Несерьезные отношения

– Меня Полина зовут, – произношу, сама не знаю, зачем.

Терпеть не могу знакомиться в общественных местах. Никогда этого не делала, более того, старалась даже не разговаривать с теми, кто оказывается слишком говорливым, а тут…

– Даша, – коротко отвечает девушка, и я радуюсь, что она ограничивается одним словом, а не начинает болтать.

Толкаем двери и вдвоем вываливаемся на улицу. Холодный воздух кажется удивительно вкусным, и мы останавливаемся на крыльце клиники, чтобы отдышаться. Сомнений нет: Даша тоже из наших. Молчаливая, немного усталая, но еще с надеждой в глазах. Это и сбило меня с толку в «одуванчике».

– По домам? – произношу, глядя куда-то ввысь в синее небо с грязными разводами облаков.

Краем глаза замечаю, как Даша кивает. Нет, мне определенно нравится эта девушка. Уголок рта чуть дергается в улыбке, и я решаю действовать. Нахожу в сумке свою визитку и протягиваю ей.

– Вдруг тебе тоже понадобится помощь, чтобы выйти на свежий воздух.

– Боюсь, придется слишком часто звонить, – натянуто улыбается она.

– Обещаю не закидывать в черный список, – возвращаю улыбку, и мы расходимся.

Каждой из нас надо ехать туда, где можно пересидеть, переждать тяжелые времена под крылом у близких людей. Я еду домой. До вечера у меня есть время на то, чтобы переварить всю информацию и выбрать варианты, которые можно будет обсудить с Женей.

Варианты – именно этим я занимаюсь дома, после того как принимаю душ и обедаю. Их немного. Один – отказаться ото всего и заняться собой и здоровьем. Как сказал доктор? Жизнь многогранна? Вот и займемся всеми остальными гранями. Второй вариант сложнее, попытка одна, результат спрогнозировать невозможно, зато вероятных последствий столько… начнешь продавать – озолотишься!

Достаю из шкафа теплый плед и устраиваюсь на диване в гостиной. Да, теперь у нас с Женей есть гостиная, и мы не ютимся на маленькой кухне. Почему-то сейчас, сидя на огромном диване, я вспоминаю именно тот вечер, когда ждала мужа с положительным тестом в руках. Что-то неуловимо похожее есть в этих двух вечерах, разделенных годами. Пытаюсь провести параллель, перебираю детали… новости, решения, волнение и ожидание… Ожидание! Конечно, привкус ожидания один на все времена.

Закутываюсь в плед с головой и открываю папку с анализами и заключениями. Листаю, рассматриваю снимки УЗИ, сравниваю с тем, что было год назад, и мне становится как-то грустно. Еще и слова врача о том, что ему не нравится гистология, пугают. Может, я действительно, так сильно стучусь в закрытую дверь, что еще чуть-чуть, и разобьюсь насмерть?

Откладываю папку и пристраиваю голову на подушку. Неудобно. Собираю все декоративные подушки с дивана и подкладываю вторую, третью, чтобы было комфортно сидеть, и, прижавшись щекой к прохладной ткани, закрываю глаза.

Просыпаюсь от хлопка входной двери. В комнате полумрак… Это сколько же я проспала?! Наклоняюсь, чтобы поднять с пола телефон, и смотрю на цифры. Девять часов вечера!

– Жень? – зову мужа, услышав возню в прихожей. – Ты поздно сегодня.

– Пришлось до ресторана доехать после работы. Как у тебя дела, Полин? Что сказали в клинике.

Год моего лечения в клинике, как мне кажется, сблизил нас: Женя стал внимательнее, что ли, заботится, спрашивает обо всех назначениях, подбадривает меня в моменты, когда я готова сдаться и выбросить все таблетки в мусорное ведро.

