Мастер грёз

– Новенький? – услышал он голос у себя за спиной и рассеянно обернулся, догадавшись, что вопрос обращен к нему.

– Да, – коротко ответил Макс, воззрившись на довольно приятной наружности девушку. А что он еще мог сказать? Давай познакомимся?

– Че стоишь? Проходи, – и она подтолкнула его к комнате, где сидел то ли директор, то ли менеджер этой организации. Этого Макс так и не смог понять.

– Привет! – весело сказал ему мужчина лет 35-40. – Сегодня первый день?

– Здрасте. Да, – кивнул тот.

– Тогда «джус»! – мужчина вытянул вперед ладонь, и Макс хлопнул по ней своей. – В общем, так. Сейчас я дам тебе экспедитора, который будет с тобой весь день, ну, покажет тебе, что к чему, объяснит все. Он же будет решать, брать тебя на работу или нет. А если даст добро, завтра уже поедешь один. Понял?

– Ну да, – ответил Макс.

– Маш, иди-ка сюда как раз! – окликнул мужчина ту самую девушку, которая впихнула Макса в кабинет. – Будешь его сопровождать сегодня. Объяснишь все.

– Ладно, о'к, – отозвалась та и обратилась к Максу. – Тебя как зовут?

– Макс.

– Давай, Макс, бери вот этот пакет и погнали.

Макс поднял с пола один из многочисленных пакетов, разложенных рядком у стены. Маша в свою очередь тоже взяла один, и они пошли.

– Давай понесу, – предложил Макс, но Маша решительно отказалась:

– Нет, спасибо. Я уже привыкла.

И они пошли молча. Только временами Макс чувствовал на себе пристальный, изучающий взгляд своей проводницы, которая не отворачивалась даже тогда, когда он вопросительно смотрел на нее. Ее как бы абсолютно не волновало и не смущало, что Макс замечал, как она его рассматривает. Она нахально продолжала делать то, что ей было нужно.

Они долго ехали куда-то на метро и вылезли в совершенно пустынном месте, которое мало напоминало Москву. Макс совсем растерялся, так как совершенно не представлял, где они.

Потом они долго шли куда-то, проходили под какими-то арками, переходили улицы, сворачивали в подворотни. Макс покорно шел следом за Машей, хотя и не понимал, что происходит.

Всю дорогу они шли молча, но тут Маша остановилась и с интересом продолжила разглядывать своего подопечного.

– Ну, че, рассказывай про себя, – сказала она, наконец.

– А че рассказывать? – не понял Макс.

– Ну, чем увлекаешься, чем занимаешься?

– Да чем? В институт поступал. Провалился. Теперь работу ищу, чтоб хоть на платное отделение заработать, – ответил Макс, не совсем понимая, какое все это имеет отношение к работе.

– Понятно. Ты не москвич?

– Нет.

– Да, это видно. А хобби какое-нибудь есть? Увлечение?

– Компьютер. В игры всякие играю.

– Наверно, и в Интернете часами зависаешь? С девчонками переписываешься? На сайтики всякие залезаешь?

– Не, у меня нет Интернета. Говорю же – денег нет.

Глаза Маши странно засверкали, и Макс нахмурился, пытаясь понять, что же у нее на уме.

– А у тебя девчонка есть? – спросила она вдруг.

– Че? – Макс испугался вопроса. Какое это имеет отношение к делу? – Нет, нету, – поспешно ответил он.

– Че, и не было никогда?

– Нет, – удивленно хмыкнул Макс, а потом добавил:

– Мне вообще некогда такими пустяками заниматься, меня сейчас это не интересует.

Конечно, тут он уже наврал, но уж так хотелось, чтоб Маша, наконец, оставила эту тему раз и навсегда и заговорила о чем-то менее смущающем. Тем более, что это был для Макса больной вопрос, и разговаривать с незнакомыми людьми на подобные темы ему не хотелось.

