Шепот судьбы

– Маркесс.

– Он далеко?

– Три часа. Пешком. Хочешь со мной?

Я подняла взгляд. Его голос был спокойным, даже чуть ленивым, но я слышала: он не просто спрашивает. Он приглашает.

– Было бы неплохо. Я уже чувствую, как мох на мне начинает расти.

– У тебя там есть кто-то?

Я задумалась. Не я – Габриэлли. Та, что жила прежде, до… всего.

– Нет. Просто хочу сменить обстановку. Или ты уже подумываешь, кому бы меня сплавить?

Он хмыкнул.

– Ты мне не в тягость. Даже наоборот. Если хочешь – оставайся. Я бы хотел обучать тебя магии.

– Не уверена, что у меня получится.

Он только пожал плечами. Я уже знала этот жест: упрямо-философский. Он не спорит, но и не соглашается. Так Дамьен всегда оставлял последнее слово за мной, а последнее мнение – за собой.

– Ты идешь?

Я кивнула. Накинула плащ с капюшоном – тот самый, который он приволок как сюрприз, с видом победителя, добившегося скидки у капризной портнихи. Мы вышли.

До города добрались молча. Шли в ногу. Воздух был прохладным, но не ветрено, и шаг давался легко. У самых ворот я инстинктивно вцепилась в его рукав – так, как когда-то хваталась за Алексея, когда сердце уносило в пятки. Дамьен ничего не сказал. Даже не посмотрел осуждающе. Просто шел рядом.

– Что-то случилось?

– Нет. Просто… тут всё новое. Мне интересно.

– Тогда начнем с площади. Город, конечно, громко сказано. Больше на большую деревню похож, но тут так говорить нельзя – местные обижаются.

– Запомню.

Толпа действительно оказалась плотной. Где-то выкрикивали цены, где-то – проклятья. Дамьен не отпускал меня. Пару раз я едва не потерялась в бурлящем людском потоке, но он ловко выдергивал меня за локоть, как котёнка за шкирку, и прижимал ближе к себе. Так, будто отгораживал – даже не столько от людей, сколько от мира.

У фонтана он остановился.

– Подожди здесь. Я быстро.

Он направился к трактиру – у входа висела деревянная доска с объявлениями. Он рассказывал мне о ней по дороге: здесь искали лекарей, сообщали о болезнях, просили помощи. Он находил таких людей, как он сам. Кто мог облегчить чью-то боль.

– Нашел что-нибудь?

– Ага. Одному торговцу нужен лекарь. Пойдем.

Я соскочила с края фонтана и догнала его. Он уже свернул в сторону узкой улочки, а я – следом, на полшага позади.

И почему-то чувствовала, что с каждым таким шагом и с каждым его молчаливым "я рядом" мне всё труднее будет остаться прежней.

– Тебе знакомо имя Алекс де Фэрроуинд? – спросил Дамьен почти между делом. Но его тон был слишком спокойным, чтобы быть случайным.

Имя ударило, как хлыстом по нервам. Всё внутри скрутило. Будто кто-то с силой открыл дверцу, за которой я прятала самые страшные воспоминания. Крики. Боль. Город в огне. И… это имя. Алекс. Советник. Лицо в полутени.

– Да, – выдохнула я и машинально сцепила пальцы. – Главный Советник. Правая рука Короля. Если не сказать – его мозг.

– Угу, – Дамьен кивнул, как будто я подтвердила что-то, что он давно знал. – Недавно приезжал посол из Блэкхейвена. Заявился не один, с дочерью. Решил, мол, раз Советник такой значимый человек, почему бы не подсуетиться…

– Хитро, – буркнула я. – Дочка в придачу к мирному договору. Политика.

– Да уж. А Король стареет, наследников нет. Все и так давно догадываются, что трон после него уйдёт к Советнику.

– Так что посол решил: лучше перебдеть. Женить Советника, пока не поздно?

