Дом, пропахший яблоками

– Кем? Диктором? – ужаснулась Вика.

– Нет, – рассмеялась Маргарита Сергеевна, отчего Вике тоже стало смешно. – В редакции. Подводки писать. Сюжеты обрабатывать. Ты же пишешь превосходно, я знаю.

– Маргариточка Сергеевна, а почему я? У меня же ни диплома, ни образования?

– У тебя талант и амбиций нет. А это в новом деле то, что нужно! Но сразу предупреждаю: денег пока платят мало, рабочий день ненормированный. Справишься? Только собеседование пройти надо, а то я наговорила тебе. Но последнее слово тут не за мной. Согласна?

– Вы еще спрашиваете? Вы – моя фея!

– Ладно, Викуля, собирай свои вещи и скажи всем до свидания!

– А вы, куда пойдете работать?

– Я уезжаю с мужем в теплые края. Надоела нам питерская слякоть. Будем там внуков растить. Мы давно планировали, да все дела, какие-то мешали. А тут и домик подвернулся симпатичный и с делами муж разобрался. Все к одному. Ну, так я даю твой номер?

– Конечно! А я в любое время приду, как они скажут.

– Да, Викуль, ты особо там своей заинтересованности не показывай. А то увидят, что тебе работа эта нужна, и сразу начнут цену сбавлять, условия ставить. Будь уверенней в себе.

– Буду, спасибо, Маргарита Сергеевна!

Вика собрала в пакет свои блокнотики, чашку и фото рамку, где они с Виталей стояли, обнявшись на фоне голубого неба, и были счастливы. И Вика, каждый раз глядя на это фото, хотела туда вернуться, но все не получалось. Вещей набралось немного и Вика в последний раз пошла по широким коридорам нового корпуса института.

– И ни институт это вовсе, а вообще черте что! – шумели одни.

– Надо же было так вляпаться, – вторили другие.

– В Университет шли бы, в Ломоносова!

– Туда поступишь!

– Погнались за пустышкой, а что теперь с дипломом?

Да, студентов было жаль больше всего. Если сотрудники как-то могли устроиться, то эти бедняги остались у разбитого корыта.

Вечером Вика все думала, как сообщить эту новость мужу. Правда, мужа все не было и Вика так и уснула, не придя к нужному решению, прикрытая пледом. Муж пришел только утром, пропахший табачным дымом и еще чем-то горьким и терпким.

По его красным глазам и хмурому виду, Вика поняла, что свои новости лучше пока не рассказывать, приберечь до лучшего момента. Она поднялась и пошла варить кашу.

– Вот предложат мне работу, тогда и скажу ему все сразу. Целых две радостных новости будет.

– Мне надо снова уехать, – отводя глаза, промолвил муж.

– Ты же говорил, что теперь будете снимать в павильоне?

– Так мне казалось. Но я себе не принадлежу, – рассматривал кашу Виталий.

– Ну, если надо, то конечно поезжай. Только денег пока нет…

– Да, ладно, перебьюсь как-нибудь.

– А мне отпуск дали. Я хотела к бабушке в деревню уехать. Ты не против?

– А когда ты отпускные получишь? – оторвал взгляд от каши муж.

– Без отпускных, к сожалению. Позже выдадут.

На том и расстались. Вика переживала, что так и не расспросила Виталика о его первых съемках, о Крыме, где снимали сказку, о его партнерах. Но она понимала, что муж меняется. Он становится другим, взрослым, ответственным мужчиной. Он погружается в роль, как делают все великие актеры и ему не надо мешать своей глупой болтовней. Я поддержу его во всем. Да, надо срочно ехать к бабушке, а то столько на меня всего навалилось.

