Любовь сквозь года

Еще под подъездом всегда красовалось очередное нарисованное или написанное краской послание о любви, от которой не осталось и следа. Все восхищались нами до тех пор, пока он, не сказав мне ни слова, собрал вещи и буквально за одну ночь испарился из моей жизни. Как оказалось навсегда.

Лифт в очередной раз странно проскрипел, остановился и открылся. Передо мной был абсолютно незнакомый этаж ужасного зелёного цвета, как в больничном коридоре. Через пару секунд лифт уже скатывался вниз.

Пообещав во всех подробностях рассказать свою жизнь и историю нашего путешествия, я наконец нашла ключи, и мы повернули направо. Там поджидал ещё один неприятный сюрприз. Оказывается, соседи отгородились и поставили дверь, а моя квартира была как раз внутри отгороженного коридора.

Но и здесь у тёти Поли были свои связи. Она позвонила в квартиру 75. одна из соседок, которую я знала и помнила с детства, после пятиминутного приветствия выдала мне запасной ключ и взяла обещание вернуть его завтра. Наша дверь отличалась от остальных. Сразу чувствовался ее возраст, но все-таки цвет и прочность были на месте.

Подойдя к двери, я замерла. Мне было страшно её открывать. Пугал не вид квартиры, я примерно представляла, что внутри. Пугали ощущения и чувства, что могут накрыть.

С трудом, но я это сделала. То, что мы увидели, нельзя описать. Это была катастрофа в прямом смысле: паутина, пыль, затхлость. Хичкок бы плакал от умиления. Благо, нигде не было плесени, так как квартира постоянно отапливалась. За коммунальные услуги мы исправно платили, потому что не знали, вернемся ли.

По словам мамы, она оставляла ключ какой-то соседки, и та должна была каждые три недели наведываться и поддерживать чистоту. Как оказалось, деньги мама платила, а вот соседка свои обязательства не выполняла.

– Да уж.. Здесь точно не убирали полгода. Ладно, с этим я позже разберусь. – Я посмотрела на старушку. – Тёть Поля, можно мы пока у вас посидим? Я позвоню в клининговую компанию, и они все приберут.

– Где ты позвонишь?

– В компанию, которая убирается.

– Дианочка, это, наверное, бешеных деньжищ стоит. Не надо нигде звонить, мы сами справимся.

– Ой, нет, после дороги я не буду ничего делать и вам не позволю.

Спустя пять минут мы тащили свои чемоданы на этаж выше к тёте Поле.

Максим. Встреча с родителями

– Да, Алин, – раздражённо ответил я.

– Макс, ты где? Обещал же позвонить.

– Алин, пробка была, скоро буду.

– Я просто спросить хотела. Чего ты кричишь? – обиженно пробубнила она.

– Извини, – я почувствовал укол совести, – устал просто, ещё Шумахеры эти недоделанные вечно прутся со всех сторон, вот и разозлился.

После трех минут разговора я в очередной раз почувствовал себя мудаком, а нахлынувшая слабость заставила поскорее добраться до дачи родителей, где они сегодня отдыхали. Мама уже ждала меня у ворот.

Я припарковался во дворе, вышел и огляделся. Шикарное место с удивительно тёплой атмосферой. Здесь родители встречались только с настоящими друзьями. Мы берегли это место от завистливых людей и негатива, потому что верили, что здесь можно по-настоящему провести время друг с другом в полном умиротворении и спокойствии.

Не успел я выйти из машины, как мама начала плакать и целовать меня.

– Мам, мам, прекрати. Ты чего? – успокаивал её я, но она никак не останавливалась и не выпускала из объятий.

Только когда подошел отец, мама отпустила меня. Мы не виделись с ними почти год, и сейчас особенно чётко на их лицах были заметны следы прожитых лет. Они стали старше: не все движения были легкими, как обычно. Отец всё больше держится за спину и кажется, продумывает каждое движение перед тем, как его сделать. Мама набрала ещё вес, и теперь явно начала прослеживаться одышка и отёчность на ногах. В этот момент мне стало страшно, как быстро они начали стареть.

Я старался не думать о том, что жизнь быстротечна, и что я так и не успел насладиться настоящим счастьем.

– Чего же мы стоим? Пойдёмте скорее в дом! – всплеснула руками мама.