– Ага. Но вышло иначе. Алекс отказался. Официально. Сказал, что недавно почувствовал рождение своей Пары – и теперь будет искать её.

Я фыркнула. На самом деле, это была нервная реакция. Пара. Слово, которое больше похоже на красивую легенду, чем на реальность. Хотя… разве всё то, что я пережила, было обычной реальностью?

– Он что, серьезно? Плюнул на всю политику ради человека, которого ещё не видел?

– Серьезно, – Дамьен даже не усмехнулся. – Сказал, что неважно, кто она, какого рода, звания, происхождения. Если судьба – значит судьба.

– Представляю, как это разозлило всех этих благородных мамочек, мечтающих выдать своих девиц.

– Они с ума сошли. Кто – с младенцем под мышкой к дворцу, кто – мужа в постель волочёт, чтобы зачать подходящего кандидата. И ведь это не шутка. Даже те, у кого сроки не совпадают, – всё равно несут младенцев. А вдруг прокатит.

Я молчала. А внутри ворочалась сталь. Алекс всегда был не просто умным – пугающе проницательным. Он не верил в сказки. А теперь – Пара. Судьба. Он действительно это почувствовал? Или это способ уйти от брака с девицей, которую подсунули?

– Двадцать шесть лет разницы, да? – спросила я, не глядя на Дамьена.

– Да. Но у Пар это неважно.

– Хм… – я обняла себя за плечи. Было зябко, хоть солнце светило. – Я, конечно, что-то знаю, но… всё равно не до конца понимаю. Что в этой Паре такого?

– Всё, – просто сказал он. – Это как встать на своё место. Встать – и вдруг осознать, что до этого ты всё время сидел криво. Пара – это не просто чувство. Это магия, которая соединяет души. Через время, расстояния, страхи, сомнения. Это что-то, что нельзя объяснить, пока не испытал.

– А младший-то в этой Паре, если только родился… Он ничего не чувствует?

– Нет, – покачал головой Дамьен. – Пока нет. Магия просыпается позже, лет в три. А значит, сейчас чувствует только один.

– Получается, ему остаётся верить на слово? Это немного… криво.

– Глупая, – вдруг мягко усмехнулся он. – Когда они встретятся, оба почувствуют. В этот момент – не перепутаешь. Всё тело отреагирует. Душа.

Мы подошли к большому дому с выложенной плиткой дорожкой. Из-за забора доносился весёлый собачий лай, пахло грушами и свежей выпечкой.

– Мы пришли, – сказал Дамьен.

Я кивнула. И – впервые – почувствовала, что внутри у меня всё-таки осталась какая-то пустая комната. Та, в которую не хочется заходить. Потому что Пара… если и была у меня, то она осталась в той жизни. И дороги туда уже нет.

***

Придорожная таверна недалеко от столицы

– Это было глупо, – с усталой ноткой в голосе сказал Лоренцо, опускаясь в кресло. Он привычно закинул ногу на ногу, будто хотел отгородиться от происходящего легкой бравадой.

– Глупцы – те, кто думает, что смогут меня обмануть, – отрезал Алекс и сел напротив, не скрывая раздражения. – Это последняя?

Лоренцо кивнул.

– Да. Лечебниц немного. Ты сам знаешь – чаще принимают роды в деревнях, у местных знахарей. Там, где нет ни средств, ни выбора.

– Значит, если её нет здесь, – Алекс провёл рукой по лицу, устало, почти с отчаянием, – придётся ехать дальше. По деревням. По грязи и пыльным дорогам.

– Алекс… – Лоренцо выпрямился, и в его взгляде промелькнула сдержанная тревога. – Я понимаю. Но ты должен быть реалистом. У тебя есть обязанности. Люди, которые ждут решений. Ты – не просто мужчина, тоскующий по своей идеальной половинке. Ты – Советник. Второй после Короля. Если ты растеряешь влияние, что тогда? Найдёшь Пару – и что предложишь ей? Письма на старой бумаге и пустые руки?

