Жертва грешника

Амика Рейвен

Жертва грешника

Глава 1

Чикаго. Мэдисон.

Если долго смотреть на моргающий неон, он начинает действовать успокаивающе.

Я вытирала стойку уже в третий раз за последние пятнадцать минут. Тут стало так чисто, что можно было проводить операции. Если, конечно, кому-то пришло бы в голову делать это в дешёвой круглосуточной кофейне на западной 38-й в районе Бриджпорт.

The Grind. Название вроде бы звучит по-городскому стильно – как кафе для тех, кто торопится жить. Но на деле это было жалкое место, застрявшее в переулке от начала промзоны, где по вечерам пахло металлом, жиром и забытым прошлым. Сюда почти никто не заходил ночью. Разве что редкие дальнобойщики, парочка местных из смены или кто-то, кому реально некуда больше идти.

Внутри – шесть дешёвых столиков, облупленные чёрные стулья, блеклая чёрно-белая плитка и стойка, видавшая, наверное, всё. Жёлтый, приглушённый свет ламп делал кофе цвета неопознанной жижи, а людей – ещё более уставшими.

Но сегодня не было ни души. Пустота, в которую можно было провалиться и раствориться, если зазеваться. И если бы не жужжание холодильника с сэндвичами, я бы решила, что мир просто вымер.

Я взглянула на настенные часы – 02:04.

Проклятье.

Смену должна была принять Энни, но сегодня она снова сбежала. Её голос всё ещё звенел у меня в ушах, приторный, как дешёвая жвачка: «У меня с парнем годовщина, ты ведь не против, да?»

Конечно. Я не против. Я вообще всегда не против.

Поставив пустую кружку в раковину, я потёрла виски. Сон подкрадывался липкими пальцами. Глаза щипало от усталости. Тело казалось ватным: оно было, но будто без веса, без формы. Всё ныло – спина, колени, шея, даже мысли. Особенно мысли.

Если они ещё раз поднимут квартплату, нам придётся либо снимать чулан, либо съезжать обратно к дяде.

А я не хотела. Чёрт побери, я не хотела возвращаться туда, где пахнет плесенью, старыми газетами и упрёками.

Наша с Даниэлем съёмная квартира была старой, но мы называли её «домом». Там облупленный кафель, трубы стонут по ночам, как умирающие киты – но это наше место. Единственное место, где я могла лечь, уставившись в потолок, и представить, что жизнь ещё не полное дерьмо.

Даниэль работал на стройке, зарабатывал немного. Вся его зарплата уходила на еду, коммуналку, какие-то мелочи. Я тоже хваталась за всё подряд, чтобы оплатить свои и наши счета. Клининг, дневные смены в ресторане, пару раз даже подрабатывала в ночном клубе официанткой. Бралась за всё, что предложат. В рамках разумного. Уставала до ломоты, до звона в ушах.

А деньги улетали почти сразу. Словно песок сквозь пальцы.

Почему не нашла более прибыльное место?.. Почему не ушла отсюда? Из этой дурацкой кофейни с её ставкой восемнадцать долларов в час днём и двадцать долларов в час ночью?

Наверное, потому что здесь всё было просто: стойка, кофе, стаканчики. Никто не задавал лишних вопросов. Никто не трогал. Работа, ограниченная квадратным метром, где не нужно было думать или вообще как-то напрягаться.

Моя рабочая форма – тёмно-зелёная – давно уже не выглядела опрятно. Просто ткань, которую надеваешь, потому что надо, а не потому что хочется.

Я потянулась за телефоном под стойкой. Никаких сообщений. Только наша старая с Даниэлем фотка с поездки в штат Монтану. Оттуда он родом.

Наверное, уже спит.

Пальцы сами потянулись к иконке «заметки». Список трат на экране был как надпись на надгробии. Аренда, лекарства для мамы, оплата кредита на машину. Всё то, что не могло ждать. Никаких «мне». Никаких «хочу». Только надо, надо, надо.

Что-то скрипнуло. Я резко повернулась. Пусто. Просто компрессор.

Тебе нужно меньше кофе, Мэдисон. И больше сна.

Я выдохнула, провела рукой по волосам, убирая выбившуюся прядь за ухо, и медленно оперлась о стойку, позволяя себе хотя бы эту слабость. Стоять так было не положено. Но пошло оно всё. Меня и быть тут не должно.

Лицо отразилось в стекле прилавка. У меня был уставший взгляд. Тени под глазами, которые не скрыть никаким консилером. Грустное зрелище.

Как же всё надоело. Почему Даниэль не может найти работу получше? Не всё же мне одной их менять как перчатки…

Я уставилась в окно. На мокрый асфальт. На капли, стекающие по стеклу. На неоновый свет, дробящийся на фрагменты цвета между лужами. Ни машин. Ни голосов. Ни звука.

Думала, что хуже этого быть не может.

Пока дверь не открылась. Так громко, будто кто-то пытался вырвать её с мясом. Я вздрогнула.

Мужчина ввалился в кафе. Не вошёл. Ввалился. Пошатываясь.

На нём была чёрная куртка и такая же чёрная толстовка. Капюшон был надвинут так, что полностью лица видно не было. Вся его одежда была мокрая после дождя. Плечи перекошены, движения тяжёлые.

Он захлопнул дверь и щёлкнул замок изнутри.

Чёрт бы побрал этот замок.

А потом он повернулся ко мне, и я увидела пистолет. Чёрный. Холодный. Настоящий.

Мужчина стоял, тяжело дыша. Воздух вырывался из его груди короткими, рваными выдохами, как будто каждый вздох давался ему с трудом. Я увидела, как его пальцы крепче сжали оружие. Он не направлял его на меня, но и не убирал. Просто держал на уровне бедра. Напоказ.

Мне потребовалось много усилий, чтобы хоть частично выйти из оцепенения. И только когда я всё-таки смогла оторвать свой взгляд от пистолета, заметила:

Мужчина истекал кровью.

Я даже не сразу поняла, что это кровь. Сначала подумала – грязь. Он ведь был весь вымокший. На мгновение я даже разозлилась на него за это. Но когда он сделал медленный шаг в мою сторону – я увидела, что свободной рукой он держится за бок. И эта рука уже вся была перепачкана засохшей и свежей кровью, которая каплями оседала на полу. Кажется, даже по чёрной одежде было немного заметно расползающееся пятно.

Он ранен. Ранен и вооружён.

Я застыла. Не могла двинуться. Воздух словно выкачали из лёгких, и всё, что осталось – это пульс, стучащий в ушах и в пальцах. Ноги налились свинцом, грудь сжалась. Во рту появился отчётливый, кислый привкус тошноты.

Мужчина ничего не говорил и ничего не делал. Его капюшон по-прежнему скрывал большую часть лица, но я понимала, что он смотрит на меня.

– Телефон, – разорвав пространство, произнёс низкий, хрипловатый голос неизвестного.

Он говорил не угрожающе. Но его тон звучал так, что выбора у меня не было. Он не просил, а приказывал. Я моргнула несколько раз. Пыталась осознать происходящее. Я ведь до сих пор даже позу не поменяла. Как стояла, облокотившись о стойку, так и застыла.

Мужчина искривился, откашлявшись. Поднял пистолет выше, помахав им, будто проверяя, в сознании ли я.

– Я… – выдохнула я, почти беззвучно. – Я не… сейчас. Он под стойкой. Телефон. Только… не стреляйте. Пожалуйста.

Он медленно повёл оружие вниз, по направлению к полу – не убрал, но дал понять, что слышит. