Врата сновидений: Месопотамская традиция толкования снов и сновидческие практики

В этом сне мы видим совершенно иную модель сновидения – вместо символических образов, требующих толкования, здесь представлен прямой диалог с божеством, своего рода «инструктаж» перед военной операцией. Иштар не только обещает Ашшурбанипалу победу, но и дает конкретные указания: оставаться в безопасности, пока она сама не разгромит врагов.

Такой тип сна – прямая коммуникация с божеством без необходимости толкования – называется в месопотамской традиции šat ili ("божественный совет") и считается наиболее авторитетной формой сновидческого откровения.

Политическое использование толкований сновидений

Примечательно, что в политической практике Месопотамии сновидения использовались не только самими правителями, но и их оппонентами. Сохранились документы, свидетельствующие о том, что враждебные сны или их толкования могли рассматриваться как форма государственной измены.

В архиве из Мари (XVIII в. до н. э.) содержатся письма, предупреждающие царя о потенциально опасных снах его подданных. В одном из таких писем говорится:

«Относительно того сна Малика-Даган, о котором мой господин писал мне. Я расспросил Малика-Даган, и он сказал: "Во сне я видел, как люди говорили друг другу: 'Царь Зимри-Лим мертв, а наследник его трона – Яркаб-Адду'. Я был очень встревожен этим сном и никому о нем не рассказывал". Вот что мне сказал Малик-Даган. Я слышал и другие сны, которые видели в городе, но они не касаются моего господина, и я не стал их записывать» (8).

Подобные документы показывают, что сновидения воспринимались не только как личное переживание, но и как потенциальный инструмент политического влияния. Сон, содержащий предсказание смерти правителя или изменения власти, мог рассматриваться как проявление мятежных настроений или даже как заговор с использованием магических средств.

В ассирийский период (I тыс. до н. э.) контроль над толкованием снов становится еще более строгим. Известно, что при царе Асархаддоне (680–669 гг. до н. э.) существовала практика обязательного доклада о снах, имеющих политическое значение. В тексте так называемой "Вассальной клятвы Асархаддона" есть такой пункт:

«Если вы услышите дурное слово или увидите дурной, неблагоприятный сон, касающийся Асархаддона, царя Ассирии, вы немедленно сообщите об этом Асархаддону, царю Ассирии» (37).

Это свидетельствует о том, что в поздний период истории Месопотамии сновидения становятся элементом государственной безопасности, а их толкование – регулируемой практикой, находящейся под надзором властей.

Письма и административные документы

Если эпическая литература и царские надписи представляют сновидения как значимые, часто драматические события, связанные с судьбами героев или государств, то частная переписка показывает, как сны функционировали в повседневной жизни обычных жителей Месопотамии.

Упоминания снов в повседневной переписке

В архивах частной переписки, обнаруженных во многих месопотамских городах, сновидения упоминаются с удивительной частотой и в самых разных контекстах, что указывает на их важность в повседневной жизни.

Часто сны становились поводом для изменения планов или принятия решений. В письме из Каниша (современная Турция, начало II тыс. до н. э.), торговец пишет своему партнеру:

«Относительно каравана в Бурушхаттум, о котором ты писал: сон, который я видел, был неблагоприятным. Я видел, как вьючные животные падают в горах, а товары расхищаются. Поэтому я решил отложить отправку каравана до следующего месяца, когда заклинатель проведет ритуалы для нейтрализации этого сна» (29).

Этот текст показывает, что коммерческие решения могли приниматься на основе сновидений, и это считалось рациональным поведением даже в такой прагматичной сфере, как торговля.

Другой распространенный контекст – беспокойство о близких. В переписке из Старовавилонского периода часто встречаются упоминания снов, в которых являются далекие родственники. Например, в письме из Сиппара женщина пишет своему брату:

«Я видела тебя во сне три ночи подряд. Ты выглядел больным и звал меня. Я сразу же пошла к гадателю, и он сказал, что это предупреждение от богов. Немедленно пришли мне известие о своем здоровье и совершенных тобой жертвоприношениях богам нашей семьи» (8).

Подобные письма указывают на веру в то, что души близких могут встречаться во сне, особенно в случаях опасности или болезни.

Запросы о толковании снов

Другой тип документов, связанных со сновидениями, – это запросы о толковании необычных или тревожных снов. Такие запросы могли адресоваться как профессиональным толкователям (šā'ilu), так и членам семьи, известным своими способностями в интерпретации снов.

В архиве из Ларсы сохранилось письмо от человека по имени Син-нашир своему отцу:

«Отцу моему скажи: так говорит Син-нашир, твой сын. Да хранят тебя Шамаш и Мардук! Я в добром здравии. Три дня назад я видел странный сон. Я стоял на берегу реки, и вдруг большая белая птица спустилась с неба и села мне на плечо. Затем она взлетела, держа в клюве серебряное кольцо. Что означает этот сон? Спроси у заклинателя в храме и сообщи мне его толкование, ибо сон этот не дает мне покоя» (15).

