Танец лебединых дев

Третьяк с Федором, онемев от ужаса, уставились на танцующих.

Рыжеволосая Петрухина макушка мелькала среди девушек-полутеней, которые становились все более материальными по мере того, как несчастного покидали силы, перетекая к русалкам.

– Не смотреть! Отвернитесь! – что есть мочи закричал Емельян, обращаясь к застывшим мужчинам.

Третьяк с Федором, словно сбросив оцепенение, поспешно прикрыли глаза.

Емельян непослушными пальцами развязал мешочек, висевший на шее. Сюда он дальновидно собрал травы, помогающие при нежелательных встречах с нечеловеческими существами. Была среди них и полынь…

Достав несколько засушенных маленьких листочков, от которых шел дурманящий чуть резковатый аромат, Емельян заставил их объяться пламенем, вспыхнувшим на ладони. Вытянув вперед руку с горящей полынью, он бросился в самую гущу русалок. Похоже их перевалило за сотню. Со всех сторон белели одежды и развевались длинные, напоминающие водоросли волосы.

– А ну, отпустили его! Быстро! – взревел Емельян, бросаясь к безвольно стоявшему бледному Петрухе.

В тот же миг по русалочьим рядам пронесся испуганный вскрик. Водяные девы отшатнулись от Емельяна, увлекая за собой Петруху.

– Оставьте человека! – приказал Емельян.

Ответом ему служил лишь смех, а безвольный Петруха продолжал двигаться в русалочьей массе. С его щек почти полностью сошел румянец, взгляд был пустым и не фокусировался. Кажется парень больше не понимал, что происходит вокруг.

– Не хотим, значит, по-хорошему, – пробормотал Емельян.

Он нащупал в своем мешочке серебряный оберег, напоминающий иголку с защелкой, и, изловчившись уколол в палец одну из зазевавшихся русалок. Пойманная русалка, словно окаменела, застыв на месте. Ее подруги с ужасом взирали на ее несчастье, готовые разбегаться в разные стороны.

Тут из общей массы выделилась женская фигура, она, словно плывя по воздуху, двинулась к Емельяну.

– Ведуешь? – прошелестела она.

– А разве не заметно?

– Проси все, что хочешь – только не губи ее, – предводительница русалочьего племени указала на застывшую русалку.

– Мою волю ты знаешь! Оставьте человека!

Русалка оглянулась на Петруху и заговорила:

– Зачем он тебе? В нем жизни немного осталось. Оставь смертного нам – все равно исцелить его после сегодняшнего не сможешь.

– А то не твоя печаль! Она или он! Выбирай!

Русалочья предводительница с сожалением оглянулась на подруг и махнула им рукой, подавая знак.

В тот же миг, словно подчиняясь неведомой силе Петруха вылетел из русалочьей толпы и с глухим ударом шмякнулся на землю. Емельян снова коснулся замершей русалки оберегом, и она стремительно бросилась догонять удаляющихся подруг.

Молодой ведун помог подняться на ноги ослабевшему Петрухе и повел его к начинающему затухать костру. Как только Емельян приблизился, пламя разгорелось с новой силой.

Третьяк с Федором с ужасом смотрели на молодых людей.

– К бабке Миронихе его отвести следует, – сказал Емельян, опуская Петруху на землю.

– Емелька, ты ли? – вдруг подал голос Федор, внимательно вглядываясь в глаза юноши.

– Я.

– Как же мы тебя не признали-то сразу? – удивился Третьяк. – Здоровый какой стал! А мы то уж думали, что тебя чудище в лес уволокло прошлым годом! Платошка Шишкин сказывал…

– Прекрати! – прервал товарища Федор, с неприязнью смотря на Емельяна. – Про то чудище ему лучше нашего ведомо.

Третьяк замолчал, опешив от слов товарища, и с ужасом уставился на молодого красавца, в коего превратился Емельян. Похоже до него тоже начал доходить смысл только что произошедшего с ними.

Глава 3

Глава 3.

– Светает, – заметил Емельян, кивая в сторону начинающей сереть полоски неба.

Третьяк с Федором промолчали. Они жались поближе друг к другу, стараясь не заговаривать с молодым человеком, и кидали жалостливые взгляды на бледное покрытое испариной лицо Петрухи.

