Время тепла

– А я сейчас развлечусь по-настоящему, – пообещала Селена, сжав кулаки.

– Не надо, – прошептала я, но она не слушала.

– Эмили – не твой цирк, – сказала она, глядя прямо на Кейт. – Если ты еще раз тронешь её, я сделаю так, чтобы весь город знал, кто ты на самом деле.

Кейт нахмурилась, но отступила.

Селена помогла мне подняться, аккуратно вытерев мою щеку платком из кармана.

– Прости, – прошептала я. – Я не должна была позволить этому случиться.

– Ты не виновата, – твёрдо сказала она. – Они просто трусы.

Мы пошли дальше, но я чувствовала, как внутри что-то ломается.

Не страх.

Не слабость.

А решимость.

– Я больше не буду молчать, – сказала я, не глядя на неё.

– Хорошо, – ответила Селена. – Потому что теперь у тебя есть кому помочь.

И впервые за долгое время я поверила в это.

***

Селена ушла первой – сказала, что ей нужно подготовиться к съемке нового видео. Мы обменялись обещаниями встретиться вечером, и она, как всегда, добавила:

– Если кто-то ещё хоть раз попробует тебя тронуть – просто скажи. Я умею быть очень громкой.

Я кивнула, но внутри понимала: сегодня я должна пройти этот день сама. Без щитов. Без поддержки. Просто… как Эмили.

Поле для крикета встретило меня запахом свежей травы и голосами игроков, которые уже разогревались. Солнце стояло высоко, но оно не грело – скорее, жгло, как будто пыталось выжечь всё, что осталось от моего вчерашнего спокойствия.

– Дэйвис! – окликнул тренер, заметив меня у ограждения. – Иди сюда. Сегодня ты за статистику.

Я подошла, чувствуя, как ноги наливаются свинцом. Он протянул мне блокнот и ручку:

– Следи за количеством бросков, точными ударами и ошибками. Нужно сравнить с предыдущими тренировками.

Я кивнула, сев на скамейку в тени деревьев. Рядом стоял столик с водой, но даже это не могло смягчить сухость в горле.

Игроки начали тренировку. Крики, удары битой, звуки мяча, врезающегося в дерево – всё сливалось в один бесконечный аккорд. Я записывала цифры, но они не имели смысла. Мои пальцы двигались механически, как будто это не я вела подсчеты, а кто-то другой, чужой.

Оливер был в центре поля. Он командовал, корректировал движения ребят, смеялся с кем-то, но время от времени его взгляд находил меня. Он пытался подойти дважды. В первый раз его остановил Лукас, что-то оживленно обсуждая. Во второй – тренер потребовал его к себе.

Я не знала, радоваться ли этому.

Часы тянулись, как резина. Солнце не садилось, а будто зависло в небе, издеваясь. Моя ручка скользила по бумаге, но глаза уже не различали цифр. Я видела только силуэты игроков, их движения, слышала смех, который резал кожу.

Когда тренировка, наконец, закончилась, я с трудом встала. Спина болела, ноги подкашивались, голова гудела. Я собрала бумаги, чувствуя, как каждый шаг отзывается болью в костях.

Оливер заметил меня и направился в мою сторону.

– Эмили… – начал он, но я не дала ему закончить.

Просто протянула лист с результатами и бросила:

– Вот. Твоя статистика.

Он взял его, но я не ждала ответа. Просто развернулась и пошла прочь, не оборачиваясь.

Дома я рухнула на кровать, даже не раздеваясь. Телефон завибрировал почти сразу.

Селена (MeanGirls):

Как прошел день?

Нора (MeanGirls):

Ты вообще жива?

Я открыла сообщения, пальцы дрожали. Напечатала:

Эмили:

Я устала. Не телом. А всем. Как будто вся моя энергия ушла на то, чтобы не разрыдаться.

Селена (MeanGirls):

Это нормально. Иногда мир слишком тяжел.

Нора (MeanGirls):

Но ты справилась. Ты была там. Ты не сбежала.

Я уставилась в потолок, слушая, как Баттон устраивается у меня на ногах. Его мурлыканье было единственным звуком, который не резал.

Эмили:

Я больше не хочу бороться. Хочу просто… исчезнуть на время.

Селена (MeanGirls):

Тогда исчезни. Но не уходи надолго. Мы будем ждать.

Нора (MeanGirls):

И если кто-то еще посмеется – мы сожжем их вместе.

Я улыбнулась, хотя глаза были сухими.

