Большая игра среди звёзд. Книга I

Варро, облаченный в парадные одежды Архиепископа – белые с золотым шитьем, символизирующие чистоту помыслов и свет Прародителей, – стоял на капитанском мостике «Вестника». Рядом, в строгом сером комбинезоне ученого, переминался с ноги на ногу Каэль, его взгляд был прикован к главному обзорному экрану. Группу дополняли два ксенолингвиста – специалисты по расшифровке неизвестных языков, хотя в данном случае их навыки могли оказаться бесполезными, – и несколько офицеров службы безопасности, чьи лица были непроницаемы, как забрала их шлемов.

Они ждали. Час тянулся за часом. Напряжение нарастало. Даже Варро, обычно излучавший невозмутимость, нет-нет да и поправлял складки своей ризы. Каэль же просто врос в свое кресло, его пальцы непрерывно скользили по сенсорной панели, анализируя каждый всплеск фонового излучения.

И вот оно.

Ни вспышки гиперперехода, ни рева двигателей. Просто… появился. Огромный, как небольшой астероид, корабль Техус возник из пустоты, словно всегда был здесь, просто скрытый какой-то неведомой завесой. Его форма была текучей, органической, не подчиняющейся законам евклидовой геометрии, которые так любили инженеры Клонов. Темная, переливчатая поверхность, казалось, дышала. Ни окон, ни видимых двигателей, ни орудийных портов. Он был воплощением Чужого.

«Они здесь», – выдохнул один из лингвистов, и это прозвучало почти как молитва.

По внутреннему каналу связи раздался спокойный голос Рэксуса с «Нерушимого»: «Вижу цель. Щиты по-прежнему в норме. Оружие наготове. Варро, Каэль, будьте осторожны. Не нравится мне это их появление из ниоткуда».

«Спокойно, Гранд-адмирал, – ответил Варро, вновь обретая самообладание. – Прародители ведут нас. Капитан, передайте им наше приветствие. Стандартный протокол контакта номер три».

Капитан «Вестника» отдал приказ, и в сторону корабля Техус ушел узконаправленный луч, несущий пакет информации о Клонах: их история (в официальной, разумеется, версии), культура, основы языка.

Ответ пришел почти мгновенно. Не ответный пакет данных, а… ощущение. Легкое ментальное прикосновение, теплое и любопытное, коснулось каждого на мостике. Каэль вздрогнул, его датчики зафиксировали всплеск пси-активности неизвестного типа.

А затем заговорили Техус. Их «голос» был не звуком в привычном понимании, а скорее сложной симфонией, сотканной из синтезированных тонов, щелчков, переливов и чего-то еще, для чего у Клонов просто не было слов. Он звучал одновременно из всех динамиков и, казалось, прямо в голове.

«Приветствуем вас, Дети К’илара, – пронеслось по мостику, и лингвистические программы с трудом переводили этот многомерный поток. – Мы – Техус. Мы пришли с миром. Мы стремимся к Единству и Взаимопониманию».

На главном экране появилось изображение. Не окно в их корабль, а скорее голографическая проекция. Существа. Высокие, стройные, с невероятной биомеханической грацией. Их тела, казалось, состояли из живого металла и светящихся энергетических волокон, постоянно меняющих форму, перетекающих одно в другое. У них не было лиц в человеческом понимании – лишь гладкие, овальные головы, увенчанные сложными сенсорными гребнями. Движения их были плавными, почти танцующими.

Каэль замер, завороженный и встревоженный одновременно. Это была не просто иная жизнь. Это была иная концепция жизни. Он чувствовал исходящую от них мощь, древний, непостижимый интеллект. И что-то еще… какую-то глубинную, всепроникающую связь, которая объединяла их всех.

«Мы рады, что вы ответили на наш зов, – продолжали Техус, их голоса-мелодии становились теплее. – Мы долго наблюдали за вами. Ваш вид обладает большим потенциалом. Мы предлагаем вам знание. Мы предлагаем вам присоединиться к галактическому Коллективу, где все расы делятся своими достижениями во имя общего блага».

«Интеграция», – прошептал один из лингвистов, записывая ключевое слово, его брови сошлись на переносице в недоумении.

«Что вы подразумеваете под «интеграцией» и «Коллективом»?» – спросил Варро, его голос звучал твердо, но без враждебности. Он должен был показать, что Клоны не наивные дети, готовые поверить первому встречному.

