bannerbanner
Мир! Дружба! Жвачка! Не спеши взрослеть
Мир! Дружба! Жвачка! Не спеши взрослеть

Полная версия

Мир! Дружба! Жвачка! Не спеши взрослеть

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
1 из 5

Юлианна Перова

Мир! Дружба! Жвачка! Не спеши взрослеть

© ООО «ГПМ РТВ», 2025

© PREMIER, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Предисловие

Дельфины, которых не видно

В конце второго сезона сериала «Мир! Дружба! Жвачка!» есть кадр, его сложно разглядеть при просмотре. На общем плане моря где-то вдалеке плывут дельфины. Это длится не больше секунды, и увидеть их там крайне сложно. И все же они есть. И даже если их не видно, это же не значит, что их там нет.

Кажется, что и с чувствами, особенно если это первые большие чувства, – с ними иногда может быть не просто разобраться. В юности нам помогала музыка. «Проснись, это любовь, смотри, это любовь, проснись, это любовь…» – доносился голос Цоя из колонок любого двухкассетного магнитофона, и возникало предчувствие чего-то большего, чем серая девятиэтажка за окном. Предчувствие встречи, близкого человека, первого поцелуя, большой настоящей любви, наконец.

Встреча с дельфинами с детства казалась мне чудом. Наверно, для тех, кто живет на море, в этом нет ничего необычного. Я вроде и жил недалеко от моря – километров двести, но бывал там очень редко. Да и дельфинов там не водилось – вода была для них слишком холодной.

И когда я впервые попал на теплое море, я помню эти ощущения. Ты выходишь на берег, ты ждешь и начинаешь чувствовать, что они могут приплыть. И вдруг они приплывают…

Это стало основной темой второго сезона «Мир! Дружба! Жвачка!» и книги, которая сейчас перед вами. Предчувствие чего-то большего.

Когда мы приехали снимать сцены у моря под «музыку волн, музыку ветра», дельфинов конечно же не было и ничего не предвещало их появления. Обычный берег где-то под Джубгой.

Я говорю: «Антон Палыч (режиссер 2-го и 3-го сезонов Антон Федоров), классно было бы, если б приплыли дельфины и нам удалось их снять?» – «Классно». – «Давай замечтаем?» И мы замечтали.

Прошло полдня, мы успели снять, как ребята подъезжают на машине к обрыву и сбегают со склона на берег. Бегают и радуются – похоже, они впервые на море. Илюша точно.

Начался обед, группа стала подниматься по склону к каравану, я шел последним. Обернувшись, я их увидел… Но если съемка идет по плану, обед обычно длится час. Разве будут дельфины ждать, пока группа поест?

После обеда они ненадолго вернулись, и наш оператор Леша Филиппов взял камеру на руки и успел их снять. Конечно, было бы здорово, если б в этот момент были наши герои в кадре и все такое, но мы же не управляем чудесами…

Я думаю, что-то похожее чувствовал Санька, стоя с разбитым арбузом в руках в ожидании автобуса. В конце первой части Женя уехала с родителями в Германию. И вот она должна вернуться.

Сколько раз Санька представлял эту первую встречу после долгого расставания. Как они бросятся друг другу навстречу, он обнимет ее и несколько раз покружит вокруг себя, а потом поставит на землю. Они будут смотреть друг другу в глаза, медленно приближаясь носами, их губы встретятся и…

Наверно, так мог Санька представлять эту встречу, а не с разбитым арбузом в руках. С чувством неловкости и желанием сбежать. В мечтах все было так ярко и красиво. Почему в реальности все не так просто? – думал, наверно, Санька, чувствуя, как от страха потеют ладошки. Протягивать Жене руку или сразу обнять? А вдруг это ему только показалось и Женя рассмеется, когда он попробует ее обнять?

Мечты и реальность – еще одна важная тема этой книги.