Сажусь на диван с ногами, подтягиваю колени к себе и обхватываю их руками. Рассказываю ему все, что узнала от врача, подробно, с пояснениями, и попутно озвучиваю свои мысли и страхи. Женя слушает молча, но чувствую, как он напряжен, замечаю, как от некоторых фраз его передергивает, как от удара током. Я все замечаю, но продолжаю излагать факты, один за другим, до последнего, а в конце как приговор оглашаю совет врача и спрашиваю у мужа, как поступить.

Женя бросает на меня взгляд полный отчаяния, наклоняется вперед и, упираясь локтями в колени, закрывает лицо ладонями. Растирает глаза, лоб и ерошит волосы.

– Поль, скажи… – Его голос срывается, но всё же он продолжает: – Это все из-за того, что тогда ты… мы… Из-за аборта, да?

Киваю, не в силах произнести ни слова. В горле саднит, давит, словно кто-то обмотал веревку вокруг шеи и теперь затягивает ее. Женя впервые заговорил о том, что произошло шесть лет назад, впервые произнес вслух слово «аборт». Мои глаза наполняются слезами, и я моргаю, шмыгаю носом, не позволяя себе разреветься.

– Прости меня, Полин, прости. Я не должен был тогда просить тебя… Черт, я не должен был тебе говорить! Вернее, должен был, но не про возможности. Не вовремя, да, но я должен был поддерживать тебя, оберегать, а не требовать поддержки для себя.

– Жень… – всхлипываю я.

Слезы текут по щекам, я почти ничего не вижу из-за них, только слышу, как муж встает с дивана и падает передо мной на колени.

– Молчи, Поль, молчи. Я во всем виноват. Я один. Поэтому делай так, как считаешь правильным для себя, для здоровья и для нас. Я приму любое твое решение, как ты тогда, помнишь? Молча встала рядом и поддержала меня. Так и я теперь. Я всю жизнь буду поддерживать тебя и любые твои решения. Всю жизнь, обещаю! Я так виноват перед тобой.!

Глава 5

После разговора с мужем в меня словно вдохнули жизнь. Я в очередной раз взяла себя в руки, позвонила в клинику и записалась на прием.

– ЭКО, – произношу вслух, пытаясь распробовать слово, привыкнуть к нему.

Прохожу на кухню и готовлю себе кофе. Пока кофемолка перетирает ароматные зерна, захожу в поисковик и вбиваю в строку три новые для меня буквы. Результатов столько, что я теряюсь. Открываю по очереди несколько верхних сайтов – реклама клиник и минимум информации. Два абзаца для меня слишком мало.

– Эм-м-м… а что-нибудь вроде «ЭКО для чайников» есть?

Просматриваю всю ленту и наконец нахожу сайт с подробным описанием. Здесь все – от схем протоколов, различий, плюсов и минусов каждого до статистики. Вот то, что нужно. Нет, я понимаю, что статистика – это нечто промежуточное между астрологией, гаданием на картах таро и математикой, но изучаю. Надо же за что-то зацепиться, на что-то надеяться.

Запах кофе приятно щекочет нос. Пытаюсь схватить губами нежную пенку и обжигаюсь, касаясь горячего напитка. С шипящим звуком прихватываю обожженную губу и, не отрываясь от экрана телефона, делаю еще один маленький глоток из чашки.

Читаю, впитываю информацию, а возникающие вопросы сразу записываю в заметки. Много непонятного, конечно, но это я у врача уточню, а ведь есть и чисто девчачьи вопросы, например, «Больно ли?», «Насколько поправилась?», «А волосы?», «Что чувствуешь после?», и с ними точно не к доктору.

Даша! Как я могла забыть о ней?! Добавляю в закладки страничку об ЭКО и закрываю сайт. Звоню Даше и вываливаю на нее все свои опасения. Конечно, ожидаю любого ответа, даже отказа от разговора, но «одуванчик» только вздыхает, и следующие слова становятся решающими. Я поняла, что всегда хотела иметь такую подругу.

– Полин, не переживай. Я сама, знаешь, какая трусиха? Жуткая! Когда первый укол в живот делала, чуть в обморок не упала, – шепчет она. – Но ты только никому, хорошо? Если хочешь, я могу тебе все показать и уколоть. Ты где живешь?

