Провинциалка

Оксана Шаульская

Провинциалка

Пролог

Село Никольское Оренбургской губернии, 1858 год

– Надежда. Надежда! – Позвал дочь помещик Морозов Илья Петрович, выходя на крыльцо. – Да, где же эта несносная девчонка?

Илья Петрович вновь оглядел двор в поисках девушки, но вокруг были только крепостные, занимающиеся хозяйственными делами, да куры бегали.

– Надежда! Живо иди сюда! – Снова крикнул отец, подходя к амбару. – А-то возьму хворостину и не посмотрю, что ты уже девица на выданье, – нахлестаю по мягкому месту за непослушание.

– Ой, отец зовёт! – Вскрикнула Надежда, прижав руки ко рту. – Давай, давай, прячься скорее!

Девушка отвернулась от щели в стене амбара и толкнула Степана к лестнице на сеновал.

– А ты как же? – Спросил юноша, поднимаясь наверх.

– А я через заднюю дверь выйду. Отцу скажу, что в сад по ягоды ходила, вот и не слышала, как звал.

Надежда подхватила заранее приготовленную корзинку с красной смородиной и побежала к дальнему выходу. Степан, свесившись с верхнего этажа амбара, крикнул её вслед:

– Я буду ждать тебя на причале после вечерней зари. Придёшь?

– Да, да, обязательно! – Махнула рукой девушка, закрывая за собой дверь.

– Надежда! – Уже сердясь, вновь позвал Илья Петрович.

– Я здесь, папенька! – Отозвалась девушка ему из-за спины, подходя со стороны сада.

– Где ты была? – Спросил отец, уперев руки в бока. – Разве ты не слышала, что я звал тебя?

– Папенька, не сердись. Не слышала я. Вот, видишь, по ягоду ходила. – Ответила Надежда, показывая отцу корзину, полную спелой смородины.

– Ну, хорошо. – Смягчился Илья Петрович. – Пойдём в дом. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Надежда тихонько выдохнула, идя за отцом домой, – если сразу не заругал, то, можно надеяться, что ничего не заметил. «Вот только о чём же он хочет мне сказать? – крутилась мысль в голове девушки. – Не уж-то опять про замужество говорить будет?» Надежда снова вздохнула и, отдав корзинку пробегавшей мимо дворовой девке, вошла в кабинет Ильи Петровича.

– Присаживайся, дочь. – Кивнул помещик на стоящее напротив стола кресло. – Есть у меня для тебя важная новость.

– Какая, папенька? – Насторожилась Надежда.

– Сам купец Преображенский сватает тебя в жёны. – Торжественно произнёс Илья Петрович и довольно поправил усы – его гордость и источник постоянной заботы. – Как ты знаешь, Сергей Анатольевич мой постоянный покупатель нашей сельскохозяйственной продукции. И он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Мы заключили с ним постоянное партнёрское соглашение на поставку зерна, а ваш брак послужит гарантией долгосрочных торговых отношений.

Илья Петрович встал и, заложив руки за спину, подошёл к окну. Сквозь прозрачное чисто вымытое стекло открывался прекрасный вид на широкие поля, где уже наливались зерном колосья пшеницы, ржи и овса. Пройдёт ещё месяц – полтора и крепостные крестьяне и батраки начнут уборку урожая.

– Но, папенька! – Воскликнула Надежда, глядя на прямую спину отца. – Я не хочу замуж! И потом, он, наверное, старый?

– Что значит – старый?! Я, по-твоему, старый? – Помещик повернулся к дочери, хмуря брови. – Иные в моём возрасте ещё только семью заводят. А он на десять лет младше меня.

– Вот именно. – Надежда закусили нижнюю губу и стала теребить кончик косы, что выдавало её волнение. – Ему уже сорок лет, а мне всего девятнадцать.

– Сорок один осенью исполниться. – Подтвердил отец подсчёт дочери.

– Нет, папа, я не хочу! – Надежда вскочила с кресла и в волнении заметалась по кабинету.

– А ну сядь! – Рассердился Илья Петрович. – Что значит – не хочу?! Я и так столько раз шёл тебе на уступки, отказываясь от весьма выгодных предложений, но сейчас это уже вопрос чести. Мы с Преображенским заключили соглашение и ударили по рукам, – ни ты, ни я не можем отказаться!

– Будь маменька жива, она бы запретила тебе насильно выдавать меня замуж. – Девушка со злостью перекинула косу с одного плеча на другое, не желая мириться с уготованной ей участью.