С Санькиного сна ведь и начинается история. А закончится она… Впрочем, куда спешить? Важно другое. Чем больше в жизни моментов, когда мы чувствуем, что приплывут дельфины, тем меньше конфликта между мечтами и реальностью, потому что удивительным образом они ей и становятся. И даже если дельфинов видно не сразу, это же не значит, что их там нет?!


Петр Внуков,

автор сценария и креативный продюсер

сериала «Мир! Дружба! Жвачка!»

Глава первая

Саньке снилось море и безлюдный пляж. Вечернее солнце рассыпало зайчики по волнам. Двое – русоволосый худощавый скуластый паренек и девушка с длинной гривой рыжих, как закат, кудрей – брели босиком по мелкой гальке. Вот они остановились на самой кромке, а потом медленно зашли в воду. Замерли, держась за руки. Потом было нежное объятие и долгий, страстный поцелуй…

– Я так по тебе соскучилась, – вздохнула Женя с улыбкой, придерживая рукой растрепавшиеся пышные волосы. – Постоянно вспоминаю наше лето, время, когда я была самая счастливая.

Санька в ответ нежно поцеловал девушку, а сквозь сон в мозг прорывался далекий голосок Вики:

– «…а ты знаешь, почему я была самая счастливая? Догадайся!» Не-а, ну вообще! Еще и загадки ему придумывает…

Они были в детской, Санька спал, а сестра, сидя на полу возле кровати брата, вслух читала письмо:

– «…а помнишь, как мы шли по рельсам, и ты говорил, что они никогда не закончатся?»

Санька резко открыл глаза, поморгал, привыкая к свету, и удивленно уставился на сестренку.

– Вик, ты чё делаешь?! – воскликнул парень, вырывая у нее листок. – Вещи мои не трогай!

– А ты не стони каждую ночь! – надула губки сестра и передразнила, закатив глаза: – О-о-о, а-а-а, Женя, муа, муа. – Девочка выпятила губки, изображая поцелуй.

– Вик, все, отвали! – проворчал Санька. Какое ей вообще дело? Мелкая еще о взрослых делах рассуждать… А подслушивать вообще мерзко.

– Сам отвали! – буркнула Вика и вышла из комнаты. Тоже командир нашелся!

Парень выдвинул ящик тумбочки, в котором хранились его сокровища: толстая стопка писем и фотографий немного нескладной, смешливой рыжей девушки-подростка с веснушками. Вот она улыбается возле елки на фоне старинных берлинских домов, а тут – она же – в школьной форме… Минуло немало времени, а Санька помнил ее именно такой. Хотя сейчас она, наверное, красавица…

* * *

В квартире Рябининых царил разгром, какой всегда бывает во время ремонта. Стены были оклеены газетными листами, Федор, полноватый мужчина с короткими вьющимися волосами, с упоением мазал клеем рулоны обоев и разглаживал их на стене. Надежда, высокая статная дама со стильно уложенными темными волосами, в строгом костюме и изящных, пусть и недорогих украшениях – она всегда так ходила в офис, надо ведь держать марку – вышла из спальни и едва не споткнулась о мужа. Пришлось опереться на стену и, конечно, испачкаться. Правду говорят: ремонт – хуже пожара.

– Федя, слушай, давай я, может быть, лучше приглашу рабочих? – брезгливо осматривая и ковыряя пальцем клей, поинтересовалась женщина. – Они правда вот это все очень быстро доделают. Потому что невозможно. Три месяца.

– Не-не-не, – деловито возразил Федор, пытаясь прикрепить обои как можно выше, хотя ростом не отличался, скорее – размером вширь. И вообще он гораздо больше подходил для кабинета в НИИ, чем для домашних дел. – Не, Надюш, я сам. Дело чести.

– Тогда поторопись, хорошо, месье д’Артаньян? – хмыкнула женщина. – А то как-то не очень похоже на Версаль.

– Чё это? – огорчился Федор.

– А ты что, не видишь? – Надежда обвела широким жестом комнату и поморщилась. – Все неровно, все висит.

– Надь, ты не понимаешь, – попытался объяснить жене Федор. – У меня здесь четко по рисунку. Ну а вот это я потом аккуратненько чик-чик-чик ножичком пройдусь – и готово.

Спор прервал неожиданный звонок в дверь. Надежда дотянулась до замка и повернула ключ. За дверью стоял оперативник. Женщина напряглась, приобняв подошедшую к ней Вику. Опять Санька во что-то вляпался? Когда уже трудный возраст закончится?

– Надежда Санна. Здравия желаю. – Милиционер взял под козырек и протянул постановление. – Решил лично вас уведомить. Дело о пропаже Александра Волкова официально закрыто. И… Ваш брат признан погибшим, – добавил он, смерив суровым взглядом выглянувших на шум Федора и Саньку.

Федор машинально взял бумагу, даже в нее не посмотрев. Все молчали, не глядя друг на друга – были в шоке.

Наконец тишину нарушил тоненький голос Вики:

– Мам? А это значит, что дядя Алик все-таки умер? – Плечи девочки задрожали, она с трудом сдерживала слезы.

Надежда опомнилась.

– Нет-нет-нет! – негромко обращаясь к самой себе, заговорила она. – Не умер. – Она выдернула постановление из рук застывшего в шоке мужа, повернулась к милиционеру и сунула ему бумагу. – Он не умер. И тело не найдено. Раз тело не найдено – я вас очень прошу, не надо нам пихать вот эти вот бумажки. Хорошо?

– Но ведь процедура такая. Понимаете? – спокойно возразил оперативник. – Все обстоятельства дают основания предположить, что он погиб. Так что…

– Так что он не умер, – закончила за него фразу женщина, захлопнув дверь перед носом удивленного гостя.

Наступила напряженная тишина.

– Мам, если дядя Алик жив, то почему он к нам не приходит? – тихонько спросила Вика, переводя взгляд с одного члена семьи на другого. – Он что, нас больше не любит?

– Он нас очень любит. – Надежда погладила растрепанную русую головку, успокаивая скорее себя, чем дочь. – И обязательно придет. Пойдем, я тебе «Фанты» налью.

– О, давай! – оживилась Вика. – А когда он придет?

Отец и сын переглянулись, когда Надежда увела дочь на кухню.

– Может, все-таки расскажем ей? – спросил Санька громким шепотом.

– Нет. Нет, – вполголоса возразил Федор, покосившись на дверь: не слушают ли их. – Я тебя очень прошу. Мы не будем травмировать маму. Надежда умирает последней. Извини за тавтологию.

Санька вздохнул… и не стал спорить.

* * *

Санька и Вовка пылили по дороге, вдоль высокого забора. Вовка с удовольствием жевал бутерброд.

– Докторская! – хвалил довольный приятель с набитым ртом. Он питал слабость к колбасным изделиям. – Райское наслаждение! Я те говорю. Блин, матуха у тебя, конечно, зачет. Новая русская, считай. Зря ты у нее на карманные расходы не берешь.

– Мы сами заработаем, – решительно заявил Санька.

Ребята остановились возле дерева и дружно задрали головы, высматривая в листве третьего товарища – бледного темноволосого, немного чудного ботана Илюшу, который оборудовал среди ветвей наблюдательный пункт. Все дело в том, что именно за забором скрывалась его любовь – дочь директора местного завода, статная не по годам девица со странной прической и не менее странным характером. По слухам, она увлекалась чтением тех же книг, что и сам Илюша, потому и одевалась, и вела себя слегка чудаковато – по мнению остальных жителей города.

Парень через бинокль следил за собравшейся во дворе семьей: крупным седеющим мужчиной с властным лицом, его молодой брюнеткой-женой и симпатичной старшей дочерью, своей «пассией».

– Илюх! – крикнул Вовка. – Илюх, опять ты за своей вымышленной телкой шпионишь.