Я вытащил из багажника три больших пакета с продуктами и подарками для родни. Всё–таки жить вдали от семьи – это не так романтично, как многие себе представляют. Как только мы вошли в дом, у меня снова зазвонил телефон: “ Чёрт, опять Алина, я забыл ей позвонить”, – подумал я, а вслух сказал:

– Привет, я только зашёл в дом и собирался тебе позвонить.

Мама тут же ринулась ко мне, загадочно улыбнулась и нарочито громко стала передавать ей приветы и зазывать в гости.

– Мам, прекрати, – я старался уйти дальше, чтобы спокойно поговорить. Вскоре она прекратила причитать, но напоследок успела выкрикнуть:

– Алиночка, очень ждем вас в гости.

– Мам, мы уже разговаривали на эту тему с тобой, – прикрыв ладонью трубку сказал я, – как будет время – приедем.

Алина, конечно, услышала и, как всегда, надула губки и обиженно пробормотала: “Так ты меня даже не спрашивал, могу ли я поехать”. Я сделал вид, что ничего не расслышал и продолжил. Через пять минут наедине с телефонной трубкой и Алиной я устал как собака, и мне просто хотелось принять душ и спокойно поесть.

– Алиш, я так устал с дороги, сейчас поем и спать пойду, наверное, – я прекрасно понимал, что спать точно не пойду. – Давай попозже позвоню.

– Да, конечно, – как обычно согласилась Алина. – Целую тебя крепко и очень жду.

– И я тебя, – сказал я и быстро отключился.

Диана. Квартира воспоминаний

– Проходите же скорей, родненькие, – бегала тётя Поля взад-вперед, словно президента встречала.

Когда я затащила все чемоданы в квартиру, поняла, что чувствуют марафонцы после дня пути. Мизинцы ног были стерты в кровь, сами ноги гудели и просились отдохнуть. Я осмотрелась и поняла, что не много чего здесь изменилось: обои новые в коридоре, зеркало в прихожей и светильник, остальное осталось как я это запомнила.

Если честно, я помнила квартиру тёти Поли до мелочей, так как после школы практически каждый день проводила у неё. Переехав в Австрию, мы поначалу переписывались. Я всегда радовалась ее письму в почтовом ящике, бежала к себе в комнату и сразу читала.

Полгода спустя она просто перестала отвечать на мои письма – это был второй нож в сердце, который я долго не могла вытащить. Я искренне не понимала почему она так со мной поступила. Мои же письма уходили к ней регулярно, но через три месяца усталость и апатия взяли вверх. Наша связь оборвалась до сегодняшнего дня.

Увидев тётю Полю сегодня, я удивилась, что она так тепло нас приняла и отреагировала. И, честно говоря, была безмерно этому рада, хотя какая-то обида всё равно старалась вырваться наружу.

Заметив, как я рассматриваю каждый уголок, тётя Поля сказала:

– Как видишь, не слишком много изменений.

– Я, если честно, точно и не помню, что да как было, – зачем-то соврала я. Хотя я частенько рыдала, воссоздавая в памяти эту квартиру.

Видимо, я отвыкла, что тётя Поля – человек-рентген. Она на раз выявила мое вранье. Ей было прекрасно известно, что я люблю её больше своей матери. На это высказывание она не отреагировала, а только как-то грустно улыбнулась и сказала:

– Иди, Дианочка, мой руки. Ваша четвероногая любимица уже приняла ванну и видимо сидит ждет еды, причём вместе с твоим сыном.

Я снова ощутила укол совести. Я настолько погрузилась в воспоминания и пережитые эмоции, что опять напрочь забыла про бедного уставшего и голодного ребёнка.

– Мам, а кто эта женщина? Ты же всегда говорила, что у тебя здесь нет подруг. Врала значит? – обиженный тон вырвал меня из воспоминаний, пока я искала в чемодане лакомство для собаки. Я повернулась, виновница моей суетливости сидела на руках сына.

У меня с сыном всегда были и надеюсь останутся доверительные отношения: у него был повод обижаться.

– Сынок, тётя Поля мне больше, чем друг, – постаралась я объяснить.

– А кто тогда?

– Она в своё время заменила мне маму, – призналась я.

Мне всегда казалось, что с детьми надо говорить как со взрослыми. Они понимают и чувствуют намного лучше нас.

– А бабушка, разве она не твоя мама? – искренне и по-детски поинтересовался Дениска.

