Судьбы

– Ты зря мнишь меня врагом, вероломно посягнувшим на незыблемые доселе чувства, – возразил князь. – Я отнюдь не палач твоего счастья, которым превратная судьба снизошла облагодетельствовать тебя, – заверил он, угадавший природу опасений собеседника. – Я не вправе искушать её, намеренно явив суду твоей дочери до сих пор скрытое от неё спасительной завесой тайны отвратное зрелище – погрязшую в грехах душу отца. На то у меня есть одна, но превосходящая иные причина: я не могу причинить боль разочарования боготворящей тебя девочке, – открытый взгляд князя колеблет сомнения в его искренности. – Доверься мне, – дрожит в ожидании решения голос. – Оставь девочку ненадолго тут на моём попечении.

– Если она сама этого захочет, – глухо ответил облечённый правом последнего слова Игорь. – Я передам ей приглашение вашего сиятельства, – в сдавленном от страданий голосе – не усыплённая враждебность, – но настаивать на её согласии не стану, – с достоинством поклонившись, он скрылся в доме.

Замерший спустя несколько минут на краю постели не потревоженной в безмятежном сне дочери, Игорь смотрел на её умиротворённое лицо. В остановившемся сейчас взгляде – взбудораженная поединком душа, исполненная нежности к обожаемой им девочке, хлынувшей горлом в грудь горечи, вяжущей дыхание мыслью о грядущей разлуке, непреходящей тревоги об её судьбе.

Девочка вздохнула, повела головой по подушке и, открыв глаза, встретила уже оживший взгляд отца.

– Как ты, родная? – наклонился тот к дочери.

– Я уснула, – пробормотала она сконфуженно. – Мне так неловко, – спрятала взгляд, прильнув к отцовскому плечу.

– В том нет ничего зазорного, – Игорь поцеловал макушку дочери. – Тебе надо было отдохнуть.

– Перед дедушкой неудобно, – виновато проронила она. – Хороша гостья: за весь день с ним и двух слов не сказала.

– У тебя будет вдоволь времени исправить это досадное недоразумение, – утешительно улыбнулся Игорь.

– Разве мы не возвращаемся домой утром? – взметнулись её ресницы.

– Мне послезавтра должно быть на службе, – теперь Игорь прятал удручённый взгляд. – Тебя же дедушка пригласил ещё сколько-то времени погостить в имении, – на миг замявшись, сдержал он данное князю слово.

– И ты позволишь? – торопят его с ответом глаза и голос дочери.

– Да, Оленька, – проиграв сражение за её выбор, Игорь с трудом заставляет голос звучать непринуждённо. – Ты вольна остаться, пока, соскучившись, не захочешь вернуться домой.

Она крепко обняла отца: с горячей благодарностью за его великодушную жертву, принесённую любящим сердцем на алтарь её удовольствия, с желанием смирить его боль от первой в их жизни разлуки.

Глава 6

Он уехал на рассвете, запретив провожавшему его князю будить девочку ради нескольких тягостных минут прощания.

– Долгие проводы – лишние слёзы, – с горечью усмехнулся Игорь в ответ на недоумение в глазах хозяина дома и поспешил скрыть чувства за дверцей экипажа.

Маленькая стрелка часов библиотеки остановилась на девяти. Тревожным стуком прервав раздумья оставшегося тут после отъезда гостя Михаила Александровича, на пороге замер дворецкий.

– Ваше сиятельство, барышни нет в покоях, – торопился он с докладом. – Даша, которую вы намедни определили ей в услужение, с ног сбилась.

Ошеломлённый князь шагнул мимо посторонившегося с почтением дворецкого в холл. Туда-сюда сновала поднятая на ноги челядь.

Обеспокоенный непривычной в этот час суматохой в доме, на площадке второго этажа появился оставивший свою комнату Олег.

– Что-то случилось? – запахнувший полы наброшенного наспех халата, окликнул он князя.

