– Вот это да! С ними нужно осторожнее, – покачала головой Глаша Петровна и продолжила, – моя сестра…
– Давай потом про сестру! На сегодня хватит ужасов, – прервала ее Аглая, – ступайте попарьтесь, – и она буквально подтолкнула Софию к калитке соседки.
– Да? – София не знала как ей реагировать на это предложение. Она боялась признаться, что ни разу не была в деревенской бане, да и в городскую никогда не заходила.
– Ты не переживай, – добродушно сказала Глаша Петровна, глядя вслед уходящей Аглае, – я тебе всё покажу, пойду с тобой. Вот увидишь, ты будешь в восторге! – она опять очень тепло улыбнулась и София решила, что надо соглашаться, тем более последний раз она мылась ещё в городе. В ее домике удобств не было, но София не расстроилась, зная что придумает выход из сложившейся ситуации. В детдоме бывало, что девочки по вечерам не пускали её в душ, преграждая дверь, и Софии ничего не оставалось, как уходить в комнату грязной, а утром, пока все спят, купаться.
– Была не была! – улыбнулась София и, забежав домой за полотенцем и резиновыми тапочками, пошла к соседке.
Баня у Глаши Петровны находилась на заднем дворе. Небольшой деревянный домик с трубой на крыше, из которой медленно, как в сказке, выходил дым. Одну сторону домика облепил дикий виноград, окутывая все доски своим покрывалом. Соседка открыла дверь и София попала в настоящую деревенскую баньку, какую она видела только в фильмах. Запах дуба и ёлки вперемешку с ароматом горящих дров создавали такую уютную атмосферу, что София не могла надышаться. Из благоухающего транса ее вывела соседка:
– Раздевайся и айда в парную.
София разделась и обмоталась полотенцем.
– Полотенце здесь оставь, не стесняйся, у меня всё тоже самое, что и у тебя, – Глаша Петровна засмеялась и София со стеснением медленно откинула своё укрытие. И правда, кого ей стесняться. Уже во второй раз за то недолгое время, что София провела в деревне, она переборола себя.
В парной стояла печка каменка, от которой веяло жаром, таким непривычным для Софии, которая никогда не посещала баню. Соседка сразу же облила печные камни горячей водой и влажный пар, поднимаясь к потолку, разбивался о бревна и медленно возвращался назад, ложась на плечи женщин. У Софии перехватило дыхание, но Глаша Петровна объяснила, что этот горячий пар выводит из них всю грязь и плохие мысли. И чем жарче, тем чище они становятся.
– Ничего, София, ты скоро привыкнешь, – Глаша Петровна легла на верхнюю полку. Показала жестом Софии ложиться на полку пониже.
– Сейчас разогреемся и я попарю тебя веником, – проговорила соседка и София с опаской посмотрела на деревянную бочку, стоящую в углу, на которой лежали дубовые и хвойные веники.
София не хотела говорить вслух, что ей было страшновато, когда она представила, что сейчас ее будут парить веником. Но когда Глаша Петровна прошлась распаренным веником похлопывающими движениями по всему телу Софии, то ей очень понравилось. Было ощущение, что все мышцы расслабились, горячо стало не только снаружи, но и внутри. А самое интересное было то, что Софии вдруг показалось на мгновение, что этот банный запах, веник, пар: что всё это она уже вдыхала, чувствовала, наслаждалась когда-то. Как в другой жизни, другом мире или измерении. Не с ней, а с кем-то другим.
– Спасибо! Этот ритуал с веником. Весь этот воздух, наполненный различными ароматами – это превосходно. Мне очень понравилось, – сказала София, когда они уже выходили в предбанник.
– Погоди! Я тут ещё пирог приготовила. Как раз после баньки с чаем! На все праздники его просят соседи! С вишней.
– С удовольствием попробую! – улыбнулась София, любившая пироги. На столе она увидела красивый самовар и варенье. А ещё заметила кусок ржаного хлеба, посыпанный солью. Соседка проследила за взглядом Софии:
– А это банщику хлеб. Существует поверье, что есть банный домовой – банник. Если его не задобрить, то он много чего натворить может. И дверь закрыть и усыпить. И правила есть в бане свои: мы никогда не паримся ночью. Банник в это время там. Стучимся, перед тем как войти и стараемся не ходить поодиночке. Тебе рассказываю, чтобы ты знала. А то пойдешь одна париться и разгневаешь его.