Удрученный своими неудачами в деле касательно девушек, ему просто хотелось валить все на свою занятость и недостаток времени. Проблема же, конечно, заключалась в другом, но он предпочел сказать Маше то, что говорил сотню раз всем остальным, отвечая на подобный вопрос.

Это потом только, через какое-то время, Макс пожалел, что сказал эту свою последнюю фразу. А ведь все могло для него обернуться иначе. Может, и жизнь потекла бы по другому руслу и сложилась куда интереснее.

– Да? А чем ты тогда интересуешься? – спросила Маша, и Макс заметил, как интерес в ее больших выразительных глазах постепенно угасает.

– Учебой, – зачем-то сказал он. – Хочу в институт поступить, на лингвистический факультет.

– А-а. Ну ладно, пойдем дальше.

– А куда мы, вообще, идем?

– А че ты, вообще, хочешь от работы?

– Зарплату хочу хорошую.

– Ну, зарплата здесь хорошая, если работаешь хорошо.

– А налоги вы платите? – спросил вдруг Макс, и Маша, остановившись, изумленно уставилась на него.

– Ну, в смысле, отчисления мне на пенсию идти будут с моей зарплаты? Надо ведь о будущем думать. Да и трудовая книжка бы не помешала, – пояснил Макс.

Маша ничего не ответила и пошла дальше. Макс бойко зашагал за ней следом.

Начался дождь, Маша пригласила Макса к себе под зонт. Тот неуверенно пристроился рядом с ней, боясь близости девушки рядом с собой.

– Знаешь, Макс, тебе не подходит эта работа, – ровным тоном сказала она.

Тот весь встрепыхнулся от возмущения.

– Почему?! – воскликнул он.

– Ну, не подходит. Пойми, – проговорила Маша, и они остановились. Она взглянула ему прямо в глаза, и Макс почувствовал, как по его телу пробежала волна нежности к этой девушке.

– Почему? – отчаянно воззрился он на нее. – Я могу хорошо работать! Я буду все делать хорошо!

– Нет, Макс, извини. Найдешь себе другую работу, хорошую.

Макс постепенно осознавал, что очередная возможность заработать деньги, которые ему так были необходимы, снова уплывает прямо из-под носа, и не понимал, что же на этот раз он сделал не так. Отчаянно хватаясь за последнюю ниточку, он еще как-то надеялся исправить положение. Ведь вот же она, стоит перед ним, еще пока рядом, и у него есть еще шанс переубедить ее! Вот только как?!

– Но мне нужны деньги! Мне все равно кем работать! – взмолился он.

Видя, что Макс не сдается, Маша начала нервничать.

– Послушай, Макс, тебе эта работа не подходит, я знаю. Я верю, что ты себе лучше найдешь, – сказала она.

– Но мне не надо лучше! Мне все равно кем! Почему не подходит?! – отчаялся Макс.

Маша помолчала немного, думая.

– Потому что мы работаем в таком бизнесе, ну, понимаешь, для взрослых, – проговорила, помедлив, она. – Это диски с ПОДОБНОЙ темой. Мы их нашим клиентам доставляем.

Какое-то время Макс стоял молча и смотрел ей в глаза, пытаясь понять, говорит ли она правду. Ну, неужели эти глаза могут лгать? Такие глаза! Макс понял, что проникается ею все сильней и сильней. Эта непонятная нежность окутала его уже с ног до головы. Теперь ему не столь важно было потерять работу, сколь ЕЕ.

– Ну и что, – сказал он вдруг.

Такого поворота событий Маша, видимо, не ожидала.

– Ну и что? – переспросила она и добавила. – Мы очень поздно заканчиваем работать.

– И че? – не сдавался Макс. – Меня все устраивает.

Маша пребывала в замешательстве.

– А знаешь, почему мы поздно заканчиваем работать?

– Почему?

– Потому что после работы мы остаемся в офисе и сами снимаемся в этих фильмах.