Закрыла телефон и провалилась в сон, где не было ни шепотков, ни камер, ни жвачки на щеке.

Только тишина.

И покой.

Глава 6

Семинар по психологии проходил в тесной аудитории с запахом старых учебников и меловой пыли. Мы с Норой и Селеной сидели на заднем ряду – именно так, как будто мы знали, что сегодняшний день будет требовать запасного выхода. Профессор, женщина с суровым лицом и голосом, похожим на часы с боем, вещала о контроле эмоций:

– «Гнев, страх, боль – это не враги, а сигналы. Учитесь слышать их, не позволяя им управлять вами», – говорила она, расхаживая между партами.

Я смотрела на конспект, но буквы плыли. Голова гудела после вчерашней тренировки. Руки дрожали, как будто всё ещё сжимали тот лист с цифрами. Нора время от времени пинала меня под столом, чтобы не уснуть. А Селена просто молчала, но её взгляд, направленный на дверь, был острым, как нож. Она знала, что ждёт нас за пределами аудитории.

Когда семинар закончился, мы вышли в коридор, и мир снова стал враждебным.

Шепотки. Смешки. Кто-то тыкал пальцем в мою сторону. Я шла, опустив голову, но не успела сделать и десяти шагов, как какой-то парень из старших классов ткнул меня в плечо:

– Эй, Дэйвис, твое худи сегодня дома? Или ты его потеряла в луже?

Следующее, что я услышала, – хлопок.

Селена.

Она врезала ему по руке так, что он отшатнулся, морщась от боли.

– Ты вообще нормальный? – процедила она сквозь зубы. – Или тебе мозг заменили на мусор?

Парень попятился, бормоча что-то вроде «ладно, шучу же», но Селена не отпускала его взглядом.

– В следующий раз я не просто ударю, – пообещала она. – Я сделаю так, чтобы твоя мамочка узнала, как ты проводишь дни.

Он исчез, как призрак.

– Ты в порядке? – спросила Селена, поворачиваясь ко мне.

Я кивнула, но горло сжалось.

– Просто… устала.

– Я знаю, – тихо ответила она. – Но мы почти дома.

В этот момент кто-то коснулся моего плеча.

Я резко обернулась. Оливер.

Он стоял, чуть улыбаясь. Его волосы были растрепаны, будто он только что вернулся с тренировки, а в глазах проскальзывала тень надежды.

– Привет, – сказал он, и его голос был мягче, чем я ожидала.

– Привет, – ответила я, не зная, что ещё сказать.

– Мы же договорились? – спросил он. – Про математику.

Я моргнула. Вспомнила.

– Ах да… – пробормотала я. – У меня еще пара уроков, но… я освобожусь через пару часов.

– Отлично, – сказал он. – Куда пойдем?

Я замялась. Селена и Нора переглянулись, как будто уже знали, что будет дальше.

– Парк, – внезапно выпалила я. – Там… спокойнее.

– Парк – звучит неплохо, – улыбнулся он. – Жду тебя у фонтана в шесть.

Я кивнула, но в следующую секунду он мягко коснулся моей руки.

Просто пальцы – на запястье. Легко, как будто боялся, что я разобьюсь. Но внутри меня вспыхнул огонь. Не гнев. Не боль. Что-то другое. Что-то, что я не чувствовала давно. Живость. Он отступил, улыбнувшись уголком губ, и ушел, оставив меня стоять посреди коридора, с сердцем, которое билось слишком громко.

– Ну… – протянула Нора, когда он скрылся за поворотом. – Похоже, ты не просто поможешь ему с математикой.

– Заткнись, – буркнула я, чувствуя, как щеки начинают гореть.

Селена рассмеялась:

– Ты вся светишься.

– Я не… – начала я, но осеклась.

Потому что знала – они правы. И пусть в мире всё ещё были издевки, шепотки и жвачки в лицо… Сегодня я почувствовала, что ещё не мертва. И что, возможно… Снова могу гореть.

***

После встречи с Оливером я направилась в кабинет литературы – последний урок перед обедом. Класс был таким же, как и всегда: длинные ряды парт, запах старых книг и тусклые плакаты на стенах с цитатами Шекспира. Мисс Пенхаллигон уже ждала нас, стоя у доски с мелом в руке. Её взгляд, обычно мягкий, сегодня был острым, как лезвие.

– Сегодня мы говорим о важном, – начала она, обводя класс глазами. – GSCE. Да, они пройдут только весной, но те, кто думает, что «ещё есть время»… – она сделала паузу, – пусть проснутся. Мы начинаем подготовку. Если вы не начнёте работать сейчас, то к маю будете сидеть и молить Бога о чуде.