– На Речной.

– Оу, далековато! Но решим; можем в клинике первый раз встретиться, а там посмотрим. Ты девушка боевая, не то что я, справишься.

Я?! Боевая?! Та, что ревет белугой после каждого приема в клинике и подыхает от воспоминаний по ночам?!

После разговора с Дашей я почти ничего не боюсь, а еще чувствую, что больше не одна. Теперь мне есть кому позвонить, если будет необходим «свежий воздух». Воспоминания о нашем знакомстве сразу вызывают улыбку. Вот тебе и «божий одуванчик»!

День приема в клинике приходится на середину недели. Раскидываю дела и встречи в ежедневнике, с трудом освобождая два часа рабочего времени. К стойке администратора подхожу за две минуты до приема. Вроде успела.

– Можете проходить, вас ожидают.

«Все-таки могла пораньше приехать!» – ворчу на себя и захожу в знакомый кабинет, а выхожу уже с заключенным договором. Схему протокола и рецепт мне тоже выдали. Сдам анализы, и если все хорошо, то жду 3-й день цикла и начинаю стимуляцию.

Отмечаю в ежедневнике дату и отсчитываю дни.

В итоге на протокол уходит целый месяц Мне помогает Даша. Женя забирает ее из дома и привозит к нам делать уколы. Удивительно, как они быстро нашли общий язык! Муж ей даже работу предложил.

Самыми страшными и волнующими оказались пункция под наркозом и подсаживание эмбрионов. Сегодня как раз такой день, мне подсадили два эмбриона. Все позади: уколы, таблетки, УЗИ. Осталось самое трудное: двухнедельное ожидание и анализ.

К счастью, работы сейчас столько, что забываю пообедать, не то что думать о результате. Женя в очередной командировке, и я впервые радуюсь этому. Каждый вечер после работы прихожу домой и занимаюсь тем, что копаюсь в воспоминаниях. Прокручиваю в голове разные периоды своей жизни, и вот что интересно: чем старше становлюсь, тем более серой и безрадостней кажется мне моя жизнь. Вроде неплохо все выглядит, грех жаловаться: бизнес процветает, квартира новая, машины, путешествия, но нет главного. Вспоминаю себя в то время, когда мы жили в небольшой квартирке и считали каждый рубль. Была ли я счастлива? Да, несомненно! А сейчас так сказать не могу. Я успешна, уверена в себе, в хорошей форме и всегда усталая. Ощущения счастья нет, сколько ни ищи. Пропало, выветрилось, и что с этим делать, пока не представляю.

Сегодня по протоколу день сдачи анализа. Две недели пролетели быстро. Наверное, кто-то сверху решил, что они мне были необходимы для самокопания. Стою у зеркала и поправляю прическу. Тщательно приглаживаю каждую волосинку, как будто это может помочь. Нервничаю так, что дрожат руки, и попытка нанести тушь на ресницы заканчивается тщательным умыванием.

– С тобой поехать? – спрашивает муж уже в дверях.

– Нет, я сама. Результат получать будет страшнее, – пытаюсь пошутить.

Женя кивает и, видя мое состояние, не спорит. Оставляет на щеке легкий поцелуй с запахом парфюма и уходит, а я еду в ближайшую лабораторию и сдаю кровь. Остается только дождаться результата, и я жду, весь день как на иголках. Даша прислала уже сотню сообщений в поддержку. Женя тоже позвонил раз пять. Результат пришел только вечером, точнее, уже ночью. Пропуская цифры и данные, сразу читаю заключение: «Уровень гормона соответствует нулевой неделе беременности».

Женя сидит со мной рядом, и я просто показываю ему экран. Ничего не говорим, вместе откидываемся на спинку дивана: я – чтобы сверлить потолок полными слез глазами, а он – чтобы закрыть глаза и исчезнуть из этой реальности.