От работников Ястремского исходил страх и тщетно скрываемое чувство неприязни. Емельян ухмыльнулся – пусть лучше боятся. Теперь никому не придет в голову шпынять сиротуподкидыша. Но, если им захочется растрезвонить всему селению о необычной силе Емельяна, то это может доставить ему неприятностей. Гневояр говорил, что в последнее время участились конфликты между ведующими и местным населением. Пронеслась волна разбоев, приведших к гибели нескольких ведунов от рук разгневанного народа. Емельяну казалось странным, как можно позволить неведующим нанести себе вред, обладая во много раз превосходящей силой. Наверное, Гневояр прав, и настоящие ведуны, хранящие древнейшие знания, начинают исчезать. Как знать – не придет ли в голову двум не очень умным мужикам настроить народ против него Емельяна. Все может быть…

Но молодой ведун точно знал одно – он больше никогда и никому не позволит насмехаться над собой, а уж тем более не даст причинить вреда! Он и к русалкам-то полез не столько из-за Петрухи (хотя, справедливости ради стоит заметить, что рыжеволосый паренек сумел вызвать у него симпатию), позволить русалкам забрать жизни спутников было бы неразумно, потому что это повлекло бы за собой лишние слухи. Подумать только! Загадочная гибель сразу троих здоровых мужчин, которая по времени совпала бы с его возвращением…

Со стороны селения донесся крик петуха. Это придало сидящим в сторонке мужчинам энтузиазма, они бросали на Емельяна недобрые взгляды и переглядывались между собой. Пора! Нужно отправить их в селение, но по доброй воле они ни за что не пойдут – страх перед Ястремским засел в них прочно.

Юноша поднялся на ноги, посмотрел на медленно догоравший костер. Поддерживать в нем огонь больше не было необходимости – после петушиного крика русалки не появятся до самого заката. Федор настороженно повернул в его сторону голову. Во взгляде читалась досада. Вероятно, они с Третьяком до последнего надеялись, что неожиданно появившийся подкидыш, которого все в селении считали погибшим, испарится с первым петушиным криком.

Емельян стремительно шагнул в сторону мужчин. Не успел Федор дернуться, как молодой ведун обхватил его голову руками и, не мигая, уставился в глаза, устанавливая зрительный контакт.

– Забудь все, что здесь было, – проговорил он чуть на распев. – Забудь про русалок, про огонь. Ты меня не видел. Мы не встречались вчера около леса. Запомни: Петруха повредился умом от страха, когда вы приняли за чудище лесное простого волка. Отведешь его к Миронихе. Сумеет – поставит его на ноги. Нет – значит, так тому и быть! Ксению вы всю ночь искали, с ног сбились. Но ее нигде не было. Понял?

– Понял, – эхом отозвался Федор, смотря на парня пустыми не выражавшими эмоций глазами.

Емельян повернулся ко второму мужчине. Третьяк весь содрогался от дрожи. Он не отрывал глаз от молодого ведуна, страшась того, что тот сумел проделать с Федором.

– П-п-прав бы-был П-п-платошка-ка, – заикаясь прошептал он, с ужасом смотря на повернувшегося к нему Емельяна.

– Прав, – согласился молодой человек. – Еще как прав!

И Третьяка постигла та же самая участь, что и товарища.

Убедившись, что дело сделано, Емельян отряхнулся, еще раз окинул взглядом поляну, на которой они провели ночь и бодрым шагом направился в сторону леса. Тем временем солнце уже поднялось высоко, согревая успевшую остыть за ночь землю.

***

Войдя в лесные своды, Емельян почувствовал небывалое облегчение. Как же он, оказывается, привык к этому единению с природой за год и отвык от общения с людьми. В лесу среди диких животных порою бывает намного легче, чем среди людей. Интересно, как прошла ночь у Ксении?

Емельян прислонился спиной к шершавому стволу дуба и прикрыл глаза, перестраиваясь на иное зрение. Молодой человек ожидал увидеть купеческую дочку. Может быть испуганную, возможно заплаканную. Но вместо бродившей по лесу девушки, перед Емельяном предстала темнота.

– Это еще что такое! – раздраженно бросил молодой человек.

Привычка разговаривать с самим собой все больше укреплялась в нем со временем.

Ведун на мгновение задумался, соображая, с чем может быть связан постигший его казус. Если предположить, что на Ксении находится защитный оберег, отводящий глаза, то он наверняка был на ней, когда она пряталась за деревом. Но это не помешало Емельяну ее увидеть при том очень отчетливо! Может, она ненароком забрела на территорию Гневоярова убежища? Маловероятно. Особенно учитывая, что купеческая дочка не имеет ровным счетом никаких ведовских наклонностей. Неведующий может только кружить вокруг отделенной защитными чарами землянки наставника, но никогда не нарушит покой старца. Что же тогда? Серафима! Ближайшая помощница и ученица Гневояра. Женщина без определенного возраста, обряженная в черные грязные лохмотья. Кажется ее избушка находится не далеко от жилища наставника. Емельяну никогда не приходилось бывать у нее. Лесная ведунья чаще сама навещала учителя. Молодой человек вспомнил злобные взгляды, бросаемые женщиной на него. Серафима опасалась, что у любимого наставника появится любимчик.

Емельян осмотрелся по сторонам, поманил к себе пролетающего мимо дрозда. Птаха в черном оперении послушно опустилась на вытянутую ладонь. Ведун успокаивающе погладил дрозда по голове и проговорил нараспев:

– Зрей очами моими – лети крылами своими!

После чего легонько подул на птицу и подкинул ее в воздух. Оказавшись на свободе, дрозд расправил крылья и взмыл ввысь. Емельян же тем временем опустился на землю. Молодой человек прикрыл глаза руками, со стороны могло показаться, что белокурый красавец задремал, умаявшись бродить по лесу. На деле же Емельян больше не видел ничего, что его окружало. Его зрение слилось со зрением птахи, парившей над лесом в поисках купеческой дочери.

Молодой ведун вглядывался с высоты птичьего полета вниз, стараясь разглядеть яркий сарафан Ксении. Но девушка, словно сквозь землю провалилась. Наконец дрозд подлетел к затерянному в чаще ручью, где стояла покосившаяся вся поросшая мхом избушка. Приглядевшись, Емельян увидел хрупкую фигурку девушки, которая съежившись сидела под деревом и расширенными от ужаса глазами смотрела в сторону одетой в лохмотья женщины, копошившейся рядом с домом.

Птица начала снижаться буквально зависнув на головой купеческой дочери, но та от испуга, казалось, не замечает ничего вокруг. Ксения выглядела непривычно: под заплаканными глазами пролегли темные круги. Подол сарафана испачкался, местами даже разорвался. Волосы растрепались, в них застряли засохшие еловые иголки.

– Пора! – Емельян открыл глаза, прерывая связь с птицей.

Избушка Серафимы, как оказалось, располагалась вдали от лесных троп, которыми часто пользовались жители селения. Нелюдимая ведунья предпочитала одиночество, поселившись как можно дальше от любопытных глаз. Но все же отчаявшиеся люди ухитрялись найти ее и в лесной чаще. Справедливо заметить, что в услугах затворница просящим предпочитала не отказывать, хотя и расплачиваться несчастным приходилось сполна.

Пробираться через лес до ведуньи значило бы потратить добрую половину дня, да и Ксения тоже может не сидеть на месте. Действовать нужно быстро и решительно. А это Емельян умел как никто другой.

Молодой ведун поднялся на ноги, немного размялся. Он извлек из мешочка, висящего на шее, черное с отливом перо, сжал его в руке и, подпрыгнув и одновременно перевернувшись в воздухе, превратился в огромного черного ворона. Широко раскинув тяжелые крылья, ворон поднялся над лесом, и неторопливо поплыл над верхушками деревьев. Его путь лежал в сторону бегущего ручья, который становился все шире и шире. Заметив внизу скрюченную дрожащую от страха фигурку, ворон издал оглушительный гортанный звук, напоминающий наполовину карканье, а наполовину человеческий крик. От его голоса женщина в черных лохмотьях отбросила пучок травы, который пыталась закрепить на покосившейся изгороди и подняла глаза, смотря на огромную птицу. Выражение ее лица говорило о крайней степени недовольства. Ворон сделал круг над избушкой и спустился к затаившейся девушке, боявшейся от страха пошевелиться. Черное крыло обдало Ксению воздушным потоком, чуть задев за волосы. Девушка не выдержала и закричала во весь голос, тем самым обнаружив себя.

Облаченная в черное женщина прищурилась, разглядывая нежданную гостью. Ее выражение лица не предвещало ничего хорошего. Отряхнув руки, она решительно шагнула в сторону Ксении. Купеческая дочка резко развернулась и бросилась бежать, не разбирая дороги. Она не обращала никакого внимания, что ветви больно хлестали и царапали ее.