Он говорил мягко, почти ласково, но слова его были тверды как камень.

Алекс отвёл взгляд.

– А я, по-твоему, должен махнуть на неё рукой? На ту, что создана быть со мной? Просто потому, что она ещё не доросла до моего мира?

– Нет, – Лоренцо покачал головой, – но ты должен понимать: всему своё время. Оставь поиски. Пусть подрастёт. Пусть проживёт немного своей жизни. Если вы созданы друг для друга – судьба всё устроит. Она приведёт её к тебе, когда придёт час.

Алекс молчал. Сердце билось болезненно и глухо. Он слышал слова друга, понимал их. Но внутри всё протестовало. Где-то, может быть в крошечной деревне на краю карты, жила девочка – совсем крошечная, теплая, незащищённая. И она уже принадлежала ему. Его Пара. Его половинка. И если она страдает сейчас? Если её вот-вот потеряют, обменяют, отдадут в чужие руки?

– А если она родилась в такой бедности, что семья просто не сможет её прокормить? – тихо спросил он, сжимая руки в замок. – Если они решат, что так будет лучше – избавиться от неё?

– Алекс… – Лоренцо опустил глаза. – Я знаю. Но ты сам говорил: магия Пары уравновешивает. Один богат – другой беден. Один силён – другой уязвим. Но эта разница не вечна. Она выравнивается. И чем сильнее ты сейчас, чем выше поднимешься – тем больше достанется и ей.

– Только бы не слишком поздно… – прошептал Алекс.

Лоренцо не стал спорить. Он знал: друг не успокоится. Это не просто упрямство, это зов сердца, который не заглушить ни логикой, ни доводами. И всё же…

Советник откинулся на спинку стула, закрыл глаза. Он чувствовал: здесь её нет. Как бы ни надеялся Алекс – он уже знал. Эта лечебница не принесёт ему ответа.

– Хорошо, – наконец тихо сказал Алекс. – Я понял. Только на обратном пути… Сделаем крюк. Через Маркесс.

Лоренцо только кивнул. Без лишних слов.

Глава 4

Хижина Дамьена.

– Зелье не будет магическим, если не вкладывать в него саму магию, – в который раз наставлял меня Дамьен, строго глядя поверх очков. – Сколько раз повторять – против часовой стрелки!

Он несильно шлёпнул меня по руке, заставив дернуться и чуть не выронить лопатку. Ну вот, снова.

– Но эти листья колючие! Я не хочу к ним прикасаться, – пробурчала я, не столько от боли, сколько от обиды. Почему магия обязательно должна болеть?

– А как ты собираешься наполнять их магией, если даже пальцем тронуть боишься? Или ты думала, быть целителем – это так, цветочки нюхать?

– Нет, я… – Я замялась, глядя на ступку. Синие листья с острыми, как иглы, краями выглядели так, будто сами готовы были покалечить кого угодно. Лекарство из таких делать – это уже не целительство, а какой-то вызов судьбе.

Эти травы мы купили для сына местного торговца. Мальчишка уже неделю не вставал с постели, и на вид был почти как призрак – бледный, измождённый, едва дышащий. Честно говоря, когда я впервые его увидела, сердце сжалось: «поздно», – подумала я. А вот Дамьен посмотрел, молча кивнул и всё решил.

– Принесу настойку через два дня, – сказал он отцу больного, ни на секунду не сомневаясь. – Два золотых сейчас и столько же потом.

– Четыре золотых?! – вспыхнул торговец, – Да вы…

– Не хотите – готовьтесь к похоронам, – хладнокровно перебил Дамьен.

И ведь заплатил. Ворчал, разумеется, сотрясал воздух угрозами, но монеты всё равно выложил. Одну из них мы тут же обменяли на пучок этих колючек – и вот я, неудачливая ученица, стою у стола, в который раз поднимая руку, чтобы продолжить пытку.

– Он серьёзно болен, – не удержалась я. – Разве не должен ты сам готовить для него лекарство? А не доверять всё это мне?

