Изменение

Владарг Дельсат

Изменение

Седьмое шр’втакса. Наставник Варамли

Эта раса должна быть уничтожена. Нет никакой причины, по которой Кхрааги могут жить, убивая других. Почти непроизносимые для нормального химана названия и имена, что заставляет нас пользоваться переводчиком, будто отражают звериную натуру этой расы, покорившей почти всю Галактику. Внешне похожие на страшных зверей самого раннего периода развития нашей материнской планеты, Кхрааги полностью переняли их звериный нрав.

Сегодня меня спасает так называемый «обет служения», так что я могу отказаться от мяса… Это очень уважительная причина, на меня как на героя смотрят, а я просто знаю, кем было это мясо, поданное сегодня на стол боевого вождя клана.

Когда-то очень давно на планете Химан жили разные расы, но однажды случилось так, что одна из рас оказалась полностью уничтожена. Проповедовавшие развитие души и разума существа не смогли противостоять подлости. От них остались только книги, песни, изображения, а химан нашли себе союзника в лице звероподобной расы, когтистой лапой держащей Галактику за горло.

Я наставник юного Д'Бола, это детское имя мальчика. Несмотря на то, что похож он на зубастое чудовище, это его «внешняя» форма, а душа еще не зачерствела. У Кхрааги есть способность к изменению тела, отсюда имеется понятие «домашней» формы тела и «внешней». Когда они принимают первую, то очень похожи на нас, разве что зубы выдают. Я наставник сына военного вождя, потому что так требует традиция, ведь ему предстоит понимать других и принимать решение, а химаны – лучшие учителя, несмотря на то, что тело у нас мягкое и боевой формы нет.

Мальчик очень способный, я ему подсовываю литературу древних, отчего он уже начинает задумываться. Ведь его раса очень многих обратила в рабов, а кое-кого разводит в качестве продуктов питания. Осознавать это страшно любому, у кого осталось сердце, только вот в нашем мире сердца и души не осталось почти ни у кого. Но я не посрамлю своих предков и попытаюсь отыскать душу в глубине покрытого костяными пластинами тела. Она должна быть, просто не может не быть.

– Здравствуй, наставник Варамли, – слышу я голос с шипящими интонациями. Ученик готов к уроку. Он уже начал задумываться, что очень хорошо.

– Здравствуй, Д'Бол, – мягко улыбаюсь я, не показывая зубов. – Сегодня мы с тобой поговорим о технике выяснения тайного.

– Вырвать ноги тайному, – оскаливается мой ученик.

– Это неправильно, – качаю я головой. – Оно может погибнуть, и ты лишишься источника информации.

Задумался – это очень хорошо, что он задумался, потому что его отец с длинным непроизносимым для меня полным именем Г'рхышкрамсдрутсхраваг задумываться не умеет. Сейчас. Покажу ему изображения, потом приведу несколько примеров, будем учиться думать. Самое главное – научить логически мыслить, тогда можно будет идти дальше. Сегодня я проверю, умеет ли мой ученик понимать после всего того, что я ему уже рассказал.

– Я покажу тебе, – громко произношу я, поднимаясь с места. – Ты увидишь, почему стоит думать, а не спешить.

– Интересно, – соглашается со мной Д'Бол.

Он еще не знает, куда мы идем. Я выдаю ему переводчик – это прибор, созданный нашими мастерами, он позволяет понять практически любой язык, на котором говорит разумное существо. Уже привыкший к тому, что я ничего не делаю просто так, ученик кладет черный кубик в нагрудный карман, сразу же принимая «внешнюю» форму – выступающая челюсть, полная страшных зубов, горящие красным глаза… Отталкивающее, конечно, зрелище. Но так принято. Я еще научу тебя, малыш, морфировать под совсем нестрашную, похожую на нас форму, только придумаю, как это обосновать.

Идем мы смотреть на то, что станет мясом. Сейчас узнаю, добился ли я хоть чего-нибудь или же все зря. Мы входим в помещение сортировочного блока. Здесь в клетках содержатся отобранные образцы, которых очень скоро подадут на стол. Они знают это, поэтому зрелище такое, что сердцу совсем нехорошо становится. А вот Д'Болу сегодня предстоит взглянуть в глаза живых существ, услышать их голоса…

Если кто-то узнает, меня за такое могут и убить, хотя, скорее всего, убьют «свои» же, чтобы освободить место подле будущего главы клана. Пока что покушений я счастливо избегал, но никто не живет вечно…

Поступил я сегодня правильно: сначала озадачил тем, что допрос – это искусство, затем намекнул на понятие расследования, а теперь покажу ему тех, кто предназначен в пищу. Если я все сделал верно, то для него это будет ударом, а вот если нет, то, выходит, зря… Но я все-таки очень сильно надеюсь на то, что сумел дать ему хоть что-то, сумел научить совсем юного мальчишку, хоть и выглядящего сейчас очень страшно, что смысл жизни не в войне, а совсем в другом.

Я член организации «Зар». Это древняя химанская культура, восходящая к уничтоженным Рианам. В одном слове органично сплетены понятия «право на жизнь» и «искра души». Нас совсем немного, по сравнению с другими химанами, но мы единственные, кто пытается бороться с сородичами, ставшими хуже зверей. Ничего нет важнее жизни, особенно жизни разумного, а каждое существо достойно свободы и возможности выбирать свою судьбу. Конечно же, нас находят и уничтожают. Если кто-то узнает, что я из «Зара», то умирать я буду очень долго и весьма мучительно, но древние научили нас «конспирации», поэтому организация живет.

Мы идем по гулким каменным переходам, традиционно освещенным факелами, ведь это дом главы клана – мрачный замок, стоящий на самом краю горного массива, будто демонстрирующий силу и мощь совершенно жутких существ, у которых нет души в нашем понимании. У юного Д’Бола она есть, даже, кажется, присутствует нехарактерная для его народа способность чувствовать, но он ее скрывает. Юных кхраагов воспитывают очень жестоко, сильной пульсирующей болью, пронизывающим холодом, яростным огнем, потому они теряют душу, но только не этот малыш.

Д'Бол видит сны. В отличие от любого представителя своей расы, он видит сны, и это помогает ему познавать мир. Хорошо, что он рассказал это мне, а не лекарю, иначе могли и убить, а так он знает: никому нельзя о снах рассказывать. Иногда, правда, он мне повествует о сказочных мирах и необыкновенных существах, но очень тихо, на фоне водопада, традиционно глушащего всю подслушивающую технику.

Что же, впереди маячит окованная железом дверь, а казавшийся бесконечным коридор заканчивается. Путь к сортировке и хранилищу только один, ведь это не жизненно важное место, да и… Кто рискнет напасть на военного вождя?

***

После посещения сортировки Д'Бол становится серым, что означает аналог бледности у нас. Он, разумеется, слышал и плач, и мольбы, поняв, кого едят подобные ему. Но мой ученик молчит и сдерживается изо всех сил, понимая, что если кто увидит, он проклянет тот день, когда его лапы пробили скорлупу. Длинная морда, полная острейших зубов, застывает камнем, а руки, оканчивающиеся когтями, не находят себе места. Выпустил он когти от эмоций, но сдержал себя.

– Значит, если бы победили они, то сейчас так плакал бы я? – негромко спрашивает меня ученик, принимая «домашнюю» форму.

– Скорее нет, Д'Бол, – вздыхаю я. – Раса Иллиан неспособна на насилие, они даже защититься не смогли.

– Поэтому к ним так, – осознает он, ведь в понимании кхраагов такие существа разумом не обладают. Для представителей его расы разум демонстрируется на ристалище. – Но…

– Ты понял правильно, – киваю я, радуясь внутренне оттого, что смог что-то изменить.

Что-то шевелится вокруг, как будто готовится очередной передел власти. Ученика, разумеется, никто не тронет, но ему нужно быть готовым, поэтому я дам ему еще немного информации, на самом деле, очень опасной. Я делаю жест, отчего длинная зубастая пасть возвращается на место.

– Я дам тебе понять, – объясняю я Д'Болу. – Мы летим в парк зверей. Там ты сможешь поговорить с ними и убедиться.

– А обоснование какое? – интересуется он, и я чуть не прыгаю от радости.

– Ну как же, ты сам должен понять, что это всего лишь мясо! – громко заявляю я. – Все мясо, кроме рожденных под благословенным светом К'ргсв’дахра!

– Слушай наставника, сын, – из переплетения коридоров совершенно неслышно появляется Г'рхы, таково короткое имя военного вождя клана. Правда, коротко его могут звать немногие, а вне боя так и единицы. – Он говорит мудрые вещи.