– Маменька твоя в своё время тоже вышла за меня замуж совсем не по любви. Но, несмотря на это, мы прожили с ней в согласии и уважении друг к другу, пока Господь не забрал её к себе на небеса. – Илья Петрович взглянул в «красный угол» на иконы и перекрестился. – Всё, не перечь отцу. Пойми, я забочусь только о твоём благе. Чем там любовь обернётся – ещё не известно, а с Преображенским ты проживёшь спокойную и далеко небедную жизнь.

– Но, папенька… – Вновь хотела возразить Надежда и упала обратно в кресло.

– Я всё сказал! – Помещик ударил кулаком по столу, так, что звякнули бокалы на маленьком столике в углу комнаты. – А теперь иди, готовься. Вечером мы уезжаем в Уфу. (Прим. Автора: с 1802 по 1865 года столицей Оренбургской губернии была Уфа)

– А вещи? Нужно же время, чтобы уложить вещи. – В последней попытке отложить неизбежное, прошептала девушка.

– Марфа с утра уже начала укладывать твои сундуки. – Не глядя на дочь, отец вновь сел за стол. – Свадьба состоится в начале октября, после уборки урожая. А пока ты будешь жить в родительском доме своего будущего мужа, дабы привыкнуть и обучиться столичным манерам. Марфа поедет с тобой.

Илья Петрович махнул рукой в сторону двери и вытащил из ящика стола бумаги, давая понять, что разговор окончен. Надежда с трудом поднялась с кресла и понуро поплелась вон из кабинета, где только что решилась её судьба. Солёные слёзы скатывались по щекам, затекая в округлый вырез её простого сельского платья. «Как я буду жить в столице губернии? – задавала себе вопрос девушка. – Я же ничего не знаю о светских манерах, почти не умею танцевать все эти их новомодные танцы, словом, буду провинциальной белой вороной среди столичного общества светских львиц».

Но всё уже было решено, колесо судьбы начало свой разбег, и остановить его никто бы не сумел. Стоит ли говорить, что Степан в тот вечер так и не дождался Наденьку на причале.

Часть 1. Куда приводят мечты

Глава 1

Наши дни, г. Оренбург

– Привет, Надюха! – Поздоровалась Марта, усаживая свою пятую точку на парту, за которой Надя готовилась к докладу по истории Оренбургской губернии.

– И тебе привет. – Ответила девушка, отодвигая в сторону книги. – Марта, не могла бы ты сесть на стул, как это делают все люди. Посмотри вокруг – их тут много.

Надя провела рукой вокруг себя, предлагая подруге оглядеть аудиторию в поисках подходящего для сидения предмета мебели, и осторожно вытащила из-под её попы тетрадь.

– Я как все люди не могу. – Марта поёрзала, усаживаясь поудобнее, и продолжила. – Если я буду такая как все, то кто тогда будет такой как я?

– Сложный вопрос. – Надя пожала плечами и, чуть прищурив глаза, осмотрела подругу с головы до ног.

Марта была молодой женщиной двадцати трёх лет, и предпочитала она готический стиль в одежде и образе. Её волосы цвета вороного крыла перемежались лиловыми прядями, тёмные глаза были подчёркнуты графитными стрелками, а чётко выделенные скулы придавали лицу неестественно острую форму. И только губы ярко красным пятном выделялись на фоне общей мрачности. В одежде девушка отдавал предпочтение чёрным блузкам с корсетными вставками и кожаным шортам летом и штанам, соответственно, зимой, за что неоднократно получала замечание не только от куратора их курса, но и от самого декана.

Надя была её полной противоположностью. И это вот уже второй год удивляло их сокурсников, хотя девушки начали дружить с первых дней учёбы в магистратуре, оказавшись на вводной лекции за одной партой. Что их объединяло, они и сами едва ли могли сказать, ведь их интересы вообще не совпадали. Надя любила читать книги, а Марта предпочитала в любую свободную минуту слушать рок. Несмотря на свой готический стиль, Марта любила яркое солнце и юную зелень весны, Надя же отдавала предпочтение осенним листьям и дождю за окном.

Вот и внешний вид будущих магистров исторических наук кардинально отличался. В одежде Надя любила деловые костюмы от бежевых до светло-серых оттенков, а пепельно-русые волосы собирала в строгий классический пучок.

– Да, ты одна такая. – Подтвердила Надежда после осмотра.

– Чем занимаешься? – Задала вопрос Марта, перебирая книги, разложенные на столе.

– Готовлю доклад по истории Оренбургской губернии. – Ответила Надя подруге.