Макс растерянно заморгал, глядя на нее. Обрадованная эффектом, Маша продолжала:

– Понимаешь, мы сами в них участвуем. Ты тоже хочешь участвовать?

– Не знаю, – тупо ответил Макс.

– Ты умеешь хоть? Хоть стриптиз танцевать? – напирала Маша.

– Не знаю, – повторил Макс и вдруг неожиданно для себя добавил. – Я могу научиться.

Неизвестно, что Маша подумала в этот момент: восхитилась ли напористости Макса либо изумилась его глупости, но она только вздохнула:

– Не надо учиться. Надо уметь. Видишь, это не для тебя. Ты найдешь себе хорошую работу, поверь.

Макс находился в крайней растерянности. Он был больше чем уверен, что Маша врет, но хотелось верить в обратное. Не хотелось думать, что ЭТИ глаза могут лгать. Не то, что бы он желал, чтобы она была замешана в этом грязном деле, просто он надеялся, что хоть немного нравится ей, а она всего лишь спасает его от ужасной порочной жизни.

– И много вам платят? – спросил Макс.

– Достаточно много, – ответила уже довольно подуставшая от борьбы с Максом Маша.

Макс с минуту стоял молча и просто смотрел на нее.

– Ну ладно, тогда я пойду, – сказал, наконец, он, помолчав и как бы решаясь с духом.

– Давай, – согласилась девушка.

– Мне приятно было с тобой познакомиться, – произнес Макс, взял ее руку и пожал.

– Мне тоже, – ответила та и, снова взглянув ему прямо в глаза, сказала: – Я знаю, что все у тебя будет хорошо. Удачи.

Она взглянула в глаза, а добралась до самой души. И Макс почувствовал это. Но это был последний их контакт в его жизни.

И они распрощались.

В глубине души Макс знал, что Маша довольна порочная, но она чем-то запала ему в душу, и образ ее еще долго не выходил у него из головы. Он представлял себе, что она и впрямь из-за глубокой нужды работает в этом бизнесе, а он находит хорошую работу, возвращается за ней и спасает от позорной жизни. И она любит его до конца своих дней.

С такими мыслями Макс и выбирался из той глуши, в которую завезла его Маша. И домой ехал, занятый своей мечтой, потому и не сильно думал о своей неудаче.

Тем же вечером Макс, распираемый впечатлениями, позвонил своему другу Ромке и все рассказал ему, за исключением той истории, что поведала ему о своей работе Маша. И правильно, что не рассказал, иначе выставил бы себя круглым идиотом.

– Я на такой работе уже работал, – возвестил ему Ромка. – Один день. Все эти «джусы» знаю. Че сразу-то не спросил? Зря только время потратил. Я не знаю, че она тя не взяла: может, потому что ты про налоги сморозил, а может, дурака, пожалела, что те за институт платить надо. Потому что они всех берут, без разбору. Хрен ты там че заработаешь, а им выгодно. Только те заработать и могут, кто давно там крутится. А те, иногороднему, там воще делать нечего. Больше денег на дорогу уйдет.

– Да почему? Объясни хоть, че за работа? – поинтересовался Макс.

– Фишка такая: дают те в зубы чемодан дисков, обучают тя речи там какой-то специальной, шоб впарить легче было, завозят куда подальше, и мотаешься до вечера по всем окрестным магазинам, забегаловкам, палаткам, машинам даже, чтоб эту хрень сбагрить. Вечером возвращаешься обратно, деньги сдаешь, если че продал, и диски, конечно, оставшиеся, и тебе твою долю отстегивают. Воще, я так подсчитал, больше ста рублей в день новичок не заработает. Я так воще ниче не продал. Послали пару раз, да один раз от ментов еле смотался. Плевал я на такую работу! А в первый день тя экспедитор их берет, все объясняет, показывает и учит. Экспедитором может стать тот, кто уже давно в деле. Потом приезжаешь назад и сдаешь типа экзамен о том, как все понял в этой работе. Если сдаешь – ты принят. Хотя, вроде, все сдают, кто собеседование прошел. Лохов туда изначально не берут.

– Ага, значит, меня за лоха не приняли! – обрадовался Макс.

– А ты че, лохом себя, что ли, считаешь? – осведомился Ромка.

– Теперь да, – вздохнул Макс. – Знаешь, как она меня послала?

– Как?

– Сказала, что это порно-бизнес. И я чуть было не поверил.

В трубке послышался гогочущий смех. Макс подождал, когда он закончится, и сказал:

– А еще спросила, есть ли у меня девчонка.

– Че?! – теперь голос в трубке сделался изумленным: – И что же ты сказал?

– Что времени нет на девчонок.

– Ты че, дурак, что ли?! Ну, ты и лох! Такая возможность! Я бы не упустил! Девчонка сама к тебе клеится! Да еще и москвичка!

– Я думал, она меня проверяет просто. А то решит еще, что я какой-нибудь наглый тип, только о девчонках и думаю, и на работу не возьмет.

– Вот она тебя и не взяла, дурака такого! Ты не понял, что ли, че ей надо было? Ну, ладно, чувак, пойду-ка я уже, надо эту хохму пацанам рассказать! Давай, пока! Ну, ты воще!!

И Ромка повесил трубку.

Макс почувствовал себя маленьким несмышленым ребенком, не способным понять ситуацию, и ему стало как-то не по себе. «И все же, мне кажется, она меня не из-за налогов не взяла и не из-за того, что я «таким не интересуюсь», а потому что пожалела. Ведь мне действительно деньги нужны. А так бы я только свое лишнее время потратил, все равно бы ничего не заработал и ушел», – подумал он про себя, и эта мысль немного его успокоила.

. . .

– Ну что, значит, все-таки надумал в городе работать? – осведомилась у Макса мама, когда они в выходной день сидели на кухне и завтракали. Отчим никогда не присоединялся к ним, и Макс часто недоумевал, зачем мама терпит его? Любви давно уже нет, деньги в дом не приносит, пьет только беспробудно. Убытки одни от него. Привычка, что ли, одна? Но разве нужно из-за этого продолжать губить свою жизнь, когда можно все это раз и навсегда прекратить и начать жить заново? Ведь с привычкой справиться гораздо легче, чем с любовью. Но мать, видимо, считала иначе. Трудно было порвать со старым образом жизни, особенно когда тебе уже не двадцать лет. А, может, повседневная суета просто не давала возможности задуматься над этим.

– Че-то я как-то уже не доверяю всем этим московским объявлениям. Туфта одна, – с усмешкой ответил Макс. – Лучше здесь пока поработаю, а там посмотрим.

– Иди на фабрику. Вон, на сырки пока требуется, – сказала мама.

– Ты че?! – Макс аж весь вывернулся от возмущения. – Не собираюсь на эту грязную работу идти! Пускай там неудачники работают!

– Я всю жизнь на фабрике. И что такого?

– Поэтому ты ничего и не добилась. А я добиться хочу!

– Я не о карьере думала. Мне надо было тебя кормить, когда твой отец нас бросил.

– Ну, ты, допустим, понятно. А другие? Что заставляет молодежь вместо института идти на фабрику и на всю жизнь там застревать? Просто для них это легкий способ. Не нужно бороться, стремиться к лучшему! Им ничего не нужно от жизни. Только нажраться да пошляться, а наутро опять ишачить на чужого дядю. Они там же и отношения заводят, себе подобных ищут. И семьи их такие же конченые получаются, как они сами. Бухают да скандалят друг с другом всю оставшуюся жизнь. А живут потом в старости на одну жалкую пенсию. А я так жить не хочу! Я человек, а не скот!

