Инари: легенда о мироходце

– Лорд решил взяться за вопрос кардинально и открыл охоту на всех ведьм, обитающих в окрестных лесах. А всё дело в том, что он задумал сделать отводы из реки и создать заливные поля для посадки риса. А ведь по сути, проекту воспротивились люди. Те, кто живёт ниже по течению, рискуют остаться совсем без воды. А ведьма, какую бы магию ей не приписывали, лишь охраняет реку. Может быть поговорите с дядей?

– Обязательно поговорю, – пообещал Кен Джун, потому что рассуждения Го казались ему логичными. – Но я не стану дожидаться дяди здесь, я поеду вперёд. Передайте ему, что мы встретимся на месте.

Теперь Джун понимал, о какой опасности говорила ему госпожа Инари и почему лисица Ынхе его поторапливала. А потому он резко поднялся из-за стола, за который присел, слушая управляющего, но нему тут же подоспели двое оставленных в селе слуг:

– Господин Кен, выдвигаемся дальше? – спросил один из них.

Слуги, которых Кен Джун взял с собой были братьями. Они нравились ему за свой веселый нрав и неумение лгать. Они могли польстить или схитрить, но никогда бы не стали сплетничать за спиной хозяина или что-то скрывать от него. Со старшим из братьев, Геге, Джун в детстве играл на озере. И тот однажды его спас. А младший Диди как-то выловил руками в саду «Птичьего терема» ядовитую змею, поэтому его тоже оставили при дворе.

– Нет, вы оставайтесь, – ответил им Кен Джун, посмотревшись в бронзовое зеркало. Затем юноша умыл лицо, поправил волосы и добавил: – К утру я надеюсь вернуться.

– Позвольте заметить, господин, вы сегодня очень красивы, – обратив внимание на то, как критично осмотрел Джун своё отражение, поспешил заверить Геге.

– Подайте-ка мне поскорее чистую рубаху и наручи с наколенниками, – распорядился Джун, нарочно пропуская мимо ушей слова старшего из братьев. – И подготовьте двух коней.

– Почему двух, господин Кен? – на этот раз излишним любопытством отличился Диди. – Встретили ли вы кого-то в роще?

– Только ветер, – ответил Джун, не поворачиваясь.

Но даже Диди был в подобных вопросах уже опытным и знал, какие ветры обычно дуют господам, особенно молодым. Поэтому он выглянул в окно и осмотрел дорогу. У камня на выезде из села он заметил девушку. Догадавшись, что в роще господин завёл новое знакомство и хочет побыть с девушкой наедине, слуга решил, что ничего опасного или предосудительного в этом нет.

– Вы человек неженатый, вам можно и с ветром гулять, – заключил он, но тут же под испуганным взглядом брата прикусил язык.

– Поезжайте, господин, – забирая испачканную в пыли рубаху и застёгивая наручи, одобрительно поклонился Геге.

Через четверть часа Джун уже стоял на развилке с двумя конями. Передав поводья одного из них девушке-лисице, он полусерьезно-полушутя спросил:

– Ынхе, ты умеешь держаться на лошади?

– А вы, господин Кен, считаете, что лисицы-оборотни не способны к элементарным человеческим вещам? – девушка ловко поставила ногу, обутую в сандалию, в стремя и оказалась в седле.

– Действительно, я не слишком много знаю о жизни кицунэ, – признался Кен Джун, запрыгнув на своего коня. – Например, я заметил у тебя только один хвост. Почему так? – легким щелчком над ухом юноша заставил скакуна двинуться вперед. – И, кстати, называй меня просто Джун.

Девушка отчего-то рассмеялась.

Они поехали вдоль реки, которая разделяла солнечный и сумрачный берег. На сумрачном берегу одна за одной тянулись деревни. На солнечном – до самых гор росли сливовые деревья. Цветущие кроны поднимались вверх розоватыми облаками. Полуденное солнце палило, согревая кору, отчего в воздухе стоял сладкий смолистый аромат. Девушка накинула на голову капюшон, скрываясь от лучей.

– У кицунэ может быть до девяти хвостов, – сказала, наконец, Ынхе. – Чем старше и сильнее лиса, тем больше становится хвостов. Девятихвостые лисицы получают силу бесконечной проницательности. Встретить их редкость, но если повезет, то они награждают счастливчиков своим присутствием и помощью. Говорят, они могут управлять временем и уводить людей в иные миры, откуда те вскоре возвращаются глубокими стариками. Но, как правило, девятихвостые лисы не вредят людям… – девушка мечтательно смотрела на горизонт и в её глазах отражались желтые блики.

– А как вы оборачиваетесь? – задал вопрос Кен Джун, возвращая спутницу на землю.

– Через кувырок, – словно нехотя и раздосадованно ответила Ынхе. – Когда ты сбил меня с ног, я невольно обернулась.

– Извини, – пожал плечами Кен Джун.

Ынхе снова отчего-то звонко рассмеялась.

Постепенно поселения закончились. Русло реки делало в этом месте крутой поворот, и чтобы не огибать излучины, Кен Джун свернул на тропинку к старому каменному мосту, уводившую в глубь леса. Считалось, что мост этот – окаменевший дракон, приносящий бури и разрушения. Уж как вышло, что он застыл никто не помнил, но считалось, что он оживёт, когда проходящий по нему назовет его имя. А поскольку именем дракона могло быть любое слово, то и говорить, переходя его не следовало. Само собой вышло, что на минуту путники замолчали.

– А ты Джун? – вдруг спросила Ынхе, когда они миновали мост. – Правду говорят, что имя твоего меча «проклятый клинок»?

– Мой клинок выковал мастер мечей Си, – похвастался юноша, которому польстило, что слава его оружия распространилась далеко за пределы ратных полей. – По легенде во сне Си мучил бес. Он требовал от мастера, чтобы тот выковал клинок, который будет забирать жизненную силу убитых хозяином врагов. Измученный бессонными ночами Си взялся за работу. А когда меч был готов, и бес пришёл за ним наяву, мастер зарубил его. Так клинок стал проклятым.

– Так значит, все твои победы – заслуга меча? – насмешливо спросила Ынхе, желая подразнить воина.

Кен Джун вспомнил, что во время последней кампании за выход к Горизонту Событий он рисковал умереть больше, чем когда-либо, но его спасали как верное оружие, так и природная находчивость, и счастливый случай. Но откуда об этом может быть известно лисице, которая его провоцирует? Юноша решил, что, возможно, желание шутить у неё пройдёт, если он расскажет ей всю правду о той битве.

– Когда на тебя нападает монстр иного мира, меч, конечно, необходим. Но он не защитит тебя от стрел, бури и морока, – сказал Кен Джун, когда деревья за их спинами сомкнулись, и путники оказались под сенью светлого леса. – Последним испытанием нашего отряда была Мгла. Она скрывала от наших глаз монстров и всё, что было вокруг. Поэтому по дороге мы затерялись и попали в разветвлённую глубокую пещеру. По исходившему из глубины сиянию, мы догадались, что в ней живёт Огненный дракон, охраняющий несметные богатства. К счастью, дракон спал. Запретив людям прикасаться к сокровищам, я приказал поднимать с земли чешуйки дракона и закладывать в светильники, чтобы рассеивать Мглу. Так мы выбрались наружу и направились к Горизонту Событий, где должны были соединиться с другими отрядами. Но там, монстры обладающие во Мгле острым зрением, уже расправлялись с остатками воинов Дай-го: мы спотыкались о брошенные рваные флаги, поломанные копья и изуродованные тела погибших. Выставив свой светильник вперёд, я повёл отряд в атаку. Света от маленькой чешуйки катастрофически не хватало. Монстры кружили рядом, стараясь разделить нас и дезориентировать. В правой руке я держал меч, в другой – фонарь. Вдруг что-то коснулось моего левого плеча, я резко обернулся, и в этот момент монстр напал на меня справа, вцепившись в плечо. Мне пришлось отбиваться светильником. Корпус фонаря разбился от удара, и пламя перекинулось на невидимого монстра, превращая его в камень. Тогда я смог его разглядеть: нам противостояли четырехликие демоны. Освободив правую руку, со всей силы я ударил окаменевшего монстра проклятым мечом, превратив врага в пыль. Так мы поняли, как противостоять монстрам и добыли победу. А на границе Горизонта Событий поставили маяки с «огнями дракона». Один из них назван «Кен Джун».

Перед глазами юноши проносились все те картины и разгорались в груди те чувства, о которых он рассказывал. А девушка молча слушала, и Кен Джун не знал, верит ли она ему.

Покидая светлый лес, Кен Джун и Ынхе выехали на опушку и снова оказались у реки. Здесь течение её было медленным, в заводях у берегов росли большие плотные листья лотосов, небо отражалось в зеленоватой воде и тихо квакали лягушки.

Именно здесь жила госпожа Мун Ква, речная ведьма. Как полагается настоящей ведьме тёмными ночами Мун Ква искушала мужчин. По крайней мере поговаривали, будто бы при полной луне она оборачивалась прекрасной девушкой и соблазняла селян, купаясь в реке без одежд. Видимо, так она соблазнила своего мужа Мин Тао, который однажды заблудился в лесу. Вместе они прожили целый год без магии. К несчастью, в один прекрасный день Мин Тао обнаружил в амбаре череп священного горного козла и догадался, кто его жена. Тогда Мун Ква отпустила его с миром, подарив посох, который всегда выводит хозяина к дому. Однако, были и другие, кто специально пробирался к госпоже Мун, чтобы поглазеть на её прелести. И если ведьма узнавала, что парень был с ней не по любви, то утаскивала его под воду. Подтверждалось это суеверие тем, что на реке ежегодно во время жары тонули парни. И чтобы народ зря не тонул, а заодно избавился от суеверий, Лорд лично взялся избавить владения от злодейки.

Когда впереди показалась хижина ведьмы, Ынхе спрыгнула с коня и обернулась лисицей:

– Пойду осмотрюсь, – шепнула она Кен Джуну и лёгкой трусцой побежала в сторону постройки.

Юноше не оставалось ничего другого как тоже спешиться и отправиться за ней.

Хижина и примыкавший к ней амбар располагались на берегу среди каменных валунов. Небольшое деревянное строение с двойной покатой крышей и потемневшим со временем фасадом вероятнее всего, когда-то было выстроено как чайный домик. И теперь на крыльце под навесом сушились связанные пучками цветы и травы. На крыльцо вела покосившаяся лестница, возле которой стоял большой холщовый мешок.

Кицуне успела обежать хижину вокруг и теперь сунула нос в мешок, после чего чихнула.

– Лотосовая мука, – сообщила она, утираясь лапкой.

Джун не успел поразмыслить над ценностью этой находки, потому что в следующий момент они увидели и хозяйку. Стоя посреди реки по щиколотку в воде, прикрывая голову соломенной шляпой, ведьма полоскала белье.

– Добрый день, госпожа Мун Ква, – окликнул ведьму Кен Джун, подходя ближе. – Мы не помешали?

– Знаете какой вопрос меня занимает? – проскрипел в ответ голос ведьмы. – Гибискус по берегам зацвёл в этом году раньше прежнего. В прошлый раз такое случалось перед прилётом кометы. Уж не знаю, к худу или к добру, – добавила она, разгибаясь.

Теперь, когда женщина выпрямилась и шляпа больше не затеняла её лицо, Кен Джун смог её рассмотреть. Госпожа Мун Ква была уже немолодой. Лицо её покрывали белила, а щёки были ярко нарумянены. Синее платье из тяжелой ткани было подвёрнуто до костлявых колен, чтобы не замочить края. А с пояса свисали различные обереги, талисманы и прочие орнаментальные атрибуты.

– Госпожа Мун, мы приехали предупредить, что вам угрожает опасность, – Кен Джун подхватил корзину с мокрым бельём из рук женщины. – Лорд ведёт охоту на ведьм.

– И что с того? – ведьма как ни в чем не бывало вышла из воды и принялась развешивать выстиранное белье на веревках, растянутых на берегу. – Моё дело – присматривать за рекой, мне некуда идти.

– Госпожа Инари предлагает вам стать одной из её кицунэ, чтобы не пострадать от рук Лорда, – последовал за ней, пробираясь между мокрыми лоскутами, Кен Джун.

– Такой же мохнатой вертихвосткой? – кивнула Мун Ква на лисицу.

Ынхе только презрительно фыркнула.

Кен Джун развёл руками и сел на ступени. Перед ним был укромный уголок, когда-то превращенный в ухоженный сад, а теперь вновь вернувшийся в лоно природы. Карликовые деревья, выросшие без присмотра, теперь поддерживали крышу хижины, дикие лианы украшали каменные чаши, в которых плескались воробьи, а стрекозы кружили над занятой лотосами заводью. Джун понял, что попал в одно из самых красивых мест в своих владениях.

– Не знаю, смог бы я покинуть это место, будь оно моим домом, – сказал он.

Ведьма пристально посмотрела на юношу:

– Я понимаю, чего хочет Инари, но не пойму, какой тебе прок, молодой Кен, спасать меня от своего дяди?