– Практика. Теория позже. А это – голубая колючька, – лениво сообщил он, будто речь шла о петрушке.

– Понимаю, откуда название…

– К тому же, парень не так уж болен, как ты думаешь.

– Но почему тогда никто не смог ему помочь?

– Потому что его лечение долгое, дорогое и утомительное. Маги у нас нынче ленивые. Зачем стараться, если можно втюхать зелье от простуды, заработать и уйти?

Я поёжилась. И это он говорит с такой невозмутимостью, будто речь шла о продаже хлеба, а не о человеческой жизни.

– Жестоко, – выдохнула я. – Они бросили его умирать только потому, что это невыгодно?

Он лишь кивнул и снова указал на ступку. И я с обречённым вздохом опустила в неё руки. Мгновенно почувствовала, как острые края разодрали кожу. Магия завибрировала в кончиках пальцев.

– Только не дёргайся, – тихо напомнил он. – Пусть магия идёт плавно. Просто отпусти её.

Этому он научил меня в первую очередь. Теории у нас было немного – Дамьен вообще предпочитал кидать меня в пекло сразу. И пусть учусь, как могу. Так что, магию вливать – умею. На зубок.

Сжав зубы, я позволила энергии струиться сквозь пальцы. Она стекала в листья, как светлая вода, впитываясь в колючки. Шло всё хорошо, пока…

– Хватит, – внезапно прервал он и поймал мои запястья. Поток оборвался, будто по щелчку.

– Уже?

– Обычно на это уходит минут десять. Но у тебя магии – как в водопаде. Широкие каналы, мощный поток… Всё готово.

Я осмотрела руки – изрезанные, покрасневшие. Но стоило чуть-чуть отпустить магию наружу – и тонкая плёнка затянула раны почти мгновенно.

– Этому я тебя не учил, – заметил он с прищуром.

– А я долго наблюдала, – пожала плечами я, пряча улыбку.

Он взъерошил мне волосы, как обычно делал, когда не знал, как похвалить. Суровый он у меня.

– Почему ты сказал, что зелье будет готово послезавтра? Мы же можем занести его хоть сегодня.

– Тогда придётся ночевать в городе. А я туда не собираюсь. Да и завтра дела – надо в деревню у озера съездить.

– Тогда я отнесу. Он же видел меня с тобой, примет.

Он прищурился. Скептически.

– Справишься?

– Донести одну маленькую бутылочку и получить за неё деньги? Да это проще, чем спорить с тобой!

Он почесал затылок, вздохнул, но кивнул.

– Хорошо. Только сначала деньги, потом зелье. Два раза в день – по маленькой ложке. А я сам навещу его через пару дней, проверю, как идёт дело. Поняла?

– Поняла, – кивнула я. И на душе почему-то стало теплее. Может, потому что он доверил мне что-то важное. А может… просто потому, что я наконец почувствовала себя нужной.

Глава 5

Маркесс. Утро.

Едва торговец открыл дверь, с лицом обиженного судьбой человека и сходу начал требовать настойку, будто я ему что-то задолжала. Понятно, клиент в панике – сын помирает, – но мне-то что с того, если вместо слов благодарности он суёт мне в лицо грязные обвинения?

Я, между прочим, добрая. Но у меня терпение не резиновое. Поэтому предложила ему два варианта – как в лавке: хочешь с чеком, хочешь без. Либо он сначала платит и получает подробнейшую инструкцию по применению, либо – без разговоров, но тогда пусть сам объясняет себе, почему вместо лечения сыну стало хуже. Он заплатил. И правильно сделал. Потому что травы были непростые, и настойка – тоже.

Я поднялась наверх, в спальню. Там – мальчишка, худой, серый, с глазами в потолок. Страшно. Напоила его ложкой с руки, как ребёнка. И сидела рядом, молча, держа за ладонь, пока дыхание его не стало тише. Мне показалось, он стал живее. Или мне просто очень хотелось в это верить.