В классе повисло напряжение. Кто-то нервно заёрзал, кто-то начал лихорадочно листать тетради. Я сидела, уставившись в окно, за которым деревья качались на ветру. Мысли о предстоящей подготовке должны были выбить меня из колеи, но вместо этого я думала только о шести вечера.

– Эмили, – тихо прошептала Нора, сидя через проход. – Ты вообще слушаешь?

– Что? – я встрепенулась.

– Я только что сказала, что мы получаем список тем для эссе. Ты записываешь?

Я посмотрела на свою тетрадь. Пустая страница. Только каракуль, нарисованный в углу – силуэт дерева.

– Простите, – пробормотала я, быстро начав переписывать с доски.

Но в этот момент мой телефон затрясся в кармане.

Селена (MeanGirls):

Ну что, мисс Дэйвис, готова к первому свиданию?

Нора (MeanGirls):

Он же тебя потащит в парк, где поют чайки, а ты будешь пить пинаколаду из воображения.

Эмили:

Это не свидание. Это математика.

Селена (MeanGirls):

Ага, а я – принцесса.

Нора (MeanGirls):

Кто-то сегодня поцелуется!!! 💋💋💋

Я закусила губу, чтобы не рассмеяться, и попыталась сосредоточиться на уроке. Но мисс Пенхаллигон уже перешла к разбору романа, а я видела только его лицо, его улыбку, его пальцы на моём запястье.

Когда прозвенел звонок, я вышла в коридор, чувствуя, как сердце бьётся быстрее, чем обычно.

– Ты вся светишься, – снова сказала Нора, присоединяясь ко мне.

– Это от усталости, – ответила я, но знала, что это не так.

Селена появилась через минуту, поправляя рюкзак:

– Если он поцелует тебя, я лично устрою ему допрос с пристрастием.

– Не будет никакого поцелуя! – воскликнула я, чувствуя, как щеки начинают гореть.

– А если будет? – Нора подмигнула.

– Тогда ты должна будешь рассказать нам всё. До мельчайших подробностей, – добавила Селена.

Я фыркнула, но внутри что-то дрогнуло. Не страх. Не сомнение. Что-то, похожее на ожидание чего-то хорошего. И пусть мир вокруг всё ещё был полон издёвок, боли и несправедливости… Сегодня я чувствовала, что могу хоть немного забыть об этом. Пусть даже только на пару часов. Пусть даже только ради того, чтобы встретить его у фонтана.

Глава 7

Дом Норы был как поп-арт-галерея Тейлор Свифт. С самого порога тебя встречали плакаты: Тейлор в джинсах и свитере в полный рост на входной двери, Тейлор в платье с пайетками на стене в прихожей, Тейлор в стиле ретро на лестнице вверх. Даже на кухне висела её фотография с гитарой, обрамленная золотыми рамками, будто это была семейная реликвия.

– Я не фанатка, я культивирую культ, – объяснила Нора, когда я впервые вошла сюда. – Это не стены. Это мои жизненные ценности.

Её комната была как музыкальный храм. Стены украшены афишами туров, стеллажи забиты винилами, на рабочем столе – мини-фигурки Тейлор в разных образах. Даже ночник имел форму микрофона. В воздухе пахло ванильными свечами и старыми дисками.

Мы с Селеной сидели на кровати Норы, ноги свесив, как будто собирались на войну.

– Ты должна выглядеть уверенно, но не слишком, – говорила Селена, перебирая мою одежду, разбросанную на кровати. – Не надевай его худи. Это слишком символично.

– Это не свидание! – воскликнула я в десятый раз.

– Ага, конечно, – Нора закатила глаза, листая телефон.

– Ты звучишь как школьный сплетник, – буркнула я, но щеки снова загорелись.

Селена подняла черную водолазку:

– Надень это. С ней ты выглядишь как человек, который знает, чего хочет.

– Я не знаю, чего хочу! – вырвалось у меня.

– Вот и отлично, – усмехнулась она. – Значит, сегодня узнаешь.

Время на телефоне 17:29.

Сердце заколотилось. Я схватила куртку и направилась в ванную, но Нора окликнула:

– Ты даже не посмотришь, как выглядишь?

– Не сейчас, – пробормотала я, исчезая за дверью.