– Ах, ну да. У тебя же историческая конференция на следующей недели. – Марта всё-таки встала со стола и пересела на ближайший стул, закинув ноги на то место, где до недавнего времени находилась её попа.

– А ты разве не должна тоже в ней участвовать? – Спросила Надя, собирая книги и тетради.

– Должна, конечно. Но это так скучно. – Пожала плечами подруга. – И потом, я даже не представляю, о чём писать.

– Вот, например, такая тема: «Влияние Николая Васильевича Гоголя на зарождение готической культуры в царской России». – Решила немного пошутить Надя.

– Чего? – Марта от удивления даже ноги с парты убрала. – Где ты увидела у Н.В. Гоголя готический стиль, и при чём туту Оренбургская губерния?

– Ну как же. Ведь Н.В. Гоголь неоднократно бывал в Оренбурге. Более того, был весьма дружен с С.Т. Аксаковым. А его «Вечера на хуторе близ Диканьки» и сборник повестей «Миргород» прямо таки основа для формирования готического настроения.

– Да? – Задумалась представительница тех самых готов. – Возможно, в этом что-то есть.

Марта достала зеркальце из рюкзака, посмотрелась в него и, поправив заклёпки из черепов на своей блузке, продолжила:

– Во всяком случае, это лучше, чем совсем ничего. Иначе за отсутствие доклада мне светит очередной неуд.

– Вот именно. – Согласилась Надя, вешая сумку с книгами на плечо. – А на Пушкинский бал ты планируешь идти?

– Пыф-ф-ф! – Скривилась Марта, выходя из аудитории. – Ты же знаешь, это вообще не моё.

– Вот уж верно. – Улыбнулась Надя. – Представляю, как ты в своём обтягивающем чёрном комбинезоне и с черепами в волосах будешь смотреться среди дам и кавалеров середины девятнадцатого века.

– Именно. Все эти «Балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки…» – это твоя тема. Ведь ты мечтаешь жить в эту эпоху. (Прим. Автора – песня гр. «Белый орёл» «Как упоительны в России вечера»)

Девушки спустились на первый этаж политехнического университета и подошли на вахту, чтобы сдать ключи от аудитории. Пропуская Надю вперёд у входной двери, Марта продолжила:

– С другой стороны, я могу пойти в образе Уэнздей из семейки Аддамс.

– Вариант, конечно. – Поддержала шутку подруги Надя. – Но я очень сомневаюсь, что тебе там кто-то включит песню «Кровавая Мэри» Леди Гаги. (Прим. Автора: на самом деле в оригинальной сцене Уэнздэй Аддамс, героиня популярного сериала «Семейка Аддамс» танцевала под песню Goo Goo Muck группы The Cramps, однако тиктокеры переосмыслили эпизод и подобрали к нему совсем другой саундтрек.)

– О, да! – Согласилась Марта. – А танцевать все эти любимые тобой полонезы и мазурки я не могу.

Так, шутя и смеясь, девушки дошли до автобусной остановки, где их дороги расходились в разные стороны. Марта должна была ехать домой, а Надю ждала тренировка на ипподроме и её любимая лошадь по кличке Дарина.

– Ну, что, давай прощаться? – Повернулась к подруге Надя, повесив поудобнее сумку на плечо. – Как говориться, тебе налево, мне направо.

– Да, только вот домой мне что-то не очень хочется. Сейчас мать опять на дачу позовёт. – Марта грустно вздохнула. – Может, я с тобой поеду?

– Конечно! – Обрадовалась Надя. – Я давно зову тебя покататься со мной на лошадях.

– Ну, нет. Кататься я точно не буду. – Замахала руками Марта. – Я лошадей не то, чтобы боюсь, скорее опасаюсь. И, полагаю, у нас это будет взаимное чувство.

– Ладно. – Легко согласилась подруга. – Тогда просто посмотришь, как лошадок учат различным трюкам.

На том и порешили. Дождавшись нужного автобуса, девушки вдвоём поехали на ипподром.

Переодевшись, Надя проводила подругу на скамейки для зрителей за пределами скакового поля.

– Раз уж ты здесь, пусть мой телефон у тебя побудет. – Обратилась девушка к Марте, отдавая ей чехол с телефоном. – Мама должна позвонить. Я обещала ей, что приеду на выходные, но совсем забыла про конференцию.

– Ну и что? – Не поняла проблемы Марта. – Конференция только во вторник. Почему ты не можешь провести выходные у родителей в деревни?