– Говорят, в город Советник едет, – услужливо сообщила мне служанка, перемывавшая тряпкой пол, как будто вытирала оттуда чужую беду. Та ещё болтушка, к слову. Следить за сыном хозяина ей поручили – и за мной в придачу, на всякий случай.

– Что ж ему тут делать-то? – отозвалась я как могла безразлично, хотя имя этого… Советника каждый раз, как нож по стеклу. Алекс ди Фэрроуинд. Слишком много жизней он уже перекроил. Особенно – одну. Очень мне близкую.

– Проездом он, – объяснила девушка с видом великого посвящённого. – Через нашу площадь проедет. В столицу возвращается.

Она вздохнула. Так сладко, как будто вот прямо сейчас он её замуж возьмёт. А меня передёрнуло. Нет, Габриэлла никогда с ним не встречалась. Но он был тем, кого ей выбрали. Кто разрушил всё. Не любовь, не несчастье, а просто… имя. Лицо, которое я должна была бы знать.

Я попрощалась с торговцем и, будто марионетку за ниточку дёрнули, пошла к площади. Уже набрался народ, крики, флаги, дети на плечах у отцов. Я отошла в тень, к стене. Пусть не растопчут, если начнётся.

И тут – запах. Розы. Цветочница проходила мимо, и этот проклятый запах ударил прямо в голову. Как по щелчку. Перед глазами – он. Алексей. На колене. Букет в руке, в другой – коробочка с кольцом. Классика. Банально до зубной боли, но тогда… Господи, как я была счастлива.

Я стиснула зубы, чтобы не разрыдаться, спрятала лицо в капюшоне. Люди шли, голоса сливались в одну реку звуков. Он едет. Где-то в животе всё сжалось, в пальцах закололо. Сердце билось так, будто хотело выскочить. Мне хотелось убежать. Но я осталась.

Цокот копыт. Всё ближе. Быстрее. Он спешил. Конечно. Всегда спешил – через судьбы, через чувства, через людей. Я замерла, смотрела на поворот улицы, будто оттуда должен был появиться сам дьявол.

– Господин Советник! – выкрик, и толпа ахнула.

Он вылетел, как буря. Молодой, растрёпанный, на белом жеребце, лицо перекошено от чего-то, чего я не поняла сразу. Он сдерживал коня, но рвался вперёд. А я?

Я согнулась пополам, ладонью вцепилась в каменную стену. Тело охватил жар, будто меня швырнули в костёр. Я развернулась и пошла прочь. На ватных ногах, с шумом в ушах. Всё вокруг исчезло. Остался только он.

Я успела лишь мельком взглянуть. Немного другие черты. Кожа темнее, волосы отдают бронзой. Но глаза…

Господи, глаза остались те же. Карие. С тем самым зелёным бликом, который невозможно спутать. Ни с чьим.

Я бы узнала их даже в аду.

Это были глаза Алексея.

И это были последние глаза, которые я видела перед смертью.

Глава 6

Следующее утро. Хижина Дамьена.

– Уверена, что не хочешь пойти? – снова спросил Дамьен. Уже, наверное, в пятый раз. Или в седьмой. Он не настаивал, но всё равно спрашивал.

Я молча качнула головой, не поднимая взгляда от деревянной чаши в руках. Где-то в глубине души скреблась вина – тупая, тяжёлая. Не за то, что отказалась идти, нет. За то, что продолжаю молчать. Врать. Жить рядом с человеком, которому обязана, и при этом носить внутри себя слишком много несказанного.

Он вздохнул – как-то сдержанно, коротко, по-мужски, – и сказал:

– Ладно. Поищу ещё работу. Могу вернуться поздно. Не жди, ужинай сама и ложись. Хорошо?

Я выдавила из себя улыбку – ту, которую учишься носить в критические моменты жизни, как маску, не жмущую, но и не родную – и проводила его до двери.

А потом осталась наедине с домом и собственными мыслями.

Рутина – мой щит, мой пыльный спасатель. Протереть пол, вымыть посуду, перебрать травы, проверить настойки. Механические действия, в которых душа вроде как отдыхает. Но только вроде. Сегодня ничего не помогало.

Потому что перед глазами снова и снова возникал он.

Главный Советник.

Этот мужчина, который появился на площади, как раскат грома – и так же резко исчез. Я видела его секунду. Одну. Но хватило. Мне – хватило.

Он был похож. Пугающе. Больно. Слишком.

И одновременно не он. Чужой. И всё же – такой до боли знакомый. Как сны, в которых ты видишь любимого человека, а он смотрит сквозь тебя, будто ты воздух.

Я сидела у окна, прижимая к груди подол фартука, и пыталась разложить его на черты. Характер. Жесты. Пластика. Не лицо – оно другое. А вот осанка, взгляд, манера держать поводья… И то, как он повернул голову, когда кто-то окликнул его по имени. Эта резкость – её не спутаешь.

Гордый. Самоуверенный. Да, конечно. Ещё бы – пост Главного Советника сам себя не займёт. Но… он не был холодным. Он был собранным. Как человек, у которого под кожей – броня. Но не лёд.

В нём читалась сила. Не грубая – внутренняя. Та, что не нуждается в крике. Та, что заставляет слушать с полуслова. И всё же… я видела его вблизи. Не этого мужчину – Алексея. Моего Алексея. Который когда-то опустился на колено и протянул мне коробочку с кольцом и букет роз – банально, по-женски прекрасно, и тогда мне казалось, что я счастливее всех на свете.

Мне казалось…

Я провела рукой по щеке – горячо. Конечно. Слёзы. Они всё равно вырываются, когда думаешь о нём.

И о малыше.

Нерождённом. Непришедшем в этот мир. Невидимом и таким живым для меня.

Я хотела устроить сюрприз. Через неделю должна была быть годовщина. Я представляла, как скажу ему за ужином – спокойно, нежно, с этой своей лёгкой улыбкой: «Нас скоро будет трое». Он обнимет. Поцелует. Скажет что-то глупое и трогательное. Я это так ясно видела…

А потом – конец.

Конец всему. Нам. Мечтам. Будущему.

Я зажала рот ладонью, чтобы не разрыдаться в голос.

Нет. Стоп. Хватит.

Никаких «а если бы». Никаких «что было бы, если». Есть только настоящее. Новый город. Новая я. Стараюсь держаться. Жить. Дышать.

А он…

Кем бы он ни был, этот Советник, – если судьба решит столкнуть нас снова, я отвернусь. Уйду. Спрячусь.

Потому что больше – не вынесу.

Не вынесу этих глаз. Этих карих глаз с легкой зеленью, которые были последним, что я увидела перед смертью. Моей прежней смерти.

И, может быть, началом новой.

***

Постоялый двор в Маркессе. Вечер.

Комната будто замерла в тревожном ожидании, только гулкие шаги Алекса нарушали тишину. Он мерил пол от стены к двери, будто пытался дойти до ответа, который всё ускользал. Лоренцо сидел в кресле, наблюдая за ним, не пытаясь остановить – знал: словами тут не поможешь.

– Почему так долго? – Алекс бросил взгляд на дверь, будто мог ускорить время одним усилием воли.

– Алекс, сядь, – спокойно сказал Лоренцо.

– Не хочу я сидеть!

– Тогда хотя бы не кричи.

Лоренцо говорил мягко, но сдержанно, привычным тоном, за которым скрывалась тревога. Алекс вздохнул, но не уступил. Он был напряжен, словно пружина.

– Ты точно уверен?.. – Лоренцо, возможно, надеялся, что всё окажется ошибкой.