Заперлась изнутри. В зеркале отражалась я – бледная, с темными кругами под глазами, волосы собраны в небрежный пучок. Я вытащила телефон, открыла заметки и начала писать:

«Что я делаю? Это не свидание. Это не свидание. Это не свидание. Почему я это делаю? Почему я согласилась? Он предал меня. Он молчал, когда весь мир смеялся. Почему я ему верю? Почему мое сердце бьётся так, будто я бегу от чего-то? Или к чему-то?

Что, если он скажет, что не хотел этого? Что всё было не так? Что он просто жалеет меня?

Что, если я разревусь посреди парка? Что, если он увидит, что я слабая? Что я не та, которую он думал?

Почему я не могу просто остаться дома? Почему я не могу просто… перестать хотеть этого?»

Пальцы дрожали. Слова вываливались в беспорядке, как будто мои мысли вырвались наружу. Я закрыла заметки, зажмурилась, глубоко вдохнула.

– Ты справишься, – прошептала себе. – Просто… дыши.

Открыла дверь.

Селена и Нора сидели на кровати, обсуждая что-то в чате.

– Ты выглядишь как человек, который готов к войне, – сказала Селена, оценивающе глядя на меня.

– Я не готова к войне, – ответила я. – Но я готова к разговору.

Когда я вышла из дома Норы, вечер уже опустился на город. Воздух был прохладным, но не резким. Я чувствовала, как внутри всё ещё дрожит что-то – тревога, страх, ожидание.

Но в этот раз я не позволила ему взять верх.

Я шла, держа голову высоко. Спина прямая. Плечи расправлены.

Это не свидание.

Это не свидание.

Это не свидание.

Но в какой-то момент я позволила себе добавить:

А если и свидание – то я к нему готова.

Парк Скворечников встретил меня запахом опавших листьев и далекого дождя. Деревья, словно старые друзья, шептались над головой, раскачивая ветвями в такт ветру. Фонтан, стоящий в центре, блестел в свете заката, брызги воды падали на каменные плиты, создавая ритм, будто кто-то невидимый играл на пианино. Я шла к нему медленно, будто ноги несли меня не к встрече, а к чему-то более важному – к ответу, которого я боялась.

Он уже ждал.

Оливер стоял у края фонтана, слегка наклонившись вперед, как будто прислушивался к шуму воды. Его волосы, каштановые, с медными бликами в лучах заката, растрепались от ветра. На нем была темно-серая куртка с высоким воротником, под которой проглядывала белая футболка, и джинсы, аккуратно зауженные к щиколоткам. Он выглядел… слишком красиво.

Когда он услышал мои шаги, обернулся. Его глаза – те самые, что я пыталась забыть, – вспыхнули.

– Привет, – сказал он тихо, улыбаясь уголком губ.

Я не ответила. Просто остановилась перед ним, чувствуя, как сердце колотится где-то под ребрами, как птица, которая хочет вырваться.

Он сделал шаг вперед. Не спрашивая разрешения, обнял меня. Легко, почти прикосновением. Его руки обхватили меня, и я вдохнула его запах – мяту и лес, тепло и холод одновременно. Запах, который не могла забыть, даже если бы хотела.

Внутри что-то сжалось. Хочется выплеснуть всё: боль, гнев, вопросы, которые рвали горло. Но я не могу. Не сейчас. Не ему.

– Ты вовремя, – сказал он, отпуская меня, но его взгляд оставался на моем лице.

– Я всегда вовремя, – ответила я коротко, чувствуя, как голос дрожит.

Он кивнул, но я видела – он заметил.

Погода внезапно стала холоднее. Ветер усилился, листья закружились вокруг нас, будто пытались унести с собой. Оливер посмотрел на меня, немного нахмурившись:

– Здесь слишком холодно, чтобы разбирать математику. Пойдем в «Midnight Espresso». Там тепло. И кофе лучше, чем в школьном буфете.

«Midnight Espresso» находился всего в нескольких кварталах от парка – маленькая кофейня с витринами, завешенными полупрозрачными шторами, и вывеской с тусклым светом, мерцающим, как звезда. Внутри пахло корицей, свежеобжаренным кофе и теплом, которое я давно забыла.

Мы сели за столик у окна, и Оливер заказал два латте с корицей, не спрашивая меня. Я молчала, пока официант уносил поднос, и только тогда осознала: у меня нет денег. Совсем.

«Чёрт. Чёрт. Чёрт.»

– Ты в порядке? – спросил он, заметив, как я сжала руки под столом.

– Просто устала, – соврала я.

Он не поверил. Конечно, не поверил.

