Посланники Обители. Золотая пряжка

Я потянулся к бокалу с выдержанным, бог знает сколько лет, виски. Тем, что стоял по правую сторону на полочке. Сделал изрядный глоток, счастливо зажмурился, поставил бокал на место и снова по шею погрузился в горячую воду, щедро покрытую сверху мыльной пеной.

Да. Как и намеривался, я снял для себя воистину королевский номер в гостинице и с ходу потребовал наполнить там ванну для себя. Затем я выбрал вполне достойный своего нынешнего финансового положения напиток, небольшой набор лёгких закусок к нему и… И всё! А что ещё надо-то уставшему путнику? Только раздеться, бултыхнуться в воду и замереть там, дав измученному телу насладиться, наконец-то, негой. И потом лишь изредка, буквально заставляя себя сделать пару-тройку в-общем-то несложных движений, подхватывать то наполненный бокал, то какую-нибудь канапешку с чёрной икрой. Всё исключительно для того, дабы порадовать несказанно не только тело своё, но также и вкусовые рецепторы, и желудок. И, кстати, подхватывать с установленной для того прямо на ванну специальной подставки-подноса. Это чтобы не тянуться далеко, не перенапрячься, не дай бог! Сервис и забота ведь здесь во всём, как-никак. В общем, лепота, да и только.

Мысли мои текли медленно. Полностью подстать движениям тела. Не то, чтобы и был повод поразмышлять о чём-то. Но, совсем уж голову пустой держать – так ведь тоже не бывает. Блондинки ни в счёт.

Всё-таки более правильно было бы даже сказать – не думал я. Скорее, подсчитывал барыши. Как в принципе и положено нормальному толстосуму, к доблестной касте которых я теперь относил и себя. Относил, благодаря той самой кредитной карте с шестью нолями, фигурирующими среди прочих цифр на счёту, и покоящейся ныне в правом кармане моей куртки. Карте, которую я немедля изъял у сатира, лишь только мы покинули территорию Виндзорского парка. Как впрочем, изъял и добрую треть, а может даже и поболе, оставшихся в нашем распоряжении наличных.

А потому что нечего! Не надо! Не надо за чужой счёт добренькими быть! Это значит за мой счёт, для тех кто сразу не понял. А что? Деньги так-то общие. Соответственно и решать их судьбу сообща надо. А не разбрасываться суммами огромадными направо и налево по прихоти лишь одной. Да по собственной прихоти, не по коллективной, замечу. Да что там прихоти?! По блажи, прямо скажем. Одной особы. Чересчур, оказывается, впечатлительной и мягкосердечной, не сказать – малахольной.

Так что, как говорится – во избежание в дальнейшем и спокойствия ради, да чтобы ещё на день чёрный пару грошей приберечь, ни без этого, и забрал я у нерадивого хранителя казны, то бишь братца моего названного, часть активов.

Не сказать, конечно, чтобы совсем уж зазря те самые три с половиной тысячи фунтов из нашего кошелька в бездонные карманы пикси перекочевали. Успел я, несмотря на презрительное фырканье Маши, выторговать за щедрость нашу такую необыкновенную взамен пару услуг со стороны недоросликов крылатых. Каких услуг? А и не знаю даже. Там видно будет. Если вообще будет видно, разумеется. Может статься и так, что просто не успеем мы воспользоваться таким счастьем, как помощь пикси. Может и так. Ну, и что с того? Всё равно пусть будет! С драной овцы, знаете ли, хоть шерсти клок.

Да. Добавился в итоге к активам нашей славной компании избранных должок со стороны одного из представителей местной нелюди. Всё в одну копилку, всё в одну. Туда же, к слову, где уже надёжно хранилась и потенциальная помощь от сильных мира сего (ну, пусть не мира, пусть даже Англии одной только, и всё же!). Тех сильных, чьи имена значились в блокноте, поднесённом мне моим новым знакомцем, замечательным во всех отношениях лесником. Приплюсуем сюда ещё лояльное отношение некого следователя-шотландца вкупе, вот нисколько не сомневаюсь, со всем местным отделением полиции. Всё? Нет! А денежки? Ну, как про них-то забыть? Тоже в кубышку. Немедля! И что же мы теперь имеем в итоге? А весьма и весьма неплохой баланс в нашу пользу, я вам скажу. Как здесь не порадоваться-то?!

Я допил виски, закинул в рот последний кусочек выдержанного чеддера и начал вылезать из ванны. Заставил себя вылезти, точнее. Было, что скрывать, в один момент желание взять, да так и уснуть вот прямо здесь. Однако вовремя пришедшая, на удивление трезвая мысль о не слишком-то комфортном пробуждении в холодной, если не ледяной воде, да с застывшими кусками мыла на теле начисто отбила это намерение, вызванное исключительно ленью.