Небольшая деревня Горемыкино, где жила бабушка, чудом сохранилась в своем первозданном виде, не обросла коттеджами за высокими заборами, не заполнилась дачниками с многочисленными детьми и собаками. В деревне мирно доживали свой век с два десятка семей. В основном пожилой люд, но была и пятидесятилетняя молодежь. Деревня стояла в стороне от главных дорог, окруженная лесом и мелководной речушкой, до ближайшего озера километров десять. К ней тянулась лишь пробитая немногочисленными машинами грунтовая дорога. Летом доехать было еще терпимо, правда, от пыли можно было задохнуться, если не повязать лицо влажным платком, а вот в осеннюю или весеннюю распутицу проселочной дорогой лучше было не пользоваться.

Местные и не пользовались. Даже болеть боялись, – не проходила скорая в Горемыкино. Единственный магазин – «супермаркет», как гордо гласила вывеска, в распутицу закрывался – торговать было нечем. Но при всем при этом, местные жители отличались веселым нравом и доброжелательностью. Даже пьющих мужиков в деревне не было. Что, уж, совсем удивительно. Воздух, что ли этому способствовал?

И Вика каждый раз удивлялось, как и у нее улучшается настроение, проходит грусть и появляется легкость на сердце.

Выйдя из рейсового автобуса, Вика сняла свои балетки и пошла через лес, утопая в мягкой дорожной пыли, стараясь ступать осторожно. Лето кончилось, но дни еще стояли теплые, сухие, листва на деревьях и не думала желтеть. В молчаливом лесу усердно выстукивал дятел, поскрипывали высокие сосны.

– Может, осени в этом году не будет? Зайдет какой-нибудь циклон и не пустит холодный воздух? – мечтала дорогой Вика, наслаждаясь уютным теплом и дыханием леса.

Бабушка хлопотала в своем огороде. Где каждая грядка была, как с обложки журнала «Мой прекрасный сад». Все прополото, аккуратно посажено. Яркие цветы соседствуют с красивыми овощами. Старые яблони клонят до земли свои ветви, усыпанные крупными яблоками. И хочется тут же понюхать, сорвать и съесть, брызнув кисло-сладким соком.

– Бабуль! – Тихо окликнула Вика.

– Вот это сюрприз, Викуля! – Аглая Тихоновна выпрямила ровную спину, убрала с лица густые пряди темных волос, где лишь проглядывала седина. – А ты одна, что ли, без мужа?

– Виталик в картине снимается. Скоро его в кино пойдем смотреть!

– О, как! – То ли одобрила, то ли удивилась бабушка.

– А я к тебе на пару деньков. В отпуск пошла.

– Да, что ж на пару то? Оставайся на весь. Отдохнуть тебе надо, внучка. Вон, бледненькая какая. Для ребеночка это нехорошо.

– Бабуль, а ты как поняла? – удивилась Вика.

– Да, что ж тут понимать, когда все и так видно? А муж твой, думаю так еще и не понял?

– Ну, не говорила ему еще. У него сейчас съемки важные. Не надо ему волноваться.

– Твое дело, – отвернулась бабушка. – Но, что это за мужик такой, если к его настроению надо подстраиваться, чтобы радостную новость сообщить. Да мой Коленька на всю деревню пел, когда я ему про ребеночка сказала.

– Бабуль, дедушка уникальный человек был. Сейчас таких не делают.

– Так и искала бы такого, как дед твой.

Вика чувствовала, как в глазах закипают слезы, готовые пролиться обидой. Ехала полдня в деревню, думала, встреча будет радостной, душа согреется в родном тепле, а тут выговоры.

Первой мыслью было развернуться и тут же уехать, но вот уже шершавые ладони прижали к себе внучку, сухие губы зашептали что-то быстро и неразборчиво в макушку, слегка покачивая, как маленькую, и отпустила обида, растаяла без следа, наполнив сердце нежностью.

– Наладится все. Куда ж оно денется? Ты спи, Викушка, спи, тебе сейчас силы надо беречь. Пригодятся еще силы. И я помогу, чем смогу, в трудностях не оставлю. Вырастим твою дочку.

– Бабуль, а почему ты думаешь, что девочка будет? Я еще УЗИ не делала.