– Вот это да! – София слушала, как завороженная. Вот почему соседка стучала в дверь, прежде чем войти в баню. Теперь всё было понятно.
– И ты даже не засмеешься над нашей верой? – удивилась Глаша Петровна.
– Нет конечно! Каждый человек может верить в то, что хочет. А ваши рассказы меня завораживают, будто я уже была здесь и для меня это нормально. Может няня в детстве рассказывала, – София задумалась. Няня много чего ей рассказывала. Девочка думала, что просто сказки. А вдруг это была не выдумка?
– А ты не такая, как все медсестры, которые были здесь. Они нас не понимали, смеялись над нашей верой, – и Глаша Петровна медленно отпила чай.
– Это очень вкусно! – дожевывая второй кусок пирога, проговорила с восторгом София.
– Я же говорила, что тебе понравится мой пирог, – в интонации соседки сквозила гордость.
То ли вкусный пирог подействовал, то ли тоска по няне дала о себе знать, но София не удержалась и сказала:
– Няня в детдоме была очень похожа на вас, я ее очень любила, – София еле сдерживала слезы.
– Почему ты говоришь про няню в прошлом времени? – спросила Глаша Петровна, будто нервничая.
– Она умерла. Не справилась с воспалением легких, – у Софии покраснели глаза, но она держалась.
– Какая жалость, – соседка накрыла ее руку своей и, будто-бы, сама тоже очень расстроилась от этой новости.
– Да. Она хоть и была мне не родная, работала в детдоме. Но для меня стала самым близким человеком, как мама – София посмотрела на Глашу Петровну так похожую на няню и вспомнила один счастливый день: однажды няне разрешили погулять с Софией в парке аттракционов. Тогда няня смотрела на аттракционы большими глазами, верно раньше никогда их не видела. Они целый день на них катались, если сладкую вату и вернулись в детдом уставшие и очень довольные.
– Я тебя очень понимаю. Это тяжело. Я тоже потеряла родного человека, – произнесла Глаша Петровна задумчиво.
– Вы про сестру? – вспомнила София как соседка хотела про нее рассказать. – Что с ней случилось? – спросила София.
– Она…– начала соседка, но закрыла рот рукой и добавила: – ты кушай. В другой раз расскажу, – улыбнулась Глаша Петровна и положила Софии ещё кусочек пирога
– Такой пирог я бы ела каждый день, – улыбнулась София, – очень хочу рецепт!
– Ты не сможешь его приготовить, – неожиданно резким голосом ответила соседка.
– Почему? – Софии стало не по себе от такой перемены в ее голосе.
– Потому что она туда положила секретный ингредиент! – услышала София из сеней. К ним зашла Аглая. Глаша Петровна и София повернулись в ее сторону. Соседка улыбалась, приветствуя гостью, София насторожилась, но не успела и слово сказать, как всё перед глазами начало расплываться. Перед тем, как потерять сознание, София услышала голос Аглаи:
– Ты мало добавила, думала она никогда не отключится.
– Прости, не хотела переборщить.
Глава 14
Сырость.Что-то шуршит. Неприятный, резкий запах. София знает этот запах мышиных испражнений. В детдомовской котельной пахло именно так.
София открыла глаза. Очень темно. Голова раскалывается. Вокруг черные стены и где-то капает капля за каплей, разбиваясь обо что-то и продолжая свой непрерывный ритм. София лежит на соломе. Она поднимает руку, на ней цепь. Дёргает рукой и чувствует, что цепь прицеплена к чему-то, может быть к стене.
– Боже! Где я? – кричит София и эхо отскакивает от стен. Слышатся звуки . Но это уже не шуршание. Что-то тяжелое будто бы падает с одного места на другое и женский голос шепчет:
– Черт! Где мы? Что она с нами сделала?
– Пока ничего не понимаю! Я совсем не чувствую своих ног, – отзывается мужской голос.
– Вы кто? И где вы? Совершенно ничего не вижу! – вступает в разговор София и люди замолкают.
Глаза Софии постепенно привыкают в темноте и она начинает видеть очертания темницы. Клетка. Она сидит в клетке. В огромном, темном подвале. Рядом ещё одна клетка и ещё одна.
– Господи, да что тут происходит, – шепчет София и люди из другой клетки отзываются:
– Привет! – говорит женский голос, – меня зовут Лада, а рядом со мной мой муж Горислав.
– Привет, – отзывается он.