– Понимаешь, сынок, – я опустилась на корточки и посмотрела сыну в глаза, – иногда бывает так, что, казалось, близкие люди, не такие уж и близкие, как чужие. Бывает, что чужим людям ты доверяешь больше, чем своей матери. – Мне стало грустно.

– Ты же всегда говорила, что ты для меня первый друг. Я думал, что и бабушка для тебя первая подруга.

– А разве я не твоя первая подруга? – постаралась я немного перевести тему разговора.

– Первая, ты же знаешь! – обиженно сказал сын. Он не представлял, как важны для меня эти слова.

Мне всегда было важно, чтобы мой ребёнок доверял мне и всегда мог на меня положиться. Я всегда хотела, чтобы он, не задумываясь, в трудную минуту шёл именно ко мне, а не к друзьям, в любое время дня и ночи.

Именно этого я всегда ждала от своей матери, но так и не дождалась. А с тех пор, как начала общаться с тётей Полей, у меня и вовсе отпала потребность общаться с ней. Если у меня случалось что-то хорошее, я бежала к тёте Поле, если что-то плохое – тоже. Для совета она также всегда была рядом. Даже когда мы переехали, ее советы не покидали меня.

Снова углубившись в свои размышления и воспоминания, я не заметила, как осталась одна на полу рядом с посапывающей Муней.

– Дианочка, ты что там замечталась? Пойдём завтракать, уже всё готово, —тётя Поля протянула мне руку.

– Пойдёмте, – ее ладонь была шершавой и теплой.

На кухне я обнаружила довольного сына, поедающего сосиски с гречкой и свежим нарезанным салатом:

– Какая вкуснотища! – причмокивал он.

– Ой, да ладно, будто сосиски никогда не пробовал, – удивилась я.

– Таких не пробовал, – сказал ребёнок и продолжил завтрак.

Что не говори, а еда у нас действительно вкусная. Никакие европейские помидоры не сравнятся с теми, которые продают бабушки на рынке со своего огорода. Никогда в жизни не найдёшь настолько пахучую клубнику или сочные персики, надкусив который ты уже не можешь справиться со струящимся по локтю соком.

После завтрака тетя Поля проводила сына до спальни, а я позвонила в клининговую компанию. Новость была неутешительной: на два дня вперед у них всё забронировано. По второму номеру перспективы были более радужными.

Мне сказали, что в течение суток квартира будет выглядеть как прежде и даже лучше. Ничего другого, как поверить им на слово, мне не оставалось. Поэтому в надежде, что завтра нам удастся переехать в родной дом, я спросила тётю Полю можно ли нам у неё остаться на какое-то время.

– Шутишь что ли? – искренне обрадовалась она, – я буду счастлива, если вы вообще ко мне переедете. Знаешь, как одиноко?

К сожалению, это правда: тётя Поля была действительно одинока. Господь не подарил ей ребёнка, и муж через 8 лет брака ушёл к другой, которая подарила ему наследника. Но несмотря на все жизненные обстоятельства, она не стала злобной, завистливой и ненавидящей всех. Тётя Поля была добрейшей души человек, хоть временами достаточно резким и прямолинейным.

Она налила еще кофе, как-то неловко села и спросила:

– Деточка, как ты жила все эти годы?

Немного помолчав, я честно ответила:

– Плохо. Одна радость у меня в жизни – Дениска и Муся.

Максим. Разговор с матерью

Когда я зашёл в кухню, сервировка стола шла полным ходом. Мама что-то нарезала, командовала папой, который, как ни странно, покорно выполнял все поручения. Видимо, они очень сильно по мне соскучились.

– Мам, пап, хватит уже, – прервал я их, – бутерброд с кофе выпью и хватит. Вы так наготовили как на свадьбу прям.

– Ага, дождёшься от вас, – возмутилась мама, – что ты, что сестра твоя. Хорошо, у неё хоть ребёнок в первом браке родился, нам отдушина с отцом.

Чтобы не начинать все заново, я быстренько слинял в душ. Когда вернулся, уже все 200 блюд были на столе.

– Мам, присядь пожалуйста, давай поедим спокойно, – попросил я все еще хлопочущую мать.

Когда мама наконец села, в доме наступили умиротворённость и покой. Словно и не было всех этих лет разлуки. Словно я недавно вернулся со двора, где гонял с пацанами мяч, и мы сели ужинать. Не хватало только сестры. Многие думают, что это только в фильмах семья садится и ужинает вместе. Нет, в нашей семье это была традиция, и мы всегда ждали друг друга к ужину.