– Ну ладно, чего ты завелся? Я уверена, что у этих людей тоже есть какие-то свои причины, раз они так поступают. Может, денег нет на учебу, или дети.

– Ага, ранние, незапланированные. Нарожают лет в 16. Потому что дуры! На козлов ведутся! Мозгов нет, а не денег, чтоб в институт попасть!

– Что ты злишься? Ты, вон, тоже не попал, и что?

– Я по другой причине! – Макс раздраженно вскочил со стула. – Ты же знаешь, как там все делается! Меня зажали! На какой-нибудь драный юридический я с легкостью поступил бы! А ОНИ даже этого не могут! Даже в технарь не идут! Че ты их защищаешь?! Тоже считаешь меня тупым?! Все против меня! – и взбешенный Макс полетел в свою комнату.

– Макс! Я не то имела в виду! Да что ты обиделся?! Я в тебя верю!– но тот уже хлопнул дверью и, как всегда, уединился за компьютером.

«Задолбали все! – думал он про себя. – Просто бесят. Защищают этих кретинов! Неудачников! А человек чего-то в жизни добиться хочет, и плохой! Терпит одни насмехательства! Потому что, видите ли, как все поступать не хочет! Значит, я, по их мнению, должен отказаться от своей цели, потому что она, видите ли, несбыточная! И даже не пытаться реализовать ее, а сразу пойти в какой-нибудь технарь, плотником каким-нибудь, получить образование и пойти работать тем, кто в с е г д а требуется! Всю жизнь! До конца дней своих! А потом найти какую-нибудь малограмотную девку, которая кроме меня еще на десять сторон ходит, жениться на ней и благополучно к старости спиться, выслушивая ее истерики и упреки о том, что ничего в жизни не добился, и ни ей, ни детям не дал! И что зря она на меня молодость свою потратила! Жизнь ее сгубил! Нет уж, увольте! Сами ничего в жизни не добились, и других учат! Хотят, чтоб все такие, как они, были! А я плохой, потому что у меня цель есть! ИМ непонятная! Нет уж, я человеком стать хочу, а не куском говна!»

За своими мыслями он даже чуть не расплакался от обиды, гневно вырубил компьютер, потом, подумав, включил его опять.

«Блин, че делать? Че делать? – подумал он. – Не хочу играть. Бесит все. Все надоело. Ничего у меня не получается. Я совсем один, никому не нужен. Хоть бы какой человек рядом был, который бы меня поддержал, с которым поговорить можно. Да и баб-то щас приличных нет, шлюхи одни. И внимания на меня не обращают. Им все постарше, покруче и побогаче подавай, как будто они с ними счастливы будут. Такие, как я, их, видите ли, не устраивают. Ходят вечно и смотрят сверху вниз. Потом, дуры, рожают, и никому не нужны. Всю жизнь одни с ребенком. А любовничков-то и след простыл, ха-ха, – мысли Макса унеслись куда-то в другое русло. – Да так им и надо! Дурами не надо быть! Думают, что они кому-то нужны. А ведь их только такие пацаны, как я, и будут любить. Другие только поиграются и выкинут. А я способен любить вечно, я это чувствую. Но они же об этом не знают! Вот в чем проблема! Че ж я им так не нравлюсь-то? Не урод же я, в конце концов! Может, потому что нерешительный с ними и застенчив очень? А бабы плохих любят. Чем хуже, тем лучше. Вот будет бить, издеваться – хорошо! Мой! Любимый! Бегать будет за ним да унижаться. А ВСЁ для них делаешь – сопляк, размазня! Да что это я все про баб? – удивился Макс сам себе. – Меня же другая проблема волновала, и вдруг на эту мысль перекинулся? Не эта же проблема для меня главная, а с институтом! Нет, блин! Вру я себе! ЭТА! Если признаюсь себе честно, то эта! Не могу больше так! Хочу девчонку найти! Ну, у всех есть, а у меня нет! И никогда не было! Блин, я конченый человек, неудачник. Не могу без девчонки больше. Если девчонка хорошая будет, так это любых институтов важнее! Че делать-то? Где ее взять? Не могу больше! – Макс даже захныкал вслух, сел на кровать и уткнулся носом в подушку. Он почувствовал такой сильное отчаяние, что хотелось выть. – Ну что же это такое, почему я такой? Почему мне не везет? Почему я не могу вести себя раскованно, как все остальные? Что ж я трус-то такой? А, вдруг, я никогда девчонку не найду? Или поздно? Сколько еще ждать? И эту еще профукал из-за глупости. Может, у нас получилось бы чего. Это ж стыдно, мне уже скоро 18, а я даже не целовался еще! Друзья смеются. Я сам себя ненавижу. Не способен ни на что, даже бабу подцепить. Стой, но мне же не только для этого девчонка нужна. – Макс вдруг немного успокоился. – Я же подругу для жизни хочу, чтоб любила меня, и чтоб я ее любил. Чтоб понимала и поддерживала… Ладно, все, спокойно, приятель. Все о'к будет. Мне сейчас надо о будущем думать, об образовании. Об институте. Добьюсь чего-нибудь в жизни, тогда уже и о личной жизни подумаю. А что я ща девчонке дать могу? Да ничего. Даже денег на нее нет. А они ведь деньги любят и подарки всякие. Ладно, все. Прорвемся! Жизнь только началась».

