Девушка, которая не умеет петь

Там вереск цвёл, и ветер пел,

Искала хвоя света,

Там дуб ветвями зеленел,

И птицы ждали лета…

Агата пела, и душа её танцевала в неистовой радости. Она молила Господа, чтобы эти – пусть даже последние – мгновения её жизни, посвящённые её возлюбленной музыке и вдохновенному пению, длились подольше.

Агата пела. И в этой песне была вся она.

Но как бы сильна ни была отдача Агаты, пела она совсем неумело, а по мнению напыщенных знатоков, и вовсе ужасно. Именно поэтому, как только Агата запела, Лиза с отвращением скривила лицо, а Анна с неприязнью отвернулась.

Король Ренери брезгливо поджал губы. Возмущенно качая головой, он уже развернулся к Мартену-барду, собираясь махнуть ему, чтобы тот остановился, но так и замер на месте с поднятой в воздухе рукой. Он что-то слышал, и не просто слышал – видел.

Там звери дикие метались

Днями напролёт,

И воины тёмные сражались,

С полынью пили мёд…

Мартен-бард вопросительно посмотрел на своего короля, готовясь прекратить играть, но Ренери вдруг подал ему знак продолжать дальше. Юноша нахмурился, сложил руки на груди и теперь со всем вниманием наблюдал за Агатой.

Девушка же полностью погрузилась в мелодичные сплетения нот, в великолепные слова такой любимой ею песни. Она уже, кажется, позабыла, что находится в плену в замке северного короля, и что ей грозит скорая смерть.

Агата пела, чуть прикрыв глаза, она наслаждалась музыкой. Да, она пела совсем неумело. Но она пела сердцем.

Музыка её завораживала, и поэтому она не могла сдерживать плавных движений рук, которые служанка то раскидывала в стороны, то прижимала к сердцу. Агата будто бы со всем вниманием и любовью рассказывала всем желающим свою любимую балладу. И рассказывала её так, словно бы эта баллада была самой ценной историей в её жизни.

Ренери на мгновение подумал, что сошел с ума.

Это просто невозможно. Он ещё никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так пел.

Да, эта оборванка совсем бездарна. Тут и скрывать нечего. Её неумение петь и практически всякое отсутствие таланта не могло заставить ни одного хоть мало-мальски воспитанного ценителя музыки выдержать хотя бы куплет подобного пения и не поморщиться от недовольства. Но дело было не в академически поставленном голосе, не в правильном интонировании, тем паче, попадании в ноты…

Дело было в том, как Агата пела без всего этого. Она действительно пела сердцем. Любя музыку, песню, слова песни, инструмент… Весь мир. Она жила этим. Ренери не мог поверить, что он слышит то, чего жаждал услышать так давно.

Где лук мой? Где стрелы? Где меч мой сверкающий?

Где ты, мой защитник, огонь полыхающий?

Как много без вас мне придется пройти?

И как мне без вас друга сердца спасти?..

Музыка лилась – такая прекрасная, завораживающая. И Агата пела со слезами на глазах, с отдачей, так вдохновенно, что Ренери не мог отвлечься даже на секунду. Ему уже казалось, что он сам не помнит, где он находится и что сейчас происходит.

Вложив всю душу, Агата с вдохновением пропела последние слова песни и робко сложила руки на груди, опустив голову. Мартен-бард закончил играть. Струны его лютни замолкли, и в комнате воцарилась гнетущая тишина.

Агата ещё даже не осознала то, что она прошла испытание. Впрочем, девушка ведь и не верила в то, что подобное возможно, и по-прежнему думала о том, что вскоре настанет её конец. Сейчас её расстраивало только то, что её последняя в жизни песня закончилась, а её так не хотелось отпускать.

Король вдруг развернулся и направился к камину. Остановившись возле него, он задумчиво уставился на огонь. Он думал о том, что сейчас видел. Вспоминал лицо Агаты, счастье и скорбь на её лице, её плавные движения. Её радость, её горе. Её наслаждение музыкой и словами песни.

Лиза, уже давно осознавшая, что Ренери не остановил пение Агаты, рассматривала короля с неподдельным удивлением. В любой другой момент она бы подумала, что Ренери таким образом унизил её и её сестру, дав не умеющей петь служанке закончить её отвратительные завывания, но не сейчас.

