Почерк Леонардо

Саламат Сарсекенов

Почерк Леонардо

ПОЧЕРК ЛЕОНАРДО

ПОЧЕРК ЛЕОНАРДО

Глава первая

Облава

В 1995 г. ночи в апреле были почти все ясными. Так произошло и в этот раз. Полнолуние затмило лишь несколько набежавших облаков, от чего блики света небесного тела вызвали непроизвольную дрожь Волги. В фильме в такие моменты играет завораживающая, таинственная своей интригой музыка.

Неожиданно свет луны выхватил вереницу людей, которые медленно, украдкой двигались вдоль берега реки, прячась под начинающими цвести низкими кронами деревьев невысоких карагачей. Сведённые брови, плотно сжатые губы, устремлённый вперёд напряженный взгляд с оттенком азарта, тяжёлые и сдержанные вздохи. Кто в тёмно-серых одеждах, кто в спортивных костюмах – в общей перемещающейся массе они выглядели зловеще-молчаливыми.

Среди них было два брата. Виктору, темноволосому на вид было лет 12. Алеше, светло-русому мальчугану, не дашь и десяти. Они держались друг друга, словно были привязаны какой-то невидимой нитью.

– Помнишь, что я тебе на лавке говорил? – спросил почти шёпотом Виктор. В его низком голосе ещё сквозили ноты начавшегося ломаться голоса подростка.

– Да. Мне рыбу далеко в кусты затаскивать. – кивнул младший.

– Если в петли севрюжатины много попадёт, тогда рядом на берег отбрасывай, – ответил старший. Затем грозно добавил: – Только не на леску. А то бороду сделаешь.

Десятилетний мальчик вмиг стал серьёзным, глянув на лицо брата, на котором была видна, казалось, каждая мышца, а широко раскрытые глаза словно отражали внутреннюю тревогу за будущее.

Алеша смотрел с нескрываемой страстью на швейцарский перочинный ножик с оранжевой ручкой, который висел у старшего брата на поясе. Он еще помнил приятную тяжесть в руках этого, обладающего невероятными перспективами, ножа.

– Если мы рыбу с трёхкилограммовой икрой поймаем, ты его подаришь мне? – кивнул младший брат на нож. Он слегка поддался к поясу Виктора и прикоснулся к оранжевой ручке своей мечты, как к реликвии, и сразу же одёрнул руку, но не взгляд.

Старший свёл брови и нахмурил лоб:

– Заслужи сперва сам, самостоятельно. – Наклонившись, он взял за подбородок лицо братишки и строгим голосом добавил: – Понимаешь, что такое самостоятельность?

Мальчик кивнул и вновь коснулся ножа, который приятно холодил. Затем посмотрел в сторону реки и обиженно произнёс:

– Я с ним быстрее самостоятельным стану.

Ребята медленно двинулись дальше, ловя сзади насмешки и откровенный смех других ходоков.

– Придурки! С первого раза практически никто не ловит. Вы только водоросли подловите и трусы прошлогоднего утопленника, – засмеялся кто-то справа. Виктор повернулся и пристально и со злом посмотрел на подростка по соседству, которому на вид было лет 16. Его фигура в темноте сливалась с ветками деревьев и во тьме на бледном лице виден был только оскал насмешника.

– Вы, мальки долбаные, заткнитесь! Евсейчики, если бы не ваш отец, вам бы вообще никогда не видать ночного берега. Пользуйтесь добротой «Кума», – слова мелкой картечью вылетали изо рта тридцатилетнего мужчины и сиплым голосом цеплялись за нежную кожу подростков.

– Кто такой «Кум»? – спросил младший у старшего. Тот уже ушёл слегка вперёд и не смотрел на брата.

– Авторитет! – полушепотом и с трепетом ответил старший, словно говорил о кумире всей своей жизни, который спас ему жизнь. – Он когда-то с нашим отцом дружил, когда папа ещё жив был.

Белобрысый мальчуган на мгновение замер и посмотрел на небо, на котором сквозь тощие кроны деревьев мерцали небесные жители и дарили всем существам свой металлический свет. С грустью в голосе Алеша спросил:

– Он сейчас на небе?

Старший никак не отреагировал на вопрос брата, молча продвигаясь вдоль берега и иногда наклоняясь под ветками с редкими листьями.

– Я скучаю по нему, – голос младшего дрогнул и по щекам скатилось две слезы.

Через пару мгновений он сжал кулачки, поджал губы и свёл брови. Продолжив движение и глянув на освещённую полночную реку, он вытер глаза рукавом чуть великоватой для него куртки и всхлипнул. Это единственное, что услышал старший, так и не взглянув на брата. Но если бы обернулся, то заметил бы застывшие кристаллики грусти.

Неожиданно откуда-то из кустов раздался приглушённый свист. В следующее мгновение берег заполнили люди. В воздухе подвисло отрывистое тихое дыхание, пространство наполнили сосредоточенные лица. Мужчины подбегали к кромке берега, наклонялись и щупали илистое дно. Затем находили что-то и начинали тянуть. Братья замерли и молча наблюдали, как взрослые натягивали поднятые со дна лески и наматывали её на руку. Кто-то просто аккуратно и не спеша наматывал её на свою руку, кто-то кольцом ронял себе под ноги прозрачную леску.

Всплеск справа вынудил братьев оторваться от неожиданного и захватывающего зрелища и посмотреть в сторону источника шума. Они заметили в воде надувной баллон от машины, с помощью которого мужчина лет 30-ти подтягивал себя за толстую капроновую веревку сетей для рыб к центру реки. Вскоре на поверхности воды показались носы осётров.

Природа бесновалась, пытаясь бороться с руками браконьеров. Тучи накрыли полуночную луну и скрыли от глаз братьев молчаливую биту в воде. Рыбы бились хвостами о воду и резали своими шипами руки мужчин, инстинктивно борясь с людьми. Всплески, тихая ругань, надрывный шёпот повисли над рекой серым шумом, словно в большом телевизоре приглушили звук.

Завороженные этой невероятной картиной, братья только через минуту пришли в себя и побежали к берегу. Старший первым вбежал в воду по щиколотку и стал щупать по дну руками, что-то ища на илистом дне. Сосредоточенность и частое, но спокойное дыхание выдавало в нём не по годам повзрослевшего подростка. Он нашёл воткнутую в ил палку, которая едва высовывалась из воды, нащупал леску и стал ее тянуть. Вытягивая снасти, Виктор медленно пятился назад, не заботясь о том, что или кто может быть за спиной.

Леска была нервно напряжена в руках мальчугана из за улова, который еще не был виден, но тяжестью и грубым подергиванием ярко о себе свидетельствовал. Хаотично оставляя перед собой вытянутую леску, он с азартом смотрел на круги, которые она оставляла, покидая воду. Неожиданно леска резко рванула назад и также резко ослабла, словно в последний момент рыба решила бороться за свою жизнь и сорвалась с петель. Мальчик вскрикнул, но продолжил тянуть леску на себя, наматывая на этот раз её на кисть руки. Невидимая рыба снова напомнила о себе, натянув леску. Тонкая леска от напряжения врезалась под кожу мальчика. Несколько алых капель соскользнуло с ладони подростка и окропило влажную землю.

Леска продолжала медленно двигаться в руках Виктора. Это было подобно началу танца, когда партнёр делает первый шаг, приглашая другого следовать за ним. Движение было медленным, осторожным, как будто они боялись нарушить хрупкий баланс ночи. Младший брат ощутил натяжение лески, словно это был оголённый провод, и инстинктивно ответил движением своей руки. Они начали двигаться синхронно. Казалось, что они танцевали уже много лет подряд, хотя рыбачили не так уж часто и, тем более, без сентиментальностей и панибратства.

Рыба на другом конце лески, казалось, чувствовала эту энергию и сопротивлялась сильнее: леска натянулась до предела, и подростки почувствовали, как по их телам проходит дрожь, поднимаясь от самой земли и устремляясь то ли к звёздам, то ли на помощь рыбе. Братья продолжали бороться с уловом вместе, но теперь их движения казались резкими и отчаянными. Каждый шаг был наполнен диким азартом, смешанным со страхом перед неизвестностью и желанием победить её.

Подростки не обращали никакого внимания на происходящее вокруг них, хотя некоторые из взрослых браконьеров, словно тени, кружили то сзади, то по сторонам.

Глаза мальчишек блестели в лунном свете, отражая внутреннюю борьбу. Они знали, что этот танец – нечто большее, чем просто ловля рыбы. Это был скрытый ритуал, посвящённый их внутреннему миру, их страхам и бледным, еще не сформировавшимся надеждам.