Макс поднялся с кровати и снова сел за компьютер.

– Во что бы еще поиграть? Уже все надоело, – пробормотал он. – И башка че-то болит уже несколько дней. Может, мне сходить погулять? А с кем? Все небось опять со своими девчонками тусуются, я там в стороне как белая ворона буду. С Костиком, может? Нет, этого на улицу не вытащишь. Только со своим компьютером общаться умеет. Приду к нему – буду сидеть смотреть, как он играет. Даже поговорить с ним не о чем.

– Что ты там сам с собой разговариваешь? – раздался голос мамы за дверью. Она приоткрыла дверь и заглянула к сыну в комнату. – У тебя все нормально? Как настроение?

– Терпимо, – протянул Макс.

– Ты давай не отчаивайся, все у тебя получится. Если ты будешь стараться.

– Да. Я знаю. А пока попробую подработать. Это все-таки пока начало.

– Вот и правильно. И не нужно нервничать понапрасну.

. . .

Понедельник выдался нервный с самого утра. Макс обзванивал все объявления, где требовались на работу продавцы. Но, увы, то ему отвечали, что требуются только женщины, то, что только с 18 лет, то, что без опыта не берут.

Макс совершенно пал духом. Ему необходим был свежий воздух, и он решил немного прогуляться и обдумать, что же делать дальше. Определенно, молодежь никому была не нужна, а молодежь без образования – и подавно.

Макс прошел на детскую площадку и присел на пустующую скамейку возле песочницы. Закинув ногу на ногу, он подпер ладонью щеку и принялся за свои горестные мысли.

– Эх, иногда ведь и впрямь хочется нажраться как скотина и не думать ни о чем, – прошептал он с досадой. – Были б деньги, наверно, ей-богу, пошел бы щас и пива купил.

«А ведь так люди и спиваются», – пролетело в голове.

Он бы, наверно, долго так еще просидел, если б не знакомый голос, окликнувший его.

Макс поднял голову и увидел своего бывшего одноклассника, жившего в доме по соседству. Правда, за последние два месяца, что пролетели так незаметно после выпускного, они встретились в первый раз.

– Привет, Женек! – как-то не очень весело отозвался Макс. – Че-то тебя давно не видно. Как делищи?

Женька, парень вечно веселый и беззаботный, быстро зашагал в его сторону. Остановившись возле скамейки, на которой сидел Макс, он нагнулся над товарищем, обхватил его рукой за шею и потряс. Макс вывернулся и вскочил на ноги.

