Феномены настоящего и будущего

Всё чаще собеседники уже являются друзьями в социальных сетях и, встречаясь, они уже находятся в контексте обсуждения какого-либо вопроса. Каждый уже высказался в комментариях по той или иной теме ещё до начала живого общения. Разговор уже начат на просторах Сети. Здесь, в реальном мире, мы обсуждаем только моменты, где эта позиция ещё не до конца выражена и требуется её определить в деталях или бурно насытить эмоциями. К сожалению, в итоге часто получается, что мы так много общаемся не лично, а посредством сообщений и соцсетей, что при реальной встрече и рассказать друг другу почти нечего.

С приходом смартфонов и повсеместного Интернета изменился формат общения, инструментарий, методы взаимодействия – пора это признать. И важно не только создать и принять в обращение стандарты, которые сделают общение комфортным для всех участников, но и справиться с тяжелым бременем, что легло на наш мозг и гормональную систему. Оно как наркотик требует от нас раз за разом всё новых взаимодействий с нашими гаджетами, как будто именно они являются источником нашего счастья и радости, а не реальные люди, стоящие за этими сообщениями. Ведь мы всего в шаге от момента, когда уже не сможем определить, кто является нашим собеседником в мессенджере: человек или машина. И этот эволюционный поворот сотрёт последнее человеческое, что есть в нас сейчас, возможно, сделав живых собеседников абсолютно ненужными, исключив их из чата.

Глава 16. Этикет, которого нет

Как вести себя в обществе? С какой стороны класть палочки и можно ли есть гамбургер руками? Внезапно оказалось, что общество утратило «правила игры», формировавшиеся веками. Причём произошло это как в личном общении, так и в общественном поведении: рамки стёрлись. Чем их можно заменить и как это сделать?

Откройте любую книгу по этикету – и на вас обрушатся правила из первой половины двадцатого века, а то и более раннего периода. Там нет никаких современных реалий: опенспейсов, коворкингов, толп мегаполисов, возросшего темпа жизни, потребительских привычек. Но что ещё хуже, там абсолютно нет смартфона. Совсем. Для создателей книг той эпохи его просто ещё не изобретали.

Говорить ли «привет» в мессенджере? А если вы пишете второй раз за сутки? Писать одним длинным сообщением или по предложению в сообщении? Удобно ли в принципе звонить человеку без предварительного оповещения? Ещё двадцать лет назад было удобно, а современная молодёжь настаивает, что гораздо корректнее спросить об этом разрешения сообщением в мессенджере. Для многих из нас сам факт звонка уже является чем-то вторгающимся в личное пространство, фактором стресса.

Этикет не успевает за течением современной жизни. Да что уж там, он основательно устарел, да так, что разит нафталином. Он не учитывает ни новых социальных течений, ни технического прогресса. Вы много раз слышали от родителей и учителей: «Держи себя в рамках приличий». Сейчас ситуация стала гораздо хуже – фраза ещё осталась, а вот сами рамки исчезли. Часть из нас ещё продолжает придерживаться старых норм поведения, но практически все понимают: надо что-то менять. Проблема в том, что каким бы анахронизмом ни были старые правила игры, новые практически не вырабатываются. Разве вы сами не были в ситуации, когда один из участников группового чата предпринимателей присылает очередной интернет-мем и считает, что в группе бизнес-сообщества именно эту информацию все ждут поздней ночью, при том что его соратники считают совсем иначе?

Кстати, здесь легко увидеть ещё одну проблему смартфонной эры. При живом общении человеку гораздо легче понять эмоциональные реакции собеседника, выяснить, что того напрягает или шокирует. Так и общие стандарты поведения, те самые «рамки», формируются куда быстрее. Увы, в наше время такой формат доступен заметно реже: время со смартфоном превышает время живого общения у большинства людей моложе 35 лет.