Техус, казалось, на мгновение «задумались». Их формы слегка качнулись. «Интеграция – это добровольное слияние. Не поглощение, но гармоничное объединение сознаний и технологий. Представьте себе океан, где каждая капля сохраняет свою уникальность, но при этом является частью чего-то большего, более могущественного. Коллектив – это содружество таких цивилизаций, достигших Единства. Вместе мы исследуем Вселенную, вместе мы постигаем ее тайны, вместе мы движемся к высшей цели – полному раскрытию потенциала разумной жизни».

Слова Техус звучали возвышенно, почти гипнотически. Каэль видел, как лица некоторых членов делегации смягчились. Идея всеобщего блага, обмена знаниями, гармонии… это было так соблазнительно. Один из младших офицеров службы безопасности, молодой Клон, еще не утративший юношеского идеализма, с благоговением смотрел на проекцию Техус, его губы шевелились, словно повторяя их слова.

Но Каэль чувствовал подвох. «Слияние сознаний»? «Высшая цель»? Это звучало слишком абстрактно, слишком… всеобъемлюще. Он вспомнил свои анализы их сигнала. Контроль. Ассимиляция. Подавляло ли это «Единство» индивидуальность? Что становилось с теми, кто не хотел «сливаться»?

Варро, однако, истолковал предложение Техус совершенно иначе. Его лицо стало жестким, глаза сверкнули холодным огнем. «Слияние сознаний» он воспринял как угрозу уникальной душе Клона, той искре Прародителей, что, по его вере, теплилась в каждом из них. «Коллектив» для него прозвучал как безликая масса, стирающая индивидуальность и божественное предназначение Клонов. Это было не единение, а духовное разложение, ассимиляция в худшем смысле этого слова.

«Ваше предложение… щедрое, – начал Варро, тщательно подбирая слова. – Но Клоны – народ с уникальной судьбой, предначертанной нам нашими Прародителями. Мы ценим свою идентичность, свою историю. Мы не уверены, что путь «слияния», как вы его описываете, соответствует нашему предназначению».

Он сделал паузу, давая Техус возможность отреагировать. Те молчали, их биомеханические тела едва заметно пульсировали светом.

«Вы говорите о «взаимопонимании», – продолжал Варро, и в его голосе появились нотки, которые Каэль хорошо знал – нотки проповедника, обличающего ересь. – Но как мы можем понять вас до конца, если ваши концепции столь… отличны от наших? Например, что вы подразумеваете под «сохранением уникальности» в вашем океане сознаний? Не растворяется ли капля, становясь частью океана?»

Он намеренно выбрал самую расплывчатую метафору Техус, чтобы посеять сомнение. Он видел, как напряглись лингвисты, пытаясь уловить нюансы ответа.

Техус ответили не сразу. Их «голоса» на мгновение утратили свою мелодичность, стали более… механистичными. «Уникальность не теряется, она обогащается. Капля приносит в океан свой вкус, свой цвет. Океан дает капле свою мощь и глубину. Это симбиоз, а не поглощение. Разве стремление к большему знанию и силе не является естественным для разумной жизни?»

«Естественным, – согласился Варро. – Но пути к этому знанию могут быть разными. Наши Прародители указали нам свой путь. Путь самостоятельного развития, путь сохранения нашей… души, если хотите. Ваше предложение о «слиянии»… не есть ли это попытка навязать нам чужую волю, чужой путь, пусть и облаченный в красивые слова о «единстве»?»

Старший офицер безопасности, стоявший за спиной Варро, едва заметно кивнул, его рука легла на кобуру энергетического пистолета. Он явно разделял подозрения Архиепископа.

Каэль внутренне похолодел. Варро не просто вел переговоры. Он провоцировал. Он искал в словах Техус подтверждение своим собственным страхам и предубеждениям, и он находил их, даже если для этого приходилось искажать смысл. Он видел, как меняется атмосфера. Теплота и любопытство, исходившие от Техус вначале, сменялись чем-то более… отстраненным.

«Мы никого не принуждаем, – прозвучали голоса Техус, и в них уже не было прежней мягкости. – Мы предлагаем. Выбор всегда за вами. Но поймите, изоляция – это путь к стагнации. Вселенная огромна и полна как чудес, так и опасностей. Только вместе можно противостоять хаосу и энтропии».