– Ольги нигде нет, – вскинул тот на Олега смятенный взгляд. – Боюсь, не случилось ли чего.

– Где искали? – обратился Олег к дворецкому.

– Весь дом обрыскали, барин, – поспешил сообщить тот, – в оранжерею, в парк отрядил дворню. В толк не возьму, куда барышня подевалась.

– Похоже, я знаю, – вдруг таинственно улыбнулся Олег.

Не медля более, он вернулся в комнату, несколько минут спустя вышел снова, уже облачённый в сюртук.

– Не томи, Олег, – ждал его объяснений заинтригованный князь. – Где ты надеешься найти девочку?

– Насколько я успел раззнакомиться с нашей гостьей, она наверняка в облюбованном уголке усадьбы, – заговорщицки глянул на него корнет.

– Ты говоришь загадками, – недоумевал князь.

– Велите накрывать на стол и ждите нас к завтраку, – обнадёжил его Олег и покинул дом.

Лёгкой поступью соскользнув с крыльца, уверенный в своём предположении, он скрылся за деревьями. Пара сотен шагов привела его к цели – спрятанному за молодой порослью и густой листвой загону со стригунками. Конечно же, Оленька была здесь. Чутко уловив накануне прощальные нотки в голосе отца, поздно разбуженная шорохом колёс экипажа, в наспех надетом домашнем платьице девочка пришла именно сюда, к тронувшим её за живое жеребятам, беспомощным, как она сейчас в своём одиночестве.

Рядом с княжной не подозревающий о происшествии конюх, с почтением ведающий ей о привычках вверенных ему молодым хозяином стригунков.

Насладившийся трогательным зрелищем корнет вышел на ведущую к загону тропинку. Девочка тотчас обернулась на звук мягких шагов. На лице затеплился румянец подаренного новой встречей с ним удовольствия.

– Тебе тоже не спится? – приветливо улыбнулась она.

– Какой уж тут сон, – мастерски сдержал добродушную улыбку Олег, – когда дворня переворачивает с ног на голову дом в тщетных поисках вашего сиятельства.

Наивно приняв его негодование за чистую монету, Ольга глухо ахнула, от окатившего её волнения прикусила губу.

– Я совсем потеряла счёт времени, – пробормотала она.

Девочка сконфуженно глянула на корнета, полагаясь на участие, но тот спешно укрыл душу за непроницаемым лицом.

– Мне следует сейчас же принести извинения дедушке, – стремительным шагом направилась она к аллее.

Перехватив поравнявшуюся с ним девочку, Олег обнял её, сбитую с толку.

– У него нет причин сердиться на свою непосредственную гостью, – коснулся её слуха его ласковый шёпот. – В поместье нашлась милая твоему сердцу отдушина. Что отраднее для его хозяина? – утешал он чувство вины, неосторожно обронённое в детской совести.

– Опрометчивым поступком я заставила его волноваться, потому, без сомнения, заслуживаю упрёка, коим не преминули встретить меня ваше благородие, – с нарочитым ударением произнесла она давешнее обращение.

– Прости мне мой тон, – чутко уловив перемену в ней, крепче прижав к себе обиженную девочку, отмеченным краской стыда лицом уткнувшись в её волосы, просил Олег. – Я имел глупость подтрунить над чувствами посланного мне судьбой друга. Чем я могу снискать твоё былое расположение?

– Обещай составить мне компанию после завтрака, – тихо поведал ему скромную просьбу голосок прежней Оленьки.

– С удовольствием! – выдохнул её не таящим ни толики фальши глазам великодушно помилованный корнет.

Счастливые примирением, они вернулись к дому рука об руку. Ожидавший князь, обезоруженный, улыбнулся в ответ на знак корнета, взывающего об его снисхождении к девочке.

– Доброе утро, Оленька, – ни тени укора в голосе князя, губы нежно коснулись детской макушки. – Не проголодалась ли наша ранняя пташка? – заглянул он в глаза признательной за такт внучки.