Пришедший во все развитые страны феминизм третьей волны ещё и серьезно спутал карты в отношениях между мужчиной и женщиной. Кто-то принял новые идеи и правила, кто-то остался верен старым. В результате общение даже между относительно хорошо знакомыми людьми превратилось в этическое минное поле, где отсутствуют общеупотребимые правила игры. Случайное слово или предложение может привести к обиде и обвинениям как с одной, так и с другой стороны. Причём заранее неясно, на что именно могут обидеться, ведь убеждений и субкультур теперь великое множество.

Нормально ли подать даме руку, когда она выходит из транспорта, и стоит ли открывать дверь машины? Кто платит за ужин и как это решить, не обидев чувства другого человека? Существовавшие много лет правила подверглись резкой критике, но вместо них практически не пришло новых и логичных алгоритмов.

С общественной жизнью произошло то же самое. Можно ли делать селфи с известными личностями и уместно ли это? Стоит ли выкладывать на обозрение всего мира фото с частной вечеринки, причём такой, где участники могут быть одеты неоднозначно? Мелкий вроде бы вопрос в своё время вызвал скандал даже в семье английской королевы: принц в маскарадном костюме внезапно оказался на глазах всего мира, хотя думал, что шёл на закрытое мероприятие.

А как сейчас корректно вести полноценную онлайн-трансляцию? Снимать видео в театре для личной коллекции? Этично ли делать это для большого блога с миллионами подписчиков или вы тем самым поднимете чёрный флаг цифрового пирата? Нормально ли снимать место преступления или несчастного случая? Стрельба в конце 2019 года на Лубянке, когда люди снимали трагедию на видео, отпуская весёлые шуточки и смеясь, наглядно демонстрирует: большинство из нас уже не знает, как надо. Общество потеряло верные ориентиры, а в некоторых случаях они ещё и не сформированы вовсе.

Понятно, что если бы вы могли помочь попавшим в беду, а вместо этого стоите со смартфоном, то вы поступаете плохо. А вот если вы точно не можете им помочь – нормально ли снимать людей, гибнущих под ударом стихии или в автомобильной аварии?

Недавно армада блогеров обрушилась на питерское издание «Фонтанка.ру», снимавшее при помощи дрона процесс демонтажа спортивно-концертного комплекса, во время которого погиб рабочий. Много говорилось о том, что издание сделало из гибели человека шоу. Но в ответ звучали не менее здравые голоса о том, что вырезать это из кадра было бы ещё менее этичным. Информация важнее, она может произвести эффект разорвавшейся бомбы. К тому же такой видеоряд неизбежно привлёк к безопасности демонтажа куда больше внимания: быть может, в следующий раз коллеги погибшего будут работать в менее опасных условиях именно благодаря этому видео.

Именно поэтому люди, снимающие обрушение дома, возможно, неосознанно выбирают тот самый «приоритет информации» над поведением. Гораздо важнее стало донести действительно важную информацию, нежели соблюсти рамки приличия. И вряд ли в ближайшее время эта ситуация сильно поменяется. Особенно когда наступит возможность при помощи нейроинтерфейса записывать всё то, что что вы могли бы увидеть своими глазами.

Пока люди ещё не понимают и не могут предсказать, как повлияет на их жизнь и общество в целом то или иное видео или фото. Мы просто чувствуем важность сохранности информации и изо всех сил стараемся накапливать её и передавать другим, пусть бессистемно и хаотично. В этом есть сходство с первобытными временами, когда выжившие после очередной охоты и разведывания новых территорий рассказывали соплеменникам о своих переживаниях, передавая опыт.

Тем не менее инстинкты – не всегда лучшие подсказчики. Быстрое распространение информации часто способствует нагнетанию паники. Биржи стали заметно более волатильными практически с каждым новым каналом их тиражирования, и нынешняя инфосреда снова не обошла их стороной. Один сомнительный твит Илона Маска про выкуп акций его компании по 420 долларов (отсылка к модному среди потребителей марихуаны в Штатах числу) на многие месяцы обрёк цену акций Tesla на затяжное падение. Казалось бы, через почти полтора года за ним последовал быстрый рост, так в чём проблема? И тем не менее проблема была: многие биржевые трейдеры серьёзно пострадали из-за случившихся колебаний и Комиссия по ценным бумагам и биржам США не просто так подвергла Маска большому штрафу.