Подобные документы свидетельствуют о существовании разветвленной сети толкователей снов, к которым можно было обратиться за профессиональной консультацией.

Интересно, что запросы о толкованиях снов могли направляться не только людям, но и божествам – через практику так называемых "писем богам". Это были таблички с просьбами, которые помещались в храмах или закапывались в землю. В одном из таких писем, адресованном богу Шамашу, говорится:

«Великому Шамашу, судье небес и земли, господину истины и справедливости, пишет его слуга Шумма-лиши. Я видел сон, в котором моя умершая мать стояла у изголовья моей кровати и плакала. Что означает этот сон? Принесет ли он добро или зло моей семье? Я приношу тебе в дар чистое серебро и прошу твоего ответа через знамение или через слова твоего жреца» (35).

Такие "письма богам" представляют собой уникальную форму коммуникации с божественными силами, в которой сновидение становится отправной точкой для прямого обращения к высшим силам.

Отчеты профессиональных сновидцев-предсказателей

Особую категорию документов составляют отчеты профессиональных сновидцев – людей, специализировавшихся на получении вещих снов по запросу. Такие специалисты, называвшиеся šabrû ("видящие") или mušabrû ("показывающие видения"), практиковали технику инкубации сновидений – намеренного получения пророческих снов в специальных условиях, обычно в храмах.

В ассирийских архивах сохранились отчеты таких специалистов, адресованные царю. Например, в отчете некоего Мар-Иштара царю Асархаддону говорится:

«Согласно повелению царя, моего господина, я совершил ритуалы и лег спать в святилище богини Иштар Арбельской, прося видения о предстоящей кампании против Египта. В эту ночь я видел во сне, как богиня Иштар явилась, неся два меча, один с надписью "Для победы над врагами" на правой стороне и другой с надписью "Для защиты царя" на левой стороне. Она сказала: "С этими мечами я иду перед Асархаддоном, царем Ассирии, сметая его врагов, как колосья под серпом". Это благоприятное знамение для кампании моего господина» (29).

Такие отчеты часто содержат детальные описания ритуалов, предшествующих сну, сам сон и его толкование. Они использовались как одна из форм дивинации для принятия важных государственных решений, особенно связанных с военными действиями.

Интересно, что в более поздний период (I тыс. до н. э.) эта практика становится настолько институционализированной, что сохранились даже административные документы о распределении ресурсов для проведения ритуалов инкубации снов. В тексте из Ниневии говорится:

«Пять мер ячменя, две меры фиников, один кувшин пива, одна туша овцы – для ритуалов инкубации сновидений в храме Иштар на семь дней. Получатель: Набу-решуну, главный сновидец. Дата: пятнадцатый день месяца Шабату, двенадцатый год правления Ашшурбанипала, царя Ассирии» (29).

Этот документ показывает, что практика получения профессиональных сновидений была не только признана официально, но и финансировалась государством, что указывает на ее важность в системе принятия решений.

Сны в быту обычных жителей Месопотамии

Помимо официальных документов и литературных текстов, сведения о месопотамских сновидениях можно почерпнуть из различных бытовых источников: личных писем, заметок на полях табличек, граффити на стенах домов и даже из судебных документов. Эти источники позволяют увидеть, как сновидения функционировали в жизни обычных людей, не принадлежавших к элите.

Сны как руководство в личных делах

Для многих жителей Месопотамии сны служили важным источником указаний при принятии личных решений. В письме из Ура (III династия, конец III тыс. до н. э.) молодой человек пишет своему отцу:

«Относительно брака с дочерью Лу-Нанны, о котором ты писал мне. Я видел сон, в котором наша семейная богиня Нингаль показала мне девушку, стоящую в темноте, но свет исходил от её рук. Я истолковал это как знак того, что этот брак принесет процветание нашему дому даже в трудные времена. Поэтому я согласен на этот союз» (10).

Такие документы показывают, что личные решения – выбор супруга, карьеры, места жительства – часто принимались с учетом указаний, полученных во сне.

Особый интерес представляют случаи, когда сновидения противоречили социальным нормам или ожиданиям. В одном из писем из архива Мари женщина пишет:

«Я видела сон, в котором богиня Иштар велела мне не выходить замуж за человека, которого выбрал мой отец, а подождать ещё год. Мой отец в гневе, но как я могу противиться воле богини?» (9).

Этот документ отражает сложную социальную ситуацию, в которой авторитет сновидения мог конкурировать с авторитетом семьи или общественными нормами.