«Возможно, наши Прародители приготовили нас именно к этому – противостоять хаосу самостоятельно, не растворяясь в «Коллективе», – парировал Варро. Он уже не столько вел диалог, сколько произносил проповедь, обращенную не столько к Техус, сколько к своей делегации, к К’илару, который будет слушать запись этого разговора.

Каэль попытался вмешаться: «Архиепископ, возможно, нам стоит запросить более детальную информацию о структуре Коллектива, о правах и обязанностях его членов, прежде чем делать выводы…»

Но Варро лишь едва заметно качнул головой, давая понять, что сейчас не время для научных изысканий. Сейчас время утверждать позицию.

Переговоры продолжались еще несколько часов. Каэль пытался задавать конкретные вопросы о технологиях, о принципах обмена информацией, но Техус отвечали уклончиво, словно не понимая или не желая раскрывать детали перед теми, кто изначально настроен скептически. Варро же раз за разом возвращался к теме «уникальной судьбы» Клонов, к «заветам Прародителей», к опасности «духовной ассимиляции». Он искусно находил двусмысленности в словах Техус, выставляя их то скрытными манипуляторами, то наивными идеалистами, не понимающими глубины духовного мира Клонов.

Когда встреча подходила к концу, атмосфера была уже не просто прохладной – ледяной.

«Мы оставляем наше предложение в силе, – сказали Техус на прощание. Их формы стали более четкими, почти угловатыми. Их энергетические волокна на мгновение вспыхнули холодным, почти стальным светом, а в их многомерном «голосе» Каэль уловил едва заметный, но пронзительный диссонирующий обертон, от которого по спине пробежал холодок. – Обдумайте его. Канал связи останется открытым. Но знайте, время выбора не бесконечно».

Их корабль так же внезапно исчез, как и появился, оставив после себя лишь легкое возмущение гравитационного поля и тяжелое молчание на мостике «Вестника».

Варро выпрямился, на его лице была маска праведного удовлетворения. «Что ж, – сказал он, обращаясь скорее к невидимым слушателям на К’иларе, чем к присутствующим. – Мы услышали их. И мы дали им понять, что Клоны – не те, кого можно легко соблазнить красивыми обещаниями. Наша судьба – в наших руках. И в руках Прародителей».

Каэль смотрел в пустоту, где только что был корабль Техус. Он был очарован их технологиями, их возможной мудростью. Но он также был глубоко встревожен. Не столько самими Техус, сколько тем, как Варро повел эту встречу. Он не искал понимания. Он искал подтверждения своей правоты. И он его нашел, даже если для этого пришлось его создать.

Первый Контакт состоялся. И он уже был отравлен страхом и недоверием. Каэль чувствовал, что это только начало. Начало чего-то очень большого и, возможно, очень страшного.

Глава 4

Возвращение Варро на К’илар было триумфальным. Его встречали как героя, как защитника веры и спасителя расы. Площади столицы были забиты ликующими Клонами, скандирующими его имя и лозунги Ордена Прародителей. Огромные голографические экраны транслировали его обращение к народу в прямом эфире на всю планету и ближайшие колонии.

И Варро не разочаровал их ожиданий.

Он стоял на той же трибуне в Зале Великого Собрания, но теперь его слова несли не надежду на диалог, а грозное предупреждение. Его рассказ о встрече с Техус был шедевром ораторского искусства и… откровенной манипуляции. Он не лгал напрямую, нет. Варро был слишком умен для грубой лжи. Он брал факты – уклончивые ответы Техус, их разговоры о «слиянии» и «Коллективе» – и облекал их в такую форму, что они превращались в неопровержимые доказательства коварства чужаков.

«Они пришли к нам в овечьей шкуре, Дети К’илара! – гремел его голос, отражаясь от сводов зала и сердец слушателей. – Они говорили о «единстве», но за этим словом скрывается жажда поглотить нас, растворить нашу уникальную сущность в своем безликом Коллективе! Они обещали «знания», но какой ценой? Ценой нашей души, ценой нашей свободы, ценой заветов Прародителей!»

Он мастерски играл на глубинных страхах Клонов – страхе потерять свою идентичность, страхе перед неизвестным, страхе оказаться лишь сырьем для чужой, непонятной цивилизации. Слова Техус о «гармоничном объединении» в его интерпретации превратились в «насильственную ассимиляцию», а их предложение «поделиться достижениями» – в «попытку украсть наши технологии и поработить наш разум».