– А кто же еще? – Искренне удивилась бабушка. – Девка и будет!

– Виталик, наверное, больше бы сыну обрадовался, – сквозь сон пробормотала Вика.

– Да все равно твоему Виталику: сын ли, дочь. Для него есть только один любимый человек – он сам. – Но всего этого бабушка вслух не произнесла, гладя рукой по густым волосам своей ненаглядной внучки. – Как уберечь тебя от этих житейских бурь, тростиночка ты моя?

Каждый день приносил маленькую радость. И теплым солнцем, и радостным общением, и видом наполненных яблоками корзин, и неспешными прогулками по центральной улице с непременными посещениями соседей с обязательными чаепитиями.

– Бабуль, я за год столько чая не пью, сколько у тебя за неделю выпила.

– Знаешь, как твой дедушка говорил? В чае вся сила, а одно яблоко гонит прочь врача!

– То, то вы все тут такие здоровые? Яблоками питаетесь!

Звонок раздался, когда Вика перестала о нем думать. Телефон молчал всю неделю, не звонил даже Виталик, и Вика тоже решила никому не звонить. Не тревожить ни себя, ни других. Если угодно будет судьбе, то позовут меня на это собеседование, а нет, так и не надо. Найду работу, не пропаду.

Но ее позвали. Скороговоркой проговорили дату и время, когда ей следовало подойти по адресу и взять с собой паспорт.

– Бабуль, кончилась наша счастливая жизнь, меня на работу вызывают. Правда, не совсем на работу, а только на собеседование. Может, еще и не возьмут….

– Возьмут, отчего же не возьмут то? Ну, надо, так езжай. Я тебя до трассы провожу. Яблок возьмешь.

– Ну, что ты? В городе яблок что – ли нет? – Заныла Вика.

– Да откуда они в городе то? – Искренне удивилась бабушка. – Везут, почем откуда, а свои в землю закапываем. Бери, бери, нечего девоньку нашу химией травить. Я тебе еще привезу.

Новое, немного странного вида здание, похожее, или на водонапорную гигантскую башню, или на летающую тарелку Вика еле нашла. Было это не так далеко от ее дома, но на городском транспорте получалось с тремя пересадками. Неудобно получалось, но Вика решила на это не обращать внимание.

Предъявив вахтеру паспорт и расписавшись в журнале, Вика пошла длинными гулкими коридорами в комнату четыреста четыре. Пахло новым: краской, деревом, настроением. Оно витало в воздухе, какое – то бесшабашно веселое, с ожиданиями чуда и радужных перемен. Вике это понравилось, она прикинула, как будет бегать по этим коридорам, здороваться с коллегами, получать задания и торопливо их выполнять. Радость проникла внутрь, растянула губы в улыбке, зажгла глаза.

В таком настроении она и переступила порог четыреста четвертой комнаты. Несколько человек сомкнулись головами у компьютера и что-то оживленно обсуждали.

– Тут проходят собеседование? – звонким голосом обратилась Вика не понятно к кому. – Меня приглашали.

На нее смотрели несколько пар глаз, потом на серьезных лицах появились улыбки.

– Ну, раз приглашали, то заходи, конечно!

Вика сделала один шаг и остановилась. Как проходят собеседование она не знала и почему то решила, что сейчас ей предложат рассказать стихотворение или спеть.

– Ну, расскажите немного о себе. Откуда вы, где раньше работали, чем занимались? – Предложила ей изящная седовласая женщина с приятным лицом.

Вика постаралась четко и с выражением поведать о себе, чем вызвала улыбку на лицах.

– Простите, а можно поинтересоваться, откуда вы узнали, что мы набираем сотрудников?

– Я работала вместе с Маргаритой Сергеевной в институте….

– А, друзья, это как раз та девушка, которую я ждала! – Махнула рукой седовласая. – Мне о ней много рассказывала Рита Серегина.

– Ну, это же другое дело, – закивал головой высокий парень с бородкой, как у Атоса. – Добро пожаловать в нашу обитель.