Лиза, как и её сестра, видела, как Ренери слушал Агату. Обе воспитанницы леди Осткард сразу заметили несказанное ошеломление на красивом лице короля, которое дало им понять, что что-то в пении служанки его поразило. Лиза не могла ничего подумать кроме того, что Ренери просто ненормальный. Её сестра Анна разделяла мысли сестры, однако же, впервые в своей жизни дослушав песню Агаты до конца, она подумала, что у служанки, пусть она и совсем отвратительно поёт, поистине прекрасно получается сделать песню живой. Интересно, как? Анна добивалась этого очень много времени, но успеха так и не достигла.

– Ваше Величество….

Король Ренери по-прежнему безмолвно взирал на огонь. Всё это удивительно и очень интересно. Теперь он не мог и на секунду допустить мысль, что не будет слышать песен в исполнении этой девчонки. И не будет видеть того, как она поёт… Нет-нет, ему это нужно, потому что он уже очень давно искал такое пение. А значит, именно поэтому он не может отпустить её. Даже если она этого попросит.

– Ваше Величество, – прочистив горло, произнёс бард. – Песня спета…

– Что? – всё ещё глядя в огонь, нахмурился Ренери. – Ах, да…

Юноша развернулся и направился обратно к девушкам. Агата вдруг разом осознала, что она прошла испытание, и удивленно замерла, не веря происходящему.

– Как твоё имя? – спросил Ренери, обращаясь к служанке.

Девушка испуганно посмотрела на короля в ответ.

– Агата, Ваше Величество.

– Агата, – словно пробуя имя на вкус, произнес Ренери.

Он хмурился, казался чересчур задумчивым, даже мрачным. Некоторое время в комнате царило молчание, прерываемое лишь треском горящих в камине поленьев и грохотом тягучих громовых раскатов за окном.

Юноша сложил руки на груди и чуть склонил голову. Он смотрел на Агату, изучая её. Его интерес, казалось бы, носил даже некий научный характер.

– Что ж, Агата, – наконец произнес Ренери. – Ты исполнила песню, и я дослушал её до конца. Это значит, что ты прошла испытание, и теперь ты можешь просить у меня исполнить одно твоё желание. Я исполню его, но с условием.

– Условием? – испуганно переспросила Агата.

– Именно, – подтвердил король. – Я исполню твое желание, только если ты навсегда останешься у меня в плену и будешь петь мне всегда, когда я тебя попрошу об этом.

Глава 4

Всё замерло, стихло, потерялось. Агате показалось, что её маленькое сердечко, которое с такой неистовой силой колотилось в груди, вдруг замолкло и остановилось. Служанка почувствовала, как онемели её тонкие пальцы, и как пересохло во рту.

«Я больше никогда не увижу отца, – подумала она. – Никогда так и не узнаю, что такое свобода. Я буду петь… Но что за жизнь будет ждать меня здесь? Не те ли горести и скорби, что мучили меня под властью леди Осткард?»

– Итак? – поторопил Ренери.

– Разве у меня есть выбор? – выпалила служанка и тут же пожалела – не слишком ли она дерзка? Тем не менее юноша лишь усмехнулся.

– Нет, выбора у тебя нет, – ответил он. Грациозно поведя плечом, он добавил: – Хотя… Это как посмотреть. Ты можешь отказаться от всей этой затеи, и я казню тебя вместе с другими пленницами.

Агата вздрогнула и тут же покачала головой. Нет, ни за что! Она выбирает жизнь, как бы там ни было.

Служанка коротко посмотрела в сторону Лизы и Анны, и сердце её сжалось – обе выглядели так несчастно, как никогда. Девушки молчали, не в силах произнести и слова.

– Хорошо, Ваше Величество, я согласна на ваше условие.

– Тем лучше – меньше грязной работы, – Ренери чуть склонил голову к плечу, пристальнее вглядываясь в лицо служанки. – Ну а теперь, если мы всё решили, тогда скажи мне, чего же хочешь ты, Агата?

Служанка опустила голову и на мгновение закрыла глаза.

Перед ней расстилались тысячи возможностей. Она не могла попросить о том, чего желала больше всего – не могла просить о свободе, но король Ренери мог подарить ей новую жизнь. Он мог, к примеру, даровать ей титул, подарить сундук золота, содержимое которого служанка могла потратить на осуществление тысячи дел и обретение тысячи возможностей. Она могла просить дать ей возможность побыть на море или научиться воинскому искусству: сражаться на мечах или стрелять из лука. Она могла бы совершить путешествие в любую точку мира, попросить устроить её жизнь безбедно и счастливо, впредь не боясь, что кто-то хоть раз в жизни сможет причинить ей боль… Но нет.

