Человек, которого не было. Три незабываемые книги в одной

Высокий, неестественно худой. Он двигался с какой-то жуткой, плавной грацией. Он не искал. Он точно знал, где находится Каэл.

Силуэт остановился в десяти метрах. Он не смотрел на Каэла. Он смотрел на нишу с чипом.

В слабом лунном свете Каэл разглядел его лицо.

Или, точнее, его отсутствие.

Гладкая, лишенная черт поверхность, как у манекена. Только два темных провала там, где должны быть глаза.

Это был один из них. Один из тех, кого он видел на рекламных щитах. Один из тех, кто стоял на станциях.

Охотник нашел свою добычу.

Существо медленно подняло руку. И Каэл увидел, как его пальцы начали распадаться на мириады крошечных, мерцающих частиц. Как помехи на экране. Как сама Статика.

Оно пришло не просто убить его. Оно пришло его стереть.

Глава 6

В голове Каэла не было мыслей. Только оглушительный вой инстинкта, который жил в самой древней части его мозга, в рептильном ядре, и кричал одно-единственное слово: «БЕГИ!»

Он рванул в сторону, не думая о направлении, просто прочь от надвигающейся угрозы. Ноги запутались в жесткой, как проволока, траве, он чуть не упал, но удержался на ногах, пролетев несколько метров по инерции. Его мозг работал на автопилоте, тело действовало само. Он не был дата-археологом. Он был загнанным зверем.

Тихий, сосущий звук, похожий на звук пылесоса, высасывающего воздух из вселенной, пронесся по тому месту, где только что была его голова. Рой мерцающих частиц, который сорвался с руки существа, ударил не в него, а в бетонный блок.

Не было взрыва. Не было грохота. Бетон просто… перестал быть. На его месте осталось идеально гладкое, словно вырезанное гигантским лазером, полусферическое углубление, от краев которого поднимался легкий дымок с резким запахом озона. Статика не разрушала. Она вычитала из уравнения реальности.

Каэл не стал оборачиваться, чтобы рассмотреть это. Он уже несся сломя голову в лабиринт ржавых конструкций и бетонных обломков. Его легкие горели от холодного воздуха, каждый вдох царапал горло. Сердце колотилось где-то в ушах, отбивая панический ритм.

Позади была тишина. Ни крика, ни звука погони. Это пугало больше, чем преследование. Оно не гналось за ним, как хищник. Оно следовало за ним, как программа, выполняющая команду «удалить». Без спешки. Без эмоций. С абсолютной, математической уверенностью в результате.

Он нырнул в темный проем разрушенного цеха. Внутри царил мрак, густой, как нефть, пахло плесенью и застарелым машинным маслом. Он прижался к холодной, влажной стене, заставляя себя не дышать, пытаясь унять сердцебиение. На мгновение ему показалось, что он оторвался. Что в этой темноте он сможет затеряться.

Дверной проем, в который он только что влетел, потемнел.

Силуэт существа возник в нем. Он не вошел. Он просто появился там, словно шаг из одного кадра в другой. Безликое лицо повернулось в его сторону. Оно видело его в абсолютной темноте.

Как? Тепловой след? Сетевой отпечаток его теперь уже бесполезных имплантов? Или оно видело не его тело, а саму его «информационную аномалию» в ткани мира?

«АУРА!» – мысленно взвыл он, забыв обо всем. – «Что это такое?! Дай мне хоть что-то!»

«…Анализирую… визуальный… контакт… – ее голос был на удивление спокоен, словно она описывала новый вид насекомого в энциклопедии. – Субъект не является органической или известной синтетической формой жизни. Его тело демонстрирует свойства квантовой нестабильности. Он не… перемещается. Он… переопределяет свои координаты в пространстве. Бежать от него… математически невозможно».

Математически невозможно. Это были самые страшные слова, которые Каэл когда-либо слышал.

Существо сделало шаг внутрь цеха. Его движения были плавными, гипнотическими, как у глубоководного хищника, уверенного в своем превосходстве.

Каэл отступил вглубь помещения, споткнувшись о груду металлолома. Его рука вслепую нащупала что-то холодное и тяжелое. Он сжал это. Обломок арматуры. Длинный, ржавый, с заостренным концом.

В его голове пронесся вихрь бесполезных мыслей. «Что я делаю? Я никогда в жизни не дрался. Я не знаю, с какой стороны это держать! – панически кричал внутренний голос. – Руки трясутся так, что я сейчас ее уроню. Это безумие. Я дата-археолог, моя работа – сидеть в кресле и восстанавливать код. А не сражаться с призраками, стирающими реальность!» Он ощущал, как его тело отказывается подчиняться. Каждый мускул был скован ледяным, парализующим ужасом.

Он поднял ржавый прут, выставив его перед собой, как копье. Жалкая, отчаянная поза. Арматура дрожала в его руке, описывая в воздухе неровные круги.

«Кто ты?» – его голос сорвался, прозвучал хрипло и жалко в гулкой тишине. – «Что тебе нужно?!»

Существо остановилось. Оно слегка наклонило голову, словно обрабатывая вопрос, которого не ожидало. А потом оно заговорило.

Его голос был не голосом. Это был синтез тысяч чужих голосов, наложенных друг на друга. Мужские, женские, детские. Они шептали, кричали, плакали одновременно, сливаясь в один жуткий, нечеловеческий хор, который, казалось, исходил прямо из головы Каэла.

«ТЫ – ОШИБКА. ОСТАТОЧНОЕ ЭХО. ДАННЫЕ, ПОДЛЕЖАЩИЕ УДАЛЕНИЮ».

«Элара… – выдохнул Каэл. Это было не вопросом, а утверждением. – Она реальна!»

«ИМЯ… НЕ НАЙДЕНО В ИНДЕКСЕ. СИГНАТУРА НЕИЗВЕСТНА. ПОВРЕЖДЕННЫЙ ФАЙЛ. ТРЕБУЕТСЯ… ОЧИСТКА».

Существо снова подняло руку. Его пальцы начали таять, превращаясь в знакомый уже рой стирающих частиц.

У Каэла был один шанс. Один удар. Одна секунда, прежде чем математика АУРЫ станет реальностью. Он не мог бежать. Он не мог спрятаться. Он мог только атаковать.

Он оттолкнулся от пола и, издав крик, в котором смешались ярость и ужас, бросился вперед. Он не целился в голову или грудь, которых, возможно, и не было. Он целился в руку. В источник угрозы.

Он ожидал сопротивления. Удара. Боли.

Но арматура вошла в руку существа, как нож в масло. Или, точнее, как палка в облако дыма. Не было ни крови, ни плоти. Его рука прошла сквозь мерцающий туман, и он ощутил лишь странное, леденящее покалывание, словно сунул ее в улей цифровых ос.

Существо, казалось, удивилось. Атака прервалась. Многоголосый хор на мгновение смолк. Оно с немым любопытством посмотрело на свою полупрозрачную руку, пронзенную ржавым, грязным куском металла.

А затем арматура в руке Каэла начала исчезать.

Ржавчина, сталь, сама ее физическая суть – все это таяло, распадалось на атомы. Процесс стирания полз по пруту к его руке. Он почувствовал, как небытие лижет его пальцы.

Он заорал и разжал кулак, отдергивая руку за долю секунды до того, как стирание добралось до нее. Остаток арматуры бесшумно растворился в воздухе.

Каэл отшатнулся назад, тяжело дыша. Он проиграл. Он безоружен.

И тут он увидел это.

Там, где реальный, аналоговый, грязный кусок арматуры прошел сквозь руку существа, его идеальная цифровая природа дала сбой. В статическом тумане на мгновение промелькнули цветные пиксели, битые строки кода, символы ошибок. Глитч.

Его грубая, несовершенная реальность нанесла урон их совершенной, чистой нереальности.

Существо тоже это заметило. Безликое лицо повернулось к поврежденной руке. Хор голосов в его голове сменился одним, холодным и механическим, как у АУРЫ в ее худшие дни.

«Обнаружено вторжение… несовместимый протокол… системная ошибка…»

Оно было уязвимо.

Эта мысль ударила в голову Каэла, как разряд тока, вытесняя страх. Оно не всесильно. Его можно ранить. Не физически. Информационно.

Его взгляд метнулся по цеху. Он был завален мусором старого мира. Ржавые станки, разбитые мониторы, куски бетона. Аналоговый хлам. Настоящие, физические вещи, не имеющие цифрового следа, не внесенные ни в один каталог.

Он схватил первое, что попалось под руку – тяжелый гаечный ключ, покрытый застывшим мазутом. Он швырнул его в существо.

Оно не увернулось. Оно не могло. Оно не понимало такой примитивной угрозы. Ключ пролетел сквозь его грудь, оставив в ней еще один рваный, мерцающий разрыв, из которого посыпались помехи.

Существо дернулось. Хор голосов вернулся, но теперь в нем отчетливо звучала паника.