Конечно, потом мы с сестрой повзрослели и совместных ужинов стало меньше, но если вечера мы проводили дома, то всегда старались быть вместе, чтобы обсудить все насущные дела. Потом у меня начались серьёзные отношения и абсолютно всё своё свободное время я проводил с Дианой.

– Сынок, рассказывай, как ты живёшь? – спросила мама. Казалось, вот-вот опять слёзы покатятся градом.

– Мам, да хорошо я живу, ты же знаешь, – начал я успокаивать ее, – работаю, как и все, на выходных, когда есть время, встречаюсь с друзьями. Обычная жизнь, ничего сверхъестественного.

– Как у вас дела с Алиночкой? – видимо любопытство брало верх, мама не удержалась и снова начала эту тему.

– Нормально у нас обстоят дела, мам. Нормально.

– Почему нормально-то? Почему, вот скажи? Почему не отлично или хорошо? Такое ощущение, что хорошо было только с той вертихвосткой.

– Галь, не начинай, чего ты завелась? – вмешался отец.

– А как здесь не начинать, скажи мне? – обратилась она возмущенно к отцу, – неужели ты не видишь, что вся его жизнь пошла под откос, – замялась мать и не произнесла имя вслух, – из-за той.

– Мам, она не Волан де Морт, её имя можно произносить, – немного усмехнулся я.

– Как не кто? – переспросили родители.

– Неважно. Её зовут Диана и её имя можно произносить вслух. Да, это была моя девушка. Да, мы встречались. Но сейчас я – взрослый мужчина и всё давно позади. Сейчас у меня новая взрослая жизнь и девушка, которая любит и заботится обо мне, – сказал я и сам не поверил, что сказал.

Я много лет старался не вспоминать и не говорить ее имя, у нас в семье был негласный закон по этому поводу.

– Вот именно, – чуть не выкрикнула мама. – Именно! Она любит тебя, и я чувствую это. Поверь, я мать, и знаю о чём говорю. Эта девочка заботится о тебе, Максик, и надо быть полным дураком, чтобы не жениться на ней.

Вообще мама хотела продолжить свой рассказ, о том какая Алина идеальная пара для меня, но видимо и папе эта тема настолько надоела, что он просто заговорил на другую тему.

Через час я почувствовал, что сейчас усну на стуле. Поэтому распрощался с родителями, отключил телефон и пошёл спать.

Глава 1. Часть I I

Диана. Разговор по душам

Наверное, тётя Поля не ожидала от меня такого ответа. Она просидела минуту молча, потом резко зарыдала. Сначала я не поняла, как мне реагировать, а потом сама начала рыдать. На меня вдруг навалилась физическая усталость, накопившиеся и нахлынувшие эмоции. Так мы проплакали минут пять, затем она начала вытирать мне слёзы:

– Дианочка, деточка, как же мне тебя не хватало. Ты не обижайся, что не получала от меня писем – просто так было лучше. Со временем ты сама всё поймёшь.

Я всхлипывая попыталась что-то сказать, но она прервала меня:

– Пойду посмотрю, как там ребёнок, – и отправилась в гостиную. Через минуту она вернулась, улыбнулась и сказала:

– Спит в обнимку с собачонкой – такие смешные они. Очень уж на тебя похож. Небось, нет отбоя от девчонок – красавец такой!

– Ой, не говорите, тёть Поль, у нас была целая драма. У него же уже была девушка.

– Да что ты говоришь! – засмеялась тётя Поля.

– Вот вам смешно, а я в течение двух недель каждый день слушала истерики.

– И как же он согласился переехать? – полюбопытствовала она.

– Так они расстались. В общем, как сказал мне Денис, он больше её не любит, потому что она совершенно ничего не понимает в мужчинах.

– О, как! – рассмеялась тётя Поля, а потом посерьёзнела и спросила:

– Дианочка, почему ты развелась? Он же так красиво за тобой ухаживал… Ты была абсолютно счастлива.

– Абсолютно счастлива, тёть Поля, я была много лет назад. А Флориан просто помог мне окончательно не сойти с ума. Потом я забеременела и не знала, что мне с этим делать. Я понимала, что жду ребёнка от нелюбимого мужчины. Беременность прошла достаточно легко, но на шестом месяце началось сильное кровотечение – видимо, на нервной почве, так как накануне я сильно поругалась с ним и его мамой, которая очень хотела командовать не только своим сыночком, но и мной. В тот день у меня была серьёзная угроза выкидыша. Когда я лежала в палате под капельницей, поняла, насколько хочу этого ребёнка.