– Да! – резко. – Это была она. Ты думаешь, я бы не узнал? Это не спутать. Я… когда выскочил на площадь, у меня ноги отказали. На миг. Вот просто – не смог сделать шаг. А потом увидел, как её уносят. Женские руки, возможно, мать… няня, кто-то. Я сам виноват – налетел, как ветер, спугнул толпу. А с младенцем… сам понимаешь. Не место.

– Обычно грудных детей вообще не выносят, – заметил Лоренцо, и в голосе прозвучало что-то большее, чем скепсис.

– Но она была там! – Алекс почти прошептал это, как заклинание. – Я чувствовал.

Он не искал сочувствия. Только подтверждения, что не сошел с ума.

Лоренцо не спорил.

– Хорошо. Значит, была. – И вдруг, напряжение будто сдвинулось. – Кажется, к нам идут.

Стук. Алекс распахнул дверь, и на пороге застыл слегка растерянный староста.

– Список новорождённых, как вы просили, господин Главный Советник.

– Благодарю. Подождите… Ужин. Проследите, чтобы всё было. – Голос стал жёстким, привычно командным.

Когда дверь закрылась, Алекс, наконец, рухнул в кресло у камина и развернул список, будто в этих строчках была разгадка судьбы. Глаза жадно скользили по именам, но руки дрожали.

– Знаешь, через бумагу связь с Парой не почувствуешь, – заметил Лоренцо, но Алекс не ответил. Он уже вычеркивал лишнее.

– Вот, – почти победно сказал он спустя несколько минут, протянув другу лист. – Временные рамки сужают круг. Остались три: две девочки и мальчик.

Лоренцо взял список, взгляд его скользнул по строчкам.

– И что ты…

– Навестить. Всех.

– Алекс, уже ночь. Мы и так задержались. Потерпи до завтра. Допустим, ты её найдешь. Дальше что?

Алекс нахмурился. Он не любил, когда его планы ставили под сомнение.

– Как что? Обеспечу безопасность. Устрою семью в поместье, всё необходимое – питание, охрана. Она должна жить в покое.

– А ты – в равновесии. Если, конечно, хочешь дожить до её совершеннолетия, – Лоренцо говорил спокойно, почти насмешливо, но глаза его были серьёзны. – Сразу окружив её комфортом, ты нарушишь баланс. Это не просто каприз Вселенной, Алекс. Это закон.

Он встал, подошёл к окну и на секунду замолчал, прежде чем добавить:

– Сними на моё имя загородный дом. Пусть живут скромно, но в достатке. Не выделяй её. Не бросай вызов миру, которому сам пока ещё принадлежишь. Твоя Пара – это не награда, а ответственность.

Алекс смотрел на пламя в камине, и в нём отражались его мысли: всполохи, тревоги, упрямство и что-то странное – тихое, почти болезненное ожидание. Он молчал, и Лоренцо не торопил. Они оба знали – решения Алекс принимает сам. Но в этот раз слишком многое было поставлено на карту.

Глава 7

Хижина Дамьена. Вечер.

– В городе яблоку негде упасть. Вся знать, что не поленилась, съехалась в Маркесс, будто там раздавали титулы на углу. А всё потому, что Советник решил задержаться, – Дамьен говорил, как всегда, спокойно, как будто обсуждал погоду, но я-то слышала: он нервничает. – Одни под предлогом навестить тётю или решить "дела", другие просто так – глаза покатать. А с ними и охраны… в два раза больше. Словом, Катрин, ты меня вообще слушаешь?

– Конечно, – я кивнула и постаралась сделать заинтересованное лицо. – Думаешь, он задержится надолго?

– Никто не знает. Но народ доволен. Магазины полны, базар шумит, некоторые уже заглядываются на дома – мол, вдруг Советник тут приживётся, и будет жить под боком, как сосед. А ты посмотри, – он вдруг протянул мне платок. – Уже товар с его гербом продают.

Я только взглянула – и меня словно ударило током. Алый шёлк, золотая бахрома, в центре – порхает бабочка. Я резко отвернулась, будто это не кусок ткани, а проклятие в руках.