– Да, отец, – согласно щелкает челюстями Д'Бол, поняв, что отец подслушивал. – Я должен посмотреть на мясо!

– Катер ждет, – кидает Г'рхы и удаляется, волоча за собой тяжелый хвост в боевой броне.

Хвост начинает расти не у всех и не сразу. Лекари расы выбирают избранных, после чего им стимулируют рост хвоста, но это тайна, а среди молодых считается, что хвост отрастает сам, причем он показатель силы и мощи воина. Старшие клана их не разубеждают, ибо все хорошо, что во имя клана.

Странно, получается, вождь все принял за чистую монету. Это необычно, но, с другой стороны, как раз объяснимо – у него мышление линейное, так что, можно сказать, получили разрешение на любые действия. Быстро спустившись по ступеням бесконечной лестницы, я вижу предоставленный нам на сегодня транспорт. Катер выглядит сильно уменьшенной копией крейсера «Краг’мр», что значит «Тень» в переводе на химанский язык. У нас один язык, универсальный, потому что национальные культуры давно уничтожены, а у кхраагов два – для боя и повседневный, но мы боевым не разговариваем. Д'Болу рано еще, ребенок он совсем, хоть и хочет выглядеть взрослым. Только бы выжил в своих испытаниях…

Верхняя часть обитаемого отсека уходит вверх, открывая три сиденья с отверстиями под хвост, то есть Г'рхы нам свой катер выдал, что уже любопытно. Ученик усаживается первым, рядом с ним и я, сразу же включаясь в управление, для чего мне нужно подстроить кресло. В кораблях кхрааг нет автоматического управления, все нужно делать руками, но Д'Бол до первого Испытания не допущен к управлению, потому катер веду я.

Машина мягко взлетает и, набирая скорость, устремляется в небо. Пойдем по баллистической траектории – так меньше шутников встретим. Механически проверив бортовое вооружение, выставляю щит на половинную мощность. Небо чистое, что для этого времени суток необычно, хотя, возможно, очередной совет собирается…

Я успеваю уйти от первого сгустка плазмы, затем руки Д'Бола приходят в движение – он управляет турельной установкой, я же, подняв щиты, уворачиваюсь от сгустков ярко-белой плазмы. Как-то слишком серьезно за нас взялись, на мой взгляд, это неспроста. Неужели действительно что-то готовится?

– Каархш! – выкрикиваю я в устройство связи, посылая тем самым сигнал о том, что на нас напали. И сразу же двое нападающих становятся пылью, а прямо над нами я замечаю громаду «З’дрога». Целый линкор по-нашему… Значит, все же демонстрация. – Ты отлично сражался, – не забываю я похвалить ученика.

– Благодарю, наставник, – отзывается он, на пальцах показав зонтик.

Все он отлично понимает: нас просто решили держать в тонусе, но после нападения по правилам необходимо возвращаться. Возможно, кому-то было совсем не нужно, чтобы юный сын военного вождя увидел и услышал мясо. На заговор вполне похоже, надо будет доложить. Вот уйдет Д'Бол на тренировку, и доложу военному вождю. Ибо подобные вещи просто так не происходят. Мне все равно, будет жить военный вождь или нет, но Д'Бола жалко. Его в таком случае могут попытаться убить.

Ученик, что характерно, никак свое недовольство срывом планов не показывает. Я притираю катер к посадочной площадке, Д'Бол сразу же вылезает, ожидая меня. Он отлично понимает, что здесь разговаривать еще не стоит, это не наши защищенные помещения, так что просто ждет.

– Д'Бол, – обращаюсь я к нему, – у тебя сейчас тренировка.

– Да, наставник, – кивает он, сразу же направляясь прочь.

Он понимает, что мы поговорим позже, а мне нужно доложить, чем я и собираюсь заняться. Обосновать свои подозрения я смогу, так что некоторое время Г'рхы будет искать заговорщиков и от сына отвлечется. Есть еще вариант, что для упрочения своей власти военный глава отправится на Арену, где его могут и убить. Но вот в таком случае Д'Болу, да и мне ничего не угрожает, ибо обычное у этой расы дело. Правда, только если не будет какого-нибудь нарушения… В любом случае рассказать о подозрениях нужно.

– Г'рхы, – увидев спину военного вождя, спокойно обращаюсь я к нему.

– Вы быстро, – замечает Г'рхы, разворачиваясь ко мне всей мордой.

