Голос, которого больше нет

хранили архивы, которые не подлежали разглашению.

– Туда и поедем, – сказала Зои.

Бункер был за городом. Старые двери. Механические замки. Запах железа и

времени.

Они обустроили матрас. Поставили воду. Открыли аптечку.

Лена сидела, молча. Только изредка прикасалась к своему запястью, на

котором остался след от детского браслета.

На нём – стертые буквы: “SAMPLE 7-12”

– Они дали нам номера, – прошептала она. – Не имена.

Твое – “W-1”.

Свидетель.

Мой – “R-0”.

Резерв.

– Что они делали с вами? – спросила Зои.

– Показывали убийства. Реальные. Записи. Потом зеркала.

Говорили: «Не чувствуй. Только запоминай».

Потом – проверяли, кто может описать убийство, не моргнув.

Кто запомнит лицо, даже если его не показывали.

Кто сохранит правду, даже если не знает, что она значит.

Тейтум стоял у двери.

Он понимал: они нашли не просто жертву.

Они нашли человеческий архив.

И если Лена помнит всё,

то кто-то придёт за этой памятью.

Ночью раздался стук.

Он открыл дверь бункера. Там – никого.

Только конверт.

Внутри – запись.

На экране – Лена. В этой же комнате. Только в будущем. Постаревшая.

Она смотрит в камеру:

– Тейтум.

Если ты это видишь – значит, я ушла.

Но ты знаешь, как закончить.

Зеркала. Уничтожить. Всех, кто их использует.

Не мсти.

Просто выключи их.

И тогда… ты снова станешь человеком.

Он показал это Лене.

Она смотрела долго.

Потом сказала:

– Это был я. Только снаружи.

Я… сделала копии.

Перед тем как…

Если вдруг ты не придёшь.

Если вдруг мне не хватит тебя.

В тот момент Зои подошла к ним.

В руке – письмо.

– Оно пришло на мой номер. Через защищённую сеть.

Отправитель: А.

Текст:

«Ты нашёл её. Но ты всё ещё не знаешь, кто ты был до неё.

Приди в сектор D.

Один.

Если придёшь с ней – я её заберу.»

Лена побледнела.

– Он был там. Всегда.

Он не был их руководителем.

Он был воспитан, как мы.

Только он остался.

И стал зеркалом,

в котором мы все теперь – пленники.

Тейтум вышел на улицу.

Ночь. Лес. Звёзды как иглы.

Он знал:

Он пойдёт в сектор D.

Потому что нельзя освободить других, пока ты сам не посмотрел в последнее