Я – ЭНЕРГИЯ: Школа Возрождения

– Папа, именно тут моё место! – Указала она на мою шею.

– Никто не спорит. Вы с мамой – единственные, чьё нахождение на моей шее доставляет мне удовольствие.

У меня было замечательное настроение. За последний год это мой первый выходной, который я провожу в кругу семьи. И хоть я периодически отвечал на сообщения, которые приходили и от коллег, и от партнёров, – но это всё равно больше, чем я мог позволить в последний год.

После затяжного военного перемирия снова будет не до отдыха. Скоро начнётся новая стадия военного конфликта, и каждая страна готовится к нему по–своему.

– Папа, пойдём на качели, – сказала малышка, пытаясь меня направить в нужную ей сторону.

– Вы идите, а я пока в кафе закажу обед, – моя прекрасная жена, как всегда, чувствовала, что мне сейчас необходимо! А нужно было именно хорошенько подкрепиться.

Исполнив желание дочери, я начал торопить её – есть хотелось жутко, кусочком сладкой ваты сыт не будешь.

– Ария, мама нас уже ждёт, да и я проголодался, – поторапливал я своё маленькое сокровище.

Тут здание торгового центра начало дрожать, а со всех сторон посыпалась какая–то пыль. Уже позже я понял, что это был пепел.

Арию я подхватил на руки и со всех ног бросился к жене. Я видел, как она застыла на месте и смотрела в потолок торгового центра, посреди которого зияла огромная дыра, будто его прожигали кислотой. И эта дыра с каждой секундой становилась всё больше.

Неужели кто–то решил нарушить договорённость и начать войну раньше?

Также думали во всех уголках планеты. Но сделать ничего не могли.

Началась война. Только не между странами, а против всего живого выступала сама природа.

– Мила, беги ко мне! – Я кричал во всю мощь своих лёгких. Да только жена никак не реагировала на мой зов.

Я заметил, что многие люди также застыли. Они не спешили выбраться из разрушающегося здания, они смотрели на небо, ведь крыши в торговом центре не осталось. На небе были видны золотые всполохи, будто множество золотых молний мерцали на небе, переливаясь радугой.

Эти самые молнии стали ударять в людей.

Мила после удара молнии так и стояла, но взгляд с неба перевела на меня и после осыпалась, словно пепел.

Это было моим последним воспоминанием о Миле. В её глазах не было страха, словно она уже познала все грани жизни. Она улыбалась мне в последние секунды. Прошептав одними губами: «Люблю».

Я бежал из разрушающегося здания изо всех сил, но не успел. Закрыв своим телом дочь, упал в беспамятстве.

Только это была не темнота обморока. Нет. Я находился среди таких же мужчин и женщин, как и я. Мы стояли несколькими кругами, а в центре была девушка, сотканная из энергии. Она была прекрасна.

– Вы – мои избранники, вы – первые одарённые. Я награжу вас знаниями и ни с чем не сравнимой силой. Вместе мы построим новый, идеальный мир, – сказало это божество.

Дальше вокруг каждого из нас образовалась энергетическая воронка, которая с каждым вздохом делала нас сильнее.

Пришёл я в себя на пустыре, а в моих руках вместо дочери осталась горстка пепла.

Теперь я понимал, что произошло с моими родными и со мной. Не солгала Энергия – она наградила нас силой и умением ею пользоваться. А в качестве платы на долгое время отобрала эмоции и память о своих близких. Чтобы такие совершенные существа, как одарённые, не смели впадать в депрессию от потери близких.

С того момента каждый одарённый чувствовал друг друга. Мы даже иногда могли обмениваться мыслями. Общий коллективный чат у тебя в голове – это, надо признать, жутко.

Воспользовавшись своими вновь обретёнными знаниями и наставлениями Энергии в женском обличье, мы стали отстраивать новый мир.

И я снова познал, что значит любовь…

***

Лира Винди

А дальше было вырвано несколько страниц в дневнике, из–за чего я будто перескочила в воспоминаниях Макса. Вырванный отрывок из воспоминаний будто ускользнул от меня.

***

Уже позже мы думали, что делать с другими выжившими, которые так и остались обычными людьми. Мы их чувствовали, но чувствовали, как нечто чуждое и неправильное для нового мира. Были мысли собрать в одном месте и уничтожить их, но наше новое божество запретило нам это делать.