Спать ложимся тоже молча. Женя долго ворочается, но все-таки засыпает, а я так и лежу до утра с открытыми глазами. Что теперь? Один шанс стать мамой использован, второй —замороженные яйцеклетки – еще остался. Третьего шанса не будет.

Как только в комнате начинает светлеть, я встаю и иду готовить завтрак – хоть какая-то польза от того, что не выспалась. В восемь утра приходит сообщение от «одуванчика» Даши. Споласкиваю руки и печатаю ответ: «Анализ отрицательный. Женя ждет тебя с трудовой книжкой сегодня в 11.00».

Телефон блокирую. Не готова ничего обсуждать, но еще больше не готова слушать банальные слова утешения. Я их наизусть знаю.

«В следующий раз получится, с первого раза мало у кого выходит. Отпусти ситуацию, попробуйте в церковь сходить». Вроде все вспомнила, ничего не забыла?

Хочется пожалеть себя и поплакать, но я слышу приближающиеся шаги. Женя проснулся.

– Привет, Поль. Ты как?

– Нормально. Завтракать будешь?

– Ты говорила, есть еще крио-протокол? – Женя не слышит меня.

– Да, есть. Два эмбриона. – Я разворачиваюсь лицом к мужу. – Это все, больше ничего нет.

Сдерживаю слезы. Вдыхаю как можно больше воздуха и задерживаю дыхание.

Не получается. Плачу.

Женька подходит и обнимает меня, а я утыкаюсь в его теплое плечо.

Больше не сдерживаюсь.

Не могу.

Глава 6

«Уровень гормона соответствует нулевой неделе беременности».

Смотрю на ответ, полученный месяц назад, снова и снова. Открываю письмо каждый раз, когда проверяю электронную почту. Крио-протокол тоже оказался провальным. Два последних эмбриона, две моих последние надежды. Расстроила ли меня новость? Не знаю, но я точно почувствовала облегчение. Даже испугалась сначала, а потом все встало на свои места. Я устала, реально устала от этой гонки! Устала находиться в постоянном стрессе и любоваться своими тусклыми волосами, синяками под глазами и пересушенной кожей. Я превратилась в бледную тень самой себя.

Лучший вариант сейчас – уехать куда-нибудь подальше и убедить себя, что все это плохой сон.

Надо поговорить с Женей. Дождаться его с работы и поговорить.

Он в тот вечер снова пришел поздно, и мы долго разговаривали, придумывали, как жить дальше. Мыслей было много, но ни одна из них не вышла за рамки небольшого отпуска где-нибудь в Эмиратах.

«Дзинь-дзинь!» – раздавался звоночек, пытаясь остановить меня, а я, дура, затыкала уши.

Отдых пошел мне на пользу. Тепло, солнце и безмятежный покой. В день отъезда, из огромного зеркала пятизвездочной гостиницы на меня смотрела прежняя Полина. Улыбаясь своему отражению, я запоминала себя, запоминала свои ощущения. Вот такой я должна быть всегда! Обещаю, что больше не позволю сломить себя. Какие бы проблемы ни подкидывала мне жизнь, буду встречать их с поднятой головой, идеальной прической и макияжем.

Именно боевой настрой после отпуска помог мне быстро погрузиться в работу, с ее бесконечными командировками, контрактами, поиском помещений и получением разрешений. Мы с Женей расширяли сеть ресторанов, и каждый из нас работал со своей географией. Усталость порой валила с ног, но я помнила обещание, данное самой себе в Эмиратах, и сегодня, с трудом разлепив глаза после трехчасового сна, ехала в клинику на полное обследование.

Пока пробираюсь по забитому машинами городу, прислушиваюсь к ощущениям. Сегодня, как и месяц назад, ничего кроме облегчения не чувствую. Желания биться в истерике или рвать на себе волосы тоже нет. Пока вижу только плюсы: не надо переживать о пропущенной таблетке, можно пойти в спортзал и… много чего еще. Да практически все можно!

Все.