Ворон тем временем, выбрав свободное от деревьев место, перевернулся в воздухе, вновь обретая человеческий облик. Кто бы мог подумать, что румяный светловолосый красавец только что обращался в черную, как ночь, птицу!

Емельян торопливо зашагал в сторону звука ломающихся ветвей, рассчитывая перехватить Ксению. Расчет оказался верным – вскоре показалась напуганная запыхавшаяся девушка.

– Там! Там! – Ксения со всех ног бросилась к нему. – Там ведьма! Настоящая!

Емельян схватил девушку за руку и потянул в сторону ручья, место нахождения которого угадывалось по мелодичному журчанию.

Ксения послушно двинулась следом. Ее била нервная дрожь, дыхание сбилось. Емельяна же не покидала мысль о неимоверной глупости купеческой дочери. Встретила в лесу незнакомца и без всяких сомнений последовала за ним. Конечно, его внешность не настолько отталкивающая, если сравнивать с Серафимой. Но пора бы уже понять, что зло умеет обольщать. Те же русалки, завлекающие в свои сети мужчин, имеют образ прекрасных невесомых девушек, а не безобразных старух в лохмотьях.

– Мелёша, а как ты здесь оказался? – вопрос прозвучал для Емельяна неожиданно, как и давно забытое имя, которым его называла добрая старушка, взявшая на воспитание сироту. Ее образ уже почти весь стерся из памяти, оставив только одно ласковое имя.

Молодой человек остановился, уставившись на Ксению. Помнится раньше избалованная девчонка обращалась к нему по другому. «Эй, ты», «выкормыш» и «приблудный» были обычными обращениями к Емельяну не только от купца Ястремского, но и его дочурки. Надо же как быстро переменилась, как только поняла, что зависима от него! Стоп! Как ей вообще удалось узнать его? Федор и тот с трудом догадался кто перед ним! Емельян резко затормозил.

Ксения по инерции сделала несколько шагов и повернулась к нему.

– Ты меня узнала? – резко спросил молодой человек.

– Конечно, а как не узнать-то?

Емельян недоверчиво смотрел на девушку, пытаясь понять, что не так.

– Возмужал, конечно, и кудри вон какие отпустил, – улыбнулась Ксения, – но глаза-то и походка те же остались.

Молодой ведун нервно дернул головой, так он поступал всегда, когда нервничал или чего-то не понимал.

– И привычки у тебя прежние, – добавила Ксения.

Договорив, она стыдливо опустила глаза.

– Чего встала? Про ведьму позабыть успела? – неожиданно почувствовал раздражение Емельян. – Идем!

– Про старуху помню, – отозвалась Ксения. – Только мне теперь ничего не страшно, Мелёша.

– Не называй меня так!

– Как скажешь.

Некоторое время молодые люди шагали молча. Емельян уверенно ориентировался в лесу и рассчитывал выйти к селению в начале сумерек. Ксения, не задавая лишних вопросов, тенью следовала за ним.

– А где ты был после того, как батюшка тебя со двора прогнал? – первой заговорила Ястремская.

Емельян ухмыльнулся – купеческая дочка забыла упомянуть причину, по которой его выгнали. Но, постаравшись придать голосу спокойное выражение, ответил:

– Странствовал.

– А как же ты пропитание добывал?

Глупее вопроса придумать было невозможно.

– Работал, – Емельян потряс мешочком, спрятанным под одеждой.

Раздался звон монет. Ксения посмотрела на юношу с уважением, какого ранее никогда не приходилось видеть Емельяну в ее взгляде.

– А как ты узнал, что я в лесу заплутала? Как нашел меня?

– Догадался.

– А почему искать пошел? Обиды больше не держишь? – девушка засыпала Емельяна вопросами.

– Чего же обиду-то держать, коли купец плату хорошую обещал, – с охотой откликнулся молодой ведун. – Не поскупится твой батюшка на золотишко-то, коли я тебя домой в целости и сохранности возверну. Верно говорю?

Мечтательная улыбка медленно сходила с губ девушки.

– Хочешь сказать, что из-за золота меня искать отправился?

– А то как же! Конечно, из-за золота! А из-за чего же еще?

– Ах, вот ты какой! – чуть не плача воскликнула Ксения. – Только золото тебе батюшкино и нужно! Только монеты золотые и любишь, а больше тебе ничего и не надо!

– А кто же золото-то не любит? – деланно удивился Емельян. – Хоть одного мне такого покажи! Вчерась все селение на твои поиски пустилось. Думаешь, не из-за золотишка?

Как и ожидал Емельян, его слова произвели на Ксению нужный эффект. Перед ним снова стояла капризная и избалованная купеческая дочка. Ее щеки горели румянцем, глаза сузились, превратившись в узкие щелочки.

– Раз так – то я вообще никуда не пойду! – проговорила со злостью, только ножкой не притопнула.

– Ну как знаешь, – пожал плечами Емельян. – Может, и сама дорогу сыщешь.

Не оборачиваясь, он зашагал прочь. Сначала было слышно только его собственные шаги, но вскоре Ксения бросилась вдогонку.

– Решила вернуться? – поинтересовался юноша.

– Я просто иду домой! Сама! – Ксения зло сверкнула глазами. – Что так золотишко жалко стало? – насмешливо ответил Емельян.

Девушка смерила его презрительным взглядом.

– Мне в отличии от тебя деньги нисколько не интересны!

– Ну еще бы! – ухмыльнулся в ответ молодой ведун. – О хлебе насущном же тебе думать не приходится. Батюшка о тебе печется. Не туда сворачиваешь – селение там! – он указал в противоположную сторону той, куда направлялась девушка.

– Я сама!

– Ну сама – так сама, сероглазая. Я неволить не собираюсь.

Емельян продолжил путь, через минуту Ксения, обиженно сопя, уже шагала рядом. Вскоре лес начал редеть, а это значило, что, миновав поля, они скоро доберутся до селения.

Глава 4

Глава 4.

Плану Емельяна добраться до селения засветло было не суждено сбыться. Во многом причиной того стали перепалки с Ксенией, возникающие по любому даже самому незначительному поводу. Молодой ведун старательно сдерживал нарастающее раздражение. В купеческой дочери из себя выводило все: от внимательного взгляда темно-серых глаз до неспешной походки и привычки надувать губы, как только, что-то случалось вразрез с ее убеждениями.

Вот над землей уже начали сгущаться сумерки, а молодые люди все еще шли вдоль засеянных пшеницей полей. Дорога казалась Емельяну нескончаемой. Ведун сам не успел заметить насколько тесно ведовство вплелось в его жизнь. Если бы рядом с ним не шагала купеческая дочка, он бы уже давно обернулся вороном и был около селения.

– Странно, – проговорила Ксения, – я даже и не думала, что успела так далеко забраться лесом.

– До Чудинова ближе, чем до Улесовья (2), – нехотя отозвался Емельян.

– Что?! До Чудинова ближе?!

Девушка в негодовании остановилась, в упор уставившись на провожатого.

– Хочешь сказать, что вместо того, чтобы пойти в Чудиново и найти там лошадь с повозкой, ты решил идти до дому пешком?!

Емельян кивнул.

– Ну знаешь ли – это уже слишком! Я все расскажу батюшке!

Ведун вопросительно изогнул бровь, ожидая продолжения возмущений, которые не заставили себя долго ждать.

– Я поняла – ты специально издеваешься! Ты нарочно не сказал, что Чудиново рядом! Мы могли бы зайти к моему крестному, и он бы отправил нас в Улесовье на лошадях!

– Ты могла бы. Ты же сама идешь домой, а я тут не причем, – напомнил Емельян. – Я всего лишь своей дорогой иду.

Ксения возмущенно открывала и закрывала рот, не в силах от негодования вымолвить ни слова. Она подобрала подол сарафана и прибавила шаг. Емельян, насмешливо глядя купеческой дочери вслед, продолжил шагать в сторону селения неторопливо. То, что до места удастся добраться лишь к ночи, стало для него очевидным. Появилось желание свернуть в сторону, незаметно обернуться и улететь вороном. Дорогу он Ксении показал, теперь и малый ребенок бы с пути не сбился. Но не стоило забывать, что если Ястремская сама явится к отцу, то крутой нравом купец, и без того недолюбливающий подкидыша, вряд ли примет Емельяна обратно, а Гневояр хотел, чтобы ученик вернулся к Ястремским, намекая, что того требует важное дело.

Юноша ускорил шаг, он почти без труда нагнал Ксению. Девушка старательно делала вид, что не замечает идущего рядом парня. Емельян усмехнулся про себя – как была глупа и недалека, такой и осталась!