Сейчас я понимаю, что это был не я. Я бы никогда не пошёл на массовое истребление людей своими руками. Хотя то оружие, которым я занимался до ЭН–эры, тоже уничтожило бы миллионы людей. Почему же я не задумывался об этом раньше?

Эмоций не было. Как будто всё моё горе и человечность смыло волной дара. Только недавно я пришёл в себя после столь гипнотического воздействия. Но ведь другие так и остались в таком состоянии.

А всё произошло из–за случая. Я не попал на второе слияние с энергией, которое мы уже делали своими руками, чтобы стать сильнее, – без участия божественной сущности. Сейчас это место находится в школе одарённых. Там новые одарённые проходят процесс высвобождения энергии.

Я встретил на улице ребёнка. Понял, что это уже новое поколение, которое было рождено после Эн–эры. Девочка плакала, что потеряла маму. А я так долго не видел детей, что на минуту опешил. Маму мы нашли, и она вскоре стала моей женой.

Благодаря этому случаю я понял, что повторное слияние хоть и делает нас сильнее, но полностью разрушает только начавшие восстанавливаться эмоции.

Одарённые после повторного слияния перестали друг друга слышать, чувствовать. У каждого появились секреты. Мы перестали действовать для общего блага. Теперь каждый был сам за себя. Мои эмоции после разрыва связи с другими одарёнными начали восстанавливаться. Они буквально волнами накатывали в моём сознании. Душевная боль от потери близких ощущалась физически. Впервые за долгое время я оплакал своих любимых девочек.

В рядах одарённых появились мысли о том, что мы должны срочно воспроизводить себе подобных – одарённых. Люди уже рожают себе подобных, чем мы хуже? Нужно было новое поколение детей, одарённых детей. Я был не против. Но за своей второй женой Натали я предпочёл ухаживать, а не брать нахрапом. Она мне напомнила Милу – мою умершую жену. А её дочь хоть была совершенно не похожа на мою малышку Арию, но я был рад стать её папой.

Не понимал я подобной спешки. И был против, чтобы других девушек принуждали.

Решил записывать все свои знания, чтобы передать будущим поколениям одарённых. И в цифровом виде, но сначала – в этот дневник. Мне нравилось выражать письменно свои мысли. Это было подобно психотерапии. Я был настолько откровенен в этом дневнике, что и сам не заметил, когда наделил его силой.

Но когда появилось новое поколение одарённых, многое стало понятным. От обычных женщин получалось слабое потомство. Иногда и вовсе без дара, что не устроило их одарённых отцов. Хоть у обычных женщин проблем с зачатием практически не было, беременность наступала редко, но была. А вот у одарённых женщин появлялось потомство весьма сильное, особенно если оба родителя были одарёнными, но ждать зачатия можно было десятилетиями.

От Энергии мы узнали, что первое поколение одарённых фактически бессмертно. И те же одарённые, которые хотели увеличить численность одарённых, начали паниковать. Места в управлении все были распределены, и всех первых одарённых устраивала такая позиция. Но ещё пару десятилетий – и подрастёт новое поколение, которому также захочется власти.

Так и появились запреты на передачу всех знаний новым поколениям, чтобы избежать таких проблем. Иначе, как и в мире животных, рано или поздно новое поколение захочет побороться за власть. А сила без знаний – это лишь хороший генофонд, который, безусловно, необходимо развивать.

Верхушкой власти было принято решение о запрете обучения в полном объёме одарённых. И мою методичку по структурам в цифровом формате уничтожили. Мы в этот же день принесли клятву о запрете передачи информации по некоторым структурам, определили перечень – что передавать можно, что – нет.

Учредили школу одарённых, чтобы настраивать новое поколение на новый лад и чтобы они были под присмотром.

Но я уже успел всевозможные знания отразить в этом дневнике. Только поставил запрет на чтение для одарённых с грязным сердцем, которые ненавидели обычных людей. Обычные люди тоже мой дневник открыть не смогли бы. Для обычных людей информация, которую я здесь написал, была бесполезной, но ими легко могут манипулировать одарённые.

К сожалению, после наложения клятвы я уже не мог нигде отразить свои знания и опыт. Но большую часть моих знаний я описал в этом дневнике.

