Дорога через мертвое поле. Приключенческий роман. Продолжение книги «Полет в новый мир»

После небольшого замешательства среди кукчей, перед нашими рядами снова все пространство было заполнено нападавшими. Лучники стреляли почти в упор, пока им не была дана команда отойти назад. Все больше и больше наших бойцов ввязывалось в схватку.

Уже и мечники рубятся вовсю, а нападавших кукчей все больше и больше. Они задавили своей массой и, несмотря на большие потери, начали нас теснить. Вот уже и ряды телег. За ними наши бойцы остановились, перегруппировались и остановили навал противника.

С треском ломаются копья, звенят мечи. Крики боли, злости, радости, смертельного ужаса раздавались со всех сторон. Если бы не телеги, мы бы не устояли. Даже установилось какое-то равновесие. Все попытки прорвать нашу оборону мы отбивали, но и сами не могли пройти вперед.

Перед телегами скопилось большое число кукчей, и командир мечников дал команду стоявшему рядом бойцу. Тот побежал вдоль ряда и стал рубить веревки. На головы нападавших посыпались бревна, убивая их и калеча. Это вызвало переполох в рядах кукчей.

Они резко подались назад, со страхом ожидая падения сверху новых бревен. Этим воспользовались наши бойцы и врубились в ряды растерявшегося противника. Но, оттеснив их метров на двадцать, наши остановились. Здесь уже плотной стеной стоял враг.

И тут неожиданно под натиском двух разъяренных бойцов—противников наша оборона прорвалась. В косматых шкурах и железных шлемах, виртуозно владея мечами, они

наносили удары во все стороны и завалили несколько наших бойцов. Мы снова отступили к телегам. Создалась угроза прорыва в обороне.

В это время с несколькими бойцами из резерва на помощь подбежал Бару. Мгновенно оценив обстановку, он

выхватил у рядом стоящего бойца копье и, вскочив на телегу, кинул его в ближайшего «виртуоза меча».

Копье мелькнуло над головами и вонзилось в бок противника. Он застыл на взмахе мечом, и рухнул на землю.

С криком «У—у—р—р—а—а—а» наши бойцы ринулись вперед и снова стали теснить противника

К этому времени нам на помощь пришли бойцы с правого фланга. Вместе с ними исход боя изменился в нашу пользу. Мы усилили натиск, кукчи дрогнули, начали пятиться и, наконец, побежали.

Они стали прыгать с берега в ручей и бежать дальше по лугу. Вот отступающая толпа уже смешалась с набегающей волной, и та почти остановила нападавших. И только отдельные группы все еще пытались наступать и даже взобрались на берег.

Наступила пауза. Мы ждали удобного момента. И когда на берегу собралась толпа человек в 40—50 и пошла на наши позиции, лучники по ним дали залп, затем в бой пошли копейщики и мечники. Они мощным ударом сбросили уцелевших кукчей в ручей, а затем, преследуя их, погнали к лесу.

Но тут из леса выбежало человек 30. Их с криком увлек за собой воин довольно крупного телосложения. Он встретился с толпой отступающих и закричал на них. Те остановились, а затем побежали за ним.

Вот-вот сейчас организуется очаг сопротивления. Я дал команду лучникам сосредоточиться на берегу ручья и массированным обстрелом ликвидировать организатора наступления. После второго залпа лучников организатор и почти все его окружение было расстреляно. Началась паника, и кукчи побежали в лес.

СЕРГЕЙ

Я не удержался и тоже кинулся за всеми догонять и добивать кукчей. Вот передо мной безоглядно бегут двое. Я догнал и рубанул мечом одного под шею, затем другого. Побежал дальше. Азарт захватил меня, и я кинулся еще за двоими.

Вдруг один из них остановился, что-то крикнул другому, и тот тоже остановился. Затем они быстрыми шагами пошли мне навстречу. Я приостановил свой бег, так как у меня был только меч, а щита не было. Да, погорячился я, однако. Остановился, взял в левую руку кинжал и стал ждать. Кукчи расценили это как мою слабость или трусость и с криками напали на меня.

Вот уж когда пригодились уроки Гуранта и тренировки в клубе «Двух мечей». Часто меняя позицию и молниеносно отражая удары или нанося их, я с трудом сдерживал ярость нападавших. В один из моментов ложным выпадом в одну сторону я неожиданно ударил мечом по плечу одного кукчу, и он сразу же свалился на землю.