А с другой стороны, ну и что плохого сделал глава Tesla своим твитом для реального сектора экономики? Разве от этого уменьшился выпуск его компанией машин или выросли её убытки? Да нет. Может, комиссия зря так сильно напрягалась? Здесь стоит напомнить, что множество владельцев акций американского автопроизводителя уверены, что претензии комиссии и её штрафы ударили по акциям Tesla куда сильнее самого твита про 420 долларов. Возможно, плохой была не столько этика Маска, сколько устаревшие представления американских госорганов об этой самой этике?

Итак, ни правила поведения, ни рамки этичного в «дивном смартфонно-соцсетевом мире» на сегодня не определены. По всему миру общество живёт, опираясь, с одной стороны, на уже устаревшие и плохо действующие обломки этикета, что вырабатывался веками, а с другой – очень медленно и словно наощупь формируя новые рамки самостоятельно. К чему это приведет, какой будет новая этика или мы так и останемся в неопределенном подвешенном состоянии – пока непонятно.

Если в вопросах личного общения правила можно быстро подкорректировать («Тебе нормально, если я…?»), то в социуме в целом вопрос нового этикета гораздо сложнее. Ясно одно: такая ситуация не может продолжаться слишком долго. Уже в ближайшие годы обществу придётся выбирать, что для него важнее: этика или информация без купюр. А уже потом на основе этого ответа формировать новые правила поведения. Это своего рода выбор между самоцензурой и абсолютной открытостью, костюмом при дворе и первобытностью. Результат этого выбора – это важнейшая развилка на эволюционной спирали развития общества и человека как индивидуума.

Вероятно, ответы на вопрос, что важнее – этика или информация – в разных частях мира будут довольно сильно отличаться друг от друга. Кто-то, как Турция, уже сделал выбор в пользу простого и грубого запрета всей «неподходящей» информации. Чуть что, её власти блокируют Twitter, да и вообще любые неудобные соцсети. Кто-то, как США, преследует только тех, кто, как Сноуден с Ассанжем, публикует нежелательную информацию, отнесённую к государственным секретам. Другие, как Новая Зеландия, блокируют лишь видео, снятые террористами. Что выберет Европа или наша страна – пока не вполне ясно, подходы к решению этих вопросов здесь как раз стоят на повестке дня и ещё только формируются.

Глава 17. Цифровой «эффект бабочки»

Много ли «цифрового следа» оставляет после себя средний человек и возможно ли спрятаться от всевидящего электронного ока?

Часто можно встретить людей, которые рассказывают о том, что они отказались от социальных сетей и благодаря этому стали практически «невидимы» как для спецслужб, так и для кого угодно, интересующегося их личными данными. К сожалению, на деле это просто достаточно популярный самообман. Социальные сети – лишь верхушка цифрового айсберга, создаваемого каждым из нас. Да, как и любая верхушка, она отлично видна, но увы, абсолютно не показывает глубины проблемы.

Мы оставляем цифровой след. Ежедневно, минута за минутой. Самое простое – смартфон, отслеживающий все наши перемещения ежеминутно. Да, эту функцию можно отключить, но ведь есть методы определения местоположения по доступным Wi-Fi точкам и Bluetooth-маркерам или идентификаторам сотовых вышек, также можно фиксировать места совершения платежей как на стороне платёжного модуля, так и на стороне распознавания уведомлений от банка. Для приложений, установленных на смартфоне, существуют десятки способов определить геолокацию, даже если штатный метод отключен. Да и впрочем, можно ли надеяться, что при отключении определения местоположения смартфон перестанет делать это в фоновом режиме? Скорее всего, нет.

Кроме того, следует помнить, что даже если ваш телефон девственно чист от сторонних приложений и систем слежения, то определение геолокации на стороне оператора связи при помощи триангуляции относительно сотовых вышек будет работать как молот – сверхнадёжно. И не надо думать, что информация эта доступна только специальным службам: как мы уже видели не раз, работники сотовых операторов не брезгуют пользоваться своим служебным положением.