Вскоре со мной случилось то, чего я больше всего боялся, – снова потерять своих близких. Это великое испытание для любого живого существа. Одарёнными не принимались официальные браки с обычными людьми, и моя счастливая семья, в которой рос уже наш совместный ребёнок, не давала покоя верхушке власти.

Мальчик появился одарённым и весьма сильным, несмотря на то что родился он от обычной женщины.

После первого бума рождаемости одарённых детей в первые годы Эн–эры дети стали появляться всё реже и реже. Это затронуло и обычных людей. Новые одарённые стали появляться с низким потенциалом. И многим не нравилось, что у меня и любимая женщина, и сильный одарённый ребёнок. Решили, что слишком хорошо мне живётся.

Приёмная дочь уже выросла, и однажды, зайдя в гостиную, я не узнал её – передо мной сидела старушка.

– Кто вы и что делаете в моём доме?

– Папа, это я!

– Что с тобой, …Лара, доченька? – всё–таки по голосу я узнал свою девочку.

– Не знаю. Па, утром всё было хорошо, потом нас повели всем классом на медицинское обследование, а после мне стало плохо. Не могу встать с дивана, сил не хватает. Почему ты меня не узнал?

Через пару дней моя приёмная дочь, Лара, умерла у меня на руках, как и моя первая малышка.

Она превратилась в старушку, а таким людям не могли помочь. Преждевременное старение не лечится. А я так и качал её на руках до её последнего вздоха.

Меня согревало лишь то, что жив мой сынок и жена.

Энергополе, видя наше горе, подарило возможность нам снова стать родителями, чтобы хоть немного смягчить нашу утрату. Моя вторая жена Натали снова забеременела.

Но после обследования Натали заболела. Эн–врач сказал, что это всё генетическое заболевание плода, и оно убивает мою жену. Предлагали избавиться от ребёнка. Даже пол говорить не хотели, чтобы мы не привыкали к неродившемуся ребёнку.

Я ведь тоже владел познаниями по медицинским структурам. Хоть и не владел медицинскими знаниями, я не видел ничего плохого в ещё неродившемся ребёнке.

Жена отказалась убивать ребёнка.

– Ты видишь, что малышка больна? – спросила моя жена. – Видишь, что она меня убивает?

– Нет, я ничего такого не вижу, – ответил я, пряча заблестевшие от слёз глаза. Говорят, что мужчины не плачут, – значит, со мной что–то не так.

– Я верю только тебе, Макс. Если ты говоришь, что малышка здорова, значит, будь что будет. Я знаю, это Лара хочет возродиться в нашей малышке. Она не должна была умереть, её время ещё не пришло. Вселенная хранит наши души и создала их определённое количество, которое постоянно перерождается. Появляются и новые души, но редко, когда миру требуются перемены. Я чувствую, во мне должна переродиться Лара. Я не позволю её снова убить.

Последнее время Натали уходила в себя и бормотала странные вещи про души и перерождения. А я не мог понять – это спонтанная передача способностей от одарённого ребёнка или помутнение рассудка из–за постоянного лечения.

– Может, я ошибся. Я всё–таки от медицины далёк, – я держал её за ладони, пытаясь хоть как–то поддержать. Передать ей хоть часть моих сил…

***

Как долго я не брал дневник в руки. Не хотел писать, не хотел жить, ничего не хотел. Вернуло меня к жизни лишь то, что совет одарённых решил забрать моего сына, так как я не оказываю ему должного внимания. Нет уж, сына я не отдам и сделаю всё, чтобы он жил счастливо и не в этом месте.

За те несколько лет после смерти Натали и нашей нерождённой малышки, мы даже имя ей придумать не успели, я успел узнать, кто убил мою семью. Все эти смерти моих девочек были неслучайными. Им вкололи препарат, который ускоряет старение. Сделали вид естественной смерти, будто сама энергия избавилась от них. С Натали этот способ оказался ещё ужаснее – такая вакцина убивала жену медленно и мучительно из–за того, что наша нерождённая девочка была явно одарена и боролась с этим ядом.

Я нашёл в этом клубке одарённых змей соратников, которые разделяли со мной единые мысли и планы, которые относились к людям как к равным, которые не были причастны к смерти моих близких. Таких было очень мало, но они были. А значит, не всё потеряно. Мы решили строить новый город, в котором будет место не только одарённым, но и людям. В котором мой сын будет жив и счастлив.