Только ребенка у меня никогда не будет. Врач сказал однозначно: только суррогатная мать или усыновление. Смогу ли я полюбить абсолютно чужого ребенка, малыша, в котором не будет ничего от меня или от Жени? Представляю младенца или ребенка постарше. Вот мы знакомимся с ним, общаемся, оформляем документы, и не откликается, ничего внутри не реагирует. Словно черно-белое кино смотрю и чувствую, как только что обретенное спокойствие дает трещину.

Не смогу! Даже думать об этом больно! Может быть, позже?

Тогда – суррогатная мать. Врач сказал, есть картотеки, и можно выбрать ту, которая будет вынашивать нашего ребенка. Опять внутри все сопротивляется этому, а чужая женщина воспринимается как высшее зло, как соперница: ведь она может выносить ребенка, а я – нет, и Женя будет видеть ее и сравнивать меня, измученную ожиданием и лекарствами, с нею, пышущей здоровьем, красивой и… настоящей.

Не-ет, не хочу так!

А как хочу?

Никак. Уже никак. Запихиваю все мысли о материнстве в самый дальний уголок памяти и крепко запираю их там. Мне нужна передышка, хотя бы на эту неделю, пока жду результаты обследования. Ставлю на паузу жизнь, мысли, чувства и не принимаю никаких решений. Просто живу.

За день до приема мои нервы не выдерживают. Утром просыпаюсь разбитая, потому что всю ночь мне снился странный сон. Я плакала. Сам сон вспомнить не получается, только слезы. Провожу ладонью по щеке, она влажная. Поворачиваю голову. На своей половине кровати крепким сном спит Женя. Тихо, чтобы не разбудить его, выскальзываю из-под одеяла и иду в ванную. Пытаюсь привести себя в чувство контрастным душем, попутно говоря себе, что сон не повод для паники. Конечно, не повод! Я просто позвоню Даше и попрошу ее завтра сходить на прием со мной, и это никак не связано со сновидением.

Дашка соглашается, она в последнее время со всем соглашается, потому что счастлива. У нее в отличие от меня все получилось, и я очень рада. Негатива в моей жизни было достаточно, и вряд ли я смогла бы вынести рядом еще одного несчастного человека.

Общение с располневшей беременной подругой было для меня лучшим лекарством. Я слушала ее болтовню, любовалась округлившимся животиком и таяла от эмоций. Не знаю, как ей это удавалось, но она словно заряжала меня своим позитивом, давая силы бороться с отчаянием.

Вот и сейчас она стоит на пороге клиники и машет мне рукой. Улыбаюсь: ей бы еще подпрыгнуть от радости!

– Привет, Полин! – Дашка пытается меня обнять, как раньше, но мешает живот.

– Вот же ж… – ругается она. – Я превращаюсь в слона!

– Дашунь, ты сейчас самая красивая. – Обнимаю и целую ее. – Когда мы наконец-то встретимся с Алисой?

– В начале апреля, если верить врачу, – поглаживая животик, сообщает Даша.

Мы успеваем еще немного посплетничать и выпить чаю. Я почти полностью растворяюсь в Дашином счастье и забываю, зачем пришла, но голос администратора заставляет меня очнуться.

Крепко сжимаю руку подруги. Всего на секунду пересекаемся с ней взглядами, и я иду в кабинет. Прием длится недолго, потому что обследование не показало ничего нового. Никаких улучшений, а проговаривать вслух вереницу диагнозов нет смысла. Матка увеличена, гиперплазия прогрессирует, к тому же появился риск, что рост ткани распространится на яичники и трубы.

Это приговор! Этого я и боялась!

Врач пытается смягчить удар, но я останавливаю его взмахом руки. Хватит пустых надежд, мне нужны факты!

– Перспективы… Какие перспективы, если оставлю все как есть?

– Честно? Это не лечится. Год, максимум год вы продержитесь. Именно продержитесь, – подчеркивает врач. – Боли, кровотечения и риск онкологии, а это значит постоянный контроль.

– Варианты?

– Удаление матки. Яичники оставим. Таким образом, единственным для вас вариантом стать матерью будет суррогатное материнство.

Киваю, на все слова врача киваю. Забираю результаты обследований и покидаю кабинет. Даша ничего не спрашивает, жмется ко мне своим животиком и гладит по спине.

– Спасибо, Даш, я позвоню. Сейчас мне домой надо, будем думать с мужем, как лучше.

– Поль, только ты звони, если что, сразу, ладно?

Расстаемся с Дашкой на крыльце клиники, почти рыдая. Ругаю ее за это, потому что нельзя, у нее Алиска. До дома добираюсь на удивление быстро. «Сон в руку», – проносится в голове, пока еду в лифте, но я пока не представляю, насколько права.

Открываю дверь в квартиру и захожу. В прихожей спотыкаюсь о Женькину обувь. Он дома? Раздеваюсь и прохожу в комнату.

– Жень?

Он в душе. Слышу, как льется вода. Сажусь на диван в гостиной и жду. Это даже хорошо, что он дома: сразу все обсудим, решим, и я успокоюсь. Папку с анализами я кладу на стол, рядом с Жениным телефоном. Ему звонят, телефон вибрирует и крутится по стеклянной поверхности стола. Тянусь к телефону, чтобы сбросить вызов и прекратить назойливое жужжание. Раздражает!

«Олеся», – светится на экране.

Отбиваю звонок и расслабленно откидываюсь на спинку дивана, но у Олеси, видимо, другие планы. Телефон коротко вздрагивает и замолкает. «Пришло сообщение», – отмечаю я и безотчетно тянусь к смартфону, чтобы прочитать текст.

Вот уж действительно сон в руку! Я читаю последнее сообщение от Олеси, а потом и весь чат.

– Идиотка! – вырывается у меня.

Глава 7

Какая же я идиотка!

Перечитываю переписку мужа с этой девицей и ощущаю, как мир вокруг меня рушится. Смысл сообщений то складывается в стройный диалог, то рассыпается на бессмысленные фразы. Но красным перед глазами стоит одно, которое тупым ножом врезается в грудь, не оставляя шанса выжить:

«Была у врача, срок уже восемь недель, все хорошо. Родителям пока не говорила, скажем вместе. Ты жене рассказал?»

Нож в груди проворачивают несколько раз. Всхлипываю, но читаю сообщение уже раз в десятый точно; легче не становится, боль в груди только нарастает. По-хорошему, надо заблокировать телефон, дождаться мистера Чистюли из душа и поговорить, но я не могу. С маниакальной настойчивостью снова и снова читаю сообщения. Хочу запомнить все, до единого слова, чтобы не оставить ни единого шанса на прощение.

«Надо все рассказать. Дети должны рождаться в браке. Дай ей денег на лечение, и все. Должна же взрослая женщина понимать, что у нас будет ребенок».

– Дети, – шепчу я и чувствую, как это милое создание по имени Олеся еще раз проворачивает застрявший в моей груди нож. Выдыхаю остатки воздуха из легких и роняю телефон на пол. Как назло, это чудо техники падает экраном вверх и взгляд снова цепляет сообщения, теперь Женины. Сейчас нож в его руках, и он каждым своим словом вбивает его все глубже и глубже, пока не попадает в самое сердце.

Женя, мой Женя…

«Лесь, не нервничай, расскажу. Сейчас у нее сложный период, как придет в себя, я сразу с ней поговорю. Успеем».

«Сука! Успеет он! Заботливый какой: и жену-то он бережет, и любовницу успокаивает! Как ты мог?! Как?! Обсуждал с ней мое здоровье, рассказывал, как я переживаю, срываюсь?! Как живу на уколах и таблетках в надежде забеременеть?!»

Хочу дождаться его, ткнуть в лицо телефоном и спросить, почему он так со мной поступил. За что?! Смахиваю одинокую слезинку со щеки. Первая и единственная, больше нет. Сухо. Моргаю и жмурюсь, от каждого движения глаза режет и скребет, словно от песка.