От этого все ежедневные операции, которые мы совершаем, становятся отдельными точками, из которых получаются идеально видимые пунктиры наших направлений. Зашёл в метро – точка, расплатился карточкой – точка, вышел в Сеть, оставил множество технологических следов – точка, смартфон (даже с отключенным Интернетом) триангулировался среди базовых подстанций – точка, фотография с метками GPS – ещё одна точка.

Выходит, как-либо скрыться, оставаясь жить в городе, просто нельзя. В мегаполисе не получится всё время избегать общественных территорий: от подъезда и парков до любых видов транспорта и камер на дорогах. Целью муниципальных властей является тотальное покрытие умными камерами с системами распознавания лиц и ситуаций на всём общественном городском пространстве. Как же быть? Не выходить из дома? Но хотя бы оплачивать квартиру надо, а это опять либо оплата картой, либо совсем не анонимный онлайн-банкинг, либо вообще поход в банк, где придется предъявить паспорт.

Нет, теоретически, конечно, можно купить стальной футляр, чтобы выходить из квартиры только с «заглушенным» телефоном, который не увидят даже вышки сотовой связи. Можно носить очки, кепку, трёхдневную щетину или модные сейчас маски, с которыми большинство современных уличных камер не особенно позволяют отличить нас от шимпанзе. Но будем искренними: как уже отмечено выше, современный человек не может жить, не проверяя входящие на смартфоне и не будучи круглосуточно на связи. Ключевое персональное устройство новой эпохи просто исключает анонимность и незаметность для властей и людей с деньгами. Обычный человек никогда не сделает выбор в пользу отказа от своего главного гаджета. Иными словами: забудьте об анонимности и нулевом цифровом следе.

Но и это всё ещё только видимая часть айсберга. Гораздо больше источников информации, засветивших нас, мы просто не осознаём. Просто шли по улице, а кто-то делал селфи или фотографировал пейзаж – вот ваше изображение и ушло в Сеть. Попались на запись видеорегистратора в чьей-то машине и тоже, возможно, попадёте во Всемирную паутину. При этом алгоритмы распознавания лиц и людей в современных системах удивительно точны. После одной-единственной отметки на фото в соцсетях ваше лицо автоматически будет иметь идентификацию по всей социальной сети. Анонимность? Нет, не слышали.

Стоит помнить ещё один момент: те же системы уличных камер пока только начинают работать, но уже в ближайшее время полное покрытие ими крупных городов станет абсолютно реальным. Скажем, подключение к Сети 105 тысяч умных камер в Москве во второй половине 2019 года уже принесло свои плоды. За время новогодних праздников 2020 года на основании их данных задержаны 34 человека из федерального розыска, которые ранее несколько лет свободно разгуливали по столице. И это только самое начало: по мере накопления опыта и совершенствования алгоритмов и методов для распознавания образов и походки вероятность выявления скрывающихся будет только расти.

Современные журналистские расследования построены на похожих принципах поиска цифрового следа. Достаточно найти хоть какие-то исходные данные о человеке, чтобы, отталкиваясь от них, попытаться узнать о нём как можно больше. Часто не спасает ни принадлежность к особо охраняемым лицам, ни самая тщательная «цифровая гигиена». Например, в расследованиях, проводимых журналистами в последние годы, немаловажную роль сыграли достаточно закрытые свадьбы, проводившиеся «только для своих». Однако фотографии с этих мероприятий попали как в портфолио нанятых фотографов и организаторов, так и в многочисленные аккаунты знакомых и родственников брачующихся, а добровольно выкладываемые посты в соцсети и вовсе кладезь для оперативно-разыскных мероприятий.

Точно так же анонимности угрожает выкладывание в открытый доступ дипломных и кандидатских работ, школьных и университетских групповых фото – да даже банальных списков поступающих и выпускников, один из которых засветился в известной истории с Солсберецкими шпилями.