***

– Ты! Именно ты, если ты читаешь этот текст, – присоединяйся к нам!

С криком боли я пришла в себя. Моя голова раскалывалась, из носа шла кровь. Хорошо, что кровь пошла носом, а не прямиком в мозг.

Последнюю фразу Макс говорил, глядя мне даже не в глаза, а в мою душу. Если раньше я видела всё будто его глазами, проживала его жизнь, то в конце… Мне стало жутко.

Этот Макс разрешил увидеть мне кусок своей жизни. И он написал координаты места, где они собираются строить город. Пройдёт в него только тот, в ком нет ненависти ни к людям, ни к одарённым.

Я не могла прийти в себя, корчилась не только от физической боли, но и душевной. Сколько всего Максу пришлось пережить. Надеюсь, у него всё хорошо.

Меня кто–то тряс за плечо. Оказалось, что это тренер Корвин. Уже утро, и у нас должна быть тренировка. А я долго не открывала дверь, и Корвину пришлось звонить системщикам, чтобы разблокировали её.

– Позовите Дэвида. Пожалуйста, – прохрипела я и всё так же продолжала валяться на своей кровати.

До прихода Дэвида я просто лежала, смотрела в потолок и пыталась собрать своё «Я» в единое целое. В моём мозгу ещё продолжал жить тот самый Макс. Я была им. Я знала всё то, чем он хотел поделиться в своём дневнике.

– Вы что тут, избивали друг друга? Корвин, это слишком жестокое наказание за пропущенную тренировку, – выдал странную мысль только пришедший Дэвид.

– Не смешно, – со скрипом сказала я. – Подай мою самодельную аптечку.

Дэвид поспешил выполнить мою просьбу. Я нашла свой энерготоник, чтобы быстро прийти в себя.

А после рассказала, что со мной было. Корвин молчал, будто не веря, что я – это я.

– Звучит сказочно, но я тебе верю. С тобой и не такое может случиться. Сегодня отдыхай. А завтра не смей филонить, у нас график, – строго сказал Дэвид. – Обед тебе принесу сюда, не смей в таком состоянии шататься по коридорам.

И они с Корвином покинули мою комнату, а я погрузилась в лечебный сон, в котором снилась моя поляна, мой внутренний мир. Там мне было хорошо и спокойно. Солнышко, тёплый ветерок ласкал мою кожу. И нежный шёпот…

– Я чувствую тебя. Ты уже рядом. Как долго я тебя ждал.

Глава 5

Глава 5

После моего неудачного погружения в память Макса тренировки я больше не пропускала. Уже на следующий день была готова к бою.

Месяц пролетел незаметно. Он пронёсся мимо меня на сверхзвуковой скорости. Я тренировалась по шестнадцать часов в день – полоса препятствий, рукопашный бой, огнестрелы, работа с энергетическими структурами.

Зато Корвин и Дэвид были мной довольны. Ещё бы! Каждый день я отрабатывала приёмы рукопашного боя, полосу препятствий. Болело всё, а моё тело стало походить на баклажан – такая же синяя. Не помогало даже ежедневное лечение энергоструктурами. Моё тело решило мимикрировать и стать таким, как было нужно моим тренерам, – синим от гематом.

Через неделю занятий на полигоне у меня появились успехи в прохождении полосы препятствий. Меня даже немного похвалили, ну совсем немного.

– Ну вот, видишь, не совсем ты бездарь, – сказал тренер, развернулся и ушёл. Для меня это была высшая похвала от тренера. Раньше из самых цензурных выражений я удостоилась чего–то вроде «крюкоручки».

После того злополучного дня с нашей первой тренировки по порталам тренер Корвин стал относиться ко мне значительно мягче.

Мои мозги тоже прокачивали до уровня гения, извилины скрипели, но, как сказал Дэвид, могло быть и хуже. Хотя, на мой взгляд, задачи по тригонометрии и физике стало получаться решать намного лучше. Хоть и гения из меня не получилось.

После я отводила душу в тире. Вот где я чувствовала себя как рыба в воде. Зарядила двухгодичный запас капсул для службы безопасности, Корвин решил их припрятать, а капсулы списать. Вот же хомяк запасливый.