«Они – Похитители Душ!» – это брошенное им обвинение мгновенно подхватила толпа. Оно было хлестким, запоминающимся, пугающим. Оно стало клеймом.

«Они хотят лишить нас нашего божественного предназначения! Они хотят стереть память о Прародителях! Они видят в нас лишь ресурс, лишь ступеньку на пути к их темным целям!» – Варро простирал руки к слушателям, и казалось, он физически защищает их от невидимой угрозы.

В зале сидел и Старейшина Корвус, давний политический оппонент Варро из умеренной, технократической фракции. Корвус всегда ратовал за научный подход, за осторожное исследование, за диалог. Он был одним из немногих, кто со скепсисом отнесся к возвышению Ордена. Варро видел его – бледного, с поджатыми губами. И Варро знал, что делать.

На следующий день, на экстренном заседании Совета, когда атмосфера была накалена до предела речами Варро и общественным возмущением, слово взял именно Корвус. Возможно, он хотел призвать к разуму, к взвешенному анализу. Возможно, он хотел предложить альтернативный путь. Но Варро опередил его. Еще до заседания он через своих доверенных лиц распространил слухи: Корвус, якобы, тайно симпатизирует Техус, он готов «продать» К’илар за новые технологии, он не верит в Прародителей. Грязь прилипла мгновенно.

И когда Корвус поднялся на трибуну, его встретил гул неодобрения. Он попытался говорить о необходимости дополнительного изучения намерений Техус, о рисках скоропалительных решений. Но его слова тонули в выкриках: «Предатель!», «Пособник Похитителей Душ!».

А затем произошло то, на что, возможно, и рассчитывал Варро. Корвус, доведенный до отчаяния, загнанный в угол, совершил ошибку. Он, пытаясь перехватить инициативу или показать, что он не трус, сам взорвался гневной тирадой: «Если эти Техус действительно так опасны, как говорит Архиепископ, если они действительно угрожают нашему существованию, то о какой дипломатии может идти речь?! Тогда мы должны нанести удар первыми! Мы должны объявить им войну, пока они не сделали этого с нами!»

Слова вырвались, резкие и отчаянные. И тут же на лице Корвуса мелькнуло что-то вроде ужаса – запоздалое понимание того, как его слова могут быть истолкованы, как их вырвут из контекста его отчаяния и гнева.

Но было поздно. Варро тут же вскочил со своего места.

«Старейшина Корвус прав! – его голос перекрыл шум. – Как бы ни были прискорбны его заблуждения в оценке духовной стороны вопроса, в одном он прав! Если перед нами – экзистенциальная угроза, если Похитители Душ уже занесли над нами свой ассимиляторский нож, то мы не можем ждать! Мы должны защитить себя, своих детей, свое будущее! Я поддерживаю предложение Старейшины Корвуса! Война! Война во имя Прародителей, во имя спасения К’илара!»

Зал взорвался овациями. Решение было принято почти единогласно. Те немногие, кто сомневался, не посмели поднять голос против всеобщего порыва. Корвус стоял, ошеломленный, лицо его было пепельно-серым. Он хотел другого. Он хотел диалога, пусть и жесткого. А получил войну, объявленную с его же подачи, но срежиссированную его оппонентом. Его политическая карьера была окончена. Варро одним ударом избавился от конкурента и получил то, к чему, возможно, стремился с самого начала – священную войну, которая сплотит народ вокруг него и Ордена.

На мостике «Нерушимого», наблюдая за трансляцией из Зала Собрания, Рэксус лишь криво усмехнулся. «Священная война»… Пусть Варро тешит себя и толпу этими высокопарными словами. Для него, Рэксуса, это была просто война. И он был готов ее вести. И выиграть. А уж под какими лозунгами – дело десятое. Главное, что Совет наконец-то одобрил полную мобилизацию и развязал ему руки.

Каэль пытался протестовать. На следующий день после объявления войны он добился выступления перед Научным Советом. Он принес с собой все свои расчеты, все свои лингвистические анализы, все свои сомнения.

«Коллеги, – начал он, его голос дрожал от волнения и гнева. – То, что происходит, – это безумие! Мы объявляем войну цивилизации, о которой практически ничего не знаем, основываясь на… на интерпретациях Архиепископа Варро! Я не отрицаю потенциальной опасности. Но их концепция «ассимиляции», «единства»… она может быть гораздо сложнее, чем примитивное «поглощение душ»! Это может быть философская доктрина, метафора, приглашение к трансцендентному развитию, которое мы просто не в состоянии пока понять!»

Он вывел на экран фрагменты сигнала Техус, сложные математические формулы, гипотетические модели их общества. «Посмотрите! Здесь нет прямых угроз! Здесь есть… сложность! Глубина! Мы должны изучать, а не воевать! Мы рискуем развязать конфликт, который может уничтожить нас!»

Но его никто не слушал. Точнее, слушали, но не слышали. В зале сидели ученые, его коллеги, но их глаза были затуманены той же военной лихорадкой, что охватила всю планету.

«Каэль, ты что, защищаешь этих… монстров?» – поднялся один из старших физиков, всегда относившийся к Каэлю с подозрением.

«Он просто не понимает всей опасности! Его разум отравлен чужеродной логикой!» – добавил другой.

«Симпатизант Техус!» – раздался выкрик из зала, и это слово, как яд, начало распространяться.

Каэль пытался возражать, приводить аргументы, но его голос тонул в гневном гуле. Его обвиняли в предательстве, в трусости, в пособничестве врагу. Его многолетняя работа, его репутация – все рушилось на глазах. Он, всегда искавший истину, теперь был заклеймен как враг истины.

Он ушел с заседания Совета, оглушенный и раздавленный. Мир, который он знал, мир логики и разума, рухнул, сметенный волной иррационального страха и религиозного фанатизма, так искусно направляемого Варро.

Война была объявлена. Барабаны войны гремели над К’иларом, заглушая тихий голос разума. И Каэль с ужасом понимал, что остановить эту машину уже невозможно. Он мог лишь наблюдать, как его народ, ослепленный ложными пророками, несется навстречу своей судьбе. И судьба эта пахла гарью и кровью.

Глава 5

Рэксус стоял на мостике «Нерушимого», как изваяние. Его лицо было непроницаемо, но в глубине глаз цвета оружейной стали горел холодный огонь. Война. Наконец-то. Все эти политические игры, речи Варро, научные изыскания Каэля – все это отошло на второй план. Теперь говорило оружие. И Рэксус был мастером этого языка.

Его план, отточенный до мелочей за долгие недели ожидания и подготовки, был прост и эффективен, как удар кастетом. Блицкриг. Молниеносная война. Ворваться в пространство Техус, смять их пограничные заслоны, захватить плацдармы и нанести удар в самое сердце их предполагаемой империи – систему Сидрус. Не дать им опомниться, не дать развернуть свои силы, не дать использовать их возможное технологическое превосходство. Задавить массой, скоростью и яростью.

«Всем флотам. Сигнал «Рассвет». Выполнять!» – Голос Рэксуса был спокоен, но каждый капитан на каждом корабле Армады Клонов почувствовал в нем неумолимую волю.

Исполинская военная машина Клонов пришла в движение. Тысячи кораблей – от тяжелых дредноутов, ощетинившихся стволами плазменных орудий, до юрких эсминцев, несущих торпедные аппараты и десантные боты, – одновременно вышли из гиперпространства на границах территории Техус. Зрелище было грандиозным и устрашающим. Огромный рой стальных хищников, готовых рвать и метать.

Первый удар пришелся по трем пограничным системам Техус, где, по данным разведки, находились их передовые посты и небольшие оборонительные флотилии. Клоны не стали играть в тактические игры. Они обрушили на врага всю мощь своих орудий. Плазменные разряды сжигали сенсоры и щиты противника, кинетические болванки проламывали броню, эскадрильи штурмовиков вгрызались в строй вражеских кораблей, поливая их лазерным огнем.

Техус, застигнутые врасплох такой яростью и численным превосходством, отвечали. Их корабли, как и предполагал Каэль, были маневреннее, их энергетическое оружие – более точным и разрушительным в пересчете на единицу мощности. Но их было слишком мало. На каждый корабль Техус приходилось три, а то и пять кораблей Клонов. Это была не битва, это была бойня.

