Ваше Сиятельство 14 (+ иллюстрации)

– Хорошо, Оль. Давай поступим так: я над этим очень хорошо и серьезно подумаю. Обещаю, – я потянул ее за руку, направляясь в тамбур.

– Помнишь, ты делал какую-то магию вокруг меня у входа в храм Яотла? Что-то такое вроде серебряных нитей – они защищали меня от ацтеков, – Ольга задержалась, прихватив со стола флакон из розового хрусталя.

– Ты про «Коолан Байти»? Да, конечно, помню. «Кокон Бабочки» – очень надежная защитная магия, – я потянул рычаг, открывавший люк. – Ей же прикрывал маму, когда нас побеспокоили люди Уэйна.

– А ты мог бы научить этой магии джина? Если да, то тогда я буду под самой надежной защитой, – голос Ковалевской слился с гудением механизмов: выехал трап, люк открылся. Золотистые волосы моей невесты шевельнул крымский ветер.

– Интересная мысль, – согласился я, понимая, что обучить древний дух «Коолан Байти» – идея полезная, хотя вряд ли осуществимая. Даже если Нурхам воспримет столь сложный магический шаблон, то хоррагу попросту не хватит магического ресурса. Но если развить его энергетические каналы еще и добавить новые, то… В общем, стоило попробовать. Я счел эту идею на самом деле ценной, даже в определенных пределах способной решить вопрос с безопасностью Ольги. Однако для осуществления задуманного требовались эксперименты и время. Вот последнего мне постоянно не хватало.

– Хорошо, Оль. Я обещаю, что сделаю все возможное. Если это действительно получится, то ты будешь самая первая в экспедиционном списке. Но с Борисом Егоровичем решай вопрос сама, – под моими ногами загремели стальные ступени. Я сбежал на каменистую почву, поросшую редкой травой, и протянул Ковалевской руку.

Отойдя от «Эвереста» шагов на десять, мы остановились, выдыхая морской воздух, слушая крики чаек и плеск волн. За истекшие полтора дня в море рискнула зайти только Элизабет. И то баронесса плавала лишь у берега и недолго. После пронесшегося накануне урагана и ливней, вода в море стала слишком холодной, это при том, что уже исходили последние дни июня.

Я предлагал полететь дальше, на Кипр к нашему имению или выбрать здесь в Крыму другое место южнее, но и Ольга, и Элизабет меня отговорили. Им сразу понравился именно этот живописный кусочек побережья. Его они выбрали, после двух пролетов вдоль берега от Ялты к Дионисии. Здесь море казалось лазурным, отливавшим особым оттенком синевы, которую я видел лишь в горных озерах владений Артемиды. А берег с причудливыми скалами и узкая долина, разрезавшая горы, делали эти места еще более похожими на божественные угодья. Когда мы, подбирая удобную точку посадки, недалеко на склоне горы обнаружился древний храм Артемиды. Это окончательно повлияло на наше решение остановиться именно здесь.

– Может отважишься окунуться? – предложила Ковалевская, когда мы спустились по каменистой тропе к кромке моря. – Или боишься, что утянет Посейдон?

– Куда больше Держателя Вод боюсь холодной воды, – сообщил я, обходя место нашего вчерашнего костра – среди уложенных в круг крупных камней остались черные головешки.

– Ай! И правда холодная! – Ольга сняла туфли, сделала шаг – море обдало ее мелкими брызгами, окатило ноги почти до коленей. – Но я бы могла. Только я без купальника.

– Я не стесняюсь, дорогая. Раздевайся, – приободрил я, подумав, что Бабский с Элизабет ушли в поселок за продуктами на ужин и вряд ли появятся в ближайшие полчаса.

– Вместе, мой герой! Только вместе! Окунемся и сразу на берег! Солнце сегодня совсем жаркое, – княгиня начала распускать завязки на платье, в этот момент запищал мой эйхос. – Как же с тобой неспокойно, Елецкий! Неужели не мог его просто выключить? – Ольга бросила снятый поясок, и он звякнул о камни пряжкой.

– Оль, ты же первая сердишься, когда я выключаю эйхос или не замечаю сообщений, – заметил я, выдергивая АУС из крепления. Интуиция шевельнулась во мне слабой, невнятной тревогой. Не спеша нажать на боковую пластину, я попытался угадать, от кого сообщения. От Глории? Или цесаревича? Скорее всего, сообщений было несколько. Некоторые могли прийти, пока я работал с кинжалом и текстом перевода Свидетельств – тогда мое внимание большей частью было поглощено тонким планом.