Тренировалась и отрабатывала все новые энергоструктуры, которые узнала от Макса. С такими уникальными знаниями всё получалось проще, лучше и быстрее.

Больше я не допускала такой оплошности при построении порталов и была максимально сосредоточена на месте, в которое открываю портал, поэтому приключений больше не было, и я была рада этому. Но порталы требовали много энергии, особенно на дальние расстояния. Ещё я научилась делать пространственные карманы без привязки к предметам, чем успела воспользоваться. Никогда не знаешь, что пригодится.

– Лира, завтра рано утром мы выезжаем на отбор, – начал Дэвид разговор после тренировки. В последнее время он начал присоединяться и к утренним тренировкам.

– Мой совет: покажи всё, на что способна. От результатов экзаменов будет зависеть вся твоя жизнь и безопасность. Силу используй в крайнем случае, при угрозе жизни и здоровья. Да и в этом случае используй силу аккуратно, по возможности, чтобы никто не понял, кто ты такая, на отборе.

Корвин лишь пристально смотрел на меня, но я будто услышала его мысли: «Докажи, что ты другая, не такая, как бесчувственные одарённые».

– Дэвид, – обратилась я шёпотом. – Мне нужен огнестрел, небольшой, и много капсул в личное пользование.

– Ого! Обычно девчонкам только платья и украшения нужны.

– Ты прекрасно знаешь, что мне платья и украшения некуда носить. Я научилась делать пространственный карман, его никто не найдёт, – прошептала я, чтобы никто не услышал.

– Я подумаю, что можно сделать. На отборе огнестрел тебе не понадобится. Но, Лира, обещать ничего не буду, всё оружие на контроле у одарённых.

Настал день «икс», и я оказалась в Учебном центре службы безопасности, где и проводился отбор в школу безопасников. Центр располагался вдали от города, чтобы не привлекать внимание посторонних к нашим тренировкам и не подвергать риску участников отбора и сотрудников. Как бы я ни старалась сохранять спокойствие, волнение не покидало меня.

Я шла по длинному коридору с ярким светом, от которого болели глаза. Несколько раз проверяли мою инфопанель службисты.

Пройдя коридор, я попала в небольшое светлое помещение с многочисленными выемками на стенах и панелями. В помещении нас встречал мужчина – очередная проверка инфопанели, сверка данных в коммуникаторе. Мужчина не был любезным, от него были слышны только чёткие приказы: «Стань», «Повернись», «Предъяви инфопанель». Он словно всем своим существованием говорил: «Я вас всех ненавижу». Ух, серьёзный какой.

Выдал мне браслет и учебный коммуникатор, два комбинезона чёрного цвета, несколько комплектов белья и обувь.

– Переодевайтесь, – сказал этот индивид.

– Полностью? Тут? При вас? – нервно начала тараторить я. Во–первых, мне было действительно не по себе, во–вторых, при постороннем мужчине раздеваться не особо хотелось.

– Полностью. В кабинке направо, – мужчина закатил глаза. – Отставить стеснения, здесь вы не милые барышни. Не хватало, чтобы пронесли что–то опасное на отбор. Если не нравится, с вещами на выход, – удивил охранник, не ожидала услышать от него столь длинной речи.

Кабинкой можно было назвать это чудо архитектурной мысли с натяжкой. Она практически ничего не прикрывала: дверца кабинки начиналась немного выше колен и заканчивалась на уровне моих ключиц.

Я взяла предложенные вещи и быстро начала переодеваться. Торопливо переодевшись, вышла из кабинки, выпрямилась и гаркнула:

– Готова!

Мужчина поморщился, но указал на следующую дверь.

Там проверили мои основные физические показатели и допустили к следующему этапу.

В зале, куда направили таких же бедолаг в чёрных костюмах, как и я, собралось человек двести. Я думала, что придёт военный и торжественно объявит о том, что мы – надежда человечества, оплот безопасности, но, видимо, не доросли мы до этого.

Вышло пять сотрудников службы безопасности, каждого представили. На браслете у нас появилось имя куратора, за которым мы должны были следовать после собрания. Я не успела никого разглядеть, пытаясь уловить информацию, которую хотят до нас донести, ничего не перепутать и запомнить нашего куратора, так как все они выглядели очень похоже: коротко стриженные волосы (цвет волос и не разберёшь), похожие черты лица. Судорожно думала, как его идентифицировать, и нашла небольшую особенность: у нашего куратора кончик одного уха был согнут. Ты ж мой зайчик.