Агата выдохнула и, подняв взгляд на короля, ответила ему:

– Прошу вас, Ваше Величество, велите доставить воспитанниц леди Осткард домой в полном здравии и сохранности.

Повернувшись к служанке, Ренери не стал скрывать ошеломления.

– Прости, что?.. – переспросил король таким тоном, словно бы он действительно не расслышал того, что сказала ему Агата.

Служанка мигом опустила лицо.

– Это моё желание, Ваше Величество, – тихо произнесла она. – Пусть девочек отвезут домой.

– Агата… – поражённо выдохнула Анна.

Она повернулась к служанке, и та печально улыбнулась ей в ответ.

Через мгновение Агата, взволнованная и едва держащаяся на ногах от слабости, снова посмотрела на Ренери. Тот молча наблюдал за ней, и девушка вдруг почувствовала, как стремительно краснеет.

– Ты серьёзно?

Ренери вопросительно изогнул бровь. Агата кивнула.

– Абсолютно, Ваше Величество. Разве это желание является невыполнимым?..

– Дело совсем не в этом. – Король фыркнул и чуть прищурился, глядя на Агату. – Меня просто кое-что заинтересовало: скажи мне, девчонка, эти две… шестёрки Изабеллы Осткард когда-нибудь били тебя?

Агата опустила взгляд. Внутри всё стянуло от жгучей тоски.

– Да.

– Унижали?

– Да.

Ренери холодно хмыкнул.

– И ведь наверняка издевались?

– Да, Ваше Величество, – тихо ответила Агата.

Снаружи снова громыхнуло, и служанка посмотрела в окно. Там бушевало море, и ветер, завывая, волновал шелестящие зеленью кроны могучих деревьев. Вдруг всё вокруг показалось Агате донельзя несущественным, маленьким. Ничтожным даже. Что все эти минуты и события, творящиеся здесь, по сравнению с вечным ветром, который останется на этой земле, когда их уже не будет? С этими деревьями и скалами, которые их переживут?..

– И сейчас ты хочешь сказать мне, что из всего возможного, о чем ты можешь меня попросить, ты просишь отпустить этих двух девок и благополучно доставить их домой? – спросил король Ренери, словно и правда не верил тому, что Агата просит его сделать.

– Да, – очень надеясь, что это был последний вопрос, ответила Агата.

Юноша снова хмыкнул. Одним махом допил вино и швырнул кубок на столик. Резко повернувшись к Агате, он испытующе посмотрел на неё.

– Ты же можешь попросить у меня все, чего только пожелаешь, девчонка, – словно объясняя что-то очевидное неразумному ребенку, процедил Ренери. – Избить их, обрить, подарить им столько плетей, сколько хочешь…

– Прошу вас, Ваше Величество…

Агата закрыла глаза и отвернулась.

– Ладно, плевать на них, – взмахнул руками Ренери. – Но ты же можешь попросить у меня… Пф, золота, мешок золота, два, три… Собственное поместье. Титул, в конце концов. Да всё что угодно! А ты просишь меня их спасти?..

Агата снова кивнула.

– Да, ваше величество.

– Ты уверена в своём решении?

– Абсолютно.

Ренери помолчал. Положил руку на лоб, недоуменно качнул головой и наконец произнес то, что Агата уже давно мечтала услышать:

– Хорошо. Будь по-твоему.

Девушка выдохнула с огромным облегчением. Сдержать улыбку ей так и не удалось.

– Благодарю вас, Ваше Величество.

Ренери коротко пожал плечами, повернулся к высокому окну и посмотрел в сторону бушующего моря.

– Ты либо слишком добрая, либо сумасшедшая. Стража!

– Мне не нужны твои подачки, рвань, ты слышишь?! – рявкнула Лиза. – Не нужны!

Напыщенная и наглая, снова отчего-то почувствовавшая себя хозяйкой положения, старшая воспитанница Изабеллы Осткард неожиданно впала в такую сильную ярость, что Агате стало даже удивительно, отчего из её глаз не полетели молнии.

Служанка сжалась. Опустила голову и зажмурилась так сильно, что перед её глазами побежали круги. Привычный страх вот так просто снова достал её одним махом.

– Лиза, успокойся. Замолчи, – забеспокоилась Анна.

Она попыталась взять сестру за руку, но та лишь гневно вырвала ладонь из её пальцев и уставилась на сестру.

– Ах, и ты ещё теперь будешь покрывать эту мерзавку!

Анна опустила голову подобно Агате, не в силах терпеть гневное давление сестры. Однако королю Ренери вся эта сцена была ни к чему.