Кофе пришел быстро – пар поднимался вверх, создавая маленькое облако между нами. Оливер протянул мне чашку, но я не взяла.

– Эмили, – сказал он тихо, – я знаю, что ты думаешь.

– Знаешь? – фыркнула я. – Ты умеешь читать мысли?

– Нет. Но я знаю тебя. – Он посмотрел мне в глаза. – Ты думаешь, что я предал тебя. Что я молчал, когда весь мир смеялся. Что я не стою того, чтобы доверять.

Я замерла.

– Ты прав. – Голос дрогнул. – Я не доверяю тебе.

Он кивнул, будто ожидал этого.

– И ты имеешь право. – Он сделал паузу, потом добавил: – Но я не хочу, чтобы ты думала обо мне только это.

Мы молчали. Кофе остывал. Время замерло.

– А что ты хочешь, чтобы я думала? – спросила я, почти шепотом.

Он не ответил сразу. Только протянул руку и легонько коснулся моей ладони.

– Что я был глуп. Что я не знал, как поступить. Что я не хотел, чтобы ты страдала.

Его пальцы были теплыми. Я не отдернула руку.

– А теперь? – спросила я. – Что ты хочешь теперь?

Он улыбнулся, но в глазах мелькнула боль.

– Я хочу, чтобы ты поверила, что я здесь. Что я не уйду. Что бы ни случилось.

Сердце сжалось. Не от страха. Не от боли. А от чего-то другого. Чего-то, что я не могла назвать.

– Ты не должен был уходить, – прошептала я. – Ты должен был подойти. Тогда. В школе.

– Я знаю, – ответил он. – И я не прошу прощения. Я просто… хочу начать сначала.

Мы смотрели друг на друга, и в этот момент я поняла:

Может быть, он прав. Но я не готова. Пока не готова.

– Мне нужно время, – сказала я.

Он кивнул.

– У тебя есть всё время мира.

Я наконец взяла кофе, сделала глоток. Горячий, сладкий, с привкусом корицы.

И впервые за долгое время я почувствовала, что всё ещё могу пить кофе, как обычный человек.

***

Оливер снова вернулся к задаче, на этот раз с видимым усилием сосредотачиваясь. Он указал на график в тетради – линию, которая изображала зависимость скорости мяча от времени.

– Вот это… – он нахмурился, – почему здесь скорость становится отрицательной? Разве мяч не просто замедляется?

Я вздохнула, стараясь говорить медленно и четко, будто объясняла не человеку, который играл за школьную команду, а ребенку, который первый раз видит уравнения:

– Потому что направление важно. Если ты бросаешь мяч вверх, а ускорение свободного падения направлено вниз, то оно работает против скорости. Значит, скорость уменьшается, пока не станет нулём, а потом… – я провела ручкой по графику, – мяч начинает падать вниз, и скорость снова растёт, но уже в отрицательном направлении.

Он кивал, но его глаза скользили с графика на моё лицо. Я чувствовала, как он меняется – как будто не мог сосредоточиться на цифрах, потому что в голове крутилось что-то другое.

– То есть, если я хочу найти время, за которое мяч достигнет высоты, я должен использовать формулу для равнозамедленного движения? – спросил он, наконец.

– Точно, – кивнула я, раскрывая блокнот и начиная выводить уравнение. – Вспомни уравнение равноускоренного движения: s = ut + ½at². Подставь значения, реши квадратное уравнение, и получишь два ответа. Один – когда мяч поднимается, второй – когда падает.

Он начал решать, но через пару строк замялся:

– А как определить, какой корень правильный?

– Посмотри на контекст, – ответила я, наклонившись ближе, чтобы показать. – Если ты бросаешь мяч вверх, а он достигает высоты через две секунды, то второй корень – это время, когда он вернётся на уровень броска.

Я показывала пальцем по бумаге, но внезапно его рука легла поверх моей. Не грубо. Мягко. Как будто он хотел, чтобы я остановилась.

Я замерла.

Наши пальцы соприкоснулись, и внутри меня что-то дрогнуло. Не боль. Не страх. Что-то другое. Что-то, что заставило мои щеки гореть.

Он не убрал руку.

– Прости, – прошептал он. – Я просто… хотел, чтобы ты посмотрела на меня.

Я медленно подняла глаза.

Его взгляд был слишком прямым. Слишком… жарким.

– Оливер, – начала я, но голос дрогнул, – мне нужно объяснить дальше.