Пояснили, что поступающих ждёт месяц сдачи нормативов и экзаменов, срочная информация будет сообщаться посредством выданных нам браслетов, расписание отправят на коммуникаторы для тех, кто пройдёт первое испытание. Какое испытание, никто, конечно же, не сообщил. И мы отправились за нашим куратором. На браслете появилась информация: аудитория 004/1. Судя по озадаченным лицам некоторых поступающих после того, как сказали следовать за своими кураторами, и шёпоткам: «Не могут на них номера повесить, как различить–то их?», не у одной меня возникла подобная проблема с идентификацией куратора.

Весь наш поток из двухсот человек развели в разные стороны.

Зайдя в кабинет, я увидела много стульев без спинки и с узким сидением, которое больше походило не на стул, а на орудие пыток. Перед которыми висели в воздухе коммуникаторы с большими экранами. Занятно…

У входа нас ожидал очередной безликий сотрудник службы безопасности.

– Сесть! – Как только мои товарищи по несчастью зашли в аудиторию, скомандовал наш куратор так громко, что многие, в том числе и я, вздрогнули.

– Вот это голос! – Восхитилась я.

Кто где стоял, там и сел. На удивление, давки, соперничества за место не было. Я оказалась с краю, ближе к окну. Хоть в окошко посмотрю, нерадостно подумала я.

– Перед вашими глазами коммуникаторы. Ваша задача – отвечать на вопросы теста! Управление панелью осуществляется с помощью движения глаз. Двигаться нельзя!

– Повторяю, иные движения запрещены. Разговаривать тоже нельзя.

– Ясно?

– Ясно, – раздался нестройный ответ.

Кто–то, как в школе, держал руку поднятой, чтобы обратиться.

– Что тебе, болезненный, рука затекла? – хохотнул куратор гулким басом. Звучало жутко.

– Можно в туалет? – уже дрожа от страха, спросил этот несчастный парень.

– Или остаёшься и терпишь, или выходишь навсегда. Решать тебе. На будущее, если что–то хочешь сказать, нужно говорить: «Разрешите обратиться».

Выходить никто не захотел.

– Начали! – В этот раз никто не вздрогнул. Видимо, или привыкли к зычному голосу, или боялись, что их выгонят за такое движение.

Я взяла себя в руки и решила отключиться от внешнего мира. Не исключены провокации, поэтому – тест и только тест.

В помещении стала меняться температура; было ужасно жарко, мне показалось, что даже атмосферное давление повысилось, в ушах начало гудеть. Думала, не справлюсь именно с вопросами, но, кажется, подвох был не в этом.

Вопросы мне показались лёгкими, некоторые даже глупыми, некоторые – провокационные, касающиеся взаимодействия с одарёнными. Хорошо, что Дэвид меня предупредил о подобном.

Некоторые вопросы казались откровенно смешными: «У вас расстройство желудка, но вам пришло оповещение о срочном сборе. Что вы будете делать?» И десяток вариантов ответов: останусь справлять нужду, и пусть капитан подождёт; отправлюсь на сбор и во время операции схожу в кусты; пойду в медкорпус и возьму отгул; выпью лекарство из собственных запасов; после сбора отправлюсь в медкорпус.

Последний ответ я и выбрала.

Ещё порадовал вопрос: «Ваш командир – откровенный кретин, вы в корне не согласны с его предложением. Что вы сделаете?». М–да. Ответы–то не лучше.

Выбрала ответ, в котором значилось, что командир не может быть «глупцом», все его команды априори правильны и обоснованы. На самом деле я так не думаю, любой человек может ошибаться, пусть даже он командир. Но думаю, моё мнение не подходит для подобных учреждений.

Но я даже намёка на улыбку не сделала. Может, это тоже запрещено. Плюс нас и по ответам, и по реакции на поставленный вопрос оценивают, во всяком случае, я так думаю.

Меня стало откровенно тошнить, температура, давление в комнате всё повышалось. Чувствовала себя не очень хорошо.

Послышался звук, будто кому–то стало плохо. Визг девушки и отвратительный запах следом.