Танец лебединых дев

– Она сказала, что та, которую ты полюбишь – погибнет! Выходит…

– Ничего из этого не выходит! – разозлился молодой человек.

– Не подходи ко мне больше! – закричала Ксения и опрометью бросилась прочь. Емельян понял – если девице удастся добраться до отца и рассказать ему об увиденном, то рассчитывать на возвращение к купцу не имеет никого смысла. Ястремской не примет его ни за что, углядев в нем опасность для любимой дочурки. Допустить этого было нельзя! И зачем он только решил разыграть пропажу и поиски Ксении? Если бы он просто пришел к купцу – у него было бы больше шансов втереться к нему в доверие!

Емельян бросился догонять девушку. Но страх, видимо, предал Ястремской силы, и она успела убежать на приличное расстояние. Селение было уже недалеко. Если потерять время и не догнать девицу, то она вполне может встретить кого-то из селян, кто предложит ее подвести или проводить до дома. Конечно, в русалью неделю большинство опасались выходить в поле, тем более в сумерки, но купеческие посулы щедро заплатить за спасение дочери могли заставить смельчаков пуститься на поиски…

«Была не была!» – решился Емельян. На ходу он извлек из мешочка черное перо и, зажав его в руке, превратился в огромного ворона, грозовой тучей понесшейся за Ксенией.

Когда девушка заметила летящую прямо на нее птицу, она истошно заголосила и, свернув с дороги, бросилась бежать прямо в поле, нещадно топча пшеницу. Ворон свернул за ней и камнем упал вниз, вновь превращаясь в молодого парня. Несколько мгновений Ксения беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах сказать ни слова и пошевелиться. Она словно превратилась в каменное изваяние. Емельян посмотрел ей в глаза. Небесно-голубой и темно-серый взгляды встретились, и ведун торопливо заговорил:

– Забудь, все что случилось: мы не встретили по дороге никого, никто не пророчил тебе ранней гибели. Я нашел тебя плутавшей в лесу и теперь провожаю до дома.

Ксения заворожено слушала тихий шепот Емельяна, постепенно ее лицо становилось спокойным и расслабленным, словно ничего плохого не происходило мгновениями ранее.

– Скажешь батюшке, что пошла в лес за цветами и случайно заплутала, а я тебя нашел и помог выбраться на дорогу. Поняла?

– Поняла, – эхом отозвалась Ксения.

– Вот и славно! А теперь пошли, до Улесовья все ничего осталось. Ты почти дома.

Емельян чувствовал, что над землей снова начинает стелиться туман. Не хватало еще с русалками столкнуться. Молодой человек вышел на дорогу, но Ксения за ним не последовала.

– Ну чего еще?! – нетерпеливо спросил он, поворачиваясь.

Увиденное привело в еще большее уныние – Ксения без чувств повалилась на землю. Видимо, перенесенный стресс забрал у купеческой дочки все силы. Но это даже к лучшему. Если Емельян принесет ее отцу бесчувственной, то в случае возвращения нежелательных воспоминаний все можно будет списать на дурной сон.

Ведун осторожно подхватил бесчувственную девушку на руки. Неожиданно Ксения показалась совершенно невесомой. Емельян зашагал со своей ношей в сторону селения.

***

Добраться до терема Ястремских удалось уже ночью. Но несмотря на поздний час в окнах было видно горевшие лучины. Хозяин не спал, не находя себе места от волнения за единственную и любимую дочь. Хотя в доме и не спали, но ворота оказались крепко запертыми. Емельян со всей силы ударил по ним, чтобы в помещении точно услышали и отворили. Тут же со двора раздался злобный собачий лай вперемешку с рычанием. Молодой человек не помнил, чтобы раньше у Ястремских во дворе жили грозные псы. Видимо, это нововведение случилось за последний год, когда юноша отсутствовал. Послышались шаги и недовольный голос, принадлежавший Третьяку, спросил:

– Чего надобно?

– Отворяй!

– Еще чего! Кто таков сперва скажи!

– Кому говорят – отворяй немедля!

– Зачем горланишь! Ночь на дворе! Без хозяйского ведома отворять не велено!

– Ну, так хозяина зови! – окончательно вышел из себя Емельян.