– Следопыты Эриадора не шпионят, они наблюдают, – важно поправил Илюша ничего не понимающим товарищам.

– Илюх, тебе бы поменьше Толкина своего читать, – с укором покачал головой Санька. Книжки – это хорошо, но не когда от них крышу сносит начисто. И ладно бы они еще реальные были, а то сказочки непонятные!

– Я учусь любить на расстоянии, – пояснил Илюша, спускаясь с дерева.

– Илюх, для того чтобы любить на расстоянии, нужна пися чуть подлиннее, – некрасиво заржал Вовка, заслужив неодобрительные взгляды ребят.

– Так – все. Пошли, на работу опоздаем! – поторопил Санька. Он не любил пустой болтовни, а когда из-за нее страдали дела – тем более.

Приятели направились к складу, Илюша с тоской оглянулся на забор, поправил непослушные темные волосы и поспешил следом.

– А чё, Женька к нам надолго возвращается? – с наигранным равнодушием спросил Вовка.

– Не знаю, – пожал плечами Санька. – Написала, что едет.

– Ну, Сань, красава! – Вовка одобрительно хлопнул друга по спине. – Теперь ты тоже мужиком станешь. Я-то понятно – каждый день с гимнастками кувыркаюсь. Вон даже у Илюхи телка есть.

– Да ладно, он придумал, – отмахнулся Санька. Если у их чокнутого друга и есть девушка, то она из книжки. – У нее даже имени нет.

– У нее есть имя. Галадриэль, – обиженно возразил догнавший друзей Илюша.

– Чё? – недоуменно поморщился Вовка и снова заржал. – Голая дрель?!

– Галадриэль, – невозмутимо поправил Илюша. – Моя эльфийская принцесса. Она как раз в том доме живет.

– Да. Да, да, Илюх, – саркастически закивал Вовка. – Мы тебе верим, ты, главное, – не переживай. А то у тебя кровь опять носом пойдет.

В этот момент отец Вовки, Михаил, окликнул ребят, и пришлось временно прервать разговор.

– Мужчины! Погнали!

Михаил – немолодой и худой как жердь мужчина – от выпивки и тяжелой работы выглядевший старше своих лет, взял из кузова грузовика арбуз и перебросил Саньке. Тот передал его Вовке, ну а Вовка – Илюше.

За первыми арбузом последовал второй, третий, пятый… Получился простенький разгрузочный конвейер.

Выходило не всегда удачно: иногда кто-нибудь (часто – мечтатель-Илюша) отвлекался, мог проворонить «передачу», и тогда арбуз с хрустом валился на асфальт, разбиваясь и разбрызгивая сочную мякоть.

– Щас арбузы разгрузим – на эти бабки цветы Женьке куплю. Потом, ну, вечером в «Чародейку» свожу. Ну или чё-нить такое, – мечтал Санька, передавая другу очередной полосатый плод.

– И ты чё, думаешь, она тебе за это даст? – фыркнул Вовка.

– А что она должна ему дать за это? – наивно нахмурился Илюша.

– Слышь, отвали, – дернул плечом Санька. Он не любил обсуждать личное с кем бы то ни было, особенно с болтливыми приятелями, которым только повод дай.

– Не, ну а чё, Сань? – не унимался Вовка. – Ты щас трахнешь Женьку. Она залетит. И через девять месяцев она пришлет тебе приглашение в свою Германию, как юному папаше!

Наконец Саньке надоело. Он за минуту забыл о работе и смерил приятеля недружелюбным взглядом.

– Слышь, для тебя самое главное – трахаться. А мне это вообще не важно.

– Пацаны, не ссоримся! – перебил Михаил.

В это время по растрескавшемуся асфальту прошуршали колеса, и неподалеку припарковалась неновая легковушка с цистерной вместо прицепа. Водительская дверь открылась, выпуская немолодого крепкого мужичка. Тот огляделся в поисках кого-то и направился прямо к заведующему складом и по совместительству прорабу, обрюзгшему коротко стриженному брюнету по имени Николай.