Внезапно рыба перестала сопротивляться. Леска ослабла, и подростки остановились, тяжело дыша, посмотрели друг на друга. Вода успокоилась, но теперь она выглядела иначе – глубже, мудрее. Они начали медленно поднимать из воды запутавшуюся в петлях рыбу. Это был толстый осетр с бледно голубым отливом и красивыми шипами, пунктиром проходившими через всю плоть. И это была не просто добыча мальчишек, а символ их собственного страха перед неизвестностью, с которой однажды они остались наедине.

Алеша восхищённо смотрел то на брата, но на рыбу. Его зрачки расширились, создав эффект «бликов в глазах», и в них по прежнему просматривались искорки азарта, смешавшись с блеском радости. Даже в темноте от луны не скрылась широкая улыбка на лице подростка. Мышцы лица расслабились и мальчик, казалось, засмеялся.

– Отойди от рыбы! – сквозь зубы кинул старший брат. Казалось, он не разделял радость от улова большого осётра, которого они напряжённо пытались вытащить из реки.

Это не омрачило младшего. И, присев завороженно на корточки, он только собрался погладить добычу.

Неожиданно ночное небо разрезали красные всполохи от выстрелов ракетниц. Ощущение, что внезапно включили все прожекторы, словно это была не колыбель звёзд, а стадион на несколько тысяч посетителей, чьи прожекторы разом осветили поле и трибуны.

Младший брат с тем же восхищением задрал голову и стал разглядывать небо, сияющее от ракетниц. Мир словно рукоплескал им ярким парадом фейерверков.

Яркие огни от ракетниц стали медленно кружить на своих парашютиках по ночному небу, словно мотыльки, проплывая иногда на фоне полной луны и дразня восхищенного Алексея.

– Хочу парашют, – прошептал мальчик и подпрыгнул, словно хотел попробовать достать один из них. Именно они не давали рухнуть ракетницам, а плавно спускали их в ночную мглу.

– Баран, это облава, вытаскивай быстрее! – прорвался в восприятие Алеши голос старшего брата.

Смертельная Самостоятельность

По краям берега завыли сирены машин. Из милицейских «буханок», внезапно появившихся на берегу, и «ПАЗиков» стали выскакивать люди в милицейской форме. Над берегом поднялся шум. Кто-то из ребят засвистел и закричал: —Шухер!.

Где-то прогремели выстрелы. Громкий хлопок, в обычной обстановке вызвавший бы шок у младшего, и ударная волна, разорвавшая тишину. Внезапная и мощная с коротким, отдаляющимся отзвуком, будто отскакивающим от деревьев и реки. Несколько браконьеров в воде, которые перебирали сети на надувных баллонах на середине реки, бросили в реку сети и стали быстро грести к противоположному берегу.

Жёлтые столпы милицейских фонарей, сновавшие по поверхности воды, пробивая темноту вплоть до противоположного берега. Мат оперативников, которые преследовали и задерживали браконьеров. Общий шум, резко спустившийся на тихий берег Волги. Всё это казалось тяжким сном, от которого обычно просыпаешься уставшим.

И в этой суматохе старший брат сумел вытащить рыбу, обхватить её руками и, не распутывая лески, ринуться в кусты. По пути он то и дело оступался из-за волочившихся за рыбой снастей. Бежать было невероятно тяжело, потому что в их снастях запуталась еще одна рыба, которая еще была под водой на дальнем конце лески.

Несмотря на тяжесть дополнительного груза, Виктор настойчиво и упрямо нес свой первый улов к спасительным кустам молодого карагача.

Через несколько секунд старший обернулся на крик Алеши: «я сам!». Виктор остановился, едва не упав вместе с рыбой. Алеши не было рядом. Приглядевшись к кромке берега, он увидел младшего братишку по пояс в воде.

Для него это было все еще игрой, в которой лишь возросли ставки и повысился уровень борьбы. Если на первом надо было просто тащить леску из воды, сейчас добавилось сложности в виде других игроков и условных «врагов», которые мешают выполнить задание и завершить игру.

Старший вздохнул и стал наблюдать, как младший начал подтягивать леску с вертевшейся второй рыбой. Она была явно больше той, что он держал в руках.

Шум не стихал. Он то наплывал волнами, то слегка отдалялся от берега, но всегда был рядом. Кто-то ругался, кто-то кричал. Где-то трещали кусты под натиском мужских дерущихся тел. Кто-то прокричал басом и в следующее же мгновение раздался ещё один выстрел. Небо прорезала очередная ракета, которая своим ярким светом обнажила происходящее на берегу.