– Я тебя, кажется, предупреждал, – обратился он к Лизе.

Расслышав вполне основательную угрозу в голосе короля, Лиза поубавила пыл. Теперь она, тяжело дыша, просто лишь молча открывала и закрывала рот в бесполезных попытках продолжить свою тираду.

За дверью послышались шаги, и через секунду в комнату ввалился широкоплечий стражник в кольчуге и остроконечном шлеме, в руках он держал наточенную алебарду.

– Равел, отведи этих двух девок к Марону, пусть запрет их где-нибудь на ближайший час, – Ренери указал на Лизу и Анну. – А сам пусть пока распорядится подготовить им экипаж с охраной. Я приду через полчаса и объясню ему всё.

Остроконечный шлем Равела на мгновение склонился, после этого стражник молча двинулся к пленницам короля.

– Агата! – Анна взволнованно схватила служанку за руку. Глаза младшей воспитанницы леди Осткард казались огромными серыми блюдцами. Анну переполняли слова, душили эмоции, но времени не было. Стражник уже подтолкнул к выходу Лизу и был готов проделать то же самое и с ней. – Агата, прошу тебя… Прости меня… Я не забуду этого, слышишь? Я не забуду твоей доброты… Благодарю тебя! От всего сердца, Агата, благодарю!.. Скажи, что я могу сделать для тебя?

Сострадание силком захватило в плен сердце Агаты, она распахнула глаза, и горячие слёзы полились по её щекам. Анна, та самая Анна, которая ненавидела её столько времени, теперь благодарила её за доброту и просила прощения – у неё, Агаты, у служанки, терпевшей столько лет издевательства двух сестёр Нэтт, – и в этот миг это событие дало почувствовать терпкое умиротворение. Агата вдруг поняла, что её жизнь и вправду больше никогда не будет прежней.

– Передай лорду Осткарду… – прошептала служанка. – Передай ему, что я жива…

– Я передам, – кивнула Анна. – Обязательно передам.

Её голос дрогнул. Большего она сказать не успела. Стражник коснулся плеча Анны, и уже через четверть минуты воспитанниц леди Осткард навсегда вывели из комнаты, где им в этот страшный день едва-едва не вынесли смертный приговор. Большая дубовая дверь захлопнулась за Равелом, оставив Агату наедине с королём Нортона. Тишина в тёмной комнате длилась не так долго. Ренери прикрыл глаза и повернулся к Агате. Сердце девушки сжалось, обожжённое страхом.

***

Ступни, казалось, заледенели в вымокших ботинках, в висках пульсировало, ссадины на локтях отрывисто саднили.

– Прошу.

Король указал Агате на кресло у камина, украшенное богатой резьбой – узоры мелкие, кручёные, витиеватые тянулись по подлокотникам и спинке, терялись под мягкой обивкой.

Девушка опустила тяжелые веки, и тень от её ресниц рассыпалась бахромой по щекам. Кивнув, она, едва-едва передвигая ногами, проскользнула мимо Ренери. Ей вдруг показалось, что она идёт по тонкой ниточке, натянутой меж двух стен, и если вдруг сейчас сделает один неправильный шаг, то всё, прощай – разом упадет в пропасть. Но нет, нет. Она осторожна и легка, пусть даже у неё теперь совсем нет сил. Девушка опустилась в кресло и на несколько сладких мгновений закрыла глаза. Кажется, она ещё никогда не чувствовала такого облегчения, и вправду способного вызвать у неё слёзы. Тепло, необъятное и нежное, ненавязчиво охватило тело и упругими волнами уволокло куда-то к упоительному сонному мареву, почти забвению. И приятнее этого тепла было лишь расслабление.

Как приятна была мягкость этого высокого кресла, расшитого цветочными узорами. Каким невероятным, даже волшебным теперь казался трепещущий у закоптелых камней огонь, да и вьющиеся в кольцах пламени искры. А запах цветов, специй и пряного вина! Словно бы и воздух в этом замке был исцеляющим. Словно бы он и вправду давал силы. Это были минуты глубокого отдохновения. Агата устала так, словно бы много дней замерзшая и босая ходила в лесу. А по ощущениям – было именно так.

Девушка открыла глаза. Комнату вот уже как три минуты назад покинули все, кроме самого Ренери и, собственно, её самой. Помедлив немного, юный король, отныне более усталый и серьёзный, прошел к камину и опустился в кресло напротив Агаты. Юноша поднял узкое лицо, светлые волосы мягко колыхнулись. Агату объял трепет. Король смотрел на неё, и взгляд его был подобен стреле.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать, Ваше Величество.