– Колюнь, я у тебя тут машину на ночь брошу? – спросил он, отсчитывая потертые купюры. – Пригляди, как обычно.

– А чё у тебя в бочонке? – Николай заинтересованным цепким взглядом окинул цистерну. Он не упускал из виду никакое добро, даже дрянное.

– А это, Колюня, тебя волновать не должно, – с легкой угрозой в голосе отрезал водитель, передавая ему ключи.

– Понял, – не скрывая разочарования, отозвался завскладом и, направившись к ребятам, указал на побитые арбузы. – Не-не-не-не, мужики, так не пойдет. Нет. Я вот за это платить не буду.

– Ты чё? – возмутился отец Вовки. – Погодь, Колян, как так? Ты ж обещал.

– Чё обещал? – воскликнул Николай раздраженно. – Ты посмотри, сколько ты со своими архаровцами побил. Считайте, что свою премию прожрали.

– Слышь, это чё за кидалово, а? – Вовка, как всегда, завелся с полуоборота. – Мы те всю фуру выгрузили! Они там такие и были!

– Мишаня, скажи своему мелкому, чтоб не выступал, – пренебрежительно поморщился Николай. – Иначе я…

– Чё? – Вовка продолжал лезть в бутылку, не обращая внимания на солидную разницу в весовых категориях.

– А то я больше тебя на подработки брать не буду. Понял? – отрезал наниматель. – Если очень хочется – можешь вот побитыми взять. Понял?

– Сам и жри эти арбузы побитые! – обиженно фыркнул Вовка.

– Да, все-все, Вов, – примирительно заговорил отец, пытаясь уладить конфликт. – Я чё-нибудь придумаю.

– Жиробас! – раздраженно сплюнул парень, наблюдая унижение отца и не задумываясь, что частично сам виноват. Он пнул арбуз, вымещая на нем остатки злости, и побрел прочь.

– Да все нормально, – предпринял еще одну попытку примирения Михаил.

– Архаровцы… – буркнул Николай и ушел.

Отец Вовки кивнул на испорченные арбузы и подмигнул:

– Ну чё, пацан? Налетай!

* * *

Усталый и недовольный Санька в обнимку с треснутым арбузом сидел не перроне автовокзала в ожидании рейса. Вот подкатил автобус, разинул дверную пасть и выплюнул наружу толпу взрослых с сумками, бабок с тележками и детей.

Парень привстал со скамейки, напрягая зрение, высматривая в толпе знакомый силуэт… И вот появилась она! Женя настолько изменилась, что Санька не сразу ее узнал. Она очень похорошела, из нескладного подростка превратившись в изящную молодую девушку. Рыжие волосы летели по ветру крылом, платье струилось, подчеркивая фигуру, а аккуратный макияж делал лицо еще более выразительным.

Женя улыбнулась, и Санька чуть сознание не потерял от радости. Он хотел было обнять ее, но почему-то засмущался. Да еще и арбуз в руках мешался… А девушка взглянула на него, потом – на «гостинец», пряча смешок.

– Привет, – смущенно пробормотал парень, не зная, куда деть потрескавшийся арбуз. Не самый лучший подарок для девушки.

– Привет, – кивнула та, вновь нервно усмехнувшись.

– Ты… – У парня закончились слова. Он попытался обнять Женю, но мешал арбуз… и эмоции.

– Что? – Брови девушки вопросительно поднялись.

– Ну… – Санька попытался выдать что-нибудь приятное, но ни одного комплимента на ум не приходило. Он старательно отводил взгляд, чтобы не слишком откровенно на нее пялиться, но получалось с трудом. – Необычная. Такая. Не в шортах.

– Ну, извини, – с улыбкой развела руками Женя.

– Ничего, – выдохнул парень.

– А это мне, да? – Женя кивнула на арбуз. – Вместо цветка?