– Немного, – молвила та, ещё испытывающая неловкость за доставленное всем беспокойство.

– Тогда милости прошу к столу. Завтрак уже накрыт.

К поблагодарившей его книксеном княжне подоспела горничная. Оставив внучку её заботам, Михаил Александрович увлёк Олега в столовую. Скоро к ним присоединилась и гостья.

После двух перемен блюд буфетчик подал самовар. К чаю щедро выложены на фарфоровом блюде маковники, кренделя, плюшки. Рука княжны задержалась подле сахарницы. Девочка расстелила на столе платочек, вынула щипчиками и завернула в него два кусочка голубоватого рафинада.

Не оставившие без внимания заинтриговавший их жест, переглянувшиеся князь и корнет улыбнулись. В воцарившейся вдруг тишине княжна подняла голову и, смущённая, пояснила:

– Конюх сказывал, что стригунки, как маленькие дети, любят сладкое. Ведь ты позволишь, – просительно смотрела она на Олега, – угостить их сахаром?

Растроганный, растерявший слова, тот спешно кивнул.

Глава 7

Через полчаса облачённый в костюм для верховой езды Олег нашёл девочку в беседке развлекающей деда рассказом об её житье-бытье. Княжна встала ему навстречу и, одарившая внимательного слушателя реверансом, подала корнету руку.

У загона она развернула платок с лакомством. Признав её, вчерашний знакомец охотно подошёл к плетню, просунул морду меж жердями, лизнул протянутое угощение шершавым языком и, к восторгу девочки, громко захрустел рафинадом. Второй недоверчивый стригунок ещё держался в стороне и осмелился приблизиться на зов конюха. Щедрое подношение и ему пришлось по вкусу.

Довольная Ольга обернулась к корнету. Не преминувший разделить её радость, он подал знак конюху, который вывел осёдланного иноходца, заждавшегося хозяина для прогулки. Корнет придирчиво осмотрел сбрую и подпруги, по-дружески потрепал жеребца по холке. Поклонившийся в ответ на похвалу конюх, к кому, оставив коня, Олег обратился с привычными расспросами, изменился в лице и с криком «Боже правый!» рванулся к иноходцу за его спиной. Взгляд обернувшегося в замешательстве Олега замер на распростёртой под копытами девочке.

– Оленька!

Через доли мгновения он был подле неё, бледной, трудно переводящей дыхание, не в силах говорить, сдерживающей слёзы от боли.

Усмирив прядающего ушами и фыркающего жеребца, конюх ответил на немой вопрос глянувшего на него хозяина:

– Барышня пожелали сесть верхом, ваше благородие. Да, вишь, сноровки не хватило и платье ноге помехой стало.

Разрешивший загадку корнет внимательно осмотрел ещё всхлипывающую девочку. В пыли щека, на локте – малиновая ссадина. От прикосновения к левой щиколотке незадачливая наездница вздрогнула.

– Больно, – шепнули серые губы настороженному Олегу.

Его чуткие пальцы подвернули платье, вконец смутившие пунцовую девочку неслыханной дерзостью, спустили к туфле шёлковый чулок. Видимо, ушибленная при падении щиколотка припухла. Обеспокоенный корнет поднял глаза на конюха:

– Седлай лошадь и что есть духу скачи за доктором.

– Не стоит, – попыталась остановить его девочка.

Осёкшаяся под не терпящим возражений взглядом, она понурила голову:

– Я снова стала причиной обременительных хлопот, – выдавила виновато. – Ты, должно быть, уже жалеешь о том, что я осталась в усадьбе, – смолк её подёрнутый горечью шёпот.

Олег опустился рядом с ней в примятую копытами траву. Его ладонь с нежностью коснулась её щеки.