За воротами послышались шаги. Третьяк направился за Ястремским. Вскоре с той стороны загремел громоподобный голос Спиридона Кузьмича:

– Кто там?! – Емельян! И Ксения со мной!

В тот же миг заскрежетал тяжелый засов, и в приоткрывшейся щели показалось бородатое лицо Ястремского. Маленькие хитрые глазки скользнули по стоявшему юноше и переместились на бесчувственную девушку у него на руках. Купец моментально узнал дочь, он рывком распахнул калитку, чуть было не сорвав ее с петель.

– Что с ней?! – взревел он и ринулся к Емельяну.

– Умаялась, да измоталась сильно, по лесу мыкавшись, – ответил молодой человек, передавая Ксению на руки отцу.

– А ее… это самое… того, – заикаясь и путаясь в мыслях пробормотал Третьяк.

– Чего еще?! – зло гаркнул ему в ответ купец.

– Русалки не подменили? – переходя на шепот, спросил Третьяк. – Русалья неделя все же… в лесу то… того… не безопасно будет. Вот и Петруха говорит…

– Умом рехнулся твой Петруха! – набросился на работника Ястремской. – И ты туда же!

Емельян просочился за мужчинами во двор к Ястремским, закрыл калитку на засов и двинулся вместе со всеми к терему. Как мечтал он раньше вырасти и выбраться из этого дома! И уж точно не думал, что придется снова проситься обратно, но что поделать? Гневоярово слово было крепким…

В конюшнях заржали лошади, видимо, почуяли появление своего любимца, который сызмальства ходил за ними. Емельян невольно улыбнулся – кони, пожалуй, единственные существа, которые любили его здесь и которых любил он. Захотелось немедля свернуть к ним, провести по гладким теплым спинам, зарыться лицом в густую гриву. Но не сейчас. Емельян с трудом подавил подступившее желание. Сперва дело нужно сладить, а уж ежели все у него сложится, то времени на общение с любимцами будет в достатке.

Купец занес дочь в просторную горницу, освещенную несколькими лучинами, и осторожно опустил на лавку. На щеках девушки проступал еле заметный румянец, глаза были плотно прикрыты, лишь ресницы слегка подрагивали.

– Что с ней? – повторил вопрос Ястремской, повернувшись к молодому человеку.

– Спит. Устала она, – пояснил Емельян.

Тем временем к девушке с причитаниями бросилась няня.

– Голубка моя милая, да что же с тобою приключилось-то, – заохала старушка, опустившись на колени рядом с лавкой, на которой лежала Ксения. – Спиридон Кузьмич, миленький, за Миронихой бы послать нужно. Она знахарством испокон века занимается, авось, подсобит чем.

Емельян моментально напрягся – не хватало еще местную знахарку-ведунью сюда притащить. Вдруг удастся местной чародейке прознать о случившемся.

– Не надо Мирониху, – подал голос Емельян.

В тот же миг к нему обратилось три пары недоуменных глаз. Спиридон Кузьмич, казалось, вовсе успел позабыть о нем и теперь гадал, откуда тот взялся в его горнице.

– Сам подумай, Спиридон Кузьмич, – уважительно начал Емельян, – позовем Мирониху, так сразу по Улесовью слухи ненужные пойдут. Сам же видел, как Третьяк про русалок сходу брехать начал. Не хватало еще, чтобы дочь твою русалкой сочли.

– Дело говоришь, парень, – задумался купец, – только… а коли Ксения сама не очнется, что тогда? – прищурился он.

– А я так, хозяин, думаю: утро вечеру завсегда мудренее будет. Вот и нам стало быть надобно утреца дождаться, а уж потом и кумекать будем. Ночь-то она на то и ночь, чтобы люди спали. Вот и Ксения спит. А сон он завсегда все хвори излечивает, да силы человеку придает.

– Добре! – к большому неудовольствию няни и Третьяка согласился купец. – Девка на выданье, не просватана еще – нечего ее имя попросту трепать, да народ баламутить. Спать всем! Ну а ты… ты в хлеву ляжешь, – распорядился он. – Завтра с тобою сочтемся. Не всю же ночь монеты считать будем!

Емельян облегченно выдохнул – все складывалось даже лучше, чем он предполагал. Завтра Ксения проснется и ничего не будет помнить, кроме огромной благодарности к своему спасителю.

Глава 5

Глава 5.

Емельян вышел из душного терема, вдохнул ночной прохладный воздух и посмотрел на звездное небо. Наконец есть время в тишине без лишних глаз сосредоточиться и проанализировать случившееся за сегодняшний день. Вспомнилась встреча на перекрестке, Вестница судьбы напророчила ему гибель любимой. Забавно! Неужели она не в курсе, что над ним реет материнское проклятие, исключающее взаимное чувство. Что же, в этом случае, он ничего не потеряет. Купеческой дочери вообще вон ранняя гибель обещана, не удивительно, что бедняга свалилась без памяти от пережитого. Раньше ему никогда не приходилось видеть, чтобы кто-то после изменения воспоминаний лишался чувств…

Вдруг нехорошая догадка появилась в голове. Что если предсказанное Вестницей судьбы должно произойти прямой сейчас? Что будет, если Ксения так и не оправится от пережитого страха? А он еще и за Миронихой посылать отговорил. Нужно было действовать как можно скорее, чтобы купеческая дочка пережила хотя бы первую ночь в родительском доме. Только что делать Емельян понимал смутно, его никогда особо не интересовало исцеляющее ведовство. Знахарство честолюбивый молодой человек считал недостойным занятием для мужчины.

Призывное ржание со стороны конюшни заставило юношу отвлечься от невеселых мыслей. Кони верно ждали его, а он все никак не шел к ним.

Емельян, все еще витая в мыслях, направился в сторону стойла. Войдя в загон и почувствовав знакомый успокаивающий запах конского пота и сена, молодой человек запустил руку в висящий на шее мешочек, надеясь отыскать в нем хоть какое-нибудь лакомство, чтобы порадовать любимцев.

– Сейчас, милые, сейчас угощу, – рассеянно проговорил он, – вот какой я растяпа – даже и не подумал, что вас увижу и не приготовил ничего.

Рука, опустившаяся в мешочек почти до локтя, нащупала яблоко. Со стороны это могло показаться странным – мешочек был не больше ладони. Мало кто из неведующих слыхал о безмерных мешках, не имеющих ни веса, ни объема.

По иронии судьбы только Буян, хозяйский конь, любил яблоки, остальные обитатели купеческой конюшни были к ним равнодушны, предпочитая морковь или сладости, а кто-то и простую корочку хлеба. Ругая себя на чем свет стоит, Емельян протянул единственное найденное угощение Буяну.

– Держи мой хороший. Буянушка, – молодой человек с любовью провел рукой по лошадиной спине. – А вам я завтра по утру тоже лакомств нанесу, не обижайтесь.

– Душещипательно! – послышался скрипучий голос за спиной у Емельяна. – Девку помирать бросил, а сам с конями милуется!

Молодой ведун вздрогнул от неожиданности: учитель всегда появлялся внезапно. Он повернулся к Гневояру. Старик, облаченный в привычное белоснежное одеяние, стоял у противоположной входу стены. Волосы, как всегда, растрепаны, и лишь длинная седая борода аккуратно уложена и поддерживалась скользящей по кругу черной змейкой.

– Учитель, – Емельян почтенно поклонился.

– Как Ксению на ноги ставить ведаешь? – поинтересовался Гневояр.

– Не ведаю, учитель. Сам же знаешь – не силен я в знахарстве. Может и впрямь за Миронихой послать? – робко предположил он.

– Да, что та Мирониха может-то! Пустое все это. Надо заговор на Зарю-Заряницу творить.

– Научишь? – оживился Емельян.

Гневояр протянул Емельяну появившийся из воздуха сосуд.

– Здесь роса, собранная с семи волшебных трав при полной луне. Она обладает великой целительной силой. На утренней заре, с восходом солнца, когда появятся его первые лучи, повернешься на восток, трижды поклонишься и скажешь: «Заря-Заряница, Дева-воительница, приди и изгони тьму, сбереги от беды Ксению дочь Спиридона». Потом пойдешь и умоешь этой росой ее чело. Ежели все верно сотворишь – придет девица в себя.