– Ах да… – спохватился Санька. – Э-э-э… не тебе. То есть тебе, но это просто арбуз, – сбивчиво сообщил он и выпалил: – А что, твой папа не приехал?

Женя хмуро покосилась на подошедшую мать и с наигранной веселостью заявила:

– Да… там, короче… у него в Германии дела. Вот. Позже.

– Жень, помоги мне сумки достать, – позвала ее Ирина. – Женя!

Девушка глазами показала на Ирину, мол, не при ней, и досадливо бросила:

– Мам, сейчас!

– Давайте я возьму, – вызвался Санька и протянул руку, чтобы взять вещи. – Здрасьте, – кивнул он женщине.

– Да, здравствуй, Саш, – благодарно улыбнулась Ирина. – Спасибо. Тяжелая, аккуратно, – добавила она, заметив, как парень от неожиданности согнулся, и начала торговаться с таксистом.

Повисло неловкое молчание, ребята переглядывались. Поговорить хотелось, но нужные темы не подворачивались.

Женя решила первой прервать паузу.

– Какие планы?

– Ну-у… – задумчиво протянул Санька, глядя в сторону. – Давай вечерком на крышу сходим, посидим.

– На крышу? – удивленно переспросила девушка.

– Ну да, – кивнул Санька и сразу же поправился: – Хотя нет.

– Нет. Да, давай. Конечно, – пожала плечами Женя, старательно скрывая разочарование.

– Да не, ладно. Я пошутил, – смущенно и неловко улыбнулся парень. – Давай в кафе, и я за тобой зайду вечером.

– Хорошо, – кивнула Женя. Это уже понятнее…

Санька запустил руку в карман и порылся там, но пальцы наткнулись лишь на мелочь.

– Да блин… – вздохнул он едва слышно. На кафе этого явно не хватило бы.

* * *

В зале Дворца спорта было, как всегда, шумно и многолюдно. Юные гимнастки, будущее национальной сборной, упражнялись с мячами, булавами, лентами, делали разминку. Одна из них, хрупкая брюнетка, которую из-за внешности звали просто Малая, стояла ближе всех к окну, по другую сторону от которого притаился Вовка.

Девушка села на шпагат и обернулась, перехватив взгляд поклонника, но не сбежала и не опустила жалюзи, а игриво подмигнула и незаметно поманила пальчиком. Заинтригованный Вовка, как под гипнозом, приблизился почти вплотную, даже привстал на цыпочки. Малая снова улыбнулась и как бы невзначай спустила с плеча спортивную форму.

Парня пробила дрожь, он буквально пожирал девушку взглядом, и Малой это нравилось. Она любила смелых, а еще больше любила, когда ей восхищаются.

Девушка остановилась и жестом подначивала Вовку сделать то же самое. Вовка хмыкнул и, стянув футболку, принялся демонстрировать тощие мускулы. За этим его застукали подружки Малой, высыпавшие на улицу. Громкий дружный смех задел парня за живое. Отвлекают и не дают с красивой женщиной познакомиться, а вдобавок еще и глумятся!

– Да идите вы в жопу! – растерянно и обиженно пробормотал Вовка.

В этот момент, как назло, в дверях показалась молодящаяся подтянутая темноволосая тренерша и смерила строгим взглядом воспитанниц.

– Так! Тихо, тихо! – прикрикнула она на расшумевшихся девочек, повернулась к парню и, сердито сдвинув брови, шуганула: – А ну-ка пошел отсюда, извращенец!

И Вовка обратился в позорное бегство, провожаемый хихиканьем гимнасток. Только Малая проводила его насмешливо-заинтересованным взглядом.

* * *

Надежда сидела в офисе и методично пересчитывала купюры.

– Те, кто говорит, что чужие дети быстро растут, не видели, как растут доходы клиентов «Витал-Инвест», – рассказывала она двум клиентам, сидевшим напротив, которые завороженно ловили каждое ее слово – разве что рты не раскрывали и теребили в руках сертификаты акционерного общества. – Наше время – ваши деньги. – Она ловко перехватила пачку резинкой. – Теперь они в надежных руках. Всего хорошего.