– Но работать мы начнем в следующем месяце, а пока у нас идет подготовка по всем фронтам. День рабочий, сами понимаете, ненормированный и по вечерам задерживаемся. Как, готовы к такому графику?

– Готова! – Кивнула Вика, решив про свою беременность никому пока не рассказывать.

– Вот и чудно!

– А когда можно выходить на работу?

– А прямо сейчас и выходите.

– Значит, вы меня берете?

– Как минимум на испытательный срок!

Вике нравилась ее новая жизнь, нравились люди, которые ее окружали. Было ощущение семьи, единения, всем было интересно заниматься любимым делом. Вика была, как подсобный рабочий, – с удовольствием выполняя поручения, задания, которыми изобиловали ее коллеги. С раннего утра до позднего вечера она пропадала на своей новой работе. Забывала поесть, забывала звонить мужу. Правда, создавалось ощущение, что мужа ее звонки только раздражали и на вопросы Вики: Как дела? Как работа? Когда приедешь? – Он отвечал неохотно и расплывчато.

С работы Вика приползала поздно. Иногда, не раздеваясь, падала на разобранный диван и без сновидений спала до утра. Она настолько погрузилась в свои новые дела и настроения, что ей стало казаться, что прежняя ее жизнь кончилась, как пройденный этап. И была ли она вообще эта жизнь? Словно призрачные сны вспоминала уставшая Вика, засыпая, свою свадьбу и метания мужа – гения, и запах яблок в бабушкином доме.

Наверное, все так бы и шло – радостно и безоблачно в ее жизни, пока однажды она не потеряла сознание на работе.

В то утро она немного проспала и не успела позавтракать. Накануне все заработались за полночь, и ее даже подвез до дома на своей машине звукооператор Ринат – метро уже было закрыто. Ринат у ее дома намекнул на чашку чая, но, взглянув на уставшее лицо своей коллеги, только улыбнулся и пожелал ей «Спокойной ночи!»

Вика бежала по коридору, вспоминая на ходу, что сегодня важный день. Будут репетиции с заставками, музыкой, крупными планами, ведущими. Кастинг ведущих прошел неделю назад, и Вика до сих пор вспоминала его с волнением. На него слетелись такие красотки, что Вика готова была забиться в уголок и не показываться на глаза этим дивным птицам.

Но Вику попросили поприсутствовать на кастинге и там эти красотки раскрывались совсем с другой стороны. Кто – то имел плохую дикцию, кто-то не мог связать двух слов, отвечая на вопросы, кого-то сразу невзлюбила камера. И миловидная девушка на мониторе превращалась в несимпатичную тетку с заостренными чертами лица и злыми глазами.

Вика еще бежала по коридору, но уже чувствовала, что происходит с ней что-то непонятное. Ноги становились тяжелыми, и с каждым шагом их все тяжелее было отрывать от пола. Спине стало холодно, а ладони и лицо вдруг покрылись потом. Вскоре в голове зазвенело, и Вика поняла, что проваливается в черноту, из которой выбраться самостоятельно не сможет.

Открыв глаза, она увидела людей в голубых халатах, встревоженное лицо редактора Майечки Петровны, вытягивающей худую шею из-за спины докторши.

– Ну, очнулась? Вот и ладно! Что же вы, женщина, коллег своих пугаете?

Вике не понравилось, что ее назвали женщиной, и она попыталась резко подняться, чтобы скорее попрощаться с медицинскими работниками.

– Срок какой? – не поднимая глаз от тонометра, спросила врач.

– Какой срок? – Удивилась Вика.

– Недель сколько у вашей беременности?

– Какой беременности? – подала голос Майя Петровна.

– А! Я точно не знаю…

– А вы, в какой консультации на учете? – Откинулась на спинку стула доктор.

– Я пока ни в какой. Все времени нет, простите!

– У ребенка своего прощение просите. Наверное, сегодня не завтракала?