– Посмотри на меня, – увещевал ласковый голос. – Разве смею я пенять другу? – спрашивал корнет ещё влажные от слёз, но уже ожившие глаза поднявшей голову девочки. – Разве может быть забота о нём в тягость? Твоё согласие остаться здесь – моё первое и главное желание, – торопились сказать сокровенное его уста, – и я обещаю, что больше не дам тебе повода усомниться в этом. А теперь обними меня, – улыбнулся Олег утешенной девочке, по-рыцарски встав перед ней на колено, – я помогу тебе добраться до дома.

Воспрянув духом, та обвила руками шею её благородного кавалера. Легко подхватив почти невесомую для его мускулов ношу, корнет снова непринуждённо улыбнулся:

– Второй день вынужден носить тебя на руках, но, должен признаться, мне это чертовски нравится.

Приехавший час спустя доктор нашёл гостью князя в постели. Наслышанный о происшествии от конюха, принялся за осмотр больной.

– Перелома нет, – спустя несколько минут успокоил врач ожидавших вердикта мужчин. – Княжна потянула сухожилие. Рекомендую свинцовые примочки, повязку и постельный режим, и через несколько дней её сиятельство сможет снова попытать силы в верховой езде, – ободряюще усмехнулся он девочке. – Но в этот раз под бдительным присмотром, – врач погрозил ей пальцем. – В этом вы, Олег Александрович, как никто другой пособите барышне: слава первого наездника в округе за вашим благородием.

Олег многообещающе подмигнул обрадованной Ольге.

Глава 8

Проведший тревожную ночь князь утром заглянул к внучке. Та не спала, с отрешённым взглядом сидя на постели в высоко поставленных подушках.

Оживлённо обернувшаяся к отворившейся двери, увидев деда, она снова поникла, обманутая в своих надеждах.

Удивлённый взгляд князя остановился на принесённом по его приказу полчаса назад подносе с завтраком. Остывший бульон, не тронута овсянка, пригублен чай, в неподвижных пальцах девочки – истерзанный кусок рафинада.

– Ты ничего не съела, – обеспокоенный князь присел на постель. – Нынешняя стряпня моего повара тебе не по душе? – заглянул он в безучастные глаза внучки.

– Всё вкусно, – через силу улыбнулась та, – но есть совсем не хочется, – пояснила, извиняясь.

– Вчера у тебя был отменный аппетит. Что-то случилось?

– После визита доктора он больше не навестил меня, –выговорила Ольга вслух гнетущие её мысли.

– Олега нет в усадьбе, – тронутый причиной её горя, признался Михаил Александрович. – Вчера пополудни он уехал в Москву.

– Поделом мне, – услышал он в ответ сокрушённый шепот изменившейся в лице внучки. – Своей взбалмошной выходкой я всё-таки разочаровала его.

– Оленька, – тёплый голос князя, порывисто прижавшего её к груди, торопился заглушить бичующую себя совесть, – в чувствах к тебе Олег не переменился.

– Тогда почему уехал? – в срывающемся голосе дрожали слёзы.

– Я дал ему слово хранить эту причину в тайне, – заглянул князь в глаза внучки с безмолвной просьбой войти в его положение, не требуя нарушить обещание. – Олег вернётся к завтрашнему вечеру, – заверил он девочку, – с сюрпризом для тебя, который, уверен, развеет твои сомнения в постоянстве чувств твоего нового друга.

– Я буду ждать, – вымолвила благодарная ему княжна и, улыбнувшись деду, потянулась рукой к оставленной на подносе ватрушке.

Глава 9

Время не торопилось. В полдень в дверь библиотеки, где хозяин дома по обыкновению уединялся в этот час, постучали. С позволения откликнувшегося князя, прихрамывая, вошла его гостья.

– Тебе ещё не следовало вставать, – сорвавшийся с места князь шагнул навстречу, крепкая рука подхватила девочку под локоток.