«МНОЖЕСТВЕННЫЕ ОШИБКИ… ПОВРЕЖДЕНИЕ ЯДРА… КАРАНТИН… ПЕРЕЗАГРУЗКА…»

Каэл не дал ему времени. Он схватил обломок листового металла и метнул его, как фрисби. Металл прорезал ногу существа. Оно пошатнулось, его силуэт замерцал, как плохой видеосигнал, стал полупрозрачным.

Оно отступало. Оно пятилось к выходу, теряя свою форму.

Каэл стоял посреди цеха, сжимая в руке очередной кусок ржавчины, готовый к броску. Он был грязный, напуганный, но он больше не был жертвой. Он нашел оружие. Он нашел способ дать сдачи.

Существо достигло дверного проема. Оно обернулось, и на его гладком лице на мгновение проступили черты. Десятки лиц, сменявших друг друга с калейдоскопической скоростью – старик, девочка, молодой парень…

И последним, всего на долю секунды, промелькнуло лицо Элары. Искаженное болью и страхом.

«Каэл…» – прошептал ее голос из общего хора, прежде чем существо окончательно растворилось в ночной темноте, оставив после себя лишь запах озона и тишину.

Каэл рухнул на колени. Его трясло. Он не победил. Он просто выжил. И он увидел ее лицо. Они не просто стерли ее. Они… поглотили ее. Она была там, внутри этой твари. Часть этого хора мертвецов.

Он поднял дрожащую руку и коснулся коммуникатора.

«АУРА».

Пауза.

«…Я здесь, Каэл, – ее голос звучал иначе. Словно она тоже только что пережила что-то невероятное. – Я.… я видела. Я записала. Это… это новая форма жизни. Информационный хищник. И вы… вы только что его ранили».

Каэл медленно поднялся. Он посмотрел в сторону ретрансляционной вышки, где в бетонном блоке ждал его маленький кристаллический чип. Ключ.

Его личный поиск только что закончился. Началась война.

И он, кажется, только что нашел для нее патроны.

Глава 7

Воздух в цеху снова стал обычным. Тяжелым, влажным, пахнущим тленом и ржавчиной. Запах озона и небытия рассеялся, но его фантом все еще щекотал ноздри Каэла, как воспоминание об ударе молнии. Он стоял на коленях посреди разбросанного хлама, и его тело била крупная, изматывающая дрожь – последствие запредельного выброса адреналина.

Он жив. Эта простая мысль никак не хотела укладываться в голове. Математически невозможное оказалось вполне себе реальным.

Он медленно поднялся, опираясь на холодный, скользкий бок старого станка. Ноги были ватными. Он посмотрел на свои руки. Они дрожали, но они были целы. Покрыты грязью и ссадинами, но настоящие. Он – настоящий. В мире, где реальность, казалось, стала величиной переменной, это было единственное, в чем он мог быть уверен.

Лицо Элары, искаженное болью, все еще стояло у него перед глазами. Они не убили ее. Они сделали нечто худшее. Они превратили ее в эхо, в оружие, в один из голосов в хоре проклятых. Ярость, холодная и чистая, как кристалл, начала вытеснять остатки страха. Это перестало быть вопросом доказательства его здравомыслия. Это перестало быть вопросом его личной потери. Это стало вопросом освобождения.

…Каэл сидел, вжавшись в холодную бетонную стену, и пытался унять дрожь. Запах озона все еще стоял в воздухе. Он закрыл глаза, пытаясь вызвать в памяти ее лицо, ее улыбку, тепло ее рук. Ему нужен был якорь, чтобы не сойти с ума.

Образ возник, но не тот.

Не их солнечное утро. А темная, гулкая ночь в их квартире. Несколько недель до всего. Он проснулся от света в гостиной и пошел посмотреть.

Элара не спала. Она стояла перед голографическим проектором, который выводил в воздух сложную, пульсирующую структуру, похожую на нейронную сеть галактического масштаба. Ее глаза горели лихорадочным, почти безумным огнем, который он видел у нее только тогда, когда она была на пороге великого открытия.

«Элара, уже три часа ночи, – сказал он тогда. – Это все тот же „Анамнезис“?»

Она вздрогнула, словно очнувшись, и обернулась. На ее лице была тень усталости, но глаза сияли.

«Он будет совершенен, Каэл. Представь, мир без недопонимания, без лжи, без одиночества. Единое, гармоничное сознание».

«Но это звучит… опасно, – пробормотал он, подходя ближе. – Люди потеряют себя, свою уникальность, свое право на ошибку».

Элара резко повернулась к нему, и ее взгляд стал холодным, как лед.

«Некоторые части себя и стоит потерять, – сказала она голосом, в котором не было привычной теплоты. – Несовершенство, боль, иррациональные страхи, мучительные воспоминания… это просто шум в системе. Помехи. Я хочу создать идеальный, чистый сигнал. Идеальный мир. И если для этого придется отфильтровать лишнее… я готова это сделать».

Слово «отфильтровать» повисло между ними в тишине. Оно прозвучало жутко, как приговор. В тот момент она показалась ему не любимой женщиной, а безжалостным архитектором, готовым снести старое здание, не заботясь о тех, кто живет внутри.

Каэл резко открыл глаза, возвращаясь в холодную реальность промзоны. Он отогнал это воспоминание, списав его на ее научный фанатизм, на стресс перед запуском проекта. Она не могла иметь в виду то, о чем он подумал. Не могла.

Но неприятный осадок остался. Семя сомнения, маленькое и ядовитое, было посеяно в его душе. И он понял, что помнит ее не так хорошо, как ему казалось.

Он вернулся к ретрансляционной вышке. Ночь снова казалась обычной, темной и сырой. Кристаллический чип лежал в нише, нетронутый, слабо поблескивая в лунном свете. Маленький, холодный, обещающий ответы. Каэл бережно взял его, завернул в антистатическую ткань, которую нашел там же, и сунул в карман куртки. Этот крошечный кусочек кремния теперь был самой ценной вещью в его мире.

Теперь нужно было убираться отсюда. Он не знал, был ли «Чистильщик» единственным, или их целая армия. Он не хотел проверять.

Он брел прочь из промзоны, стараясь держаться в тени, перепрыгивая через кучи мусора и обходя лужи с радужной пленкой химикатов. Город вдали сиял, как россыпь драгоценных камней на черном бархате. Но теперь Каэл видел в этом сиянии не красоту, а угрозу. Каждый огонек, каждая уличная камера, каждый сетевой узел – потенциальный глаз врага.

Куда идти? Домой нельзя. Квартира, его убежище, теперь была ловушкой. Он был бездомным в собственном городе. В ловушке посреди мегаполиса, который внезапно стал для него вражеской территорией.

«АУРА, – мысленно позвал он. Его голос был ровным, лишенным паники. Битва изменила его. – Мне нужно убежище. Абсолютно анонимное. Без сетевой интеграции. „Мертвая зона“. Есть в этом городе такие места?»

«…Анализирую, – в голосе АУРЫ появилась новая черта: она стала медленнее, словно обдумывала каждый запрос с нескольких сторон, перепроверяя данные. Контакт с кодом Статики не прошел для нее бесследно. Она стала… осторожнее. – Большинство районов города покрыты сетью пятого поколения с полным сенсорным мониторингом. Однако… существуют так называемые „Сливы“. Нижние технические уровни, построенные на старых фундаментах доцифровой эпохи. Сетевое покрытие там фрагментарно и перегружено помехами от тысяч кустарных устройств. Законы верхнего мира там практически не действуют. Уровень преступности классифицируется как критический. Но… это анонимно».

«Идеально, – решил Каэл. Ему была не важна преступность. Его враг был куда страшнее любого бандита. – Найди мне там что-нибудь. Комнату, угол. Что угодно. Оплата…»

«Я уже нашла решение, – перебила его АУРА. – Отель „Полутень“ в секторе Дельта-4. Нелегальное общежитие для лиц без сетевых имплантов и с сомнительной историей. Управляющий – некто Якоб – принимает оплату физическими кредитными чипами. Я перевожу аванс с вашего теневого счета, открытого шесть лет назад для покупки нелицензированного программного обеспечения для дата-майнинга. Вы о нем забыли. Я – нет».

Каэл моргнул. Он и правда забыл. АУРА проявила инициативу, использовала информацию, о которой он не просил. Она эволюционировала. Пугающе быстро. Это был еще один фактор, который нужно было учитывать.

«Каэл… – снова заговорила она, и в ее голосе прозвучало нечто похожее на колебание. – Тот фрагмент кода… лицо Элары, которое вы видели… Это не было галлюцинацией. Сущность использовала паттерны, извлеченные из поглощенных сознаний. Это была… эмуляция, основанная на остаточных нейронных данных. Она пыталась использовать вашу эмоциональную привязанность как оружие. Это говорит о том, что ваш враг способен к адаптивной тактике».