– Не успела. – Помотала головой Вика.

– А беременность желанная?

– Конечно! Что вы?

– Тогда почему так относитесь к себе и будущему ребенку?

– Я больше не буду, – пролепетала Вика.

– Обязательно завтракать, а так же обедать и ужинать, не перенапрягаться, больше бывать на воздухе. И обязательно встать на учет в ближайшие три дня! Все ясно?

– Да, конечно, спасибо!

Медики поднялись и вышли, а Майя Петровна осталась в комнате и сосредоточенно рассматривала что-то на полу, не поднимая глаз на Вику.

– Ты не сказала нам, что беременна, Викуля, – наконец, произнесла она холодным голосом.

– Майечка Петровна, простите! Но я действительно забыла. Еще даже муж не знает. Я все тяну, тяну. А работа мне это очень нужна. Наш институт же закрыли.

– Да, я все понимаю, девочка! Но ты можешь представить, как я теперь буду выглядеть? Это я тебя взяла на работу, я рекомендовала, а теперь что?

– Что?

– Как я теперь пойду к руководству канала и скажу им, что у нас тут беременная сотрудница, которой требуется длительный больничный и совсем скоро она покинет нас, а на ее место надо кого-то найти.

– Не надо ходить к руководству! Я не буду брать никакого больничного и с ребенком мне мама с бабушкой помогут.

– Так не бывает. Ты поймешь это, когда возьмешь свою кроху на руки. Пока работай, Вика, а я буду тихо подыскивать тебе замену. Ты, уж, прости! Но у нас сейчас каждая копейка на счету. И так один человек за троих работает. Тебе ни ритм наш не подходит, ни условие. Сама же слышала, врач сказала, чтобы ты гуляла больше, отдыхала. А у нас так не получится, это телевидение. В него надо, или погружаться с головой, или оно тебя просто выдавит.

– Ну, Майечка Петровна, хотите я вам расписку напишу, что на больничный не уйду, и после родов сразу на работу выйду?

Майя только махнула своей тонкой лапкой и тяжело поднялась со стула, звякнув многочисленными браслетами.

– Да, озадачила ты меня!

– Подождите, может, муж еще заставит меня избавиться от ребенка, – тихо проговорила Вика, чувствуя, как на глаза накатываются горячие слезы.

Но Майя Петровна уже вышла и последних слов Вики не слышала.

«Что же я наделала? Как теперь выбираться из этой ситуации? Работу я вряд ли найду другую, а без работы как жить будем? А вдруг ребенок не родится? Бывает же такое?» – С каким- то странным чувством подумала Вика.

И не было у нее при этом страха или ужаса. Но в тот, же момент она почувствовала, как внутри у нее все сжалось, а потом кто-то тихо, совсем легко, толкнул ее изнутри. И Вика разрыдалась. От своей слабости, от безысходности, от одиночества, которое она так остро ощущала в последние дни. Даже мама перестала ей звонить, а любимый муж, похоже, и вовсе забыл о ее существовании.

Слезы сопровождали ее весь день, не давая расслабиться и улыбаться. Как только Вика начинала отвлекаться и чему-то радоваться, мысль, что со всеми этими людьми ей совсем скоро предстоит проститься, вновь вгоняли ее в уныние, сопровождающееся тихими всхлипываниями. Но на многочисленные вопросы: «Что с вами, Викуля? Почему вы плачете?» Она отвечала легкой улыбкой и махала рукой, мол, все нормально. Только Майя Петровна грустно вздыхала вместе с Викой.

Вечером Вика, набравшись решительности, подошла к Майе Петровне:

– Майечка Петровна, я не могу уйти с работы! Она не просто мне нужна, я ей живу. Это то, чем я хотела заниматься.

– Викуль, не переживай так. Родишь, выкормишь своего детеныша и вернешься к нам. Все будет хорошо!

– Нет, не будет. Пройдет время, все измениться и этот канал изменится и я уже буду не нужна никому.