– Привет вам, Лада и Горислав, может вы мне скажете что здесь происходит? – София уже видит силуэты мужчины и женщины.
– Мы сами не знаем, – начал Горислав.– Не подскажешь который сейчас год?
– Сейчас 2024 год и завтра мне исполнится 24 года, – ответила София, забыв добавить, что завтра ещё и 24 июля.
– О, Боже! – воскликнула женщина и заплакала, – мы проспали 24 года.
– Что? – София не могла поверить, что такое вообще может быть. Она уже начала подумывать, что эти люди сумасшедшие. Но не спешила делать выводы.
– Если, как ты говоришь, сейчас 2024 год, то мы и правда были в каком-то продолжительном сне двадцать четыре года, – ответил Горислав, качая головой, – потому что перед тем как заснуть, мы находились в 2000 году.
– Кто с вами сделал это? И как? – у Софии не укладывалась вся эта ситуация в голове. Ее саму усыпили и спустили в этот подвал. Посадили на цепь и закрыли в клетке. Рядом сидят люди, которые проспали 24 года и проснулись именно сейчас.
– Аглая. Моя мать! Она каким-то образом заколдовала нас – ответил с горечью в голосе Горислав.
– Аглая? Она ваша мама? Но почему она это сделала? Я сошла с ума? Или она ведьма? – София даже открыла рот в изумлении.
– Да, она ведьма. Мы не знаем каков её план, но он очень жестокий. Усыпить нас на столько лет в какой-то темнице. Лучше бы убила, – женщина сорвалась на крик и заплакала.
– Лада, не плачь. Уверен, она хочет нас сломить. Ты должна держаться ради нашей дочери, – Горислав обнял ее.
– Не могу. Это сильнее меня. Пока мы лежали здесь – наша дочь уже выросла, не зная своих родителей – она уткнулась ему в плечо и плакала. Тихо. Почти незаметно.
– Аглая вас разделила с вашей дочерью? – у Софии хлопал попкорн в голове. Один, второй, третий. Он громко взрывался, приводя в смятение все мысли, которые хаотично перемешивались между собой и падали в разные стороны.
– Да. Можно сказать и так. Мы….,– начала Лада, но Горислав её остановил, обращаясь к Софии:
– Ты лучше скажи как тебя зовут?
– София.
Лада охнула и заплакала громче.
– Так зовут нашу дочь, – пояснил Горислав реакцию Лады.
– Мне дали имя родители, прежде чем оставить в детдоме. Так няня рассказывала, – Софии становилось всё больше не по себе.
– Детдом? Няня? – Горислав как-будто насторожился, а потом глубоко вздохнул, – да нет. Такого совпадения просто не может быть. Тебе и правда завтра исполнится 24 года? А какое завтра число и месяц?
– Да! Завтра, 24 июля, если я конечно, не проспала, как и вы много лет – ответила София, уже неуверенная ни в чем.
Лада и Горислав застыли как два камня, совершенно не шевелясь и не издавая ни одного звука.
– Как зовут твою няню? – спросил Горислав после продолжительного молчания.
– У нее было очень необычное имя, Купава, но я всегда звала ее няней – с нежностью произнесла София, подумав о том, что если бы няня была жива, она бы не приехала в эту Богом забытую деревню.
Лада ещё больше ахнула после того, как София произнесла имя няни и сказала:
– Я хочу увидеть тебя, девочка. Очень хочу. Не бойся меня – и с этими словами Лада приблизилась к той части клетки, которая была ближе всего к Софии.
В эту минуту крышка подвалаоткрылась. Шуршание в сыром помещении усилилось и через минуту затихло. Стены осветила свечь и София не могла поверить своим глазам. Женщина, сидевшая в другой клетке была как две капли воды похожа на нее. Не только лицом, но и возрастом. Обе закричали от неожиданности.
– Что? Уже познакомились? Так быстро?– Аглая медленно спускалась со свечой в руке и улыбалась. В другой руке у нее была миска. София настолько была шокирована всем происходящим, что впала в ступор и не могла пошевелиться.
– Родственники мои дорогие, – проворковала Аглая, – это так умилительно. Вся семья в сборе. Я вам тут кашки сварила. Она поставила миску между двумя клетками и, сев на последнюю ступеньку лестницы, ведущую наверх, мило улыбнулась, подперев подбородок рукой.