– Если речь о моих сообщениях, то ты должен отвечать сразу. Другие подождут, – Ковалевская расстегнула верх платья и сделала это так соблазнительно, что мой взгляд прилип к ее груди, обнажившейся наполовину.

– Эгоистка! – улыбаясь, заметил я. – Восхитительная эгоистка!

– Да, я такая, – княгиня замерла, явно дразня меня затянувшимся раздеванием. Потом заняла другую позу, приподняв край юбки, выставляя напоказ левую ногу до трусиков.

– Продолжайте, Ольга Борисовна! – не сдержался я, все еще держа перед собой эйхос.

– Ладно, сначала ответь. Может что-то важное. Например, мама, – Ольга расстегнула еще одну пуговицу и сжала пальчиками следующую, а я подумал: с кем-кем, но с Ковалевской не откажусь от заплыва даже в холодной воде.

Но сначала все-таки включил эйхос. На экране, подсвеченном желтым, проступила колонка последних сообщений. Интуиция меня не подвела: ниже всех высветилось сообщение от Глории, над ним от Бондаревой, и это, пожалуй, был сюрприз. Выше всех мерцала строка «Денис Филофеевич».

– Ну, включай, Елецкий! – Ольга вышла из воды. – Кто там смеет нас отвлекать?

Где-то в небе раздался тонкий свист – звук характерный для генераторов вихревого поля крупных виман. Мы с Ольгой одновременно подняли головы: в сторону моря на высокой скорости шли пять корветов. За ними послышался нарастающий гул более мощных генераторов. Он был пока тихим, но быстро приближался, превращаясь в грозное ворчание: из-за скалы, высоко поднимавшейся над нами, появился крейсер и три эсминца. И уже за ними величественно выплыло огромное стальное тело линкора «Слава Небесная». Его окружало два дестятка темных точек – боевые катера. Шли боевым порядком со стороны симферопольской базы. За линкором тянулось четыре дымных следа – видно использовали реактивные ускорители. Эти штуки не включают ради забавы – они одноразовые и предназначены на особый случай, когда небесному кораблю экстренно требовалось набрать скорость.

– Саш!.. – Ковалевская мигом накинула на плечи платье.

Я повернулся к морю. Где-то там высоко в облаках уже исчез боевой авангард: корветы и поспевавший за ними фрегат. Далеко на юге негромко загрохотало, но скорее всего это были лишь раскаты грома.

– Саш, это война?! – потребовала ответа Ольга и дернула меня за рукав.

По тропе от поселка к нам бежала Элизабет, за ней Бабский.

И хотел бы я сейчас сказать Ольге, испуганно глядящей на меня, что это просто пролет крымской боевой эскадры. Но боевые корабли в таком составе и именно так не летают без особых на то причин.

Глава 4. Курс на Москву

– Не молчи, Елецкий! – княгиня так сжала рукав моей рубашки в кулаке так, что побелели костяшки ее пальцев. – Скажи прямо, это война?! Боги, очень не хотелось бы такого! Тем более не хотелось, если бы все усилия Глории не помогли, и война случилась из-за тебя!

– Оль, не спеши с выводами. Пока я могу сказать лишь одно: это пролет нашей крымской эскадры в сторону Средиземного моря. И все! Просто пролет! – о том, что эскадра идет с максимальным ускорением, да еще на реактивных ускорителях – а такое не бывает без особых причин – я говорить не стал.

– А грохочет там гром, Ольга Борисовна. Гроза где-то над морем, – успокаивающе произнесла Стрельцова, остановившись рядом со мной. – Вон в черных тучах видны всполохи.

Бабский молчал, держа две плетеные корзины с продуктами. Вдруг спохватился и сообщил как бы невзначай:

– Ягнятина в поселке свежайшая в меру жирная. И так дешево, не то что в Москве! Взяли ребрышки, да мякоть на вечерний шашлык. Еще абрикосы и черешню, Ольга Борисовна, вот посмотрите, – поручик откинул край полотенца с одной из корзин.

– Знаете, ваша милость, как-то очень неуместно об этом сейчас! – отозвалась Ковалевская, наклонилась, чтобы поднять свой пояс. И, резко повернув голову ко мне, потребовала ответа: – От кого сообщения? От Дениса… Филофеевича?

– Да, – я кивнул. – И от Глории, – то, что оба сообщения могут быть связаны с пролетом крымской воздушной эскадры на юг и так было ясно. Вот только оставалось непонятным, почему на юг, если схлестнулись с бритишами? Допустим для укрепления южных рубежей, перебазирования на Кипр, то почему шли столь спешно? Линкор мчался даже с реактивными ускорителями – дымный след от них тянулся на полнеба.

– Элизабет, можно тебя попросить? Принеси, пожалуйста, мой эйхос – он остался в рубке на диване слева. Наверное, папа мне уже что-то сообщил. А мы пока послушаем, что сказал цесаревич, – княгиня взяла меня за руку, отводя в тень нависавшей над ними скалы. И там, обернувшись к поручику, оставшегося с корзинами на берегу, поторопила: – Включай! Я нервничаю! Как же не хочется, чтобы замысел Глории провалился и все пошло по самому жуткому пути!

– Леш, извини, здесь может быть личное! – крикнул я Бабскому, показывая АУС в руке. – Постой пока там. Все, что важно, мы от тебя не скроем.

– Я все понимаю, Александр Петрович: дела у вас имперские или вовсе божественные. А мне тут и с корзинами хорошо, – отозвался наш кучерявый весельчак и добавил: – Лишь бы живот не прихватило перед началом войны, а то налопался я по пути черешни.

Ковалевская его юмор не оценила, толчком в бок поторопила меня, и я включил сообщение от Романова. Оно оказалось более чем лаконичным:

«Александр Петрович, вам надлежит как можно скорее прибыть во дворец!».

– Дальше! Что там от Глории? – Ольга, скользнув взглядом по экрану увидела еще одну строку и недовольством добавила: – Ах, тут еще и Бондарева – важный государственный деятель! Ее тоже мне включишь! Быть может я ей сама отвечу, вместо тебя.

Я опустился на строку ниже, нажал кнопку, и раздался голос императрицы:

«Елецкий, знаю, вы летите на юг! Не вздумайте направиться на Кипр или Крит! Послушай меня – это важно! На южной границе намечаются серьезные провокации! Есть опасения, что на тебя тоже охотятся – и это уже не люди Уэйна! Возвращайся в Москву! Считай, что это мой приказ! Сомневаюсь, что ты следишь за новостями, поэтому скажу главное: на Луиса утром было покушение. Он ранен, но в новостях могут преподнести, будто убит. Принц Марлоу скончался еще вчера вечером. Герцог Уэйн тяжело ранен и, скорее всего, не выживет», – она замолчала, переводя дыхание. Чувствовалось, что все это Глория наговаривает в эйхос с огромным волнением. Продолжила: – «Девид Крайтон, маркиз Пирси и люди из Круга Семи Мечей пытаются захватить власть в Лондоне. Для этого поднята вся эта информационная волна. Им нужна неразбериха и паника. Но это не твое дело. Говорю, чтобы ты понимал и не слишком доверял сообщениям в прессе. В общем, возвращайся в Москву! Ты можешь мне очень потребоваться! На южной и западной границе ожидаются серьезные провокации! Все это может перейти в большую войну! Держи эйхос при себе!».

– Нихрена себе дела! – я с минуту поглядывал то на мерцавший экран АУСа, будто ожидая что из него снова раздастся голос императрицы, то на Элизабет, торопливо шедшую к нам от виманы. Потом спохватился: Глории нужно было ответить.

– Дорогая, спасибо, что предупредила! – сказал я, поднеся АУС ближе ко рту. – Мы в Крыму – южнее не полетели. Все, что ты сказала, для меня новости и новости очень неприятные. Ты сама где? Не отвечай, если это несет тебе опасность. Я возвращаюсь в Москву. Если что-то от меня нужно, сразу говори. Если есть возможность, сообщай мне о происходящем.

Ольга, стоявшая рядом, ни слова не возразила против моего слишком любезного общения с императрицей. Похоже, отношение Ковалевской к Глории менялось. Я знаю, что княгиня начала ее уважать, и теперь моя связь с Глорией не казалась ей чем-то невыносимым, близким к предательству.

– Денису скажи, что мы вылетаем! – напомнила Ковалевская. – Эксперименты в Перми придется отменить.

– Нет, Оль. Не надо ничего отменять. Подумай сама: ты здесь ничем и никак не поможешь. Ответь лучше Борису Егоровичу, чтобы не волновался, – я кивнул на Стрельцову, протягивавшую эйхос. – Мы так поступим: сейчас же вылетаем в Москву. Ты, Оль, реши с Борисом Егоровичем, где тебе следует быть. Пожалуй, все же лучше в Пермь, но решай это с отцом. Я с Элиз и Бабским во дворец.