– Ну, что ты говоришь, девочка!? Все только начинается…

– Да, и это самое интересное – начало. Разве не так?

– Ну, в этом я с тобой могу согласиться. Самое интересное – это всегда начало, когда еще веришь в хорошее и светлое будущее. Куда потом все девается?.. У тебя есть потрясающее качество, которое мне нравится: ты располагаешь к себе людей, умеешь общаться, находишь в них что-то хорошее, можешь разговорить любого, и перед тобой человек раскрывается. А это не всем дано, уж, поверь мне. Из тебя со временем мог бы получиться замечательный интервьюер. Твоя мимика, жесты, улыбка, голос замечательно смотрятся в кадре. Кстати, мне это показал наш оператор, когда мы объявляли конкурс на ведущего.

Майя Петровна отошла на шаг назад и немного прищурилась, разглядывая Вику.

– Вот только шкурку тебе надо снять.

– Какую? – шепотом спросила Вика, понимая, что разговор уходит в какое-то новое русло.

– Лягушечью. Хотя, может быть, сейчас еще рано ее снимать. Но через пару лет ты просто обязана измениться.

– Майя Петровна, я уйду на больничный, но не больше недели, – твердо заявила Вика и, развернувшись, пошла по коридору, выстукивая каблучками победный марш.

Вернувшись поздно, Вика с удивлением обнаружила на диване спящего мужа. Какое – то время она рассматривала его заросшее щетиной лицо. Она придавала ему мужественности и делала еще красивее. Виталий широко раскинул руки и улыбнулся во сне.

– Ну, ладно, хоть у него все хорошо, – вздохнула Вика и пошла, звонить маме.

Хоть час был и поздний, но Вика знала, что мама ложиться поздно и очень удивилась, когда трубку не взяли.

– Странно! – пожала она плечами, но волноваться не стала.

Мама всегда была женщиной легкой на подъем. Могла уехать с подругами в туристическую поездку или к кому-нибудь в гости на дачу. Вика позвонила на сотовый, но тот был отключен, что было уже необычно для мамы. Она никогда его не отключала и просила Вику не выключать ее телефон, говорила, что так ей спокойней.

Виталий или не почувствовал, когда Вика тихо прилегла рядом, или сделал вид, что крепко спит. Но когда Вика тихо прошептала: «Мне о многом надо поговорить с тобой!», ровное дыхание его прервалось, он заворочался, и отвернулся от нее к стене.

Утром, еще не встав с постели, Вика снова почувствовала тихий толчок в живот. Она провела по нему рукой и улыбнулась. Показалось, что за ночь живот вырос. Виталия радом уже не было, но в ванне лилась вода, и Вика, вспомнив, как они принимали вместе душ, направилась к мужу. Но дверь оказалась закрыта…

Виталий вышел из ванной хмурый, на Вику старался не смотреть, но щеку для поцелуя подставил и тихо прижал ее к себе. Тогда Вика, подчиняясь какому-то порыву, взяла его руку и приложила к своему животу и в то же время внутри ее кто-то снова толкнулся.

– Это что? – Виталий отскочил, отдернув свою руку, и с ужасом смотрел на жену.

– Ты чего так испугался? – Засмеялась Вика. – Это наш будущий ребенок. – Видишь, уже толкается.

– Как ребенок? Какой? Откуда?

– Ну, ты еще спроси: от кого? – Слегка обиделась Вика.

Не такой реакции она ожидала. Впрочем, она ничего не ожидала и та проникновенная речь, которую она готовила, вовсе не понадобилась.

– Я тебе еще в прошлый раз хотела сказать, но ты так быстро уехал, мы даже не пообщались.

– Ты об этом хотела со мной поговорить? – Каким-то поникшим голосом спросил Виталий.

– И об этом и о многом другом. Ну, во-первых, я поменяла работу, так получилось, – Вика старалась не обращать внимания на настроения мужа. Ей говорили, что мужчины иногда бывают в шоке от таких новостей и их все-таки надо подготавливать.