– Мне нужна ваша помощь, – признался Кен Джун. – Я кое-что забыл и хочу вспомнить.

– Так и знала, – покачала головой ведьма.

Поднявшись на крыльцо, она обвела взглядом глубоко врезавшийся в берег залив. Здесь каждый выступавший из воды камень и каждый кряжистый пень имели свою историю. Вдали показались ливневые облака.

– И с чего ты взял, что я стану тебе помогать? – спросила она наконец.

– Потому что я присмотрю за рекой, – пообещал Кен Джун, гладя ведьме прямо в глаза.

– Ишь какой! – вздохнула Мун Ква с мягкой улыбкой и принялась кормить птиц. Высыпав все крошки, она ещё раз оценивающе посмотрела на юношу и сказала: – Забыть то, что вспомнишь, будет невозможно.

– Я готов, – уверенно ответил Кен Джун, поднимаясь на ноги.

– Раз готов, тогда держи, – ведьма сняла с крюка высохший букет. – Это «трава невесты». Сожги её и окури себя дымом, сразу вспомнишь, что было…

Госпожа Мун хотела что-то добавить, но её перебила Ынхе:

– Кажется едут, – навострила уши лисица. – Вам нужно уходить.

– Спасибо вам, госпожа Мун, – заторопился Кен Джун, склонив голову и принимая траву из рук ведьмы.

Та лишь прокляла алчность Лорда и хитрые планы небожителей, и заковыляла прочь.

– Госпожа Мун! – окликнул её Кен Джун. – Возьмите моего коня!

Он помог ведьме забраться в седло и ударил скакуна, на котором прибыла Ынхэ, чтобы тот скорее шёл прочь.

Сон

Сам Кен Джун расположился на мостках, наблюдая за тем, как клонится к горизонту круглое огненное солнце, и стал дожидается дядю.

Уши Ынхе не подвели. Не успело солнце поравняться с горным хребтом, как на берег залива въехали всадники. Все кони свиты Лорда были редкой породы, выведенной в северных землях Дай-го. Когда-то северный народ промышлял в основном разбоем и ему требовались выносливые и быстрые скакуны, чтобы совершать набеги на соседние племена. Такой отбор привёл к тому, что от других пород лошадей северян отличал высокий рост, длинные ноги, худая талия, тонкая шея и сухая голова. Всё это придавало коням столь изящный и утонченный вид, что складывалось впечатление, будто созданы они для неба, а не для земли.

Лошади всех известных Кен Джуну героев принадлежали к этой породе. И его собственный конь Лунь тоже. Кен Джун выбрал Луня, зная, что такие лошади не терпят неуважения со стороны человека, но могут быть преданны хозяину, который проявит к ним должное внимание и заботу.

Лучи закатного солнца играли на золотых налобниках коней Лорда, что придавало им ещё больше неземного величия. Их уздечки были отделаны дорогими камнями, а пластины, прикрывающие круп и бока, расшиты ярким бисером.

Смотреть на столь грациозных животных было сплошным удовольствием, но вот из зарослей выскочили гончие и подняли неуёмный лай. Лорд разводил пегих псов специально для охоты, и в отличие от коней они выглядели жутковато.

Ещё издали учуяв собак, лисица спрыгнула с мостков и спряталась. Поэтому дядя застал Кен Джуна в одиночестве и сразу же направился к нему:

– Рад тебя видеть, племянник! – Лорд похлопал юношу по плечу.

Кен Джун обхватил своей левой рукой правый кулак дяди в знак более формального приветствия, а тот продолжил:

– Заезжал к вам в «Птичий терем», но тебя на застал. Слышал от твоей матери, что тут живёт ведьма, которая топит селян, не встречал?

Дядя был младшим братом отца Джуна и походил на него чертами: узким носом без выраженной переносицы, изгибом бровей, высокими скулами. Но по телосложению отец Джуна был более мощным, а его брат – более долговязым. Если отца Джуна ставили в пример за упорство и бесстрашие, то дяде приписывали способности к дипломатии, поскольку он добивался результата вежливым обхождением и долгими разговорами.

– Ведьма? – рассмеялся Кен Джун. – Говоришь ли ты о доброй женщине, которая здесь жила? Должно быть это какая-то ошибка. Давайте-ка лучше выпьём чаю и поговорим о хозяйстве. Я слышал, ты хочешь залить поля под рис?