Ренери удивленно вскинул брови. Ему казалось, что девчонка младше. Пользуясь мгновением, юноша получше рассмотрел исхудавшую, выпачканную в грязи с головы до ног служанку, кажущуюся прозрачной тенью в этом старинном кресле из массива южной вишни. Бледная кожа, россыпь веснушек-крапинок на скулах и переносице, почти под корень остриженные красно-рыжие волосы.

– Ты северянка?

Так и не ответив, девушка вздрогнула. Но скорее от удивления, чем от страха.

Лениво мелькнувший вопрос о том, как именно король Ренери мог догадаться о ее происхождении, проплыл мимо, но у Агаты не было сил ждать, пока разумный вывод созреет в голове. У неё не было сил, а у короля, она полагала, терпения.

– Да, Ваше Величество. Я родилась в Нортоне, моя мать была северянкой.

– А отец?

– Лишь наполовину.

Рене кивнул, не собираясь вдаваться в расспросы о семье девчонки. Сейчас ему не было до этого никакого дела. Тем более что ничего удивительного и ничего плохого в том, что Агата была северянкой, не было. Для владений лорда Осткарда наличие северян среди его людей не было специфической чертой. Земля Осткардов, находящая на стыке двух держав, долгие годы занимала нейтральную сторону – имела жизнь вассала на территории Атернии, но абсолютной всегда признавала лишь власть короля Нортона. Таким образом, земля Осткардов всегда была надежной стеной между двумя державами. По крайней мере так было до тех пор, пока лорд Август Осткард не женился на сестре Сиэлька Изабелле и не сошел с ума.

– Ты давно служишь у Осткардов?

– Да, Ваше Величество. Практически всю свою сознательную жизнь.

– И леди Осткард что, всем своим слугам остригла волосы?

– Нет, Ваше Величество… – Агата почувствовала, как заливается краской. Ну и вид у неё, должно быть, сейчас. Даже представить страшно, как плохо она выглядела. – Только меня.

– Почему?

Ренери чуть нахмурился и, уныло поджав губы, посмотрел на кубок из серебра, что стоял перед ним на круглом столике. Вино уже давным-давно было выпито. А жаль.

Некоторое время Агата молчала, растерянно кусала губы, теребила рукав своего грязного платья. Жесткая ткань то и дело выскальзывала из ослабших пальцев, почти царапалась. В один момент натиск усталости, так стремительно отверженный первыми минутами отдыха, вдруг начал сменяться настырной сонливостью. А ведь всё вокруг и правда было похоже на сон. И это сладкое тепло огня, потрескивающего в камине, и глубокая легкость, медленно, даже болезненно расползающаяся по телу, и всё-всё вокруг…

– Потому что я пела в саду, – наконец ответила девушка. – Они… леди Осткард и её воспитанницы ненавидят, когда я пою. Я всегда старалась, чтобы они ничего не слышали, но в последний раз, когда пела, не заметила, как они вернулись с прогулки.

– И кто же приказал отрезать тебе волосы за это? – удивленно спросил Рене, плохо скрывая всколыхнувшуюся ярость. – Изабелла Осткард?

– Нет. – Агата качнула головой. Ей не хотелось отвечать на этот вопрос, но врать не хотелось ещё больше. – Лиза.

– И после этого ты попросила меня оставить ей жизнь и отвезти домой в полной сохранности?

Сноп искр в камине вдруг с треском взметнулся в воздух, словно кто-то уже давненько удерживал их в кулаке и теперь разом сдул с ладони. Красно-рыжие крапинки, мерцая, осели на камне, покрытом черной копотью, сверкнули и навсегда погасли. Что-то вдруг осознав, Агата испуганно посмотрела на короля. Так испуганно, что Рене сразу понял, о чем она думает – девчонка боится, что он передумает и не станет исполнять её желание. Нет-нет, серьезно. Она искренне боится за жизни этих двух хабалок, которые издевались над ней незнамо сколько лет. Юноша въедливо всмотрелся в бледное лицо замарашки, в её глубокие сине-голубые глаза. Как бы там ни было, Агата не была похожа на сумасшедшую и не была похожа на дуру. Что, и правда так добра душой?

– Знаешь, меня даже восхищает твоя самоотверженность, – заметил Рене.

По лицу Агаты тенью скользнуло облегчение. Не в силах ответить, девушка снова опустила лицо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Стихотворение «Нищая и король»; автор Альфред Теннисон, перевод Д.Н.Садовников (прим.авт)