– Нога почти не тревожит, – поспешила Ольга успокоить деда. – А наедине с собой уже несносно, – не смолчала она о наболевшем. – Даже чтение не утешает, – кивнула девочка на принесённый томик стихов. – Но если моё общество в тягость…

Покрывшая дрогнувшие губы ладонь князя не позволила смутившейся Ольге закончить:

– Твоё общество – щедрый подарок моей душе. Милости прошу.

Восхищённый изобилием книг в шкафах красного дерева взор Ольги остановился на преданных забвению клавикордах в углу. Сопровождаемая взглядом деда, она направилась к ним.

– Ты музицируешь? – не сдержал любопытства князь.

– Немного, – откликнулась вдруг смутившаяся девочка. – Как посредственная школьница.

– Кто же дал такую оценку твоим способностям? Отец? – недоумевал князь.

– Papa слишком добр ко мне, – тёплым голосом возразила Ольга. – Но в этом случае лукавить у него не выходит, – заметила она, рано научившаяся читать в сердцах. – Он часто рассказывал, как музицировала мама. Её игра переворачивала душу, – перебирающая нотные альбомы, Ольга не видела лица ошеломлённого этим откровением князя. – Звуки, рождённые моими пальцами, не вызывают этих чувств, – вздохнула она. – Я это понимаю, – изумляла она недетскими выводами, – потому не обманываюсь.

Рука смолкнувшей девочки тронула лежащую особняком тонкую тетрадь. Губы беззвучно прочли название над нотами.

– Это её любимый романс, – обернулась Ольга к объятому чрезвычайным волнением князю.

– Ты исполняла его? – едва нашёл тот силы спросить.

– Однажды, – неохотно ответила девочка. – Поняла, как больно papa, и отказалась от неудачных опытов.

– Господи, как вы похожи! – всё-таки не совладал князь с обуревающими чувствами. – Не зная матери, ты унаследовала её во всём. В тебе живёт такая же богатая, чуткая душа, стучит умеющее любить сердечко.

– Вот и papa так говорит, – на девичьих губах затеплилась улыбка. – Я знаю маму, – глянули на князя счастливые глаза благоговеющей перед этим словом девочки. – Сейчас, – она вспомнила о чём-то важном.

Её рука взяла оставленную книгу, безошибочно открыла разворот и протянула заинтригованному князю хранимый меж страницами лист. Мужскому ошеломлённому взгляду предстал искусно выполненный карандашом женский портрет.

– Таня, – справился Михаил Александрович с комом в горле, вглядываясь в черты безвременно утраченной дочери. –Откуда у тебя это? – нетерпеливо ждал он ответа напуганной его впечатлением девочки.

– Я сама нарисовала, – робко вымолвила та.

– Невероятно! – выдохнул князь. – Надеюсь, твой отец понимает необходимость развивать небывалые способности дочери.

– О да, – развеяла его сомнения Ольга. – По его настоянию я беру уроки у известного художника. Результатом довольны все, – скромно подытожила она.

– Но как же ты сумела нарисовать портрет матери?

– Сколько себя помню, каждый день вижу её глазами papa, – пояснила деду девочка, – и всякий раз представляю её воскрешаемый воспоминаниями образ.

Смолкшие уста сохранили в тайне главное: рисунок был копией волею случая увиденного у отца портрета – портрета Тани, в счастливую пору нарисованного Сергеем Ольшанским, разорванного гневной рукой обманутого в его чувствах Игоря и обнаруженного им в роковой день в ларце жены, хранимого после её смерти как единственную памятку об единственной возлюбленной.

– Мне бы очень хотелось, чтобы и меня любили так же, – выговорила улыбнувшаяся своим мыслям Ольга.

– Не дай господь, девочка, – откликнулись протестом уста вздрогнувшего князя, – чтобы и в твою жизнь пришла такая любовь.

Прочитав замешательство во взгляде заинтригованной внучки, Михаил Александрович поспешил сменить тему.

Глава 10

Миновал новый полдень. Слегка озябшее к вечеру солнце играло в прятки с тронутыми золотом липами.