В этот раз Алеша не задрал головы и не посмотрел вожделенно на звёзды. Он всё ещё был в воде и тянул рыбу. Пальцы рук от холода почти не двигались, но ему было всё равно. Ощутил он это только когда попытался подхватить приблизившегося осётра под жабры. С первого раза не удалось, однако он не сдавался и с третьей попытки ухватил добычу, после чего решил выбираться из ледяной воды.

Если бы не возраст, то Алеша давно бы сидел в наручниках на заднем сиденье милицейской машины. Однако один из представителей порядка, увидав под светом ракетницы развернувшуюся в воде битву, решил, что пацан подождёт и бросился догонять одного из взрослых браконьеров.

Увидев мимо пробегающего инспектора, Виктор прыгнул вместе с рыбой под лежачий рядом с ним кусок поломанной коряги. Как только служитель закона скрылся и перестал быть реальной угрозой, он неловко поднялся, тяжело дыша и настойчиво держа в правой руке по прежнему натянутую леску, в которой была крепко замотана в петлях рыба.

– Сейчас, сейчас только дотащу под дерево и вернусь к тебе, – цедил он себе под нос, подтягивая остатки лески к себе, будто надеялся, что младший брат всё отлично слышит. – Сейчас, ещё немного…, ещё немного.

Виктор дернулся всем телом к уже близким кустам, крепко сжимая рыбу и подтягивая снасти. Вдруг раздался резкий и короткий щелчок обрыва натянутой лески и тут же Виктор упал в траву. Эта звуковая «взрывчатка» мгновенно приглушила старшего брата. Он снова повалился на землю вместе с рыбой.

В следующее же мгновение на другом конце снасти освободившаяся от лопнувшей лески рыба стала обвиваться вокруг младшего брата, словно хотела отомстить и взять в плен. Пальцы Алеши соскользнули в ближайшую петлю и леска тут же затянула ее на запястье. От неожиданности мальчик замер и как заворожённый наблюдал за происходящим. Однако, когда осётр погрузился под воду и дёрнул леску, от неожиданной боли Алеша вскрикнул.

Виктор поднялся на ноги вместе с рыбой. И, услышав вскрик братишки, быстро, с отчаянием в действиях, вновь обхватил рыбу, впивающуюся шипами в его руки, и побежал с ней к ближайшим кустам.

– Сейчас. Сейчас я вернусь… Ещё немного…», – шептал старший, настойчиво волоча рыбу, которая вместе с носом и хвостом была в двое больше него.

Неуклюже дотянув до ближайших кустов, он перевел дыхание и на выдохе, не оборачиваясь к берегу, прошептал:

–Сейчас, Я быстро. Сейчас!

С надрывом и хриплым рыком бросая рыбу в небольшую канаву под кустом молодого карагача, он вновь прошипел себе под нос:

–Сейчас!

Дернувшись в сторону берега, неожиданно петля на его левой руке запуталась и он опять упал на рыбу. Переведя дыхание, Виктор вытащил из под пояса свой перочинный ножик. Лихорадочно раскрыв лезвие ножа, он засунул его под леску, но воткнул кончик ножа себе в левое запястье. С надреза на запястье пошла кровь. Из за холода и протяженного аффекта Виктор не почувствовал боли. В голове лишь блеснула мысль: «хорошо что вену не перерезал, иначе черная кровь пошла бы» . Когда-то он видел, как во дворе после словесных разборок у одного блатного обильно шла, очень черная и жидкая кровь.

– Витя! – отчаянно донеслось со стороны берега.

Виктор сделал еще одну попытку перерезать леску, стянутую на запястье. Когда располосованная пополам леска податливо упала на землю, он сразу вскочил с земли и, с приглушенным голосом: «Я сейчас. Я уже иду», побежал к берегу.

На бегу он вытер о брюки ладони, пытаясь избавиться от слизи и теплой крови.

Ночная мгла словно поглотила полную луну. Было темно, несмотря на суматоху. Виктор споткнулся о какую-то коряку и снов упал.

Подбежав к самой кромке берега Виктор столкнулся с тишиной, которая как новый вызов в его еще не окрепшей жизни, резала своим безучастием к происходящему. Тишина, которая на протяжении его жизни означала опасность больше, чем опасность от непредсказуемости.

Тишина давила и угнетала. У мира внезапно закончились батарейки.

Небо рассекли две красные линии. Ничего неожиданным больше не было. Все наполнилось темнотою безысходности.