– Как ты нашла Софию? – первым в себя пришел Горислав. София посмотрела на него. Красивый мужчина цыганской внешности. Как и говорила няня. Всё совпадает. И эти глаза. Как у Аглаи. Только не мутные, а красивые. София уже была готова расплакаться.
– Она сама нас нашла, ну почти сама! – довольно ответила Аглая, – приехала для того, чтобы стать очередным объектом для жертвоприношения на нашем капище для богини Наперстяхи. Как все хорошо складывается, особенно для меня, – и Аглая злобно рассмеялась.
Разум Софии раздвоился. Одна часть говорила:
“– Тебе это снится. Это не правда”
А вторая опровергала голосом няни:
“– Да, девочка моя! Это твои родители и твоя бабушка! Бабушка, которая хочет принести тебя в жертву”. София закричала и упала без сознания.
Глава 15
– София! Ещё не всё потеряно, – услышала она сквозь туман и увидела колодец. Тот самый, странный колодец без воды для жертвоприношений. София в белой сорочке. На голове венок из наперстянки. Няня и Глаша Петровна водят ее вокруг колодца. Две женщины, похожие друг на друга, как две капли воды. Это сон. Потому что няни нет в живых.
– Няня! Это правда? Они мои родители? – спросила София, глядя на обоих.
– Да. Это твои родители. Лада и Горислав. Они полюбили друг друга. Собирались пожениться. Аглае было все равно, она не любила сына, лишь хохотнула и сказала, чтобы даже не думали о совместном с ней проживании. Так и сказала: стройте себе избу на другом конце деревни, – ответила няня. София поняла сразу, что именно няня с ней разговаривает, достаточно было увидеть ее теплую улыбку.
– Но что тогда изменилось? – сорочка у Софии оказалась почти прозрачная и она увидела у себя на руке сквозь ткань точно такой же знак бесконечности, как у Аглаи.
Няня посмотрела на Софию и грустно продолжила:
– Всё изменилось в ту секунду, когда Аглая приложила руку к животу Лады. Я в тот момент была рядом и видела, что ее как будто током ударило. Она сильно переменилась в лице и сказала, что эта девочка не должна рождаться. Горислав сразу среагировал. Успел прикрыть Ладу собой, зная жестокость своей матери. Но Аглая завладела мыслями сына и спрятала Ладу в сарае за домом.
– Аглая может управлять чужими мыслями? – София не верила, что всё услышанное ей может быть правдой.
– Девочка моя, она может не только это. Она сильная ведьма, – отозвалась няня.
– Ведьма, да! Родители сказали мне. Я внучка ведьмы! – как завороженная повторяла София. Они ходили и ходили по кругу и Софии показалось, что у нее кружится от этого голова.
– К сожалению или к счастью, даже не знаю, но да, ты внучка ведьмы! – няня посмотрела на Софию добрыми глазами, а Глаша Петровна пустыми.
– Тогда то Аглая и придумала легенду о богине Наперстяхе, – продолжила рассказывать няня. – Что была разгневана она нашим неверием и обещала, что если мы будем приносить каждый год в жертву 24 – летнюю травницу, то станем бессмертны. А коли нет, то придет к каждому в дом ее кот с отравленной пыльцой на усах и умрут все жители до одного. Даже кота белого где-то отыскала, чтобы ходил по деревне и нагонял страх. Вся деревня тогда всколыхнулась. Многие обрадовались, хотели стать бессмертными. Особенно глава деревни. Так был счастлив, что аж не мог устоять на месте, ходил всех целовал и обнимал. Дмитрий, резчик по дереву, встал против и хотел покинуть деревню. Но Аглая его быстро усмирила. У Дмитрия внезапно заболела сестра и Аглая дала исцеляющее лекарство, сказав, что только она сможет её вылечить. И им никак нельзя покидать деревню.
– У Дмитрия есть сестра? – София остановилась, но няня и Глаша Петровна потянули ее дальше.
– Да, Маша. Младшая сестра. Ради нее он до сих пор не сбежал из этой деревни, – вставила Глаша Петровна.
– Я тоже была против жертвоприношений, но промолчала, – дальше рассказывала няня, – Поняла, что если сейчас не спасу Ладу, то с ней расправятся. День ее двадцатичетырехлетия должен был быть на следующий день. Я нашла затуманеного Горислава. Дала ему травку мыслеочищающую и он смог освободить твою маму. Так мы втроём убежали из деревни – няня замолчала, посмотрев на Глашу Петровну, и та продолжила:
– Аглая как узнала, что сын с Ладой сбежали, как начала выть и всё ломать вокруг. Я думала, что и меня убьет. Приказала позвать травницу Екатерину. Та постарше была, но можно было и 24 года дать. А чтобы травница ни слова не сказала про свой возраст, влила в нее зелье, после которого человек говорить не может. И принесли ее в жертву на следующий же день. И каждый год зазывали травниц. А когда таких уже в окрестности не осталось, Аглая сказала, что медсестры тоже подойдут. Ну и конечно, все ее послушали. Никто не смел ей перечить и даже не задумывался о поступках Аглаи.
– А зачем же она продолжила эту сказку, если ее цель – Лада с Гориславом сбежали? – не вязалось у Софии в голове.
– А затем, что ведьмы держат свои обещания. Жители хотели бессмертия и она должна была выполнить обещанное. Да и сама она не молодела. Ей хотелось остановить время. Тем более, душу свою она уже давно продала. Решила рискнуть и провести древний обряд и у нее получилось. Время в деревне остановилось и все стали бессмертными.
– Глаша Петровна. А она сказала почему я не должна была рождаться? – София посмотрела на соседку.
– Потому что Аглая увидела, – ответила Глаша Петровна, – как ты убьешь ее.
– Я? Чтобы я убила свою бабушку? Да еще бессмертную? – София не могла поверить в услышанное.
– Я тоже не верю в это, – улыбнулась няня. – Но видения Аглаи всегда сбываются. Она сама мне рассказала. И добавила, что всё равно доберется до тебя первая. Аглая сильная ведьма, с ней никто не справится. Она мыслями всех жителей деревни управляет. Они, как зомби подчиняются каждому ее слову. Но мне надоело это! – Глаша Петровна с любовью посмотрела на няню и они обнялись.
Няня плакала:
– Прости, сестра. Прости, что бросила тебя. Я так любила Ладу. Она была для меня как дочь.
– А ты меня прости, что помогала Аглае. Я злилась на тебя за то, что ты меня бросила, ревновала к Ладе – и Глаша Петровна посмотрела на Софию – и ты прости. Это всё от обиды. Я не знала, что творю.
У Софии выступили слезы:
– Я когда Глашу Петровну увидела, то подумала что это ты, любимая моя няня. Еще подумала о том, что бывают же на свете такие похожие люди. А вы и в самом деле сестрами оказались!
– Да! Мы были неразлучны, – ответила няня, нежно сжимая руку сестры.
– И зачем вообще Аглая появилась в нашей деревне? Сделала нас всех убийцами. Ради чего? Бессмертия? Чтобы убить внучку? Или того и другого? – Глаша Петровна расплакалась. – Хочу уже к тебе, сестра, я устала.
– Нет, Глаша! Даже не думай об этом. Я хочу, чтобы ты увидела. Чтобы ты была свидетелем освобождения деревни от чар ведьмы. Помоги Софии. Она нуждается в тебе, как нуждалась во мне все годы в детдоме, – они опять обнялись и стали уходить от колодца, держась за руки и что-то напевая.
– Няня, Глаша Петровна, что же мне делать? – крикнула София им вслед.
– София! Ещё не всё потеряно! Ты внучка своей бабушки. Помни, что она тебя боится! – ответила няня и сестры исчезли.
Глава 16
– Она нас никогда не простит, что мы бросили ее в детском доме – услышала София голос Лады, очнувшись.
– Как София похожа на тебя! – ответил Горислав. – Только веснушки откуда? – голос стал мягким, может он улыбался.
– Веснушки у меня от самой себя, изюминка,– медленно произнесла София и добавила, – что случилось? Я сознание потеряла? – у нее болела спина и опять вокруг царила темнота.
– Перед тем как потерять сознание, ты закричала и крышка подвала захлопнулась. Старая ведьма аж подскочила, – засмеялась Лада, – начала пищать, что тебе вообще рот и глаза надо закрыть. Но ты уже упала без сознания и не слышала ее.
– Она знает, – София поежилась.
– Что знает? – Лада схватилась за влажную решетку.
– Подождите, я хочу вам рассказать. Мне приснился сон, – София тяжело дышала. – Но лучше бы не снился! Уже завтра меня убьют и это сделает моя бабушка просто потому, что ей пришло какое-то там видение.
– Тебе приснилась Аглая? – Лада продолжала держаться за решетку, приблизившись как можно ближе к Софии.