По желанию гостьи чай подали на террасе. Щебечущая в плетёном кресле девочка смолкла, уловившая едва различимые звуки, долетевшие до чуткого слуха с аллеи, и через мгновение улыбнулась, удовлетворённая в ожидании:

– Вернулся.

Из-за деревьев показался торопящийся домой экипаж. Испросив разрешение снисходительно улыбнувшегося ей деда, Ольга спешно выбралась из-за стола и спустилась по ступеням к подкатившей карете.

Дворецкий в почтительном поклоне замер у распахнутой дверцы перед корнетом. Счастливый долгожданной встречей, тот шагнул к вдруг остановившейся девочке.

– Здравствуй, – мужская рука пожала её пальчики. – Как ты?

– Готова к приключениям, – ответила Олегу благодарная улыбка.

– Как же мне недоставало моего друга! – он с нежностью коснулся тронутой румянцем удовольствия щеки.

– И я по тебе скучала, – прошептали обратившемуся в слух корнету девичьи уста.

– Ты простила мне мой внезапный отъезд? – заглянул он в исполненные смущённой радости глаза.

– Только узнав о сюрпризе, – не преминула подразнить его чувства лукаво улыбнувшаяся Ольга.

– Моя прелесть! – обезоруженный непосредственностью девочки Олег прижал её к груди. – Льщу себя надеждой, что этот подарок тебе понравится.

Поприветствовав наблюдавшего за ними князя, он подал знак ожидавшему приказа молодого барина лакею. Тот вынес из экипажа коробку и перевязанную лентами картонку.

– Взгляни, – пригласил Ольгу поощряющий жест корнета открыть хранящуюся за шелками тайну.

Заинтригованная, она потянула ленту, сняла подбитую атласом крышку. Пальцы извлекли отделанный золотой нитью короткий приталенный камзол бирюзового цвета, длинную пышную юбку, батистовую сорочку с кружевным жабо. На дне покоились высокие сапожки с затейливыми пряжками и перчатки. Из открытой картонки глянула дымка повязанной на шляпке-цилиндре вуали.

– Амазонка, – восторженно выдохнула девочка, в мыслях которой, казалось, не укладывалось, что кокетливый туалет, непременный в модном гардеробе выезжающих на прогулку или охоту дам высшего света, для неё.

– Она твоя, – ободряюще выговорил щедрый даритель. – Уверен, тебе не терпится её примерить, – улыбнулся он.

В сопровождении двух слуг, подхвативших драгоценные для барышни коробки, девочка поспешила в свою комнату.

Камердинер корнета, с поклоном принявший его вещи, выслушав приказ, живо скрылся в доме. На столе появился ещё один прибор. Наспех перехвативший что-то из закусок Олег с видимым волнением ждал возвращения княжны.

И вот, облачённая в изысканный наряд, она появилась.

– Как тебе удалось угадать с размером? – поинтересовался вполголоса удивлённый Михаил Александрович у любующегося застывшей перед ними в изящном реверансе девочкой Олега.

– Не поверите, – одаривший её исполненной восхищения улыбкой, откликнулся тот. – Счастливый случай: в Пассаже я встретил князя Вяземского с дочерью – ровесницей Оленьки. Прослышав о нашей гостье, её сиятельство живо предложили помощь с примеркой амазонки и изъявили намерение скорее познакомиться со счастливой обладательницей наряда.

– Вяземский наверняка убедил дочь в невозможности этой встречи, – предположил взволнованный новостью князь.

– После смерти почившей два года тому жены Вяземский ни в чём не отказывает единственной дочери, – угадавший причину его тревоги, возразил Олег. – Скрепя сердце князь согласился исполнить и это желание, – усмехнулся он ожившей в памяти сцене. – Во вторник они почтят наш дом визитом.

– Невероятно! – выговорил обескураженный слушатель.

Локтя Олега робко коснулась девичья рука.