– Во время вылета на нас напали, – объясняю я ему то, что он и без меня знает. – Есть мнение, что не зря.

– Объяснись, наставник, – он будто оценивает пригодность меня в пищу, и от его взгляда мне становится совсем нехорошо.

– Кому-то очень нужно было, чтобы Д'Бол не увидел тех, кто посмел заступить дорогу расе, не почувствовал их сладкий страх, – объясняю я ему.

Вот тут-то военный вождь задумывается. Если он это сам организовал, то ему кто-то посоветовал так поступить, сам бы он до такого не додумался. А если нет, то ситуация еще интереснее, ибо вот такая интерпретация нападения – очень серьезна. Чуть ли не объявление внутриклановой войны. Что же… Посмотрим, к чему это приведет.

Восьмое шр’втакса. Д'Бол

Наставник считает – что-то происходит вокруг. Он никогда не ошибается, и от этой мысли мне не слишком комфортно, но идти к отцу я все же не рискую. Совсем недолго остается до месяца т'кшракс, когда начнутся Испытания новой ступени, поэтому наставники гоняют меня, как будто прямо завтра убивать начнут. Только с Варамли и отдыхаю.

Сегодня мы все-таки побываем в парке зверей. При этом наставник мне особенное задание дает – послушать зверушек. Я-то их, конечно, слышал уже, а в сортировочной даже и видел, как старшая особь предлагала себя вместо младшей своей копии. Себя, лишь бы младший пожил хоть немного. Меня это заставляет много думать.

Вчерашнее покушение было странным, больше похожим на показательное, – чтобы я засуетился? Испугался? Сын военного вождя клана Гр’саргхма? Вот и мне не верится. Но с какой-то целью нападение все-таки было. Надо подумать, с какой, пока у меня тренировка. На тренировке голова не нужна – тут достаточно быстро работать руками и ногами, ведь сегодня меня учат бою на длинных острых палках. Это не традиционный бой, скорее уличный, но мне он тоже нужен.

– Быстрей! – командует наставник, и сразу же вслед за этим спину пронизывает сильная пульсирующая боль наказания.

Был бы я помладше – кричал бы уже, но мне нельзя показывать на тренировке свои эмоции. Это не Варамли, что для меня ближе отца. Не дай Вр'гсалжхра, кто-нибудь это узнает, но себе я врать не привычен, поэтому отлично осознаю: Варамли единственный, для которого я означаю не статус, не функцию, а близкое существо. Он меня успокаивал в раннем детстве, всегда был рядом, объяснял, а не пугал. Другие наставники добиваются своего болью, усиливающейся на каждой ступени, а Варамли совсем иначе учит. Если бы не мои сны, был бы я тупым, как Г’даж, и злобным, как отец, а так… Сны о других мирах и забота Варамли научили меня прятать внутреннего Д’Бола внутри брони моего сердца.

Пока руки и ноги работают в ускоренном темпе, я раздумываю: какова цель такого нападения? Мотив появления линкора вполне понятен, а вот цель самого нападения… Как меня наставник учит? Сначала нужно подумать, кого хочется заподозрить, а кого нет. Итак, напавшие корабли черные, удлиненной формы, похожие на древние боевые лодки нашей расы. Принадлежат такие клану М'рахкса, считающемуся потомками самых древних Кхрааг. Может, им не нравится факт того, что последние два Завоевания водил мой отец? Да еще как!

Кому может быть выгодна вражда наших кланов? Впрочем, все кланы враждуют, а вот недоверие в бою… Разве что Дрг'шрахст. Во-первых, у них старая обида на отца – в последнем Завоевании он положился не на их мнение, оказавшееся ошибочным, а на слово мягкотелых химан. Это серьезное оскорбление, кроме того, Дрг'шрахст единственные, кто считает союзников недостойными стоять рядом с нами на вершине Массгхра – священной горы нашего народа.

Значит, если это действительно они, то смысл нападения – стравить наши кланы, чтобы мы оказались уничтожены, а затем взять власть в совете кланов. Зачем это может быть нужно? Убить «союзников»? Непонятен мотив именно такого хода. Нужно посоветоваться с Варамли, а пока я замечаю щель в защите, понимая, что она не просто так появилась, и делаю то, что тренирующий меня наставник совсем не ожидает, – резко бью в голову, вкладывая все силы в удар. Громко звенит сигнал окончания боя, в тренировочный зал вбегают медики, но в этот раз они уносят не меня.