– Я не слушаю, – сказал он, и в его голосе звучала не уверенность, а признание. – Я просто смотрю на тебя.

Мое сердце заколотилось.

– Перестань, – прошептала я, но не отдернула руку.

Он улыбнулся уголком губ:

– Ты улыбаешься.

– Это не значит ничего, – соврала я.

– Значит. – Его палец медленно провел по моему запястью. – Ты не злишься так, как раньше.

– Я просто… устала, – ответила я, но внутри всё дрожало.

Он молчал.

А я не могла отвести взгляд.

Его глаза – карие, глубокие, с тенью чего-то, что я не могла назвать – смотрели на меня так, будто я была чем-то ценным. Чем-то, что он потерял и теперь пытался вернуть.

Я не выдержала первой.

Резко отдернула руку, сжав её в кулак под столом.

– Мне пора, – сказала я, стараясь говорить уверенно.

– Эмили… – начал он, но я покачала головой.

Пауза затягивалась. Тяжелая. Неловкая.

И в этот момент он вдруг усмехнулся:

– Знаешь, если бы ты объясняла физику так, как сейчас объясняешь мои ошибки, я бы давно стал гением.

Я моргнула.

Потом фыркнула.

– Ты не гений. Ты просто ленивый.

– А ты слишком умная, – ответил он, наконец расслабившись. – И слишком красивая, чтобы сидеть со мной в кофейне и объяснять ускорение свободного падения.

Я закатила глаза, но внутри что-то потеплело.

– Перестань, – буркнула я.

– Не могу, – ответил он, улыбаясь. – Ты слишком часто заставляешь меня забывать про уравнения.

И в этот момент я поняла:

Мы не закончили.

Но и не начали.

***

Мы вышли из «Midnight Espresso» под шум города, который уже начал стихать. Солнце почти скрылось за крышами домов, оставляя на улицах мягкий оранжевый свет. Воздух стал холоднее, но я не чувствовала этого – только тепло от кофе в руках и странное, ноющее чувство внутри, которое не давало мне покоя.

Оливер шёл рядом, не спрашивая, куда я направляюсь. Мы просто молчали, слушая, как наши шаги отпечатываются на асфальте. Город будто замер, давая нам этот момент.

– Ты живёшь в сторону Старого моста? – спросила я, заметив, что мы свернули на улицу, ведущую к реке.

– Почти, – ответил он. – Моя остановка на следующем перекрёстке.

Мы шли дальше. Иногда наши плечи соприкасались, и каждый раз это вызывало внутри лёгкий толчок, будто моё тело забыло, как дышать.

Когда мы дошли до развилки, Оливер остановился.

– Спасибо, – сказал он тихо, не глядя на меня. – За помощь. За… всё.

Я кивнула, чувствуя, как щеки начинают гореть.

– Не благодари. Это не прощение.

– Я знаю, – улыбнулся он уголком губ. – Но ты всё равно помогла.

Мы замялись. Ветер играл его волосами, а я не знала, что делать с руками, с голосом, с сердцем, которое билось слишком громко.

И в этот момент я сделала первый шаг.

Подошла ближе. Легко, почти неуверенно, но всё же обхватила его руками, прижавшись к груди. Он не ожидал этого – я чувствовала, как он замер на секунду, а потом его руки обняли меня в ответ.

Долгое объятие.

Не то, что в школе, когда он просто пытался успокоить меня. Это было другое. Это было… наше.

Его руки лежали на моей спине, а я вдыхала его запах – мяту, кожу, немного дождя и кофе. Он был тёплым. Реальным. И в этот момент я не чувствовала боли. Только тепло, которое растекалось по телу, как масло.

Мы не двигались. Не говорили. Просто стояли, как будто пытаясь вернуть то, что было утеряно.

Когда я, наконец, отстранилась, мои щеки были горячими, а дыхание – неровным.

– Я… – начала я, но не знала, что сказать.

– Я тоже, – прошептал он, и в его глазах мелькнуло что-то, что я не могла назвать.

Я кивнула и развернулась, уходя, пока не потеряла контроль над собой окончательно.

Домой я шла, будто летела. Каждый шаг был легче, каждое дыхание – глубже. В голове кружились мысли, которые я не могла удержать. Я чувствовала себя, как будто во мне снова проснулось что-то, что я пыталась убить.

Когда я добралась домой, Бен и Чарли сидели на кухне, споря из-за последнего куска пиццы. Я даже не остановилась, просто кинула сумку на стул и побежала в свою комнату.

Закрыла дверь. Вытащила телефон.