Рэксус наблюдал за ходом сражения на тактическом дисплее. Красные точки, обозначающие врага, гасли одна за другой. Зеленые – его корабли – несли потери, но продолжали неумолимо продвигаться вперед. Он не чувствовал ни радости, ни жалости. Только холодное удовлетворение от хорошо выполненной работы. Война – это его ремесло. И он был в нем профессионалом.

«Система Дельта-Тау зачищена, Гранд-адмирал! – доложил адмирал Линара, ее голос был напряжен, но в нем звучали нотки триумфа. – Потери: три крейсера, семь эсминцев. Враг уничтожен полностью».

«Продолжать наступление по вектору Гамма-Пять. Задача – система Ниван. Одновременно Второй и Четвертый флоты входят в системы Ксилон и Омикрон. Не сбавлять темп! Не дать им перегруппироваться!» – приказал Рэксус.

Армада Клонов, как гигантский стальной кулак, проламывала оборону Техус. Пограничные системы пали в течение нескольких часов. Те немногие корабли Техус, что уцелели в первых столкновениях, отступали вглубь своей территории, преследуемые авангардом Клонов.

Новости о первых победах достигли К’илара почти мгновенно. Планета взорвалась ликованием. Варро выступал перед восторженными толпами, говоря о священной войне, о доблести воинов Клонов и о том, что Прародители благословляют их оружие. Имя Рэксуса было у всех на устах – он стал символом несокрушимой мощи Клонов.

Каэль, запершись в своей лаборатории, слушал эти победные реляции с тяжелым сердцем. Он понимал, что эта эйфория опасна. Техус, какими бы они ни были, не могли быть настолько слабы. Их отступление могло быть тактическим маневром, заманиванием в ловушку. Но его никто не слушал. Клоны упивались своей силой.

Тем временем ударные группы Рэксуса вышли на оперативный простор вокруг Сидруса – центральной системы Техус. Главной целью был Ниван, обитаемая планета с развитой инфраструктурой, и две соседние колонии, имевшие стратегическое значение из-за своих ресурсов и расположения.

Битва за Ниван была более ожесточенной. Здесь Техус, похоже, успели собрать более крупные силы. Их корабли действовали слаженнее, используя какие-то неизвестные Клонам тактические приемы. Их юркие, каплевидные истребители мерцали, на доли секунды становясь полупрозрачными, и плазменные заряды Клонов проходили сквозь них, не причиняя вреда. Затем они вновь материализовывались, словно сотканные из самого пространства, нанося точные удары по уязвимым узлам двигателей и орудийных башен дредноутов. Несколько крейсеров Клонов были выведены из строя этой призрачной тактикой, прежде чем артиллеристы научились вести заградительный огонь по предполагаемым точкам их появления. Щиты Клонов трещали, корабли взрывались ослепительными вспышками. Но численное превосходство и яростный напор Клонов сделали свое дело. После нескольких часов кровопролитного боя оборона Нивана была сломлена.

Десантные корабли устремились к планете. Клоны-пехотинцы, закованные в силовую броню, высаживались на поверхность, подавляя очаги сопротивления. Города Техус – странные, биоморфные структуры, светящиеся изнутри – один за другим переходили под контроль Клонов. В этих городах, больше похожих на гигантские, застывшие коралловые рифы, десантники не встречали вооруженного сопротивления. Лишь молчаливые, неподвижные фигуры Техус, их светящиеся тела тускнели, словно угасающие светильники, при виде захватчиков. Они не сражались, не бежали, просто… замирали, их овальные головы были слегка наклонены, будто в глубокой, непостижимой медитации. Это безмолвное, пассивное присутствие вызывало у некоторых Клонов-солдат жуткое, почти суеверное чувство, но приказ был ясен – зачистить и закрепиться.

К концу третьих стандартных суток с начала операции основные цели были достигнуты. Система Ниван и две соседние планеты-колонии были захвачены. Флот Техус в этом секторе понес тяжелейшие потери и отступил, предположительно, к самому Сидрусу. Клоны создали мощный плацдарм для дальнейшего наступления.

На мостике «Нерушимого» царила сдержанная эйфория. Даже обычно невозмутимые офицеры позволяли себе улыбки.

«Гранд-адмирал, – доложил начальник штаба, его голос дрожал от волнения. – Операция «Рассвет» успешно завершена. Ключевые системы вокруг Сидруса под нашим контролем. Потери приемлемые. Народ К’илара празднует победу!»