– Потому что тогда я не смогу подготовиться. – Объяснила Надя. – Младшие братья и сёстры не дадут мне такой возможности. И да, огород.

– Понимаю. – Вздохнула Марта, вспоминая свой огромный участок на даче. – Хорошо, я дам знать, когда она позвонит.

Надя кивнула и пошла к стойлам, чтобы вывести Дарину в скаковой круг. Лошадь и наездница начали с неспешного шага по арене, через круг перешли на бег рысцой и далее в галоп. Именно этот момент выбрала Марта, чтобы с громко звонящим телефоном подойти к ограждению. Дарина шарахнулась от неожиданности, встала на дыбы и сбросила не ожидавшую такого поведения от лошади Надю на песок. Последнее, что увидела девушка, это летящее ей в лицо копыто.

Глава 2

– Барышня? Барышня, очнитесь!

Словно сквозь вату откуда-то издалека услышала Надя голос. Откликаться не хотелось, хотелось чуть дольше побыть в этой туманной невесомости. Но голос был весьма настойчив, к тому же к нему добавились лёгкие удары по щекам.

– М-м-м… – Застонала Надя, пытаясь открыть глаза. – Как же сильно болит голова.

– Конечно, болит. Вы же, барышня, с лошади умудрились упасть. Вот беда-то! Что я теперь барину говорить буду? – Начал причитать всё тот же голос.

– Я?! С лошади?! – Надя, с детства привыкшая ездить верхом, от удивления даже глаза открыла. – И причём тут какой-то барин?

Надя попыталась приподняться, но тут же упала обратно на подушки, – от резкого движения сильно закружилась голова, а льющийся в распахнутое окно солнечный свет слепил глаза.

– Ну, как это причём! – Снова запричитал голос. – Барин-то наш, то бишь Сергей Анатольевич, велел научить Вас на лошади пристойно держаться, а Вы, барышня что же…

– И что же я? – Спросила девушка, ожидая пока прекратиться головокружение.

– А Вы упали с самой спокойной лошади во всей Уфе. Михайло специально её дрессировал для меньшой сестры барина. – Обиженно сказал голос.

– Какой ещё Михайло? – Опять не поняла Надя.

– Так конюх наш!

Дальше оставаться в неведении девушка не смогла. Но теперь она открывала глаза медленно, не спеша, и вторая попытка оказалась успешнее своей предшественницы. Надежда оглянулась: она лежала на кровати в небольшой комнате с высокими потолками и оббитыми светлой тканью стенами. Сквозь тонкие занавески распахнутого настежь окна падали лучи полуденного солнца и рисовали на мягком ковре замысловатые узоры. С улицы до Нади долетал шум кузни, ржание лошадей и крик уличного торговца, предлагающего купить газету за медяк.

– Где я? – Едва слышно прошептала Надя, вновь опускаясь на подушки.

– Так знамо где! – Удивился знакомый голос. – В доме Анатолия и Авдотьи Преображенских, родителей вашего будущего супруга – Сергея Анатольевича Преображенского.

– Чего? – От столь ошеломляющей новости Надя даже про головную боль забыла и резко поднялась на кровати.

Справившись с головокружением, девушка смогла, наконец, рассмотреть обладательницу так надоевшего ей голоса. На стуле возле кровати сидела женщина неопределённого возраста. Ей равно могло быть как тридцать, так и пятьдесят лет. Туго повязанный платок полностью скрывал волосы, а льняной сарафан и рубашка всех оттенков серого оставляли на виду только лицо и кисти рук. На ногах, что удивительно, были плетеные лапти.

– Кто Вы? – Снова задала вопрос Надя, разглядев сидящую перед ней женщину.

– Аксиньей меня кличут. Нежь-то, не помнишь? – Всплеснула руками Аксинья.

– Нет. Я Вас вообще первый раз вижу. – Ответила Надя, отодвигаясь подальше от странной женщины.

– Да, как же так-то, барышня?! – Удивилась в свою очередь Аксинья. – Ведь я ж от Вас ни на шаг не отходила с тех самых пор, как две седмицы тому назад Вы со своим батюшкой с Никольского приехали. Папенька-то Ваш сразу домой уехал, а Вы вот жить здесь стали. Даже сплю туточки, вон на тюфяке в углу.

Женщина неопределённо махнула рукой в дальний от кровати угол, и Надя увидела, что из-за ширмы выглядывал угол тонкого матраса, накрытого шерстяным одеялом.

– От к-к-куда п-п-приехала? – Заикаясь, спросила девушка, всё больше теряя связь с реальностью.