Мальчик, в попытках различить в тишине воды голос своего братишки, завертел головой: пусто, будто враз никого не стало, и не только звук, но и все существа пропали с планеты, оставив его только с одной реальностью, где он один…

С окаменевшими глазами Виктор медленно продвигался по воде. Он не мог найти Алешу: то ли вспышка ослепила его, то ли брат… Наконец, вода стала подбираться к его груди. Он остановился и стал озираться.

– 

Леха, ты где? Леша…!

Виктор мотал головой в разные стороны в надежде найти младшего брата. Но даже всплеска не было видно на поверхности воды. Река вновь стала величественно гладкой.

– Я пришёл. Ты где? … Лёша, я ведь пришёл! – сдавленным шёпотом произносил Виктор. Желание отыскать брата влекло его вперёд, в водную тёмную глубину. Но внутренний рациональный голос останавливал всякий раз, когда Виктор делал шаг вперёд.

В глазах подростка замер ужас. Он вскинул брови, от чего на лбу появилась широкая горизонтальная морщина. Уголки губ поползли вниз, тогда как щёки напряглись и приподнялись, создав ощущение, что лицо «замёрзло» в этом выражении. Ноздри задышали так, словно Виктор только что пробежал стометровку и… проиграл её.

Взгляд блуждал по поверхности воды, но ни за что не мог зацепиться. Где-то на середине реки ударила хвостом по поверхности реки рыба. Короткий всплеск и вновь застывшая тишина.

Уже тихо, словно говоря самому себе, и по-прежнему оглядываясь вокруг себя, он прошептал: «Я пришёл. Я здесь. Я здесь, братик».

Стекло поверхности реки застывало на газах. Вот уже ни кругов от рыб, ни рыков за спиною Виктора, воюющих за свои права людей. Ничего. Виктор медленно достал из кармана перочинный нож. Посмотрел на него как на молитвенник. В глазах рябило то ли от откуда-то появившейся слезы, то ли от непонятной тряски рук, что подросток раньше не замечал за собой. В следующее же мгновение Виктор сжал кулаки, поджал губы, занёс руку с ножом с оранжевой ручкой и кинул его в застилающую воду темноту.

Едва уловимый всплеск и мир обрушился на подростка со всей тяжестью, абсурдностью и происходящей вокруг жизнью. Мир без предупреждения включил громкость своих колонок на полную.

Вновь выстрелы, ругань взрослых, хлопки, бряканье наручников, глухие удары настигли слух Виктора и вынудили поморщиться. Он развернулся, медленно вышел на берег и упал на мокрый прибрежный песок. Ладони стали искать в темноте леску от удилища.

Наконец он нащупал леску, один конец которой был привязан к торчащей где-то под водой палке. Нейлоновая нить натянулась и напомнила о рыбе, которая ещё прыгала и сопротивлялась под кустами, где Виктор и оставил её.

Добредя по леске до рыбы, он уже ни разу не обернулся в сторону реки. Не замечая, что улов в два раза превышает его рост, он схватил по другую сторону от рыбы леску и потянул ее. Леска податливо и свободно указала направление обратно в сторону реки. Виктор автоматически подтянул к себе леску до самого ее обрыва.

Какое-то время он смотрел на оборвавшийся кусок прозрачной лески. Невозможно было сказать о чем он сейчас думал. В его восприятии было обрезано ВСЕ! Ни мысли, ни желания. Может именно так и выглядит сожаление или утрата. Так воспринималась неожиданная смерть отца от пули, выпущенной на групповой разборке от того, кто так и не распознавался в темноте прошлого. Так воспринималось молчаливое отсутствие мамы, которую он никогда не помнил, но понимал, что она ведь должна быть.

Неожиданно повзрослевший Виктор обхватил осётра руками. Молча он поднялся и двинулся в сторону кустов. Впереди была темнота леса, лишь редкие всполохи ракетниц и луна освещали путь. Низкие кусты не мешали своими ветками. Только начав покрывать их собой, листва не загораживала редкий свет, ведя Виктора дальше от молчаливого берега.

Виктор не успел сделать очередной вздох, как земля пропала под правой ногой. Следуя по инерции за тяжёлой рыбой, он не успел остановиться. В следующее мгновение мир перевернулся, луна в небе резко переместилась в другой угол, а голова ударилась о воду. Виктор погрузился в холодную воду.

– Кто это? – спросил гнусавый голос мужским басом.

Виктор только ощутил, что теперь полностью стоит в воде. Он замотал головой, прижал к себе рыбу и посмотрел в темноту.