Но на какое-то мгновенье мое левое плечо осталось без прикрытия, так как я не успевал произвести защитный прием. Этим воспользовался второй кукча и направил туда свой рубящий удар. Но почему-то его меч пролетел на две-три ладони в стороне от плеча, и я проткнул кукчу насквозь.

Очевидно, мне сейчас повезло, и я решил больше не зарываться. В это время мимо пробегал с бойцами Бару. Я его окликнул и подозвал к себе. Он подошел, и мы молча стали наблюдать за окончанием сражения.

Кое где еще проходили одиночные или групповые схватки, но в основном это было добивание убегающих кукчей. Это была рубка на истребление. Многих тогда достали наши мечи или стрелы, и только небольшая часть кукчей успела скрыться в лесу. Наши бойцы начали их вылавливать среди кустов и деревьев, но я не хотел, чтобы они далеко углублялись в лес. Это не наша территория. Там можно и в засаду попасть. Поэтому я дал команду «сбор».

Все! Полная победа! Только какой ценой?

Ко мне стали подходить командиры групп и поздравляли меня с победой.

– Это ваша победа! – говорил я им.

Большинство из них были в крови, раненые, усталые, но все светились счастливой улыбкой. Они радовались, что победили и что остались живы. Я медленно шел по местам жестокого боя. Вот ряды тел с торчащими стрелами – это работа лучников. Дальше все чаще и чаще стали попадаться и наши павшие бойцы.

Они лежали вперемешку с телами врагов, что говорило о накале схватки. Я никогда еще не был в такой переделке и не видел столько убитых и раненых. Куда ни глянь – везде лежали отрубленные руки, головы, исколотые копьями или посеченные мечами тела. Все это было в крови и вызывало во мне чувство отвращения.

Меня даже слегка подташнивало, и я пошел побыстрее, стараясь не наступить на тела павших. Вот лежит богатырского вида враг, проткнутый копьем, а возле него трое наших бойцов. Здесь смерть разгулялась вовсю, она не пощадила ни наших, ни врагов. Вражеских тел было больше, но и наших полегло немало.

А по полю боя уже ходили наши бойцы. Одни искали своих друзей, другие подбирали раненых. Их относили к палатке нашего лекаря. С помощью добровольных помощников Терап старался перевязать раненых и побыстрее оказать им первую помощь. Одновременно другие бойцы собирали тела наших павших бойцов и подносили их к вырытой яме. Ни говора, ни разговоров, а только короткие реплики и суровые лица. Неблагодарная это работа – собирать убитых.

При обходе поля боя я неожиданно встретился с бойцом, который организовал допрос пленных. Он тоже ходил по полю с перевязанной рукой. Я так обрадовался.

– Стрепс! Живой! Как я рад тебя видеть! А как остальные?

– Спасибо, командир! Немиз лежит у палатки раненый, выкарабкается, наверное, а вот Ламика нигде нет. Лежит где-то.

– Ладно, рано еще его хоронить! Даст бог, найдется. И вы еще выпьете свои бочонки с «Тутти».

– А бог – это кто?

– Не бери в голову. Это я так сказал. Ищи Ламика.

По моему приказу тяжелораненых врагов мы не трогали, они и так умрут, а остальных добивали контрольным взмахом меча по шее. Такова была суровая правда таких сражений. Нам завтра уходить, и не хотелось в будущем снова с кем-нибудь из них встретиться в бою.

Я приказал все делать быстро, так как хотел, чтобы лагерь до темноты переехал на другую поляну в пяти километрах отсюда. Там предполагал привести наш караван—экипаж в порядок и подготовить раненых к дальнейшей дороге.

Пусть на этой поляне останутся братская могила наших бойцов и тела убитых врагов. Да и чисто психологически не хотелось оставаться на поляне, где недавно гуляла смерть.

У края ямы с телами наших павших товарищей, уцелевшие бойцы в этом сражении, построились двумя шеренгами. Все, кроме раненых и часовых, выставленных по периметру поляны. Я стоял перед ними и молчал. Молчала поляна. Молчал лес. И тогда я сказал им:

– Бойцы! Да, вы все здесь бойцы! Сражались все: и профессионалы, и возничие, и толкачи, и больные. Вы не щадили себя, среди вас не было трусов, и вы победили! Я преклоняю голову перед павшими бойцами и перед вашим мужеством!

Я показал рукой на яму, в которой лежали тела павших.

– Они погибли как герои! Слава им!

– Слава!!! Слава!!! Слава!!! – прокричали бойцы.

– А теперь пусть каждый из вас подойдет и бросит щепотку земли на наших героев. Пусть земля им будет пухом, – сказал я и первым бросил вниз горсть земли.

За мной пошли остальные. В этой братской могиле также лежали два представителя СБ. Они тоже храбро сражались и погибли. Теперь от СБ остался только их командир. Я подошел к нему и положил руку на плечо. Он удивленно посмотрел на меня.

– Я считаю, что пролитая кровь и ваше личное мужество дает мне право перейти на дружеское отношение, – сказал я, – я не верил вам и был не прав. Будем друзьями, Авенир, – и протянул ему руку.

Авенир улыбнулся и крепко пожал ее. Да, пролитая кровь часто сближает людей.

Вскоре только двухметровый холм напоминал о месте погребенных героев.

Вот уже запряжены лошади, на уцелевших телегах разместили раненых, и мы походной колонной молчаливо оставили эту поляну. Поляну Смерти. Теперь я понял, почему ту степь называли Мертвое Поле. Потому что все погибали потом на этих полянах.

Почти в темноте мы приехали на новое место. Быстро развели костры. Дальше уже пошло все в обычном режиме. Только не было смеха, не было шуток. Хоть мы и победили, но все-таки много наших там полегло!

ПЕРЕДЫШКА

На следующий день я отправил четырех всадников к начальнику гарнизона порта с донесением, в котором просил направить нам навстречу помощь в количестве не менее 10 повозок для перевозки раненых, перевязочные материалы и 20—30 бойцов сопровождения.

Весь день ушел на перевязки раненых, ремонт военного снаряжения и средств передвижения. Больше половины телег были почти поломаны, и не все было возможно починить. Я понимал, что после такого сражения нужна передышка, отдых.

Многие получили ушибы, вывихи и небольшие раны, и им требовалось хотя бы дня два три покоя. По крайней мере, так утверждал Терап, а ему я доверял. Но и оставаться в такой близости от места обитания противника я считал небезопасным. От командиров групп я потребовал полного отчета о состоянии их подчиненных и вскоре я получил его.

Среди бойцов убитых – 24, раненых – 61.

Среди возничих убитых – 3, раненых – 4.

Среди толкачей убитых – 6, раненых – 8.

Исчезло в начале степи (выкрали) 2 человека.

Погиб один спецназовец, и двое были ранены, а также погибли два представителя СБ и два бойца из хозобеспечения.

Раненых – 61+4+8 +2сп= 75

Убитых – 24+3+6 +1сп +2СБ +2укр +2 хоз= 40

Всего боеспособных – 255 – 75 – 40 = 140

Еще раз пересчитал: убитых – 40, а раненых – 75. Из всего состава Экипажа на ногах стояло 140 человек. Ну, почти как при Бородино. Еще одно такое сражение и некому будет дальше идти. Теперь вся надежда на Терапа и его помощников: насколько ему быстро удастся поставить на ноги хоть часть раненых. Я с командирами отрядов обошел лагерь и поговорил с ранеными.

На удивление, настроение у всех было приподнятое, царило общее возбуждение. Все еще обсуждали детали схватки и ее отдельные моменты. Но больше всего меня обрадовала встреча со Стрепсом. Он нашел все-таки Ламика. Тот был тяжело ранен, а вот Немиз с перевязанным плечом сидел рядом.

– Ну, я говорил, что все будет в порядке, а ты сомневался, – сказал я Стрепсу.

– Да, командир. Живем. Я уже рассказал ребятам о вашем долге. И все ждут, не дождутся, когда мы дойдем до крепости, – ответил Стрепс.

– Что, ребята, хочется выпить? – обратился к ним командир мечников.

– А как же! Раз вы проспорили, то почему бы и не выпить, – проговорили почти хором бойцы и весело захохотали.

– Все будет! Я рад, что вы живы, и мы это отметим, когда придем в крепость. Спасибо вам. – И мы с командирами отдали честь бойцам.

БАРУ

В этот же день Сергей приказал мне взять с десяток лучников и столько же мечников и обследовать поле сражения. Ведь должны же туда прийти уцелевшие в бою кукчи к павшим.

– Если они будут хоронить своих бойцов или собирать раненых, не мешать. Оружие применять только в случае нападения. И возьмите с собой Олафа. Только руки его свяжите, и обязательно привяжите его на поводок веревкой к рослому бойцу.

– Это еще зачем? – спросил я.

– Ты же помнишь, как о нем отзывались. Лучше перестраховаться, чем его упустить. В самом крайнем случае убей его, но он мне нужен живой. Проведи его по правому флангу и по левому. И особенно по местам скопления трупов. При этом очень внимательно наблюдай за его реакцией. Потом мне расскажешь.

– Что ты задумал, Сергей?

– Вернетесь и все узнаешь. Если будут пленные, захвати с собой.

– Да у нас и так их некуда девать, а их еще и кормить надо.

– Ладно, сегодня это все и решим, – сказал Сергей.

Мы вышли сразу же после завтрака. Я выслал в разведку метров на 50 вперед три пары бойцов, чтобы не нарваться на засаду. Кругом шумел лес, в кустах надрывались на разные голоса птички, и ничего не напоминало о разыгравшейся вчера трагедии на ближайшей поляне. А на поляне было тихо.

Смерть любит тишину. Мы, тоже стараясь не шуметь, обходили поляну по периметру. Увидели двух кукчи, которые зачем-то топтались на нашей могиле. Бойцы схватились за мечи, но я их остановил. Не время еще. Потом разберемся.

А вот и наш правый фланг. Как сейчас все смотрится по-другому. Сейчас мы тут были как зрители. А тогда… Вон лежат двое у пенька. Это я их зарубил, когда после пойманной «кукушки» кинулся с бойцами на подмогу. А вот почти штабелями лежат кукчи с торчащими стрелами.

А там, где ближе к палаткам, у многих стрелы торчат из шеи и даже из глаз. Этих убили выстрелами в упор. Да, наши лучники тогда отличились. Они вчера в бою положили сотни полторы этих кукчей, если не больше.

Если до этого Олаф шел и смотрел по сторонам, то теперь он сник, сжался, посерел лицом и что-то шептал, кого-то звал, а иногда и вскрикивал. Было видно, что он с трудом сдерживается, и только его статус помогал ему владеть собой.

Вдруг он громко вскрикнул и, натянув веревку, кинулся к куче убитых сородичей. Он подбежал, что-то прокричал и вдруг начал пинать ногой одного из них. Мы оттащили Олафа в сторону, а он все порывался туда и кричал нам знакомое «Бы—ы—р—р—р!» Я подумал, что у него крыша поехала от увиденного.

Потом нам попадались места более страшные по жестокости последствий схватки, но Олаф больше так не реагировал, а просто всматривался в лица и, очевидно, узнавая кого-то и называл по имени.

Когда подходили к левому флангу, послышался тихий говор и легкие вскрики. Я дал знак остановиться, и, осторожно выглянув из кустов, мы стали осматривать поляну. Там среди сгоревших ближайших к ручью палаток было десятка два кукчей, которые укладывали раненых на берегу ручья, а убитых – на полянке среди кустов.

Пригибаясь, мы почти дошли до ручья, когда нас заметили. Мы попытались уйти, но они с криками, схватив оружие, побежали на нас. Я положил меч на землю и поднял руки вверх, развернув ладонями к ним, как бы давая знак, что мы не хотим драться.

Но они посчитали, что нас всего 6 человек, а именно столько перед кустами засветилось наших бойцов, и мы хотим сдаться. Страшной ненавистью горели их глаза, когда они бежали на нас, размахивая мечами и крича свое «Быр!».

Когда до них было метров 20, по моей команде из кустов вышли лучники и пустили стрелы, целясь ниже пояса. Шесть кукчей упали сразу, схватившись за ноги, а остальные побросали мечи и упали на колени, моля о пощаде. Всех их связали попарно, спиной друг к другу. Кроме одного. Он был ранен в бедро, из него сильно текла кровь. Его и остальных раненых мы перевязали.

Возле них оставили двух бойцов, а сами стали осматривать левый фланг. Тут смерть косила косой беспощадно и погуляла всласть. Горы трупов, обезображенных и в крови, окружали нас.

Тут вчера с трудом приходилось вытаскивать наших павших бойцов из-под этих завалов с торчащими руками и ногами убитых. Особенно их было много на поляне у ручья и перед телегами. Я чувствовал, что уже дурею. Запах крови, эти обезображенные смертью лица, карканье ворон над полем – еще немного и мои нервы лопнут от напряжения.

А тут еще Олаф снова повторил свой танец у трупа: опять пинал кого-то и радостно кричал над ним «Быр!» Наверно увидал своего кровного врага. Все уходим. Мы вернулись к нашим пленникам. Раненых я отпустил, а остальных забрал с собой.

По дороге обратно, я послал трех лучников к нашей могиле посмотреть, что, если те двое не ушли, то пристрелить их на месте. Что они и сделали. Олаф уже не смотрел по сторонам, а, согнувшись, угрюмо плелся в наш лагерь. Да, вряд ли и я сегодня засну после такой прогулки по лесу.

СЕРГЕЙ

После обеда я позвал в свою палатку Бару и Авенира. Бару рассказал нам о своих наблюдениях за Олафом на ратном поле.

– И что меня особенно удивило, он дважды с криком пинал двух убитых сородичей, – сказал в заключение Бару.

Я попросил привести к нам Олафа и переводчика. Когда они пришли, я приказал развязать Олафу руки и разрешил всем сесть, давая понять, что у нас будет беседа, а не допрос. Да, сильно сдал Олаф после утренней экскурсии с Бару.

– Олаф, я здесь командир, а это мои помощники, – сказал я и показал на Бару и Авенира.

После вчерашнего боя мы с ним стали друзьями и не вспоминали уже о СБ.

– Мы хотим поговорить с тобой. Ты не возражаешь? – Олаф меланхолично посмотрел на меня и ничего не сказал.

– Вы утром были на поле сражения. Почему ты бил ногами убитых соплеменников?

– А-а-а! Это? Это мои злейшие враги, мои братья. Они хотели убить меня, а теперь сами оказались мертвые, – и Олаф впервые улыбнулся.

– А за что убить?

– Отец старый уже, а братья умом слабые. Вот они и боялись, что меня выберут Вождем племени, так как старшего брата уже убили.

– А почему вы нападаете на караваны и убиваете всех. За что?

– Наши Духи не любят, чтобы через Поле, на котором они отдыхают, кто-нибудь появлялся и беспокоил их. Поэтому они договорились с нашим шаманом: мы охраняем Поле и наказываем нарушителей покоя Духов, а за это они защищают нас и помогают нам жить в этом лесу.

– Как видишь наши Духи оказались сильнее ваших, и поэтому мы победили. Теперь вы не должны больше нападать на караваны и убивать людей. Олаф, ты не должен сердиться на нас, ведь вы же первые напали на нас.

– Я понял, командир! Я не сержусь, раз ваши Духи сильнее.

– Скажи, Олаф, вот вы нападали на караваны, убивали всех, а потом что?

– Снаряжение, ценные вещи и оружие мы забирали с собой, все побитое, порванное или в крови сжигали, а убитых закапывали. Старались, чтобы никаких следов нападения на поляне не было.

– Ну, хорошо собрали, забрали, а дальше что?

– Все, что можно, мы продавали посредникам.

– А как делили-то эту добычу?

– А! Просто! Одна четверть шла шаману, чтобы они задобрили Духов, вторая четверть шла Вождю, третья четверть шла воинам, а четвертая остальным.

– Но ведь это же разбой! Это же грабеж! Вы грабите караваны, а вас грабят Шаман с Вождем!

– Так хотят Духи, так хочет Шаман.

Установилась тягостная пауза.

– Я хочу отпустить пленных, которых мы захватили утром. Ты расскажи им, что мы не хотим им зла и всему вашему племени. Скажи им, чтобы они не нарушали могилы наших бойцов и не нападали на нас, а мы не будем мешать хоронить ваших, – сказал я

– А меня вы тоже отпустите? – спросил Олаф.

– Отпустим, но не сейчас.

Когда Олафа увели, Бару приказал бойцу привести к палатке трех кукчей из тех, которых взяли в плен утром. Заводили в палатку по одному и расспрашивали о состоянии в племени после боя: сколько бойцов осталось, какое общее настроение и готовы ли они снова идти в бой.

Из всего стало ясно, что осталось у них боеспособных бойцов с четверть от прежнего. Все просто парализованы таким исходом. В селении сплошной плач и вой. Никто не знает, как лечить раненых.

Большинство хочет уходить из этого места, и только шаман бьет в бубны и призывает к мести, обещая помощь Духов. Но ему уже не верят, и не обращают на него внимания. Вождь еще не знает о смерти своих сыновей, но все равно ходит в трауре.

После этого к пленным подвели Олафа. Они были страшно удивлены, увидев его, и дружно упали перед ним на колени, склонив головы. Олаф даже воспрянул духом и слегка улыбнулся. Он, четко выговаривая слова, что-то проговорил им, а затем велел подняться.

По команде Бару наши бойцы развязали пленным руки и отвели их на край поляны. Все еще не веря случившемуся, они, вжимая голову в плечи и поминутно оглядываясь, быстро пошли к спасительным кустам. Мы понимали, что они нам не совсем поверили, и ожидали стрелы в спину. С утренними пленными ушли также и раненые кукчи, а остались только здоровые и крепкие человек 40 во главе с Олафом.

Еще вчера вечером я приказал Бару, уточнить списки убитых и раненых у командиров десяток и остальных подразделений и представить кандидатов на их место. Поэтому новый день я начал с изучения списка.

Почти все кандидаты меня устраивали за исключением некоторых. Меня не устраивали командиры в трех десятках. Я созвал всех командиров, ознакомил их со списком и, не получив от них возражений, предложил пойти в эти десятки и на месте разрешить мои сомнения. На небольшой поляне построили бойцов. И вот они, переминаясь с ноги на ногу, стоят и удивленно смотрят на нас.

– Бойцы, я горжусь Вами, Вашим мужеством и храбростью. Жаль, не все остались живы, жаль, что многие из-за ран покинули строй. Вы выбрали новых командиров, я уважаю Ваш выбор. Только хочу сказать Вам, что командир – это не только виртуоз меча или меткий стрелок, это орел, который видит все вокруг в пространстве и заботится о каждом птенце своего выводка. Но на это надо иметь характер.

В этот момент я заметил, что бойцы от непонимания вопроса начинают скучать.

– Вот вы выбрали десятником Стрепса, почему? – от моего вопроса бойцы замялись, заулыбались, а потом один из них сказал:

– Парень он хороший, компанейский. Да и вся их троица нормальная. Жаль, что из них только Стрепс в строю остался, а остальные ранены.

– Так, значит раз компанейский, то и командир. В общем, меня бы вы не выбрали.

– Да нет! Командир! Мы же о Стрепсе говорим. А Вас мы бы сразу, без разговоров выбрали.

– А что были разговоры? – и тут бойцы рассмеялись.

– В общем, я понял, так как им причитается много бочоночков «Тутти», то, чтобы приблизиться к этой компании нужно выбрать его командиром. Так? – и тут раздался уже не смех, а хохот с выкриками «Так! Так!», «Ну, а как же еще?».

– Скажу вам по секрету, Стрепс мне тоже нравится, как и вся их тройка, но «Тутти» есть «Тутти», а война войною. Поэтому еще раз подумайте, кого выбрать себе в командиры. Стрепс, ты согласен, ты не в обиде на меня?

– Что Вы, командир! Согласен! Пусть перевыберут, не по мне это командовать, мне бы наливать! Да я и так бы им налил! – выкрикнул под общий смех Стрепс.

– Подумайте и вы, – сказал я бойцам других десяток, – кого выберете, я возражать не буду.

Весь следующий день прошел в сплошной подготовке к выступлению на маршрут. Терап и его помощники обходили всех раненых, делали перевязки и давали окончательный диагноз: может самостоятельно идти пешком, может идти с подстраховкой или ехать на телеге.

Хозотряд отремонтировал телеги и комплектовал команды толкачей из пленных кукчей. А так как мы потеряли несколько тягловых лошадей, то поэтому на некоторых телегах, где была одна лошадь, добавили в помощь по шесть толкачей. Решались и другие организационные вопросы. В общем, все были озабочены и при деле.

СЛЕПАЯ МЕСТЬ

На следующее утро наш экипаж вышел на маршрут. Тяжелораненые ехали на телегах, а ходячие, которым Терап разрешил идти, шли без оружия, налегке. Вперед выслали дозорный отряд, а сзади колонну прикрывали лучники. Мы с Бару объезжали колонну. Какое-то время молчали, потом Бару не выдержал и сказал, глядя на ковыляющих раненых по дороге и на ломаный строй бойцов:

– Да все-таки потрепали нас неплохо эти кукчи. Трудно даже представить, что бы с нами было, если бы мы не узнали, что, где и когда.

– А ничего бы и не было, – ответил я.

– Как это?

– А так! Просто нас бы не было. Перебили бы всех. И все.

– Тяжело идут, может, будем чаще делать привалы. Все-таки раненых много.