Тут же у меня не без некоторого подозрения возник вопрос, и я крикнул Бабскому:

– Алексей Давыдович! Хватит там корзины охранять, сейчас вылетаем в Москву! Кое-что стряслось, – я жестом подозвал его.

Когда Ольга отошла, чтобы наговорить сообщение князю, то спросил поручика:

– Сэм, шалун ты этакий. Ты спалил Глории, что мы летим на юг, на моря?

– Э-эм… Ну так… – пудель растерялся, почесал свои буйные кудряшки.

– Говори, сучонок! А то сейчас применю «Инквизитор», – сказал я в шутку, да и не испугала бы Бабского эта процедура.

– Ну, я. Она сама еще вчера спросила в сообщении, мол, где я нахожусь. Я и сказал, как есть, что служу теперь вам, и летим мы на юг на двухдневный отдых, – пояснил Бабский. – А что здесь такого, господин Макграт? Я же должен быть честен хотя бы с самой императрицей. И, разумеется, с вами.

– Да возражений нет. Все правильно, Сэм. Ты должен быть честен со мной и с ней. Тем более мы ее вместе дрыгаем, – усмехнулся я, хотя было мне как-то не слишком весело.

– Саш, Ольга может услышать… – Элизабет с укоризной глянула на меня.

– Да, извини, глупость сказал, – я достал коробочку «Никольских». – Собирайтесь пока в путь. Я перекурю пять минут и летим, подошел к Ковалевской, которая что-то наговаривала на эйхос Борису Егоровичу, и попросил: – Оль, дай «Эвересту» команду готовиться к взлету. Я скоро подойду.

– С Бондаревой хочешь пообщаться? – прикрыв микрофон эйхоса пальцем, моя невеста с подозрением глянула на меня. – Ладно, пойду в рубку.

Прикурив, я поднялся по крутой тропе к скальному уступу. Высоко забираться не стал – лишь так, чтобы лучше видеть южную часть неба. Крымская эскадра уже исчезла в темных тучах, нависших над морем. Глядя в ту сторону, я в подробностях вспоминал слова императрицы. Неужели угроза исходила от Египтян? Но с чего это вдруг? Да и глупо Египту рыпаться на Россию – мы несопоставимо сильнее, хотя наши главные военные силы сосредоточены на западе. С другой стороны, Египет всегда плясал под дудку бритишей, и неизвестно что в этот раз напела дуда Коварного Альбиона наследникам древних фараонов. Все это скоро выяснится. Думаю, за время полета к Москве, я смогу составить относительно полную картину. Поручу Ольге просмотреть на коммуникаторе все важные новости.

Мои мысли снова вернулись к сообщению Глории и к ней самой. Сейчас я больше всего волновался за нее. Ведь она собиралась встретиться с Луисом Этвудом где-то на нейтральных островах. Если ее милого маркиза пытались убить, то где все это произошло? Быть может в том же месте, где Глория находится сейчас сама и там есть угроза ее жизни? А то, что враждебные силы британской аристократии настроены предельно решительно, не осталось сомнений. Я не слишком понимал, что из себя представляет герцог Крайтон и слышал лишь вскользь об высшем английском дворянстве, составлявшем Круг Семи Мечей, но из сказанного Глорией стало ясно, что они сейчас наши главные враги. Они пытались устранить маркиза Этвуда. Скорее всего, не без их участия вчера вечером испустил дух наследный принц, который был прикованной к постели, и последние годы не жил, а существовал как кукла. И герцога Уэйна убрали они. Зачем? Ведь Энтони Джеймс Уэйн был не просто один из них. Он олицетворял самые видные и могущественные силы британской аристократии. Полагаю, они убрали Уэйна, чтобы я никак не мог влиять через него на происходящее. Это подобно тому, как отрубить загноившийся палец, который уже не может сжимать рукоять меча и только лишь мешает владеть оружием.

Я выпустил длинную струйку дыма, глядя на юг, туда, куда ушла боевая эскадра. Похоже, наши враги все поставили на кон, и теперь не остановятся ни перед чем. Если они поймут, что восхождение на британский престол Луиса Этвуда неизбежно и рядом с ним займет место Глория Ричмонд, то сделают все, чтобы развязать большую войну, и в грядущем хаосе и разрушениях постараются решить проблемы принадлежности власти в Британской империи.