Потом родился Дениска, и это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Когда я видела его крохотные ручки и ножки, его малюсенькие пальчики, я понимала, что этому человечку я очень нужна – и что буду делать всё, чтобы он был счастлив. Сначала у нас с мужем вроде бы отношения даже начали налаживаться, и мы были абсолютно примерной семьёй. Но где-то через полтора года я поняла, что мы всё больше и больше отдаляемся. У него явно появилась любовница, хотя он всё отрицал. Честно говоря, мне было абсолютно всё равно, и я была рада, что он меньше находится дома.

Ещё буквально полгода мы жили как соседи, а потом я сказала, что нашла нам с Дениской квартиру и мы переезжаем. Не думаю, что он был сильно удивлён. Он изредка навещал ребёнка, но никогда не отказывал в помощи – за это я ему очень благодарна. Когда я сказала, что хочу вернуться на Родину, сначала он был категорически против, но потом, наверное, всё переосмыслил и подписал документы. Правда, поставил одно условие: видеть сына, когда захочет. И вот теперь мы, собственно, здесь.

– Почему же ты не нашла себе другого мужчину? Женщине ведь очень важно любить и быть любимой. Только не говори, что никто не хочет брать женщину с ребёнком – это абсолютная ерунда.

– Я и не собиралась этого говорить, – усмехнулась я. – Мой сын никогда не был каким-то препятствием. Просто мне это не нужно. У меня были ухажёры, которые дарили цветы, забирали с работы, говорили комплименты. Но когда они начинали претендовать на что-то большее, я понимала, что просто не хочу этого. Не хочу чужого человека в своём доме, не хочу знакомить сына с кем-то… Просто не хочу любить.

Тут наш разговор прервал звонок в дверь. Тётя Поля тихо выругалась и пошла открывать, боясь, что разбудят ребёнка. Я пошла проверить, как там сын – оказалось, что ни его, ни собачонку звонок не разбудил. Я вернулась на кухню, а через пару минут пришла и тётя Поля, держа перед собой букет ромашек. На её лице играл юношеский румянец.

– Это кто дарит нам такие шикарные букеты? – поинтересовалась я у раскрасневшейся тёти Поли.

– Ой, Дианочка, прекрати, какие там букеты? Сосед нарвал на даче – вот и занёс по пути.

– Да что вы говорите? – засмеялась я. – Свидание уже было?

– Не было никакого свидания и не будет. Нужен он мне, пень старый, – тётя Поля явно лукавила.

– Так-с, давайте рассказывайте про вашего «пня». Заодно решим – нужен он вам или нет, – сказала я и пошла заваривать себе чай.

Максим. Между “стерпится” и “слюбится”

Разбудили меня голоса – весёлые, хлопочущие, возможно чуть громче, чем мне хотелось – явно приехала сестра с племянницей. Я был безумно рад их видеть, хотя встречались мы не так давно. Сестра часто приезжала ко мне в гости. Говорила, что только в чужом городе чувствует себя по-настоящему свободной. Я понимал, о чём она.

Мама у нас не тиран, но её мнение в доме всегда было финальной инстанцией. Отец не был тюфяком, но, скорее, человеком, который предпочитает мир любой правде. Но стоило ему выйти из себя или начать настаивать на своём – все дискуссии быстро прекращались.

Мама и после нашего взросления пыталась держать руку на пульсе: кто с кем встречается, кто как одевается, кто как ест, спит, выбирает подушку. Когда сестра рано вышла замуж, многие считали, что тут не обошлось без маминой тактики – и это была правда.

Никто не мог подумать, что её муж окажется деспотом и будет её избивать. Узнав об этом, мы с отцом сломя голову поехали забирать её из квартиры "муженька", объяснив ему по-мужски, что с моей сестрой так поступать нельзя. Отец тоже внёс свою лепту в "воспитательный" урок.

Как оказалось через пару недель, она была в положении. То был самый тяжёлый период – она ссорилась с мамой, винила её во всём, хотела сделать аборт. Мы отговаривали как могли. В какой-то момент она перестала спорить, а потом вдруг сказала, что ребёнка оставит. Так в нашей семье появилась Агния. Это редкое имя очень нравилось моей сестре, и в этом её никто не переубеждал – всем было важно только, чтобы она родила.

С тех пор многое изменилось. В малышке мы не чаяли души. Родители – особенно. Всё, что было нельзя нам, разрешалось ей. Три года сестра жила вместе с родителями, потом съехала – сняла квартиру, устроилась на работу. Мама поняла: больше её советы не принимаются в штыки, но и с напором поучений она приубавила. Потеряв контроль над личной жизнью сестры, мама с энтузиазмом переключилась на мою. Но вопрос, что должно было случиться, чтобы она от меня наконец отстала, повис в воздухе – потому что в комнату ворвалась Агния плюхнулась прямо на меня и начала щекотать:

– Мааакс, вставай! – кричала она звонким голоском. – Я так соскучилась! – и полезла обниматься.

Наверное, больше всего на свете я люблю, как дети проявляют эмоции – искренне и весело.

– Говорю же, не буди дядю! – раздалось с кухни недовольное шипение сестры

– Карин, я уже проснулся. Не кричи на ребёнка, – сказал я и обнял племянницу.

Минут двадцать мы лежали, обсуждая Светку из параллельного класса, у которой Барби "как в рекламе", и мальчика Колю, который "дурачок, конечно, но по уши в нее влюблен". Я пообещал, что завтра купим Барби, как у Светки и с этим условием меня отпустили на кухню.

Стол ломился от еды. Её как будто стало вдвое больше. Сестра поцеловала меня в щёку. И тут я вспомнил, что выключил телефон. Алина, наверное, уже обзвонила МЧС, думая, что я пропал без вести.

– Я сейчас приду, – сказал я и только собирался выйти, как увидел бегущую ко мне Агнию с телефоном в руках.

– Алиш, прости, – начал я, после того, как она ответила на звонок, – пропал ненадолго, был с семьёй…

– Макс, я всё понимаю. Просто… два слова хотя бы мог написать, – и повесила трубку.

Я даже сначала подумал, что связь оборвалась. Перезвонил – сбросила. Ещё раз – снова сброс. Такого не было никогда. Обычно, если и ссорились, то недолго – и первой на примирение всегда шла она. Дело не в моей гордости – я просто не успевал первым. Она всегда опережала.

Что-то во мне сначала даже обрадовалось: первая настоящая ссора. Эмоции, которых мне давно не хватало. Когда ругаешься, переживаешь, мечешься, потом плюёшь на гордость и бурю за окном и едешь к ней. А потом – примирение. Это одно из сильнейших чувств. По крайней мере, для меня.

Я написал ей несколько сообщений с извинениями. Она ответила, что я никогда не думаю о ней и её чувствах. Это было правдой, но всё равно удивило.

Не хотелось спорить – родные ждали. Я написал:

«Алишка, прости. Я люблю тебя».

Хотя понимал, что не люблю. Я точно знал, что значит любить. Но она – одна из немногих, кто был со мной долго. Только она оставляла у меня свои вещи. Только она ночевала у меня по несколько дней подряд. Это вторая девушка, которую я познакомил с мамой – пусть и неофициально.

Через несколько минут пришёл ответ:

«Я тоже тебя люблю. Хочу жить с тобой».

Этого я точно не ожидал. И – испугался. Позвать её к себе? Сейчас? Нет. Я не был готов.

Решил ничего пока не отвечать. Надо подумать. В этот момент подбежала Агния и залезла ко мне на колени.

– Это твоя девушка?

– Да. Моя девушка, – отчеканил я как робот.

– И ты на ней женишься? – восторженно спросила она.

– Я не думал об этом серьёзно. Ещё не планировал так далеко.

– Как это не думал?! – возмутилась она. – Ты либо любишь, либо нет.

И в этом она была чертовски права. Неужели я настолько туп в свои тридцать два, что восьмилетний ребёнок разбирается в этом лучше? Она была права. Я не любил. И не хотел врать.

– Агния, у взрослых всё чуть сложнее. Иногда тот, кого ты любишь, не хочет твоей любви.

– И что тогда делать?

– Искать того, кто примет.

– Но ты ведь не принимаешь любовь Алины. И не даёшь ей свою.

И она снова была права. Мне нечего было ответить. Я промолчал. Она явно ждала ответа, но, не дождавшись, продолжила:

– Она что, некрасивая, да? Поэтому ты её не любишь?

– Нет, красивая, – сказал я честно.