– С Никольского две седмицы тому назад. – Повторила Аксинья, испуганно глядя на Надежду.

– Так, ладно, оставим это пока. – Предположив, что Аксинья слегка не в своём уме, Надя решила зайти с другой стороны, чтобы прояснить ситуацию. – Лучше расскажи мне, что произошло.

– Так я ж говорю – с лошади Вы упали, барышня. – Начала рассказывать женщина, успокаиваясь. – Вы ж, когда приехали, не то, что ездить, даже на лошадь сесть не могли. А с барином так нельзя. Барин-то наш уж больно охоту любит. И жена должна его интересы целиком и полностью разделять.

Аксинья встала и заходила по комнате, стряхивая несуществующие пылинки с мебели. Она снова начала волноваться, чувствуя что-то странное в лежащей на кровати девушке. Женщина косо взглянула на Надю, словно пытаясь угадать, кто перед ней, и продолжила.

– Вот и велел Сергей Анатольевич научить Вас в седле держаться. И вроде бы у Вас даже чуток получаться стало. Нюшка-то лошадь спокойная, да и Прошка её под уздцы всё время вёл. Пока Марта под копыта не кинулась.

– Так, с Мартой почти понятно. – Надя потёрла виски, пытаясь унять начинающуюся мигрень. – А кто такие Прошка и Нюшка?

– Нюшка? Так это лошадь, с которой Вы упали. А Прошка – дворовый мальчишка, который Вас всегда сопровождает при катании. – Аксинья снова уселась на стул и начала теребить подол фартука.

– А зачем Марта под копыта бросилась? – Надя в попытке хоть что-то понять решила ухватиться за одно единственное знакомое ей в этой истории имя.

– Так кошка же, что с неё взять. У них от природы мозгов с чайную ложку. – Как маленькому ребёнку стала объяснять Аксинья. – Увидела, что Марфа молоко из погреба достала, вот и ломанулась напрямик.

– Какая кошка? Причём тут вообще кошка? – Обречённо спросила девушка, уже не удивляясь очередному штриху в этой сумасшедшей истории. – Марта – это же моя подруга.

– Всё верно. Так это та самая кошка, что Вы, барышня, на Ильин день у ворот подобрали. И впрямь подружкой вашей стала, ведь более ни с кем Вы здесь не общаетесь.

Туман в голове Нади, наконец-то, рассеялся и кусочки пазла стали складываться в очень нехорошую картину.

– А какой сейчас год? – Настороженно спросила девушка.

– Так 1858 от Рождества Христова. Нежь-то не помните, барышня?

Надя только молча покачала головой и, всхлипнув, закрыла лицо руками, пытаясь справиться с накатившими эмоциями и слезами.

– Ну, ну, будет Вам, барышня, так убиваться. – Опять начала причитать Аксинья, поглаживая Надежду по голове. – Вот возьмите платочек и нюхательные соли на всякий случай. А я побегу, доктора позову. Он Вам микстурки-то накапает, Вы, барышня, поспите, а утром всё и вспомните.

Кинув белый надушенный платок и пузырёк из тёмного непрозрачного стекла с чем-то сильно пахнущим на постель рядом с Надей, женщина скрылась за дверью.

Глава 3

Услышав стук захлопнувшейся двери, Надя вздрогнула и вновь оглядела комнату, подмечая непривычные взгляду детали. Небольшой настоящий камин, ныне тщательно вычищенный, канделябры на стенах и оплывшую свечу в подсвечнике на прикроватной тумбочке, старинное зеркало в тяжёлой оправе, словно подёрнутое дымкой времени и вышитые накидки на стульях у чайного столика. А также заметила отсутствие иных вещей, что только подтверждали версию о её нахождении в прошлом. На стенах не было розеток и выключателей, монотонность белого потолка не нарушала люстра или хоть какая-нибудь захудалая лампочка и не только оконная рама, но и всё вокруг: мебель, посуда, такни – всё было изготовлено из натуральных материалов.

Надя встала с кровати и на ватных ногах подошла к окну. Со второго этажа особняка открывался прекрасный вид на Уфу середины девятнадцатого века. По мостовой катились кареты и повозки, запряжённые лошадьми, разносчики газет сновали меж прохожими, во всю силу своего горла рассказывая последние новости, дамы, прячась под кружевными зонтиками от солнца, прогуливались под руку с кавалерами, которые раскланивались со встречными знакомыми, опираясь на трость. Поражённая видом, девушка упала на ближайший к окну стул и замерла, тяжёло дыша. «Вот тебе и историческая конференция, вот тебе и Пушкинский бал…» – думала про себя Надя, барабаня пальцами по подлокотнику стула. – «Хотела в XIX век. Вот, как говориться, получите и распишитесь». Девушка посидела ещё пару минут, собираясь с мыслями, потом встала и заходила по комнате. «Так! Кто виноват, потом выяснять будем, – снова начала размышлять Надя. – А вот что делать, нужно уже сейчас решать».

– Так, так, так. – Уже вслух повторила девушка, теребя пояс халата. – Чтобы что-то планировать, нужны вводные данные, а у меня их практически нет. Ладно, будем выяснять. От этой непонятной Аксиньи мало толку, а вот доктор может послужить хорошим источником информации. Главное самой не спалиться.

В этот момент в дверь постучали, и Надя быстро юркнула обратно в постель, до подбородка укрывшись лёгким одеялом.

– Войдите. – Пискнула она, немного испугавшись.

Дверь открылась, и в комнату вошёл представительного вида пожилой мужчина в костюме тройка и с пенсне на носу.

– Добрый день, барышня. – Поздоровался он, ставя свой саквояж на стул, где совсем недавно сидела Аксинья. – Меня зовут Ибрагим Исаакович, я доктор местной губернской больницы города Уфа, а также имею частную практику на дому. Как Вы себя чувствуете, юная дама?

Ибрагим Исаакович потрогал лоб Нади, посчитал пульс и стал что-то искать в своём чемоданчике.

– Я в порядке, в целом в порядке. – Промямлила Надя, не зная, что ответить.

– Да с лошади она упала. – Из-за спины доктора начала тараторить Аксинья. – Не помнит вот теперича ничего. Может Вы ей какую микстурку накапаете?

– Может и накапаю… – Отозвался доктор, доставая из саквояжа маленький молоточек.

– Ага, главное, чтоб не касторки. – Тихо прошептала Надя, внимательно следя за доктором. (Прим. Автора: КАСТОРКА – растительное масло, получаемоё из семян клещевины, в медицине известно как слабительное средство.)

– Вы что-то сказали, душенька? – Спросил Ибрагим Исаакович, поворачиваясь к девушке.

– А? Нет, нет, ничего. Это я так… – замялась Надя.

– Хорошо. Тогда будьте любезны, сядьте ровно, – я проверю Вашу нервную реакцию.

И Ибрагим Исаакович сначала поводил молоточком перед глазами Надежды, а потом постучал по её коленкам.

– Хм, всё в норме. – Пробормотал он, будто бы удивляясь этому.

Потом достал блокнот, писчие принадлежности, сел к столу и, приготовившись записывать, спросил:

– Вы помните, кто Вы?

– Надежда. – Спокойно ответила девушка.

– Верно. – Согласился доктор. – А сколько Вам лет?

Это уже был вопрос, на который Надя не знала ответа. Прикинув, что девушек в царской России выдавали замуж ещё до двадцати лет, брякнула наудачу:

– Девятнадцать.

– Хорошо. – Удовлетворённо потёр руки Ибрагим Исаакович.

Надежда едва слышно выдохнула. Повезло.

– Откуда Вы, Наденька? Помните? – Снова начал допрос доктор.

Наденька, конечно, не помнила, но ответ на этот вопрос ранее уже дала Аксинья.

– Из Никольского. – Смело ответила девушка.

– Всё так. – Кивнул доктор, предварительно посмотрев на Аксинью. – А как зовут Вашего батюшку, не подскажите ли?

– Э-э-э… – Это был вопрос, на который Надя никак не смогла бы угадать ответ.

– Вот! – Снова встряла Аксинья. – Я же говорила, что у неё от падения память отшибло.

– Не будем делать поспешных выводов. – Перебил женщину доктор и, посмотрев на Надежду, снова спросил. – А как звали Вашу матушку?

– Э-э-э… – Вновь промямлила Надя.

– Понятно. – Ибрагим Исаакович опустил перо в чернильницу и сделал запись в своём блокноте.

– А какой сейчас год, помните? – Задал очередной вопрос доктор.

– 1858 от Рождества Христова. – И вновь благодаря информации Аксиньи Надя смогла ответить на вопрос.

– Так… – Задумавшись, Ибрагим Исаакович почесал нос кончиком пера. – А здесь Вы что делаете?

– Живу. – Честно ответила девушка.

– Это понятно. – Усмехнулся доктор. – А почему именно здесь?