Когда за очередными «гордыми акционерами» закрылась дверь, пискнул пейджер – женщина даже дух не успела перевести или убрать заработанное в сейф. Надежда бросила недовольный взгляд на устройство связи. Кого еще несет в разгар рабочего дня?

«Надюх, я под окном. У меня инфаркт. Помоги!» – высветилось на экране заглавными буквами.

Надежда первые несколько секунд растерянно пялилась в экран, а потом сорвалась с места и кинулась на улицу. Там стоял новенький автомобиль «Жигули»-»пятерка», а на капоте лицом вверх развалилось худое тело без признаков жизни.

– Виталик! Виталик! – Женщина в ужасе кинулась к машине, но «бездыханное тело» вдруг резко вскочило, изрядно ее напугав. – Блин, ты дурак, что ли?! – воскликнула Надежда, готовая кинуться на ухажера с кулаками. Вот доиграется – сама его прибьет. – Я думала, у тебя с сердцем плохо!

– Так и есть, Надюха, – глупо ухмыльнулся тот.

– Чего? – скривилась женщина.

– Сердце болит! – театрально воскликнул Виталик. – От любви.

– Да ну все! Хватит уже! – отмахнулась Надежда. Вот послал Господь придурка на ее голову!

Она развернулась и направилась обратно в офис, но рыжеволосый ее окликнул:

– Ну, подожди!

– Да я тебе говорю, ну, правда, все. Работать надо идти, – проворчала Надежда, но мужчина не отставал.

– Ты посмотри, чё подо мной! – Он хвастливым и самодовольным жестом указал на новенькую, только с конвейера, «пятерку», припаркованную у дверей.

– Чего? – непонимающе нахмурилась женщина.

– Премия, Надюха. Твоя премия. Как лучшему работнику месяца. – Он распахнул дверь, приглашая Надежду в салон. – Вэлком ту парадиз[1], Надюха.

Женщина смерила его подозрительным взглядом исподлобья, но отказываться не стала.

– Сюда, на руль, мы тебе меховушка засандалим, – продолжал бахвалиться Виталик, не упустив шанса как бы случайно облапать Надежду. – Здесь, видишь: «вонючку» повесил.

– Виталик… – неловко, с сомнением попыталась возразить женщина.

– Да? – усмехнулся Виталик, принимая ее отказ за продолжение игры.

– Я, наверное, не могу принять такой дорогой подарок, – решительно отказалась Надежда.

Они так увлеклись разговором, что не заметили подошедшего Саньку, который онемел от шока и просто наблюдал за происходящим. Парень не мог поверить своим глазам, но пытался убедить себя, что, возможно, все неправильно понял, поскольку… плохо разглядел.

Саня хотел окликнуть мать, но не решился.

– Ну, ты чё, Надюх? – с напускной обидой пробормотал Виталик, словно ему отказали как минимум в предложении руки и сердца. – Ты же еще не все достоинства оценила у этой ласточки. На ней даже и ездить-то толком не надо. Смотри, чё тачка умеет. – Он надавил на рычаг под креслом, и сиденье откинулось назад.

– Ой! Да ты с ума сошел?! – охнула Надежда.

Но Виталик вместо ответа навалился сверху, поцеловав ее взасос.

На сей раз все было однозначно. Изумление сменилось злостью. Санька сжал кулаки, едва сдерживая слезы обиды, и убежал прочь.

– Иди в жопу! – проворчала Надежда, отталкивая мужчину. Ей стало противно. – Руки, говорю, убрал свои!

– Осчастливила меня один раз – и все, и морозишься уже год: ни да, ни нет. Счастье свое упускаешь! – раздраженно и обиженно заявил мужчина, снова попытавшись ее обнять.

Надежда обернулась и рявкнула, повторив:

На страницу:
1 из 5