Я отстегнул эйхос, набрал номер Глории и произнес, выпуская изо рта густые клубы табачного дыма:

– Дорогая моя, я беспокоюсь в первую очередь о тебе. Давай я пришлю к тебе Бабского вместе с хоррагом? Подумай, это может быть очень полезным. Бабский хороший менталист, он будет держать ментальный щит вокруг тебя. А еще он умеет управлять… – сзади меня послышался шорох шагов по мелким камням, но я продолжил: – Управлять хоррагом. Я тебе мало успел рассказать о нем, но, поверь, это существо невероятно полезно. Это древний дух, и он может оказать серьезную помощь для твоей защиты. А еще более чем в защите хорраг хорош для устранения врагов.

Ольга обняла меня, прижимаясь сзади. Я ожидал, что она сейчас возразил, мол, Нурхана я обещал сделать ее телохранителем, но Ковалевская сказала:

– От Глории сейчас очень многое зависит. Помоги ей, чем можешь – я не против.

Я повернулся, и прежде, чем выключить эйхос, добавил для Глории:

– Я буду молиться за тебя. От тебя, Глори, слишком многое зависит. Желаю силы и большой удачи!

– Что сказала Бондарева? – спросила Ковалевская.

– Не знаю, Оль. Я не слушал. Честно. Сейчас есть вопросы поважнее. Вот, например, разговор с Глорией. Бондареву может послушаю по пути к Москве, – я взял ее под руку, направляясь к «Эвересту» – метрах в двухстах он сверкал в косых лучах солнца, край которого прятался в темных тучах. – Попрошу тебя, как взлетим, включи коммуникатор и просмотри новости в наиболее достоверных источниках: наших, британских и египетских, – сказал я, когда мы подошли к вимане. – Кстати, что сказал Борис Егорович?

– Почти то же самое, что Денис: чтобы мы немедленно возвращались в Москву. Объяснить ничего не стал. Я ему ответила сообщением, начала расспрашивать, что там происходит, но папа пока молчит, – Ольга первой вошла в виману.

Зайдя, я сразу дернул рычаг, поднимая трап и закрывая люк. С того момента, как я стал хозяином этой великолепной виманы, у меня не нашлось времени эффективно настроить работу эрминговых преобразователей. Настроить, чтобы мой воздушный корабль развивал максимально допустимую скорость. Вот так забавно выходит, для других делал, с графом Голицыным организовали доходнейшее производство, которое с каждым днем все набирает обороты, а свою виману не довел до совершенства. Корректировку я хотел сделать прямо сейчас хотя бы предварительную, чтобы придать еще скорости «Эвересту».

Плюхнувшись в пилотское кресло, потянул ребристый рычажок до метки «С-23» – пустил генераторы вихревого поля на средневысокие обороты. Поглядывая на шкалу нагрузки коллектора нерезонансных энергий отрегулировал энергосброс и позволил «Эвересту» взлететь с ускорением. Быстро набирая высоту, взял курс на столицу.

– Сэм, помолчи пока, – попросил я Бабского, что-то живо рассказывающего Элизабет, и перевел часть внимания на тонкий план. Обратил его острым лучом к генераторам, глубже – к тускло светящимся кристаллам гирвиса. Слушая их беззвучное пение в резонансе с эрминговыми потоками, сейчас я не спешил. Все равно не имело большого значения, прилетим мы в Москву на полчаса раньше или нет. Я хотел лишь с пользой использовать время полета, оптимизировать все три генератора виманы. Ведь в связи с новыми мировыми потрясениями нам очень мог потребоваться быстрый «Эверест».

Когда я открыл глаза и сверился с показаниями приборов на панели, мы почти пролетели Крым.

– Новостей много, Саш, – сказала Ковалевская, когда поняла, что я готов ее выслушать. – Вот, к примеру, египетское издание «Глаза Изиды», сообщает, вчера на Кипре было убито четверо высоких представителей египетской торговой палаты. Якобы это сделали русские в качестве мести, за неудачу со сделкой с луксорской строительной компанией. Там же статья об атаке наших патрульных виман на пассажирский дирижабль «Крылья Африки» – об этом вообще многие кричат со стартовых страниц. Дирижабль упал у побережья Крита, более трех тысяч пассажиров погибло. Есть фотографии с места крушения, даже одна его горящего остова, падающего в море. В британском издании «Репортажи Джо» статья, будто наши виманы нанесли бомбовый удар по порту Ракотиды. Возможно, это ложь, эту статью подхватило несколько тиражных европейских газет. «Московские Вести» сообщает об ударе египетских виман по нашей морской базе на Крите. Большие разрушения, потоплено два корабля, сгорела казарма и армейские склады.