– И где ты теперь трудишься? – Виталий безучастно смотрел в окно.

– На телевидение.

– Серьезно? На телевидение? – Впервые за все утро, в глазах мужа промелькнула заинтересованность.

– Ну, да. Это совсем новый канал, они еще только запускаются. И, конечно, моя беременность сейчас совсем некстати…

– Да, Викуль, ты сама это сказала, – Виталий сел перед ней на пол и посмотрел в глаза. – Ну, куда нам сейчас ребенок? У тебя отличная работа, у меня не пойми что. Съемки, проекты, личная жизнь.

– Виталь, ты чего? Он же живой уже, ножкой бьет? – Затрясла головой Виктория.

– Я думал, что в нормальных семьях этот вопрос обсуждается. А ты, как партизан, сама все решила, что-то скрывала, а теперь уже поздно… По крайней мере, это не порядочно.

– Но тебя же не было, а по телефону такое не говорят.

– Отговорку можно найти любую.

Виталий поднялся и вышел из квартиры, хлопнув дверью.

Не было его всю ночь и на следующий день. Но Вика почему-то не волновалась. Ее душила обида. Муж появился ближе к ночи, когда она уже разобрала диван и надела пижаму. От него сильно пахло дымом, – хотя Виталий никогда не курил, – спиртным и еще чем-то чужим и терпким, и тревожным.

– Где ты был?

– Позвольте вам не сообщать! – Отвесил шутовской поклон муж. – У нас же такая, с позволения сказать, семья? У каждого есть своя тайна, которую он, если хочет, рассказывает, если не хочет, не говорит. И вот сегодня мне не хочется говорить на тему моего времяпрепровождения. Но может быть, потом, потом….

Виталий прошел на кухню и немного погремел кастрюлями. А Вика, чтобы немного отвлечься, приготовила сегодня его любимый тыквенный суп и сделала рагу в горшочках и еще нажарила блинчиков. Она представляла, как Виталий вернется с букетом цветов и будет стоять перед ней на одном колене и каяться, и объясняться в любви, а потом они будут ужинать, как обычная счастливая семья. И на премьеру его фильма они пойдут вместе, держась за руки.

Она все прислушивалась к звукам, раздававшимся с кухни и ждала, что муж сейчас тихо войдет и обнимет ее, и…

– Я пойду ночевать к маме! – Сухо бросил Виталий и снова вышел в ночь.

В животе заворочались и толкнулись.

– Ты чего, малыш? Не бойся, я с тобой буду всегда, и никому тебя не отдам. – Погладила Вика живот. – А папа немного подуется и отойдет. Я же знаю, он нас любит. Просто, ему, как и многим мужчинам надо привыкнуть. Потерпим, дорогой. Он, когда узнает, что у него будет сын, обрадуется и будет гордиться.

Вика твердо решила сегодня же сходить в консультацию, встать на учет, как настоятельно советовала доктор со скорой. Но пролетевший день оказался настолько загружен делами, что Вика только взглянув в окно, вспомнила о своем решении и поняла, что опоздала.

«Ничего, у меня еще много времени, успею. А пока надо работать».

Виталик, похоже, снова погрузился в творческий поиск. Фильм был окончен, но в кинотеатрах его не показали. Кто-то с кем-то не договорился. И Виталий злился. Он так надеялся, что его заметят и, как это бывает, начнут приглашать в кино. Он уже представлял, как дает многочисленные интервью и объясняет, что ему приходится отказываться от многих сценариев, чтобы не размениваться. Но ничего этого на деле не было. Его никто не знал, и никуда не звали. А, между тем, бывший друг Сашка Ремизов, что чудом снялся еще будучи студентом в главной роли, снова был утвержден на роль какого-то следователя в сериал. По всем каналам показывали его тупую рожу и говорили о нем, как о представителе нового талантливого поколения, о его одаренности, о том, как неподражаемо он перевоплощается в своих героев.