Они прошли в хижину, которая всё ещё сохраняла черты чайного домика. Внутри на горячих углях стоял чайник. Джун взял приборы для церемонии, листья зеленого чая, добавил семян кардамона и налил кипятка.

Лорд и Кен Джун уселись на полу друг напротив друга. Сквозь открытую дверь в помещение проникал мягкий свет, отчего на стенах зашевелились нечёткие тени. Ароматный пар поднимался к самой крыше.

– Рис – простой злак, поэтому им просто торговать, – произнёс, наконец, Лорд, отставляя чашку. –Что же до нежелания селян проводить любые изменения – они от природы ленивы и трусливы, а также склонны скорее чинить сложности на пути к новому, чем способствовать ему. А сложности, Джун, никогда не приносят доход.

– Вы как всегда зрите в корень проблемы, дядя, – ответил Джун, глядя в золотой омут чая. – Однако, я узнал, что женщина, которая здесь жила, догадалась молоть лотосовую муку, – юноша кивнул на мешок, стоящий снаружи у крыльца. – Здесь крахмал из лотоса используют для приготовления супов и соусов. Если не делать отводов из реки, а молоть муку из растения, обильно произрастающего по берегам, то работать придется меньше, а удовольствие получится дорогое.

– Простая идея – самая верная? – прищурился дядя. – А ты изменился, племянник. Уже совсем не тот юнец, который рвётся в атаку. – Лорд заново наполнил чашку и сделал глоток. – Ты здесь один? Не желаешь остаться и продолжить осматривать угодья со мной?

– Спасибо за приглашение, дядя, но я, пожалуй, поеду обратно в село, – чуть склонил голову Кен Джун, – там меня дожидаются слуги.

– Как знаешь, – согласился Лорд.

Они допили чай и простились.

Сев на своего коня, Кен Джун направился в обратный путь. Теперь Ынхе бежала лисицей рядом. Лес словно раскаленными спицами был пронизан лучами закатного солнца. Путники торопились миновать его до сумерек и остановились, лишь когда каменный драконий мост остался за плечами.

Там, у излучины реки, Кен Джун привязал коня и сел на берегу, чтобы понаблюдать, как солнце скроется за пиком Коси, который величественно поднимался над хребтом словно перевернутый розовый веер.

Как говорили селяне, ночь приходит тогда, когда солнце садится за гору Коси.

Легенда гласила, что когда-то Коси был великаном, спустившимся на землю, чтобы помочь людям. А русло реки Уда, что лежала перед горой, Коси начертил пальцем. Господин Ван, наставник Джуна, утверждал, что русло извилистое, потому что Коси заложил в начертание какое-то слово. Чаще всего в хрониках утверждалось, что слово это «вода», что было созвучно имени реки. Однако, Джун придерживался по этому вопросу собственного мнения. Раз Коси спустился, чтобы помочь людям, то и русло он должен был проложить там, где им требовалась вода. И никаких тайных посланий при этом великан не писал: зачем бы ему это было нужно?

Когда последние отблески солнца исчезли за горизонтом, Кен Джун развёл костер. Убедившись, что пламя перестало скакать и горит ровно, юноша достал букет травы, полученный от ведьмы и запалил его. Когда конец пучка занялся пламенем, а затем стал тлеть, Джун осторожно помахал пучком в свою сторону. Сразу потянуло сладковатым дымом, от которого закружилась голова. Дым вокруг становился всё плотнее, чтобы разогнать его, юноша дунул и… услышал звучание цитры.

Возле большого панно, изображавшего охоту тигра, на коленях сидела девушка в розовом одеянии. Руками она перебирала струны, лежащего перед ней музыкального инструмента. Её звонкий голос разлетался под сводами храма:

Ты – моя счастливая звезда,

Что вечером зажглась на небосклоне.

Но чтоб сбылось моё заветное желанье,

Тебе упасть придется и разбиться.

Я буду по земле бродить и собирать осколки:

Все мы сотворены из звёздной пыли.

Девушка закончила петь и подняла голову. У неё было самое прекрасное лицо на свете: фарфоровая кожа, острый подбородок, пухлые губки, тонкая переносица и большие орехового цвета глаза.

Кен Джун вспомнил, что в тот раз он с матерью и братьями поехал навестить дядю в его летнем дворце. Но по дороге, уже в землях Лорда, у повозки, в которой путешествовала госпожа Кен с младшими сыновьями, сломалось колесо. Семья сделала вынужденную остановку у храма Справедливости, главного святилища земель клана Кен.