– Чего ты молчишь? Ты чё, бивень? Не понял?

Виктор молчал, словно не хотел нарушать обет молчания после случившегося. Ответила за него рыба, забив хвостом о ледяную воду. Она всё ещё хотела выбраться из плена.

– Что за сука? Отпусти рыбу в воду! Харе бахать нас! Она нас всех спалит! Облава ещё не кончилась! – кто-то рядом с Виктором был явно раздражён. Резкая речь с гнусавой хрипотцой и наряженный голос только побуждали Виктора ещё глубже погружаться в себя. Мир стал чем-то отдельно существующим, преграждающим путь, субъектом.

Виктор в темноте огляделся, пытаясь разобрать с кем очутился в яме, и сглотнул.

Если бы не поворот головы, всё могло завершиться иначе. Первый удар пролетел над головой Виктора и завершился удивлённым возгласом: «Да ты чё, мелкий что ли?»

Второй был резче и более целенаправленным. Он прилетел прямо на дыхание Виктора, который не успел толком испугаться от первого. Грубый, сильный, точный удар вынудил мальчугана всхлипнуть и укрыться под водой. На этом эмоции закончились, отойдя на второй план от острой боли в районе лица. Мышцы рефлекторно напряглись, рот от неожиданности приоткрылся, не издав при этом ни звука. Слёзы! Нет, не от обиды, а от чего-то странного другого заполнили глаза,

Виктор продолжал молчать, прислушиваясь к немым восприятиям происходящего. Вместо того, чтобы ответить хоть как-то на случившееся, он лишь сильнее прижал рыбу к себе и, стуча зубами от холода, прошептал: «Я пришёл. Я здесь».

Злость окутывала его, как холод апрельской Волги. Через паузу он процедил сквозь зубы как мантру: «Я здесь».

– Ты кто? – только и услышал он в ответ мужской по-настоящему голос. В яме стало тихо.

– Ты, шкет, быстро выбрось рыбу, а не то, падла скользкая, ты у меня песок глотать начнёшь! – голос шёл откуда-то сверху и сзади. Мужской, но с истеричными испуганными нотами. Виктор не шевельнулся.

Неожиданно кто-то пробежал мимо ямы, разбрызгивая сапогами грунтовые воды. Шаги утихли, но появились бледно-жёлтые лучи фонарей, за которыми следовали два милиционера.

– Не мог он далеко с таким осетром уйти. Я сам видел его в воде с рыбой. Мальчишка совсем ребёнок. Он точно где-то здесь, – голос осёкся, свет дёрнулся куда-то влево. – Закопать тоже не успел бы.

Виктор, услышав эти слова, перехватил руками рыбу посильнее и одновременно обхватив ее ногами медленно погрузился под воду.

Только неразличимые в темноте круги сомкнулись над его головой, как небо вновь озарила красная ракета.

Милиционеры замолчали, выпрямились и в свете ракеты стали осматривать местность вокруг себя, пытаясь успеть за короткую световую жизнь пиротехники найти то, что потеряли. Увлёкшись поисками, они прошли мимо ямы, в которой затаились спрятавшиеся браконьеры.

Двое из них не отрывали взгляда от места, где ещё несколько мгновений назад темным силуэтом проявлялась мальчишечья голова и трепыхалась крупная добыча. Они ещё слышали его «Я здесь. Я пришёл». Одному из них было на вид лет 40. Коренастый, с татуировкой на шее выдохнул и тихо сплюнул.

– Где он? – не смотря на своего товарища, спросил он, находясь в небольшом водоеме и внимательнее всматриваясь в воду перед собой.

Последний отблеск ракеты поймал испуганные и недоумённые взгляды браконьеров.

Красный свет погас и это было словно знаком: голова мальчика вновь появилась на поверхности ямы. Он ничего не сказал, лишь жадно захватил воздуха, надул щеки и вновь скрылся под водой. Рыбы на этот раз не было слышно, однако мужчины чувствовали её угасающую жизнь.

Мир вновь погрузился в вязкую тьму. Мужчины переглянулись и уставились на место, откуда только что вынырнула из мутной воды голова. Казалось, прошло не больше минуты, как Виктор вновь оказался на поверхности воды. Мужчины хотели было что-то сказать, но тщетно. Подросток слился с уловом и водоёмом, и всей той реальностью, которая продолжала одновременно всасывать в свой собственный водоем, в свою собственную глубину безысходности и молчаливой отчаянности.