– Спасибо, учитель, что мудростью делишься, – Емельян с поклоном принял из рук старца сосуд с росой. – Только подскажи мне, отчего девице худо стало? Неужто я, когда ей память изменял, чего не так сотворил?

– Ты здесь не причем. Ксения в глаза Вестницы судьбы посмотрела, а это считай, что в саму Навь заглянула…

– В Навь?! – опешил молодой человек, поняв, к чему клонит наставник.

Вспомнились пустые глазницы, в которых горел красный зловещий огонь.

– Так я тоже в них смотрел! И ничего! Живехонек пока, даже чувствую себя хорошо!

– Ты себя-то с неведующей девкой не ровняй! В тебе сила дедова. Никакая Навь не страшна!

Емельян уже было открыл рот, чтобы уточнить о родстве, но Гневояр поднял ладонь, останавливая его, как всегда останавливал, как только речь заходила о родственниках. За целый год, что молодой человек провел в избушке наставника, ему так и не удалось узнать ничего конкретного о родителях. Все, о чем без устали твердил Гневояр – это материнское проклятие, лишавшее Емельяна личного счастья.

– Иди! Времени не теряй. Светает уже, – с этими словами старец растаял в воздухе, словно и не было его в конюшне.

Как только Гневояр исчез, кони стоящие до этого смирно и даже напугано, вмиг ожили. Раздалось ржание, в котором Емельяну послышалось явное облегчение. Молодой человек не раз замечал, что животные обходят старого ведуна стороной, словно чувствуя в нем опасность.

***

Выйдя на улицу, Емельян заметил, что небо на востоке начинает светлеть. Молодой ведун осторожно, чтобы не растревожить дворовых псов, прокрался в сторону калитки. Оказавшись на пустой улице, он торопливо направился к растущему по середине селения вековому могучему дубу. В былые времена это место считалось священным – жрецы проводили около него обряды. Сейчас местные жители уже меньше верили в ворожбу, но о дубе всегда отзывались с уважением, как о почтенном старце, на чьих глазах свершалась история.

Дойдя до дуба, Емельян поклонился дереву. В тот же миг первый солнечный луч упал на землю, солнце готово было появиться, чтобы оповестить о наступлении нового дня. Пора! Емельян вытянул перед собой руку с сосудом, данным наставником, отвернул крышку и торопливо зашептал заговор, обращенный к Заре-Зарянице. По тому как зазолотилась жидкость в сосуде, молодой человек понял, что его слова достигли цели. Роса обрела особенные целительные свойства. Теперь дело оставалось за малым – нужно умыть Ксению исцеляющим средством.

Ведун вернулся обратно. Псы, охраняющие покой Ястремских, сладко спали, они даже ухом не повели, когда он вошел. Емельян, осторожно ступая, поднялся на крыльцо и вошел внутрь купеческого дома. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы сориентироваться и определить где находится светлица Ксении. Там Емельяна ждал неприятный сюрприз в виде похрапывающей на сундуке нянюшки. Ведун поводил над спящей старушкой руками, прочитав простенький заговор на сон. Так заговаривала его в детстве Мирониха, когда он лежал с жаром и не мог заснуть. Емельян понадеялся, что если уж у сельской знахарки, не обладающей, как говорил Гневояр, ведовской силой, получилось усыпить мальчика, то его ведовство, наложенное на правильные слова, точно достигнет эффекта. Лицо старушки разгладилось, она задышала ровнее. Емельян удовлетворенно кивнул – получилось.

Он прошел вглубь светлицы и остановился перед ложем, на котором спала Ксения, укрытая, несмотря на летнюю теплую ночь, пуховым одеялом. Дыхание девушки было тяжелым, прерывистым – явный признак нездоровья. Щеки неестественно бледные, губы искусаны в кровь. Емельян протянул руку и тут же ее отдернул, отчего-то было страшно касаться купеческой дочери, словно она может растаять от прикосновения. Хрип, вырвавшийся из груди Ястремской, привел Емельяна в себя. Стало ясно, что нужно поторопиться, пока случайно заглянувшая в навье царство девушка, не отправилась туда окончательно.

Молодой ведун смочил целебной росой руки и осторожно нанес ее на лицо Ксении. На мгновение показалось, что щеки немного порозовели, или это всего лишь воображение выдало нужную картинку. Когда капли росы коснулись губ, то ранки и трещины затянулись сами собой. Вот уже последняя капля золотистой жидкости коснулась лица купеческой дочери. Что же будет дальше? Неужели не поможет Заря-Заряница исцелить несчастную?

Прошло не больше нескольких секунд, показавшихся Емельяну вечностью, прежде чем ресницы дрогнули, и темно-серые глаза уставились на спасителя.

Ксения, придя в себя, попыталась подняться на постели, но была все еще очень слаба. Девушка, застонав, была вынуждена опуститься обратно на подушки и прикрыть глаза. Емельян уже собирался было покинуть светелочку и направился к выходу, когда слабый еле слышный голос остановил его:

– Не уходи, Мелёша… мне боязно одной оставаться

– Так ты не одна, вроде, – Емельян глазами указал на спящую старушку-нянечку, которая после его заговора видимо проспит до полудня.

– Она мне не поможет… они ее не боятся…

– Кто они? О чем ты? – удивился ведун.

– Чудовища… они меня мучили… хотели к себе забрать.

Разговор все еще давался Ксении тяжело, и она прикрыла глаза. Емельян решил не донимать несчастную лишними вопросами, он молча опустился на пол около кровати и устало прикрыл глаза. Только сейчас стало понятно насколько ему пришлось измотаться за последнее время. Молодой человек не заметил, как провалился в сон. Во сне он опять видел книгу с черными страницами и белыми буквицами, которую дал ему наставник. Как только он начинал читать – его обдавало то жаром, то холодом. А грозный голос Гневояра беспрестанно повторял: « Мать бросила тебя!», «Ты проклят матерью!», «Проклятие обрекло тебя на вечное одиночество!».

Молодой человек не почувствовал, как легкая девичья рука, скользнув вниз, нащупала его большую мозолистую ладонь и крепко сжала пальчиками…

***

Утром Пелагея, молодая девушка, помогавшая Ястремским по хозяйству, по приказу купца отправилась проведать Ксению. Заглянув в светлицу, она остановилась в нерешительности, на мгновение потеряв дар речи. Хозяйская дочка крепко спала, держа в руке ладонь молодого парня. Его склоненное лицо было укрыто крупными белокурыми локонами.

Пелагея, всегда отличавшаяся смелостью и находчивостью, в этот раз стушевалась, не зная, как правильно поступить, чтобы ненароком не навлечь на себя хозяйский гнев. Наконец она заметила спящую на сундуке у стены нянюшку и решила, что разбудить сначала ее будет самым правильным решением.

Ей не с первого раза удалось растолкать старушку.

– Дрема их всех побрала что-ли? – в сердцах произнесла она.

В этот момент Емельян проснулся. Спросонья он таращил глаза, до конца не понимая, где находится. Но заметив поднимающуюся с сундука нянюшку Ксении, вмиг осознал произошедшее. Быстрее молнии молодой ведун вскочил на ноги, и бросился к окну.

– Куда! – только и успела закричать Пелагея. – Высоко! Убьешься, окаянный!

Но было уже поздно. Емельян, рывком распахнув ставню, бросился вон. Одной рукой он успел сжать воронье перо. Обращаться в полете ему пока еще не приходилось, но для первого раза обращение прошло нормально. Ворон присел на крышу купеческого терема, повертел головой в разные стороны, удостоверившись, что посторонние не наблюдают за ним, бросился к земле, обернувшись обратно белокурым юношей. Кажется никто и не заметил его обращений, кроме вездесущей Пелагеи, конечно. Но девка вряд ли будет болтать, тем самым возводя поклеп на хозяйскую дочку, а потом он успеет подправить ей воспоминания. В последнее время слишком часто приходится менять память людям. Емельян усмехнулся – видимо, жизнь среди неведующих теперь всегда будет для него сопряжена с риском быть раскрытым. Не так то просто утаить ведовской дар, рвущийся наружу. Но впредь он будет осторожнее. Парень отправился в сторону конюшни. Если купец пошлет за ним – он должен быть на месте.