Теперь можно возвращаться к тому, кто не хочет меня мучить. Наставник Варамли очень многому меня научил, именно к нему я сейчас направляюсь. Он же меня научил, как не отказаться от еды после того, что я услышал. Мясо бы убили в любом случае, а разделить его судьбу я не хочу, поэтому, пока есть возможность… Ладно, о чем я думал? О том, что кланы стравить хотят.

– Здравствуй, наставник, – совершаю я ритуальный поклон, стараясь не показать, как я ему, на самом деле, рад.

– Здравствуй, ученик, – отвечает он мне таким же полным холода пустыни З'рах’шк’др голосом. Но я вижу, он мне рад, даже очень.

Именно Варамли мне когда-то поведал, что кроме отца бывает еще и мать. Он рассказывал мне о том, что такое настоящая мама, и я плакал оттого, что подобного у меня никогда не будет. Кхрааги рождаются из яиц, отложенных самками нашего народа. Откуда берутся самки, я не знаю, но их жизнь заканчивается, стоит только появиться яйцу – они погибают. Сами или… Я не хочу этого знать. Самку нашего народа я еще ни разу не видел, но вот такую маму, понимающую, ласковую, защищающую, я бы хотел узнать. Жаль, что это невозможно.

– Ты хочешь что-то рассказать, – произносит Варамли. – Пойдем…

Он все понимает и многое чувствует, уж не знаю как. Возможно, это расовая особенность, хотя точно сказать нельзя. Наставник ведет меня к водопаду, там нас не услышат и мало кто увидит. Темный коридор стремится вверх, время от времени попадаются факелы, да в темных нишах кто-то шевелится. Это или стража, или ар’хиды, не самые безобидные членистоногие, но на двоих они точно не нападут – трусливы.

Шум водопада становится все громче, когда мы оказываемся на открытой площадке, и я с ходу начинаю рассказывать наставнику о том, что пришло в мою голову во время тренировки. Как он учил, даю расклад по кланам, заставляя его задуматься, а затем Варамли чуть улыбается, будто поняв что-то иное.

– Подумай, – предлагает он мне. – Нам предоставили катер вождя. Узнать, что в катере мы с тобой, не могли: он никому не любит докладывать. Что это значит?

– Вызов на поединок, – негромко произношу я, понимая, что картина теперь складывается. – Но ведь его там не было!

– Вместо вождя напали на младшего, что по вашим правилам недостойно, – кивает он в ответ. – То есть потеряли лицо, и провокация хлопнулась. Но ты скажи мне, откуда они могли знать, что твой отец готовится вылететь?

– Предатель, – коротко реагирую я, потому что это вообще не задачка.

– Предатель, – соглашается со мной Варамли. – Будем искать?

Я чувствую боевой азарт, потому что это очень интересно – найти того, кто рассказал о вылете катера военного вождя. И тогда, возможно, мне позволят самому вырвать ему горло. Заодно, выяснив, кому он передал информацию, я смогу узнать и того, кто стоял за нападением.

***

Мы вылетаем в парк зверей, но не просто так. Я беру отцовский катер, попросив переставить его на нижнюю площадку, где никто не увидит старта. При этом проверяю, кто именно у нас сегодня наблюдает за пространством. Смена сейчас другая, поэтому если опять будут сюрпризы, то значить это будет не наблюдающих, а кого-то другого. Именно для этого я делаю по совету наставника так, чтобы никто не увидел нашего взлета.

– Молодец, – коротко хвалит меня наставник. – Правильное решение.

Мне от его похвалы очень тепло внутри делается, именно там, где спрятан от внешнего мира я-настоящий. Сдержав эмоции, склоняю голову, благодаря за похвалу, и устраиваю руки на манипуляторах оружейной системы. В тот же миг меня слегка вжимает в кресло – Варамли стартует жестко, набирая максимальную атмосферную скорость, но не поднимается, а скользит почти над самой поверхностью, полной горных пиков, неожиданно встающих сквозь зеленоватые лохмотья тумана.

– Переводчик для тебя я взял, – произносит он. – Поговорить ты сможешь и свое мнение составить тоже.

– Понял, – киваю я, задумавшись над его словами.