– Нет, приснились няня и ее сестра, Глаша Петровна, моя нынешняя соседка, накормившая меня пирогом со снотворным, – усмехнулась София, – а она мне так понравилась. Напомнила любимую няню и я ей полностью доверилась.
– Глаша Петровна выбрала сторону зла, но мне кажется я знаю почему, – говорит Лада.
– Во сне она сказала, что очень злилась на тебя, за то, что осталась без сестры, – ответила София, робко поглядывая на Ладу.
– Да! И я ее понимаю. Они с Купавой всегда были очень близки. Ходили всюду вместе, даже одежду шили одинаково – задумчиво произнесла Лада, – а где няня? Почему ты приехала в деревню одна?
– Няня умерла от воспаления лёгких у меня на руках – София заплакала.
– Няня! Боже! Если бы она не уехала с нами, то сейчас была бы жива! – Лада уткнулась в плечо Горислава.
– Дорогая, не плачь. Она предложила свою помощь. Поддерживала нас, а потом и нашу дочь в этом ужасном детдоме и мы знали точно, что с такой заботливой няней наша дочь будет в полном порядке, – Горислав поглядел на Софию: – Не думали мы и не знали, что так всё получится. Хотели вернуться за тобой через пару дней.
– Зачем вы вообще оставили меня в детдоме и вернулись сюда? Жили бы в городе и забот не знали – резко спросила София и родители замолчали. Мечта Софии сбылась. Она нашла их и теперь может спросить этот заветный вопрос, не дающий покоя все эти годы.
– Нам надо было навести здесь порядок. Мы хотели вразумить мою мать, – начал Горислав.
– Хотели рассказать жителям деревни правду, – продолжила Лада. – Здесь мой дом, наш дом! Мои корни. Как я могла оставить всё это? – добавила Лада, подняв плечи и раскрыв руки в недоумении.
– А обо мне вы не подумали? Просто бросили в детдоме! – София понимала, что ведёт себя как обиженный ребенок, но ничего не могла с собой поделать. В душе она навсегда осталась тем ребенком, который остался без родителей и терпел издевательства в детском доме. Хрупкой девочкой, которая не понимала, почему мама и папа оставили ее. Она ждала их. Изо дня в день София стояла около окна, всматриваясь в чужие лица взрослых людей. Может поэтому все считали ее странной и не дружили.
– Прости! Ты же понимаешь, что мы не могли взять тебя с собой. Скорее всего, мы все были бы уже мертвы! – сказала Лада, а Горислав с горечью добавил:
– Я и сейчас не совсем понимаю зачем Аглая оставила нас в живых.
– Может как приманку, – предположила Лада.
– Может быть. Я очень хотела вас найти, – добавила София – и она наверняка ждала этого. – Расскажите, что случилось, когда вы вернулись в деревню? – попросила она родителей, считая до десяти и успокаиваясь.
Начал Горислав:
– Мы приехали в тот день очень поздно. Все жители деревни уже спали. Пошли прямо к Аглае. Как только она открыла дверь, заплакала и бросилась меня обнимать, говоря, что очень сожалеет о содеянном. Мы сразу расслабились, совсем не вспоминая о ее способностях. Решили что Аглая подумала и поняла, что была не права. Но это было не так, – он тяжело вздохнул вспоминая тот день и только после этого продолжил: – она посадила нас как дорогих гостей за стол, удивилась почему без внучки и что очень хочет ее видеть. Сказала, что не знает, что на нее нашло тогда, как черт попутал. Просила прощения, – он замолчал не в силах продолжить дальше.
– А потом получается. что мы отключились и очнулись уже в этой клетке, рядом с тобой 24 года спустя в полном недоумении – завершила рассказ за мужа Лада и качая головой, добавила: – так попасться и поверить.
– Вы просто надеялись, что она изменилась. Потому как в голове не укладывается, что родная мать может поступить так со своим сыном и его женой, – София была в бешенстве. Из-за Аглаи она двадцать четыре года жила без родителей. Из-за этой злой женщины, которая приходится ей бабкой? София сжала кулаки. Весь гнев и несправедливость жизни теперь были направлены на Аглаю.
– Ты так и не сказала, почему Аглая сказала, что нужно закрыть тебе глаза и рот? – спросила Лада, после того, как все замолчали, переваривая все, что произошло за эти несколько часов.
– Потому что каждый раз, когда я проявляю эмоции, – не успела София закончить, как дверь в подвал открылась и Аглая прокричала: