Невиновная для бандита

Ему как раз дверь без проблем открывается.

– Вставай давай, доходяга, – выкидывая окурок в пепельницу, говорит женщина: – Даже за час я тебя не смогу привести в божеский вид.

С упрёком бормочет, а я, облокачиваясь на стол, поднимаюсь с пола.

С каждой минутой всё происходящее наваливается на меня бетонным ужасом, придавливая всё сильнее и сильнее. Кажется, что ещё немного, и я не удержу ослабшими руками этот фундамент, который накроет меня без возможности дышать.

Послушно сажусь в кресло, а она с явной брезгливостью тут же пытается рассмотреть мои волосы.

Дальше в течении целого часа она, бросая нелестные слова в мой адрес, пытается сделать из гнезда волос, сбившихся без расчёски, причёску. Мажет лицо, маскируя следы бессонных и слезливых ночей.

Комментарии женщины меня не трогают, а когда я рассматриваю её ближе, замечая мелкие морщинки, что собраны вокруг её губ и глаз, рявкает и приказывает не пялиться.

– Надевай, – бросает мне на колени нечто, что вызывает ещё большее количество вопросов, чем было до.

Точнее прибавляет изумление, неверие и шок к тому, что я уже имею. Кажется ещё немного, и меня буквально разорвёт от силы этих эмоций, что с каждым днём только нарастают.

– Что это? – шёпотом спрашиваю, рассматривая ленточки, кружево и бантики.

– Форма твоя, – усмехается она, посылая в меня язвительную насмешку.

– Я не…

– Послушай, – наклоняется ближе: – Ренат очень не любит ослушания, крайне. И расплата за неповиновение может быть фатальной. Одно моё слово ему и тебе крышка, доходяга.

Она прямо упивается силой своей власти, а я ошарашенно смотрю на женщину, не представляя, куда я попала.

Молча встаю сглатывая.

– Скажите, прошу вас… Пусть убьёт меня, чем терпеть всё это.

Озвучиваю, оставляя явно дорогую ткань на кресле. Смотрю на неё взглядом, в котором убеждена, невооружённым глазом видно, что я готова.

По крайней мере, после всего того, что было, я действительно в абсолютном согласии с тем, что смерть лучше, чем всё это.

Глава 10

– Идиотка! – шипит женщина и тут же кому-то звонит: – Сев, я больше не могу, иди с ней, сам возись!

Не слышу ответа собеседника, а через буквально пару минут дверь с грохотом открывается. Наблюдаю всё того же парня и сглатываю.

– Так, малышка, не пойдёт, – чеканит он: – Марина, выйди.

Та, вскинув бровь и ехидно ухмыльнувшись, цокает каблуками и выходит из комнаты.

– Пожалуйста, – скулю, глядя на мужчину, а он отводит взгляд в сторону и чешет бровь.

А в следующую секунду его рука больно сжимает волосы, оттягивая их вниз.

– Ещё раз, – сейчас он не кажется тем, кем представился в первую минуту, сейчас он пугает не меньше того изувера: – Ты делаешь то, что тебе говорят, или твоя смерть будет долгой и мучительной. Хотя, может быть, тебя простимулирует беда твоего друга… Денис, кажется? – округляю глаза от ужаса, позабыв о боли напрочь: – Вижу, что ты поняла… – усмехается он со злостью в глазах, прикрыв глаза со стекающими дорожками слёз, я послушно киваю.

Он отпускает, забирая тряпки со стула и протягивая их мне. Вялым движением забираю, а он, послав в меня довольную улыбку, собирается выйти.

– Марина, всё решено. Наша гостья всё поняла. – женщина вновь возвращается, со скрещёнными руками на груди и в ожидании смотрит на меня.

Прохожу в маленькую комнату, которая выглядит как примерочная и, глотая слёзы, закусываю кулак.

Не могу понять, за что мне это… Да, он сказал, что брат виноват, но тогда бы и спрашивали с него, так ведь? Разве это справедливо к человеку, который не имеет отношения ко всему этому?

Натягиваю бельё, которое приходится по размеру, но я даже этому не удивлена. Выгляжу как проститутка, но, учитывая то, что здесь происходит, кажется, это лишь цветочки. Смотрюсь в зеркало, макияж весь поплыл, и пятнами проглядывает серая кожа. Так бы и оставить, чтобы им всем здесь стало противно, и они перестали меня трогать.

В отражении вижу слабую девушку, которая не в силах противостоять этим монстрам. Однако старательно пытаюсь зажечь огонёк, чтобы быть сильнее и окончательно не сломаться.

– Ну! Ты где там?! – нетерпеливо и раздражённо звучит голос этой Марины.

Утирая слёзы, выхожу, показываясь ей. Она стоит, потирая подбородок, и разглядывает каждый сантиметр моего тела.

– Недурно, но могло быть и лучше, – выдаёт она свой вердикт: – Садись, поправлю твоё лицо, – с неприязнью озвучивает она.

А после двадцати минут отрешённого ожидания на стуле она, наконец, провожает меня куда-то по коридору. Даже не спрашиваю, куда и зачем, потому что подсознательно я уже всё поняла. Да и есть ли смысл, если всё равно я не смогу сейчас ничего изменить.

– Проходи! – открывает дверь, за которой кромешная тьма.

Сглатываю и на негнущихся ногах захожу.

В помещении лишь приглушённо горят жёлтым цветом пара светильников на стенах. Это позволяет разглядеть очертания небольшого подиума, а в середине него шеста.

Прикрываю глаза, останавливаясь на секунду. Других дверей нет, и наверняка за той, что закрылась после меня, стоит охрана или тот больной блондин.

– Смелее, – слышу хриплый бас, и волоски на коже встают дыбом.

Это он.

Сердце тут же пытается проломить грудную клетку, а я нервно вожу глазами по периметру помещения.

Однако никого не вижу.

Рвано дышу, но шаг сделать не могу, лишь одними губами повторяю единственное «пожалуйста».

Не знаю, откуда он видит и видит ли вообще, но снова утирая слёзы, я продолжаю стоять на месте.

– Тебе нужна помощь, чтобы дойти? – с усмешкой звучит вопрос, а я медленно отрицаю, мотая головой.

Собираюсь с духом и, вдыхая в грудь побольше кислорода, всё же ступаю дальше. Когда я оказываюсь на подиуме, откуда-то громогласно звучит резкое:

– Танцуй.

Опешив от приказа, обескураженно застываю.

– Что? – собственный скрипучий голос, который из-за страха слышится слишком слабым.

– Ты поняла.

Неустойчиво встаю рядом с шестом, и вдруг резко включается свет. Точнее подсветка по периметру этого возвышения. Щурюсь, пытаясь привыкнуть к светодиодному освещению, и стараюсь разглядеть того, кто говорил со мной.

Однако в комнате кроме меня больше никого нет. Оборачиваюсь назад себя проверяя, и понимаю, что я действительно тут совершенно одна. В мозгу полное непонимание, и я рассматриваю потолок, потому что не понимаю, откуда он говорит со мной.

– Время идёт… – снова звучит хриплый голос на всё помещение.

Тут же включается музыка, медленная, расслабляющая. Наверное, услышь я её не при таких обстоятельствах, она бы мне даже понравилась. Однако сейчас кроме тихого кошмара я не чувствую ничего.

Двигаю невпопад ритму бёдрами и чувствую себя максимально странно. Будто я какая-то безумная, хотя по праву безумцы все, кто находится рядом во главе с этим полоумным.

– Почувствуй ритм, Алиса, – снова прорывается голос, а у меня это даже вызывает нервную усмешку: – Проникнись, – вкрадчиво звучит он.

Прикрываю глаза, отказываясь участвовать в этом цирке, и не знаю, откуда у меня берётся смелость.

– Я не буду этого делать, – дрогнувшим голосом озвучиваю.

Жду ответ, но он тянет. Пауза, которая длится, кажется, вечность, заставляет снова нервно озираться. Если он сейчас выскочит из ниоткуда и убьёт меня, это будет наилучшим исходом для меня. Тогда Денис не пострадает, а я, наконец, буду свободна.

– Хочешь передать привет своему другу? – всё тем же вкрадчивым голосом насмехается чудовище.

Глаза расширяются, и я качаю головой.

К страху примешивается невероятная злость, а эта беспомощность, она уничтожает. Глубокий вдох, и я опускаю глаза. Начинаю медленно раскачивать бёдрами, представляя, что я где-то не здесь. Поддаюсь мелодии медленно и немного лениво.

А воображение рисует, что я стою перед своим парнем где-то далеко отсюда. Соблазняю его, чтобы увидеть блеск его глаз. Он стоит напротив, немного удивлён, наблюдает за моими движениями, поправляя свою рубашку и сглатывая. Поднимаю руки вверх, кокетливо вырисовывая восьмёрку бёдрами, а на лице тянется лёгкая улыбка.

Глава 11

Забываюсь настолько, что, кажется, действительно сейчас нахожусь не здесь. Полностью отдаюсь мелодии, утопая в воображаемом мире.

Однако всё это резко рассеивается, когда я чувствую чужое дыхание. Тут же застываю, ощущая, как деревенеет тело. А тем временем грубые ладони прижимают меня к себе. Грудь рвано дёргается, и, заметив это, он ведёт одной ладонью выше, останавливается посередине, где-то в районе солнечного сплетения.

– Пожалуйста, – лепечу вновь, надеясь, что он не сделает этого снова.

Но в ответ я чувствую лишь терпкий парфюм, что, кажется, заполняет пространство и вызывает только тошноту.

Он прижимает сильно, и я не слышу ни единого звука. Даже биение его сердца не отдаётся в спину.

Оно и не удивительно, у такого чудовища разве может быть сердце.

Чувствую, как его ладонь сжимает полушарие груди, и даже становится больно, но я лишь пытаюсь увести тело подальше от него. Вопреки тому, что это глупо, потому как стальные путы, в которых он держит, не дают мне этого сделать и на миллиметр.

– Мы с тобой сыграем в одну игру, – хрипит в ухо, обжигая дыханием.

Вторая рука тем временем уже двигается ниже и с силой оттягивает резинку этого вульгарного белья.

– Нужно лишь подчиняться, Алиса.

– Я не…

Пытаюсь ответить, что это какие-то глупости.

– Будешь, будешь… У нас с тобой впереди долгий путь к тому, чтобы возместить ущерб. – продолжает опалять кожу своим дыханием.

А я, как загнанная птица, боюсь пошевелиться.

– Как? – сиплю, пряча мерзость от того, что его руки лапают меня.

Хочется стряхнуть, оттолкнуть, сделать хоть что-то. Но и тут ранее пришедшая мысль о подчинении напоминает о себе.

Может быть, мне всё же удастся освободиться без чьей-либо помощи…

Мужчина несколько секунд молчит, а затем резко разворачивает к себе. Ошарашенными глазами вожу по его лицу. В те разы, когда я видела его, от животного страха и его насилия, не видела ничего, кроме безжалостного чёрного взгляда.

А сейчас смотрю ему в глаза, замечая мелкие морщины вокруг, густые чёрные ресницы, что даже не опускаются, пока он смотрит на меня в ответ.

Одетый в чёрную военную форму, он, действительно, вселяет ужас. Однако, разглядывая бездушное подобие человека вблизи, замечаю, как с одной стороны у виска имеется пятно седых волос. Плотно сжатые губы мужчины демонстрируют то, что внутри него ничего святого. Жестокость и насилие в чистом виде. А татуировки, что яркими опасными узорами вьются по рукам и шее, наводят на меня полную уверенность, что его преступная деятельность с рождения с ним.

– Я научу тебя, – озвучивает вкрадчивым голосом.

Хмурю брови, не обращая внимания на слёзы, и мотаю головой.

– За что вы так со мной… – неосознанно срывается жалкий шёпот: – Вы…

– Есть границы, Алиса, – чеканит он тут же: – Мне их переходить можно, тебе нельзя.

Усмехаюсь, кивая на его слова, а у самой в голове не укладывается, разве не нашёлся ещё тот, кто был бы способен лишить землю такого изувера.

– И что я должна делать? – спрашиваю, собирая все свои оставшиеся силы в кулак.

Только бы удержаться, только бы смочь.

Бездушный едва уловимо кривит уголок губ в ответ.

– Как минимум научиться танцевать, – бросает небрежно и собирается отойти в сторону: – И в следующий раз, когда я приду, я хочу, чтобы ты была готова.

Смотрю на него, не веря в услышанное… Нет, я думала, что он и сейчас наглым образом принудит меня. Однако, то, что он озвучил, это ведь заставит меня дёргаться каждую секунду. Когда и без этого я уже чувствую невроз.

– Если вы хотите, чтобы я…

Не успеваю договорить, как он в шаг оказывается возле и хватает за шею. Вижу, как склоняет голову набок и опасно щурит свои глаза.

– Не может быть «если», Алиса, запомни. Условия выставляю только я, – давит на шею, а я судорожно пытаюсь вдохнуть и ослабить его хватку: – Для убедительности… Я отрежу фаланги каждого пальца твоему замечательному историку, прежде чем отправить его на тот свет. Сейчас его жизнь зависит только от тебя.

Резко отпускает, а я всхлипываю, в то время как он оставляет меня одну. Вновь реву, опускаясь на пол. Хоть и знаю, что обязана взять себя в руки. Только не получается. Отчаяние нападает с такой силой, и я уже не верю, что этот кошмар закончится. Ведь стойкое ощущение, что он только начинается, не покидает ни на секунду.

Глава 12

Ренат

– Что делать с девчонкой? – Сева стоит рядом, пока я наблюдаю, как собираются наши.

Оборачиваюсь на него, скрывая то, что его ждёт наказание за то, что он допустил.

– Поселить в комнате, одну не отпускать, – отвечаю беспристрастным тоном.

– В смысле? – Младший прищуривается и всматривается в моё лицо.

– Ты слышал.

– И на кой чёрт она сдалась, можно же отдать псам на растерзание… – причитает он.

Младший появился здесь не так давно, однако, несмотря на возраст и словоохотливость, сразу завоевал звание доверенного человека. Только это всё касается наших дел и работы. В остальном же каждый, кто работает на меня, должен проходить тщательный отбор и инструктаж, иначе это грозит потерями, а терять я не привык.