Масштаб информации, которую оставляет современный человек на протяжении своей жизни, ещё не осознан до конца ни им самим, ни даже журналистами и спецслужбами, лишь приступающими к детальному анализу всех наших следов. Но то, что информации этой очень много, уже совершенно ясно.

А дальше классика: «То, что попало в Интернет, остаётся там навсегда и не может быть удалено». В результате годы усилий, нацеленных на то, чтобы не оставлять «цифровых отпечатков», теряют смысл буквально за секунды. И чем дальше, тем больше: скоро в дело войдут нейросети, способные буквально за считаные минуты перелопатить огромные объёмы фотографий и видео, чтобы найти совпадения. В ход пойдут алгоритмы, определяющие совпадения по поведению, походкам, уникальным движениям. Уже сейчас люди удивляются, когда соцсетавтоматически отмечает их на фотографиях, о которых они хотели бы забыть или никогда не знать. И механизмы разметки в социальных сетях становятся всё более внимательными, находя лица уже в самых сокровенных уголках фото.

Сам по себе контент, на котором зафиксированы люди, может не иметь никакой художественной или социальной ценности. А вот из сопоставления различных его компонентов между собой нейросети способны собирать большую и цельную картину. Допустим, тогда-то некто был в таком-то городе на отдыхе. Там он отмечен на групповой фотографии, где энергично обнимается с такой-то дамой, но при этом, согласно его статусу в соцсетях, он был в то время в отношениях с другой. Просто частный пример, но порой и такого может быть достаточно для далекоидущих и болезненных выводов. А что если к этому добавить анализ переписки человека в WhatsApp?

Тот, кто будет владеть доступом к данным, сможет быстро узнать практически всё о нужном человеке или связать его с группой других лиц. Современные журналистские расследования покажутся детской забавой: специально обученные нейронные сети смогут из миллиардов источников информации собирать узор любых масштабов, позволяющий не только отследить конкретного человека, но и узнать всё о его знакомых, круге общения и иных контактах. Составить портрет их взаимодействия, но самое главное – обнаружить аномалии поведения или необходимые факты и корреляции.

Само собой, можно провести огромную работу, которая сделает вас трудно уязвимым к подобным «нейрорасследованиям»: никогда не заводить аккаунтов в соцсетях на настоящее имя (или вообще ограничиться условным Telegram), не публиковать настоящих фото, не участвовать в групповых снимках, не иметь SIM-карт, оформленных на себя лично, везде использовать вымышленные имена и никогда не вводить настоящего… Нетрудно заметить, что все эти рецепты в равной степени не подходят для современного человека, находящегося на легальном положении, а не стремящегося по пути сокрытия своих следов нарушить ещё десяток пунктов уголовного кодекса. И проще смириться: для нас выхода нет.

Уже в ближайшие годы наступит период максимальной прозрачности и невозможности оставить хоть что-то из личной жизни незадокументированным. Чем на это ответят люди – идеальным поведением или попытками борьбы за право быть анонимным – пока неизвестно. Вспоминать о сделанных по глупости на другом конце страны фотографиях бессмысленно. Цифровой эффект бабочки неизбежно настигнет каждого. И это означает, что лучше заранее думать о возможных последствиях, в том числе и отдалённых. Ведь то, что приемлемо для сегодняшнего вашего поведения, завтра может оказаться чёрной меткой.

Глава 18. Бесконечная удалённая работа

Согласно трудовому законодательству Российской Федерации общая длительность трудовой недели не может превышать сорок рабочих часов. Хорошая цифра, интересная. Жаль, что совсем уж оторванная от реальности. Всё дело в том, что в современном мире количество времени, проводимое человеком за работой, пожалуй, зависит от трудового законодательства в последнюю очередь.

Причём расхождения реальности и закона могут быть как в пользу одной, так и другой стороны. Есть множество умелых офисных «сидельцев», которые, несмотря на систему пропусков и вроде бы недремлющий контроль (вплоть до камер на рабочих местах), умудряются реально работать гораздо меньше, чем положено по трудовому законодательству. Перекуры, перекусы, полноценный обед и бесконечные хождения в туалет. Интернет-сёрфинг вместо поиска рабочей информации. В офисе есть столько прекрасных вариантов, чтобы расслабиться. Чего стоят одни только бесполезные совещания по пустяковым причинам, соцсети и просто походы из одного отдела в другой, чтобы убить время. Такие люди, определённо, вредят своим работодателям и экономике в целом.