– Теперь я смогу ездить верхом? – тихо напомнила о себе настороженная их ставшими серьёзными лицами княжна.

Тотчас позабыв обо всём ином, Олег наклонился к ней:

– Если ты мне доверишься, я буду твоим наставником. И скоро ты станешь непревзойдённой наездницей, – пообещал он тотчас кивнувшей ему Ольге.

Она приподнялась на цыпочки и коснулась губами уголка его губ. От этой ласки зашлось мужское сердце, попробовавшее на вкус новое, непонятное, но притягательное чувство.

Глава 11

Отныне князь видел внучку лишь в столовой за трапезой или в разбуженной уже в сумерках огнями свечей гостиной за чаепитием, сопровождаемым впечатлениями девочки об ещё одном прожитом по-новому дне.

Она вставала рано и рука об руку с постоянным в его чувствах и намерениях кавалером отправлялась к конюшне. Пока Олег совершал традиционный променад верхом, она рисовала на листе картона привязавшегося к привечающей его девочке стригунка.

По окончании завтрака корнет и княжна какое-то время проводили на террасе в обществе хозяина дома, с интересом внимающего рассказывающей о желаниях и планах внучке.

Выразив признательность князю, снисходительному к их стремлению остаться вдвоём, Олег и Ольга торопились на урок верховой езды. Сменив прежнее платье, они отправлялись на лужайку, где их ждал конюх с отдохнувшим жеребцом уже под дамским седлом.

С молодым, но обладавшим свойственным не всякому опытному мужу тактом учителем, не замечавшим промахов, но поощрявшим даже незначительные успехи подопечной, Ольга день за днём осваивала мудрёную науку. Всегда подле неё, всегда начеку, предупреждая любое неверное движение, Олег с окрыляющим его удовольствием отмечал, как с каждым разом становится увереннее рука его ученицы, ловко и дерзко укрощающей страхи и сомнения. И когда Ольга, без помощи её впервые оставшегося в стороне наставника поднявшись в стременах, устроившись в излучине седла, пустила послушного ей жеребца по дорожке, в груди Олега торжествовало новое чувство – триумф творца, восторгающегося созданием рук своих.

Всецело поглощённые друг другом, забывшие о времени, княжна и её спутник возвращались в дом к обеду и, утолившие голод сытными блюдами, ничуть, казалось, не утомлённые, исчезали в парке снова. Блуждая в лабиринтах изгородей, заглядывая в уголки оранжереи, расположившись на отдых в деликатной к чужим разговорам беседке, каждый старался удовлетворить желание спутника лучше узнать ниспосланного ему друга, открыв потаённые уголки души. Презрев разницу в возрасте, без обиняков и с удовольствием говорили они обо всём: об образе жизни, об увлечениях и привычках, о книгах, о рождённых их страницами суждениях, об искушающих душу желаниях и страстях.

В сердце девочки, чьё немногочисленное до недавних пор общество составляли отец, гувернантка да пара бывавших в доме матрон почтенного возраста, царила смута. Познав лишь слепое родительское обожание, в каждом предупредительном жесте, в каждом взгляде, в каждой фразе шагнувшего в её жизнь молодого мужчины она неожиданно для себя открыла богатство чувств, от которых дух захватывало. Олег же разглядел в ней исполненную глубоких чувств душу, открытое сердце, чьё бескорыстное желание – беззаветно любить и быть необходимой. Однажды осознавший, как претит его Оленьке фальшь, он ни разу не уронил себя в её глазах притворством или лестью – недугами общества. В ней жили вместе детская чистота и житейская мудрость, и их гармония будоражила сердце познавшего людей Олега. Поощряя её откровенность, выказывая интерес к её притягательно свежим, без налёта презираемых ханжеских предрассудков мыслям и речам, Олег был счастлив, вознаграждённый самым дорогим – доверием девочки, находящей должным посвящать его в её чувства.