В том, что наставник говорит, обычно смыслов несколько. Один – явный, для соглядатаев, а вот в виду он имеет совсем другое. Я смогу убедиться в разуме тех, кого мы называем животными. Или же нет – но это мой шаг, мое восприятие, в которое наставник вмешиваться не хочет, тем не менее раз за разом показывая мне, что так, как живем мы – неправильно. А за то, что неправильно, рано или поздно следует наказание, я это очень хорошо знаю. Была возможность убедиться. Значит, рано или поздно появится кто-то, для кого зверями будем мы. И вот тогда…

Катер летит, мы не разговариваем – наставнику нельзя отвлекаться, а вот мне думать ничто не мешает. Варамли никогда не решает за меня, не устанавливает жестких рамок, как другие наставники, а объясняет. Он дает мне возможность понять, а не рассказывает абсолютные истины. За это я к нему так отношусь, ведь он для меня очень важен. Важнее отца. И за него я пойду на бой не задумываясь…

Меня бросает вперед на привязных ремнях – мы тормозим, чтобы затем плюхнуться на посадочную площадку парка животных. Защитный кожух сразу же раскрывается, и спустя мгновение мы оказываемся на извилистой тропинке среди высоких деревьев, увитых их младшими братьями. Парк копирует флору Ш'дргмассгхра, нашей материнской планеты, отчего я настораживаюсь – ведь на ней выживают только сильнейшие, значит, могут быть и сюрпризы.

– Посмотри, ученик, – в зарослях, образующих клетки, виднеются чем-то похожие на него существа. – Это аилин. У них острые уши, лицо, напоминающее химан, но более тонкое, они привычны к лесу.

– Странные они какие-то, – разглядываю я существо, зафиксированное ветвями пощелкивающего острыми клыками хищного дерева. – Как будто мертвые.

– Он сошел с ума, так что поговорить не получится, – вздыхает наставник, уводя меня от отталкивающего зрелища. – Но даже будь он в своем уме, говорить с нами не стал бы.

– Значит, точно умер, – понимаю я, ведь сошедших с ума что у нас, что у химан уничтожают.

Деревья расступаются, чтобы показать нам загон, в котором шевелятся странные существа с длинными тонкими конечностями и ужасом, замершим во всех трех глазах. Маленькие представители расы прячутся за более крупного. Я их совсем недавно видел на сортировке, поэтому вопрос о том, могут ли разговаривать эти странные существа, не задаю.

– Это у нас иллиан, неспособные к насилию, – в интонациях наставника грусть, я умею отличать уже. – Великие скульпторы, композиторы, стремившиеся к звездам…

Я осознаю, о чем он говорит, ведь именно Варамли научил меня понимать ту красоту, что не выражается в развешанных по ветвям внутренних органах врага. И теперь, достав из кармана кубик переводчика, я подхожу поближе, чтобы спросить их… Я еще не знаю, о чем буду спрашивать.

– Как ты называешься? – интересуюсь я у представителя иллиан, которых у нас зовут просто «мясо».

– Какое тебе дело, зверь? – спрашивает в ответ старший и больший по размеру из них.

– Я хочу узнать, можешь ли ты разговаривать или просто повторяешь заученные фразы, – объясняю я, пытаясь подобрать правильные интонации.

– И что изменится? – он защищает своими тонкими конечностями младших. – Откажешься от сочного упругого мяса?

Он все отлично осознает, но я все задаю вопросы, понимая, что кхрааги обречены: рано или поздно нам все припомнят. Но также я понимаю, что хочет мне показать наставник: мы могли бы дружить, жить в симбиозе, а вместо этого мы уничтожили тех, кто творил красоту. Если у меня будет возможность хоть что-то изменить, я это сделаю.

Повернувшись к наставнику, я вижу его остановившийся взгляд. Проследив за ним, замечаю еще одну клетку, в которой сидит… химан. Я делаю шаг к клетке, блестящей стальными прутьями. Маленькая по размеру самка химан смотрит на меня со страхом, а наставника будто и не видит, но вот он становится белым. Но химан наши союзники, кто же заключил их самку в клетку?

Я увожу наставника, что-то шепчущего на своем языке. Произошедшее мне непонятно, поэтому я веду его к катеру, чтобы там задать вопросы. Раньше химан не заключали в клетки, почему же сейчас? Наставник в опасности? Надо его спросить.

– Ты прав в своих подозрениях, Д’Бол, – произносит он, когда мы оказываемся внутри катера. – Девочку объявили представителем другой расы, но…