– Да че ты? Расслабься! Помнишь, как в школе было? – развязно протянул Женька.

Макс помнил. Помнил, как Женька, как бы являясь его другом, никогда не упускал возможности поиздеваться над ним в угоду более крутых одноклассников. А ведь они почти на всех уроках сидели за одной партой, Женька вечно списывал у него и вне стен школы превращался в хорошего парня. Они часто вместе шли домой, вместе делали уроки, созванивались друг с другом. Но рядом со школьной «элитой» Женька как-то вдруг резко менялся в худшую сторону и забывал о том, что Макс – его друг. Нет, он, конечно, не делал ему ничего плохого, как казалось ему самому: не пинал, не оскорблял, не отнимал вещи. Просто подтрунивал, прикалывался да потешался иногда. Но ведь это же смешно, а вовсе не обидно, не правда ли? Что может быть плохого, если ты вызываешь смех у толпы, это же, в конце концов, не больно? Ты ведь, как друг, должен понять, что МНЕ нужно держать марку? Ведь это же только на определенный период, когда ОНИ рядом. А во все остальное время мы – товарищи не разлей вода.

Макс все это видел и все понимал. Поэтому давно перестал доверять Женьке как человеку. Для него это был клоун, пустобрех, которому подчас не хватало уверенности в себе. Но все же они общались в школьные времена. Максу зачастую это просто было выгодно.

Школы претерпевали трудные времена, и по некоторым предметам учебники выдавались один на двоих. Женька жил рядом, поэтому они с Максом пользовались общими учебниками, по очереди приходя друг к другу домой, чтобы сделать уроки. Иногда, конечно, Женька предпочитал вообще не заниматься, поэтому отдавал Максу учебник в его полное распоряжение. После выпускного Макс ни разу и не вспомнил о нем, ни разу и не позвонил. И не позвонил бы, если б ни эта неожиданная встреча.

– Ты как сам? – спросил Женька, присаживаясь рядом с Максом на скамейку.

– Да так, работу вот ищу, – вздохнул тот.

– Ну, че, поступил? – поинтересовался Женька.

– Нет. Ни фига, – пробурчал Макс и раздосадовано прикусил губу.

– Нет?! – вскричал восторженно Женька, вскочил на ноги и уставился прямо на Макса. – В натуре, что ли? Ты же у нас Эйнштейн! Ты че, чувак?! Не могу поверить! Чтобы наш Максимка не поступил в институт?! Я фигею!

– А че ты радуешься? Да туда хрен попадешь! – выпалил Макс. – Ты хоть знаешь, как там валят?! К тому же, туда, в основном, только своих берут.

– Ну, ты даешь! Воще! – не унимался Женька. – Даже наш Филинов, парашник круглый, и то поступил!

– Ты че теперь, насмехаться надо мной будешь? – не выдержал Макс. – Еще бы этому козлу не поступить! У него папаша сеть магазинов у нас в городе держит! Да он вообще мог своего сыночка в институт не отдавать, а сразу диплом готовый ему справить! Взятку небось дал кому надо, вот этого дуболома и взяли, а у меня денег на такое нет! Да и не стал бы я унижаться, я САМ всего добиться хочу!

– Ну да, тут ты прав, – покивал головой Женька и сел на место. – Он сынка и в институт отправил, и от армии отмазал. А ты, кстати, раз не поступил, в армию-то собираешься?

– Нет, конечно. Че я там забыл? – фыркнул Макс. – Делать мне больше нефига, как два года окопы рыть да автоматы разбирать-собирать.

– А как же? – удивился Женька. – Как же ты отмазался?

– Больной я, – усмехнулся Макс, насмешливо глядя ему в лицо. – На голову.

– Понятно, – протянул Женька. – А все-таки?

– Ну, в общем, голова болит постоянно. Я в медицинских заключениях не разбираюсь, – отмазался Макс.