Тогда пение девушки из храма произвело на Кен Джуна неизгладимое впечатление, но ему не суждено было узнать ни название чудесной песни, ни имя исполнительницы.

Картина сменилась. И Джун оказался в хлопковом поле. Он лежал на спине, в тени одного из немногих растущих тут вязов, тех, из которых делают мебель для самого Оверлорда, и смотрел на проплывающие мимо облака. В этот раз Кен Джун оказался в землях дяди, поскольку тот вызвал его для обсуждения новой военной кампании по выходу к морю. Оставив подковать захромавшего коня в ближайшей кузнице, юноша отправился бродить по окрестностям, наслаждаясь моментом беззаботности.

Вдруг Кен Джун услышал дивный голос. Сомнений в том, что он уже слышал его раньше, у Джуна не было. Юноша резко поднялся с земли и сел. Ни горячим ли полуденным солнцем напекло ему голову? Не слышится ли ему то, чего нет?

А между тем девушка допела:

Я буду по земле бродить и собирать осколки:

Все мы сотворены из звёздной пыли.

Она находилась всего в десяти шагах, и Кен Джун прекрасно вдел, что в этот раз одеяние на ней было нежно-голубое, в руках она держала цветочный венок, в который вплетала стебли с раскрывшимися коробочками хлопка.

Не в силах больше наблюдать затаившись, юноша поднялся на ноги и окликнул девушку. Та от неожиданности вскрикнула и закрыла лицо веером, поняв, что находится в поле не одна.

– Не бойся, – поспешил успокоить её юноша. – Я Кен Джун, племянник Лорда, будущий глава клана. Я не сделаю тебе ничего дурного. Ты ведь служительница храма Справедливости? Я слышал твою песню. Скажи мне, как твоё имя?

– Сон У, господин Кен, – ответила девушка, опуская веер, но не поднимая глаз.

– У тебя очень красивый голос, Сон У, – улыбнулся Кен Джун. – Так бы и слушал целый день.

– Спасибо господин Кен, – девушка покраснела. – Могу я идти?

– Конечно, – отпустил её Кен Джун, но ещё долго смотрел вслед.

А девушка бежала, паря среди цветов и белого пуха хлопка словно среди облаков.

Вернувшись домой, Кен Джун не мог найти себе места и забыть дивное видение – песню Сон У. Поэтому в ближайшую субботу он отправился на сельский рынок и купил соловья, которого велел доставить в храм служительнице. А спустя месяц, перед днём Справедливости, он получил красную карточку из храма – приглашение на торжества.

На праздник в честь дня Справедливости служительницы храма подготовили представление «В руках судьбы» о воине по имени Нобунага. Младенцем он был найден в камышах, воспитан монахом, а затем сделал карьеру военного при дворе Лорда Оникса, желавшего объединить Дай-го. Последним не покорившимся регионом оставались южные степи. Тогда Лорд Оникс отправил Нобунагу в южные земли, чтобы тот подавил восстание. Воины армии не верили в возможность победить обитателей степи, которых считали «степными духами». Тогда Нобунага пошёл в храм Справедливости, где получил монету. Вернувшись к воинам, он сказал, что подбросит её, и если выпадет «тигр», то божества благосклонно относятся к походу и помогут, если же выпадет «лотос», это будет означать неодобрение божественных сил. Нобунага подбросил монету и выпал «тигр». Это вдохновило армию, и Нобунага подавил восстание жителей степи. Параллельно Нобунага узнал, что его отцом был предводитель «степных духов», свергнутый кланом соперников. А сам мальчик спасся лишь потому, что его в корзине спустили по реке. Так Нобунага вернул себе степи и присоединил последние земли к Дай-го. Лорд Оникс отдал своему доблестному военачальнику в жены дочь, и тогда Нобунага стал первым Оверлордом. Секрет же заключался в том, что на обеих сторонах монеты из храма был одинаковый оттиск – тигр.

Кен Джун знал и любил эту историю, но не мог дождаться, когда же спектакль завершится. Лишь на миг он забылся, когда Сон У, облачённая в черное ханьфу, исполняла свою партию невесты главного героя, которая знала, что лишь один Нобунага может объединить Дай-го, но при этом велика вероятность того, что он погибнет. Вновь звучала так полюбившаяся Кен Джуну песня о звезде, а за спиной девушки поднимались зловещие тени. И Джуну неимоверно захотелось защитить её от любых злодеяний, пусть даже выдуманных автором пьесы.