Сны в судебных документах

Удивительно, но сновидения иногда фигурировали даже в юридических контекстах. Известны случаи, когда сны использовались как аргумент в судебных спорах, особенно связанных с наследством или религиозными обязательствами.

В тексте из Ниппура (Старовавилонский период) сохранилась запись о судебном разбирательстве:

«Апиль-Син, сын Или-иппалсам, заявил в собрании: "Мой умерший отец явился мне во сне и сказал, что поле в районе Кар-Шамаш, которое перешло к моему брату Шамаш-нацир, на самом деле должно принадлежать мне". Шамаш-нацир ответил: "Пусть мой брат поклянется перед богами, что этот сон действительно был, и тогда я отдам ему поле". Апиль-Син поклялся перед богом Шамашем, и поле было передано ему согласно клятве» (16).

Этот документ демонстрирует, что сны, особенно включающие явления умерших родственников, могли иметь юридический вес при наличии клятвы о их подлинности.

В другом случае, из нововавилонского периода, сон использовался для объяснения невыполненного религиозного обязательства:

«Набу-шум-укин, храмовый служитель, объяснил перед собранием: "Я не принес обещанную жертву богу Набу в назначенный день, потому что в ту ночь бог явился мне во сне и сказал: 'Не приноси жертву завтра, но подожди до новолуния и принеси удвоенную жертву'". Жрецы подтвердили, что такое указание могло быть дано во сне, и Набу-шум-укин был оправдан» (37).

Это свидетельствует о том, что в определенных контекстах сновидение могло рассматриваться как легитимная форма коммуникации с божеством, имеющая обязательную силу.

Сны и народная медицина

Сновидения играли важную роль и в медицинской практике Месопотамии. В некоторых случаях диагноз или метод лечения определялись на основе снов – как снов самого пациента, так и специальных диагностических снов, которые могли получать целители.

В медицинских текстах из Ашшура содержатся указания по использованию снов для диагностики:

«Если больной видит во сне красную собаку, его болезнь происходит от гнева богини Гулы, и он должен совершить жертвоприношение этой богине. Если он видит черную собаку, его болезнь от руки призрака (умершего), и для лечения требуются ритуалы кисспу» (34).

Такие тексты указывают на существование целой системы медицинской онейромантии – диагностики через сновидения – которая дополняла другие методы определения причин болезней.

Особенно важными считались сны, полученные в храмах богов-целителей, таких как Гула, Нингишзида или Даму. Практика «инкубации» с целью получения исцеляющего сна была широко распространена. В посвятительной надписи из храма Гулы в Иссине говорится:

«Для богини Гулы, великой целительницы, госпожи, которая оживляет мертвых, Энлиль-баби, управляющий храма, построил "дом сна" (бит салме), чтобы больные могли получать исцеляющие сны по милости богини» (56).

Такие "дома сна" при храмах богов-целителей были местами, где пациенты могли провести ночь, надеясь получить во сне указания по лечению или непосредственное исцеление.

В ряде случаев документируются даже конкретные случаи исцеления через сновидения. В вотивной надписи из Ниппура человек по имени Лудингирра пишет:

«Богу Нингишзиде, моему господину, Лудингирра, сын Лугаль-ушумгаля. Когда я страдал от болезни глаз в течение трех лет, и никакие заклинатели не могли помочь мне, я пришел в храм и провел ночь в "доме сна". Во сне великий бог коснулся моих глаз своими чистыми руками, и когда я проснулся утром, я снова мог видеть. В благодарность я посвящаю эту серебряную статуэтку глаза богу Нингишзиде» (56).

Подобные свидетельства показывают, что практика целительных снов была не просто теоретическим концептом, но реальным методом лечения, воспринимавшимся как эффективный в определенных случаях.

* * *

В следующей главе: «Iškar Zaqīqu – древнейший сонник человечества» – мы рассмотрим структуру, содержание и методологию толкования снов в этом уникальном клинописном тексте, представляющем собой первый известный систематический справочник по интерпретации сновидений.

Глава 3. Iškar Zaqīqu – древнейший сонник человечества

На верхнем этаже Британского музея, в тихом зале ассирийских древностей, среди тысяч глиняных табличек, покрытых клинописными знаками, хранится уникальный документ. Это фрагменты коллекции K.6267+ – древнейшего из известных нам систематических сборников толкований сновидений. Написанные на аккадском языке более 3000 лет назад, эти тексты носят название "Iškar Zaqīqu" ("Серия [толкований] Заќиќу"), по имени духа сновидений, которому они посвящены.

За внешне сухим перечислением снов и их толкований скрывается удивительно систематизированный и логически организованный подход к психической жизни человека. Это не просто набор суеверий, а тщательно разработанная система интерпретации символов и образов, отражающая глубокое понимание связи между внутренним миром человека и космическим порядком.

История и структура текста