Вдруг обстановка вокруг стала меняться. Несмотря на жаркий вечер, под рубаху начал пробираться холод. В душе зародилась тревога. Ведун с опаской огляделся по сторонам, чувствовалось присутствие чего-то неземного, постороннего. И это были не русалки, появлению которых обычно предшествовал туман. Что-то действительно зловещее и пугающее надвигалось на припозднившихся путников, нечто такое, чему и Емельян не в силах будет противостоять…

Купеческая же дочка, несмотря ни на что, продолжала путь, напевая под нос какую-то глупую песенку про любовь (видно специально старалась вывести попутчика из себя).

– Ксения, стой! – закричал Емельян, заметив, что она шагает на место пересечения двух полевых дорог, которое, как известно издревле обладало дурной славой.

Девушка вздрогнула от оклика и остановилась, непонимающе смотря на молодого человека.

– Что случи…

– Перекресток! – перебил ее Емельян.

Ведун был готов поклясться чем угодно, что именно в этом месте затаилось таинственное нечто, поджидая несчастную жертву.

Ксения поморщилась и, развернувшись, продолжила путь.

– Вот уж не думала, что молодцам к лицу, во всякую чепуху верить! На базаре у баб что ли глупостей наслушался?! – надменно бросила она на ходу и прибавила шаг.

– Стой, окаянная! Чего творишь?! Худо будет!

Емельян рванулся вперед, рассчитывая остановить девушку. Ведь совсем недалеко есть обходная дорога – опасное место с легкостью можно миновать.

Но было уже поздно. Ксения шагнула на перекресток дорог. В тот же миг воздух стал леденящим, словно на дворе стояло не лето, а зимний морозный день. Изменения оказались настолько разительными, что даже Ксения, глупая неведующая девка, не могла их не почувствовать. Она с тревогой оглянулась на Емельяна и безотчетно обхватила его ладонь пальцами. Молодой человек машинально отметил то, какая у нее теплая нежная кожа, видимо никогда не знающая тяжелой работы…

Через мгновение перед ними стояла высокая женская фигура. Ни единый волосок из копны ее длинных распущенных волос не пошевелился на ветру, который внезапно задул с разных сторон. Белоснежное льняное платье до самой земли тоже оставалось неподвижным. Ее правильные точеные черты лица можно было бы назвать красивыми, если бы не пустые глазницы, светящиеся красным потусторонним светом. «Вестница судьбы!» – с ужасом понял Емельян. Гневояр рассказывал ему о ней. Она является на пустынных дорогах путникам, отправившимся в путь в неурочный час, чтобы напророчить горе и беды. Никому до сих пор не известно: предупреждает ли она своими словами об испытаниях или бросает проклятия, избежать которых не получится никаким способом.

Ксения, увидев перед собой демоническую фигуру, вскрикнула, но ее крик потонул в потоке ветра. Пальцы девушки до боли сжали ладонь Емельяна, как единственного человека, у которого она рассчитывала получить защиту.

– Ты, – белый длинный указательный палец был нацелен на Ксению, – не долго тебе осталось ходить среди живых!

Купеческая дочка затряслась от беззвучных рыданий. Даже она, будучи неведующей поняла, что происходит нечто пугающее.

– Ты, – женщина указала на Емельяна, – не долго будешь с любимой. Ранняя гибель уготована той, кого ты полюбишь!

Молодой человек, не успел толком осознать, что случилось, как вестница судьбы закончила:

– Да будет так!

После чего она растворилась в воздухе. Ветер сразу стих, холод отступил. Казалось, что ничего не нарушало спокойного летнего вечера.

Емельян пытался выровнять сбившееся дыхание, мысли в голове путались. Ксения, продолжавшая сжимать его руку, больше не сдерживала рыданий, причитая уже в голос.

– Что же… что же это она! Скажи! – девушка вцепилась Емельяну в плечи, стараясь заглянуть в глаза. – Ты тоже ее видел? Мне же не причудилось?

Молодой человек отрицательно покачал головой давая понять, что видел то же самое, что и Ксения.

– Гибель мне напророчила ведьма проклятая! – заливалась слезами купеческая дочка.

– И не тебе одной, – сухо произнес Емельян.

Вид рыдающей Ястремской выводил из себя. Хотелось оказаться где-нибудь подальше от перекрещенных дорог и плачущей Ксении. Он уже всерьез задумался о том, чтобы обратиться вороном и улететь, но девушка неожиданно успокоилась и уставилась на него во все глаза.