей кассы что-то – понятное дело, на английском. Но это был особый английский, такой, что я не понял буквально ни слова! Я переспросил – парень повторил просьбу…

Я оглянулся, молчаливо ища поддержки зала. К окну подошёл другой наш студент, заставил бедного парня опять повторить просьбу и затем перевёл мне:

– Он просит стакан воды. A cup of water. Это всё. Воду мы наливаем бесплатно.

Я уже не смущался – меня охватил стыд. Вот оно, моё знание языка: не могу понять, когда человек просит стакан воды! Конечно, дело было ещё и в особом сленговом акценте, но урок был наглядный – думать, что я знаю язык достаточно, мне точно не стоило.