Но есть и другая крайность, которую, как правило, провоцируют руководители и топ-менеджмент. В таком сценарии люди работают больше, чем это положено по самому суровому законодательству. Они приезжают заранее и уезжают за полночь. Но даже не это самое важное. Хороший профессионал, переживающий за своё дело, трудится вообще 24 часа в сутки. Это как логичный и понятный авральный выход на работу по выходным, так и удалённое доделывание заданий из дома и многое другое, менее очевидное. Ведь мозг, на самом деле, не прекращает функционировать вообще никогда.

Если человек по-настоящему вовлечён в свою работу, он не может выбросить ее из головы, просто выйдя из офиса. Можно проснуться ночью от волнения или внезапного озарения и не уснуть уже до самого утра. В реальной жизни для людей, серьёзно относящихся к своему делу (и особенно для предпринимателей), в рабочее время осуществляется лишь закладка в мозг нужной информации. А её обработка и принятие решений на этой основе приходится на всё остальное время. Часто эти процессы прекращаются только после того, как человек уходит с этой работы и берётся за новый проект.

Вот тут и становится очевидно: определять работу количеством часов, проведённых в офисе, хотя и самый простой вариант, но в то же время самый бесполезный. Часы не показывают ничего. Их имеет смысл использовать только в бюрократических отчётностях, на которые падки госструктуры и крупные корпорации.

Здесь и наступает момент истины: становятся понятны аргументы людей, ратующих за удалённую работу. Да, считать часы бессмысленно, зато вполне можно судить о качестве и объёме сделанного по конечному результату. Да, это всё ещё сложно для большинства руководителей, ведь нацеленность на результат требует серьёзной подготовки, постановки целей, распределения обязанностей и контроля за их исполнением. Куда как проще включить административный ресурс и приказать никому не покидать офис до определённого времени, пребывая в счастливом заблуждении, что работа кипит.

Другая сторона проблемы: контроль за результатами на промежуточных этапах в любой поставленной задаче требует, чтобы руководитель детально понимал, как именно она исполняется. К сожалению, даже в IT-секторе не каждый руководитель среднего звена хорошо понимает, как именно его подчинённые выполняют то или иное конкретное задание. Очевидно, что для такого начальника удалённая работа может быть настоящим кошмаром: он не может попытаться даже «на пальцах» разобраться с тем, что сделали его удалённые исполнители за день. Как известно, редкий управленец хорошо разбирается во всех деталях действий тех, кем он управляет: никто не может охватить всего.

Выходит, пока не появятся системы, способные определять, насколько интенсивно человек работает над проблемой, насколько серьёзно его мозг загружен поиском решения, насколько его действия эффективны, мы можем лишь пытаться определять – и часто по косвенным данным – результативно ли было потрачено рабочее время.

И вот очередной парадокс нашего времени. С одной стороны, всё больше специалистов переходит на удалённую работу, с другой – ни контролировать её выполнение, ни регулировать её продолжительность мы часто не в состоянии. Более того, многие даже не стремятся этому научиться, хотя, как знает любой руководитель, без этого можно провалить любую задачу даже при очень высоких затратах.

Очевидно, что пока одни трудятся всё своё время и даже сны видят только про работу, другие умело занимаются имитацией бурной деятельности. И пока ситуация не начнёт меняться, шансов на рост эффективности труда просто не будет.

Остаётся только ждать того момента, когда при помощи специальных алгоритмов и средств объективного контроля наконец получится создать цельную картину. Она покажет не то, сколько и как ты работаешь, а работаешь ли вообще: достигаешь ли поставленных целей, приносишь ли пользу компании или организации. И обмануть такую программу станет совсем невозможно. Вот тогда и посмотрим, кто чего стоит как профессионал.