«Зачем ждать? Что я хочу услышать? Чего не хватило? Что-то не поняла из переписки?»

Все поняла, а значит, не стоит здесь задерживаться. Все, что сейчас происходит – правда. Трясти перед его носом смартфоном и требовать объяснений только для того, чтобы он лично все повторил, нет смысла. Я – брак, неликвид, от которого нужно избавиться, потому что у них с Олесечкой будут дети! Я же должна понимать это, верно? Я же взрослая женщина? Значит, пора освободить место.

Слышу, как в ванной перестает литься вода. Сейчас в комнату войдет уже не мой муж и все поймет. Нет, нельзя. Говорить с ним сегодня я не хочу, завтра – тоже. Возможно, позже, в суде я соглашусь выслушать парочку его предложений. Идея возникает в голове спонтанно. Вот и пригодились ручки с замками! Вскакиваю с дивана и бегу к двери ванной комнаты, по пути хватая связку ключей в верхнем ящике комода. Дверь ванной комнаты дергается.

– Да, дорогой? – откликаюсь я.

– Полин, ты уже дома?

– Представляешь, Жень, да. Да так вовремя подошла.

– Открой дверь, Полин! – начинает нервничать он.

– Жень, успокойся, я сюрприз хочу сделать, и мне надо минут десять. Потом открою. Хорошо?

– Что за сюрприз?

– Тебе понравится, главное – не подглядывай, – наигранно произношу я и добавляю с издевкой: —Люби-и-имый.

– Хорошо, Поль, засекаю время, – долетает до меня настороженный голос Жени.

«Засекай, дорогой. За десять минут я все успею».

Достаю дорожную сумку и быстро собираю вещи. Беру лишь самое необходимое, за остальным приеду потом, когда успокоюсь. Действую на удивление быстро, мозг работает как часы, видимо, задействовав все резервы. «Деньги, зарядные, документы, полис, карточка, лекарства…» – щелкает в голове, и я складываю все в сумку поверх одежды.

– Сколько еще? – смотрю на часы. – Пять минут осталось.

Отношу сумку к двери, а сама возвращаюсь в гостиную. На столе лежит папка с договорами и ручка. Видит Бог, я не хотела, но времени в обрез. Перепечатает. Выдергиваю первый попавшийся лист и пишу Жене записку.

О тексте не думаю, эмоции сами рвутся на бумагу, я лишь собираю их в слова и непослушными пальцами вожу ручкой по бумаге.

«Как взрослая женщина я все понимаю и отпускаю тебя. Можешь передать Олесе и ее родителям, что ты свободен и ребенок родится в браке.

Не надо меня искать, решу все вопросы и приду за вещами. На развод подам сама, не суетись. Займись молодой женой и подготовкой к предстоящему отцовству.

ПЫСЫ. Зря скрывал столько времени».

Бегло пробегаюсь по тексту и в самом верху дрожащей рукой размещаю: «Дорогой Женя».

Кладу лист на стол и припечатываю его телефоном – тем самым телефоном, на котором сейчас открыт чат с Олесей. Так у Жени не будет соблазна списать мое поведение на «сложный период».

Теперь точно – все.

Окидываю взглядом квартиру, нашу квартиру. Мы купили ее два года назад и так радовались. Помню, как я выбирала мебель, подбирала шторы. А кухня… все по моим эскизам. Одергиваю себя, запрещая раскисать. Теперь это все не мое, чужое. Да и не смогу я здесь больше жить. Горькая волна удушья снова накрывает меня, и я еле сдерживаю слезы. Мне еще спускаться в лифте на парковку надо, а там соседи. Не хочу, чтобы потом кто-то перемывал мне кости, вспоминая, как я уходила в слезах. Конечно, совсем избежать сплетен не получится, рано или поздно Женя приведет в нашу квартиру беременную Олесю, и… Но сегодня я уйду с гордо поднятой головой.