Далее – взять себя в руки, душ, тёплое махровое полотенце и уже только потом – кровать. Та самая, размером с аэродром. И только для меня одного! С этой блаженной мыслью я и заснул.

Так-то спать нам, избранным совсем не обязательно, конечно. Вернее, обходиться без сна мы можем очень долго, как впрочем, и без еды. Неделями точно. Правда, я лично это не проверял. По одной простой причине – ресурсы наши не бесконечны и со временем, если не пополнять их, они закончатся. И, по законам подлости, произойдёт это в самый неподходящий момент. А у нас служба, знаете ли, не та, чтобы рисковать без повода. Тем более, часто на службе той тех ресурсов внутренних за пару часов мы тратим поболе, чем иной человек за неделю. Потому при каждом удобном случае что я, что сатир старались и поспать, и поесть. Ещё с первого задания мы так поступать начали. А адепт, гуру наш замечательный своими тренировками лишь укрепил сию привычку.

С другой стороны, а чего бы и не поесть на Земле-то, матушке нашей, да не вздремнуть лишний раз. Это на Обители, возьмём её хотя бы к примеру, чревоугодие – тот же самый грех. А здесь, напротив – фрикасе, фуа-гра, финансье и прочая-прочая. И это только на букву “ф”. И всё для пользы, всё для здоровья. И всё это нам здесь можно. Вот чего, спрашивается, и не подзарядиться бы тогда, когда такая возможность выпадает? Особенно, если деньги есть.

Проснулся я от стука капель об жестяной отлив. Окно я оставил открытым и потому звуки снаружи легко проникали внутрь комнаты. Однако дождливое утро не смогло испортить моего настроения, равно как не смогли его испортить и недовольные лица моих компаньонов. Они, видите ли, были недовольны тем, что их потревожили слишком рано. Нужно было, оказывается, назначить встречу со следователем после обеда, а ещё лучше – ближе к вечеру. А тут, понимаешь, подняли ни свет, ни заря, позавтракать не дали, да ещё и пешком по лужам топать заставили. Пришлось опять напоминать моей нерадивой команде, что не на курорт мы сюда приехали. Потому арбайтен и ещё раз арбайтен. Хотя более правильно будет сказать – to work. Мы всё же в Англии.

Сам-то я и кофею с сэндвичами откушать успел, и новости местные почитать, и в Интернете информацию о пряжке золотой поискать. Благо время ещё позволяло. Ничего, правда, по интересующему меня вопросу не обнаружил, но на то сильно и не рассчитывал. Потому особенно и не опечалился.

Ровно в девять, как и было оговорено, я позвонил следователю. Шотландец мой звонок ждал, подтвердил готовность к сотрудничеству и предложил встретиться как можно быстрее. Чтобы, значит, разобраться до обеда с нашими проблемами и заняться далее своими делами, коих у него ещё воз и маленькая тележка вообще-то. Я намёк понял. К тому же именно такой расклад меня более чем устраивал. Потому и ответил я немедленным согласием на предложенный план действий, положил трубку и побежал будить Ориса с Машей.

Решив для себя поддерживаться избранного вчера вечером принципа “будь проще” во всём (по крайней мере, сегодня), я наотрез отказался от предложенного отелем лимузина, несмотря на гневные протесты так толком и не проснувшихся моих компаньонов, и собрался идти к следователю пешком. Тем более идти не так уж и далеко оказалось, да и залить улицы дождь толком не успел (луж, кстати, особенно-то и не было). Соратничкам же своим в ответ на претензии их множественные предложил ещё спасибо сказать. Это за то, что зонтики гостиничные взять позволил. И то только потому, что на них символику отеля со всеми его звёздами отчего-то не нанесли.

Мария так всю дорогу и прошла, вскинув гордо голову да не наделяя меня и толикой своего внимания. Обиделась, понимаешь. Сатир же пришёл в себя быстро. Чувствовался всё-таки опыт. Он встал со мной рядом и принялся обсуждать текущие дела. Связанные с нашим заданием, само собой. И громко обсуждать, на всякий случай. Ну, так, чтобы Маша всё слышала. Да я и не против был. Что ей, отдельно потом всё объяснять?

К моему вящему удовлетворению Орис полностью одобрил избранный мной подход к общению со следователем. И даже согласился с тем, что пешком идти действительно более целесообразно было. Повезло, правда, рогатому, что при разговоре он в сторону Марии не смотрел и потому не видел, какими взглядами она его одаривала.

Разве что ещё, напомнил сатир мне, беседу вести с шотландцем ему по штату положено. Он де отдохнул и вполне готов снова исполнять свои прежние обязанности в полном объёме. Я же должен сзади стоять и без серьёзного повода в разговор не влезать. Вот так и точка! Про Машу же Орис словно вообще забыл, никак её участие в предстоящей встрече не обозначив. Чем заслужил очередной уничтожающий взгляд в спину. Думается, придётся изворачиваться рогатому вечерком, что ужу тому на сковородке. Это когда он наедине с девушкой останется и объясняться начнёт за игнор подобный одного из важнейших членов команды. И не факт же ещё, что удастся сатиру по итогу без потерь серьёзных обойтись.

Вот так “весело” мы и добрались до полицейского управления, где нас немедленно, как только мы представились, препроводили в кабинет Виллема. Действительно ждали нас.

Следователь по делу помощника лесника, как мы убедились, и правда, даже по внешнему виду своему не давал и малейшего повода усомниться в принадлежности к роду-племени. Высокий, статный, голубоглазый, с копной рыжих волос. Ну, может только, одетый в классический, слегка помятый серый костюм, в состав которого входили самые что ни на есть обычные брюки, а не традиционный килт. И всё равно – шотландец шотландцем, да ещё и в самом классическом понимании обывателем данного генотипа.

Кабинет Виллема также являл собой стандартный образец, только уже места работы детектива. Небольшой, с минимумом мебели, огромным сейфом в углу и двумя стульями для посетителей. Дополнял картину массивный стол, полностью заваленный бумагами. Здесь, правда, абсолютно все представители специальных, тайных служб дружно, недовольно покривились бы – большинство бумаг лежали содержимым (текстом в основном, но были и фото) вверх. Абсолютно никакой секретности! Хотя, может статься, это просто пока наведением порядка шотландец не стал себя утруждать. Свои ведь пришли, как-никак! И сомневаться в их, то бишь – нашей добропорядочности резона совершенно никакого имелось.

При виде нас следователь поднялся из-за стола, где он до того, не тратя времени зазря, работал, и поспешил навстречу – пожать руки. Последовало короткое, формальное (заочно мы уже знали друг друга) представление сторон. Затем Виллем вернулся на своё место, дождался пока мы расположимся напротив и, всё так же не желая терять и лишней минуты, сразу принялся излагать результаты интересующего нас расследования. На чистейшем английском языке, кстати. Наверное, действительно детектив торопился, не стал он развлекаться с нами и говорить с тем самым шотландским акцентом, всё ради одной только сомнительной потехи и утешения собственного самолюбия.

Великих успехов, прямо скажем, нашему следователю достичь не удалось. Была, конечно, установлена причина смерти. Хотя это-то, скорее, являлось результатом судебной экспертизы и работой, соответственно, патологоанатома, а не лично шотландца. Как бы то ни было, однозначно можно было утверждать, что помощник лесника был задушен и, вернее всего, при помощи шёлкового шейного платка. Учитывая комплекцию Томаса и его истощённый алкоголем организм, сделать это с лёгкостью могли что мужчина, что женщина. Да, и ребёнок, чуть постарше который, также с подобной задачей без особого труда справился бы!

Опять же, учитывая повальное увлечение итальянской модой, тот самый шёлковый шейный платок носили теперь все, кому не лень, и совершенно независимо от половой принадлежности. Потому и в этом плане круг потенциальных подозреваемых нисколько не сужался. Преступником по-прежнему мог быть кто угодно. Единственный просвет здесь (хотя, просвет ли?) – с определённой долей уверенности можно было утверждать, что убийство заранее не планировалось. Для душегубства злодеем был использован первый попавшийся под руку подручный материал. Ну и (снова мрак), оставалось добавить, что платок найден так и не был. Убийца предусмотрительно унёс его с собой и, скорее всего, давно уже изничтожил.

Далее. Смерть настигла Томаса в каком-то тёмном дворе, тело его затем было сброшено в канаву. Так что нашли помощника лесника только на следующие сутки, далеко за полдень и совершенно случайно. Ни о каком расследовании по горячим следам речи, само собой, уже не шло. Тем более что последние следы, которые мог теоретически оставить убийца на месте преступления, с успехом смыл ливень, прошедший в этот день утром.

И последнее. Хоть что-то. Перед своей гибелью Томас заходил в ломбард. Очевидно, с целью заложить какую-то вещицу. Что именно, точно выяснить не удалось. Зато доподлинно стало известно, что в то время в ломбарде находились хозяин заведения и пять посетителей (это помимо Томаса), вроде как, случайных, однозначно – не местных. И все эти господа (точнее, пять мужчин, включая хозяина, и одна дама) вместе и дружно утверждали, что парнишка действительно поначалу имел интерес к продаже. А потом взял и убежал.

Спугнул помощника лесника наряд полиции, в составе двух констеблей. Они, констебли эти значит, на самом-то деле всего лишь зашли погреться (вечерами, ближе к ночи уже холодало существенно). Ну и, для порядка, чтобы порасспросить заодно немного владельца заведения о криминогенной обстановке на районе. Кто, как ни хозяин ломбарда осведомлён о том лучше всего? На Томаса полицейские и внимания-то особого не обратили, он был частым гостем в подобных учреждениях. Приходил, уходил, снова приходил. Потому и теперь – сбежал, ну так и ладно, скатертью дорога. Единственно, утверждали, что паренёк тогда скорее всё же был с сильного похмелья, нежели пьян. И всё.

Вслед за Томасом из ломбарда потянулись и прочие посетители. Их, правда, констебли на всякий случай проверили. Все оказались с документами, все, вроде как, являлись добропорядочными гражданами, единственная страсть которых – коллекционирование. И все, как утверждали, постоянно проживали в Лондоне, в Виндзор приехали отдохнуть. В ломбарде же лондонцы искали что-нибудь необычное, да интересное по цене (это подешевле, значит, чем в антикварной лавке или же на аукционе). По жизни, так-то, это являлось практикой вполне обычной, нормальной даже и для богатых собирателей, не говоря уже о любителях с зачастую весьма тощим кошельком. Потому и не вызвало такое времяпровождение никаких поводов для подозрений. Да, впрочем, и теперь в этой части ничего не изменилось.

И всё же информация на счёт ломбарда нашу команду откровенно порадовала. Хоть какая-то зацепка! А то совсем до того как-то кисло было. Убить мог кто угодно, никаких улик, все следы смыл дождь… Ну, что это за результаты расследования?! Теперь же – шесть подозреваемых, с констеблями – так и вовсе восемь. Уже дело.

Естественно, ту самую парочку полицейских, что последними (не считая самого убийцы, понятно) видели Томаса, мы возжелали лицезреть немедленно. Дабы порасспросить теперь уже самим. И чтобы подозрения с них снять, коих фактически-то и так не было вроде. Однако же – чем чёрт не шутит, пока бог спит. Проверить лишним не будет.

Желанию нашему пообщаться с констеблями Виллем не удивился нисколько. Наоборот. Он, без сомнений, ожидал именно такое развитие событий. Потому просто подошёл к двери, открыл её и сделал пригласительный жест рукой лицам, стоящим в коридоре. Затем, чуть посторонившись, он пропустил внутрь кабинета двух долговязых дядек в полицейской форме, чуть подумал и велел оставаться им у двери. Сам же снова вернулся на своё место.

Решение оставить полицейских у входа было вполне обоснованным. Напомню, кабинет был маленьким. И стула-то для посетителей всего два, на которых, замечу, уже расположились Мария и сатир. Я же стоял около рогатого. Как впихнуть к нам ещё двух верзил? И как в таких условиях с ними разговаривать? А разговаривать-то нужно было. Как-никак перед нами предстал в полном составе наряд, что оказался совершенно не вовремя для Томаса и так кстати для нас в тот самый злополучный день в ломбарде. При общей же диспозиции, выбранной шотландцем – констебли оказались расположены напротив нас. Пусть и близко совсем, но на расстоянии всё равно. Общение уже вести можно было, внимательно при том и с относительным удобством наблюдая за реакцией собеседников на наши вопросы. Плюс за их мимикой и выражением глаз наблюдая.

Всё оказалось гораздо проще. В части анализа поведения констеблей. Два деревенских паренька, представшие перед нами в полицейской форме, по виду – незамысловатые, но предельно честные и исполнительные, таковыми на самом деле и оказались. Понятно это стало практически сразу. Без каких-либо вариантов. Ну, что ж… Минус два подозреваемых.

Что сказать по самому общению? Орис, что вёл переговоры, похоже, с одного взгляда всё понял про стоящих перед нами ребят. Потому, особо не заморачиваясь, просто предложил констеблям вкратце рассказать всё, что они знают по делу Томаса. Ну, долговязые недотёпы, недолго думая, и начали свой доклад с того, что с ходу выложили основную версию убийства. Версию, которую выдвинул и над которой трудился сейчас их отдел во главе с Виллемом. Заставив при том самого Виллема недовольно поморщиться. Этой части следствия детектив, судя по всему, собирался коснуться позже, снова оставшись наедине с нами. На сладкое, так сказать. Тем не менее, прерывать подчиненных шотландец не стал.