– Охренеть! – я откинулся за спинку кресла. – Хотелось бы, чтоб все это была ложь, но вряд ли. Очень похоже, что с египтянами у нас серьезный конфликт. Если так, то причины его, без сомнений, в хитрой британской провокации, – я передал управление автопилоту и повернулся, чтобы видеть Элизабет и Бабского.

– Ох, подлые дети Коварного Альбиона! Везде умеют нагадить! Везде сунуть нос! Извини, Элиз, я понимаю, что не все такие, – поручик положил ладонь на руку Стрельцовой, но англичанка сердито оттолкнула ее.

– О британском следе это лишь догадки, – продолжил я. – Однако догадки на основе их исторически сложившейся манере именно так вести международную политику. Истина всплывет позже. Что еще важного, Оль?

– На западной границе относительно спокойно, если не считать перестрелки в приграничных районах и атаки на британское торговое судно в Атлантике, что так же похоже на провокацию. Подобное было в 4 342 году, когда они сами обстреляли свой рудовоз в районе Багам, а выдали, будто это сделали наши катера, – напомнила Ковалевская. – Дальше, большинство британских сетевых газеты сообщает, что маркиз Луис Этвуд мертв. Догадываешься, кто повинен в его смерти? – отозвав взгляд от экрана, где мерцала крупным надпись «Evening Star», Ольга многозначительно взглянула на меня: – Конечно же ты, Елецкий! Ты снова явился в облике призрака! Ты снова сеешь смерть по всему Лондону!

– Что Луис мертв, скорее всего особая, заказная ложь. Глория предупреждала, что люди Девида Крайтона и из этих… Семи Мечей будут кормить прессу такими слухами, – возразил я, хотя после сообщения Глории прошло много времени, и могло случиться всякое. Вдруг, Луис в самом деле не выжил? Тогда дело принимало крайне скверный оборот, и наши приятные перспективы после убийства Ричарда Гилберта становились крайне сомнительными.

Я включил эйхос, проверяя нет ли свежих сообщений. Добавилось лишь одно текстовое и короткое от графа Варшавского: «Здравия, Александр Петрович. Цесаревича не будет, вероятно до вечера. Так что сразу ко мне. Я во дворце, в приемной».

– Да, Елисей Иванович, буду примерно через час пятнадцать, – ответил я в АУС, сверившись с навигатором.

Пока мы летели к столице, от Глории пришло еще одно сообщение. Императрица подтвердила, что Луис Этвуд жив, сказала, что ей сейчас не до Бабского с хоррагом, как бы они полезны не были. В словах англичанка была тороплива и резка.

Под видом, будто хочу заглянуть в техотсек, я покинул рубку, предоставив Ольге и Элизабет просматривать новостные источники. Сам же решил прослушать, что мне прислала Бондарева. Конечно, я мог это сделать при Ковалевской, но зачем лишний раз омрачать ей настроение?

Включил АУС на малой громкости, поднеся его к уху. Сначала услышал вздох Наташи, потом ее голос:

«Здравствуй! Только узнала, что у тебя такое случилось дома. Потом уже про твою месть в Лондоне. Саш, почему ты не обратился ко мне? Кто контролировал твое тело? Бабский? Если бы ты позвал, я бы прилетела первой же виманой. Вообще, ждала твоего сообщения. Очень ждала. Обидно, что его до сих пор нет. Пожалуйста, не забывай меня».

Вот так, неприступная госпожа начала таять. Но меня это как-то не радовало. Яркое желание получить ее за время нашего общения в Лондоне и в гостях у Артемиды постепенно сходило на нет. Да, штабс-капитан Бондарева интересна мне, она мне очень нравится и во мне по-прежнему полно той самой мужского огня и мужской жадности, но в свете последних бурных событий все это ушло в тихие глубины.

А сейчас нужно было что-то ответить Наташе. Без сомнений, на базе «Сириуса» уже все знали о происходящем на западной и средиземноморской границе империи. Подразделения перевели на особый режим службы. Быть может многих перебрасывали к точкам конфликта.

Поднеся эйхос ко рту, я сказал так:

«Привет, Наташ. Извини, у меня эти дни выдались сумасшедшими, сама понимаешь почему. Поэтому вышло без сообщений. О тебе, конечно, помню. Я собирался появиться у вас на базе тридцатого или тридцать первого, но в свете последних событий не знаю, как все повернется. Если тебя куда-то перекинут с вашими, сообщи мне. Хотя бы намеком. Целую. Пока».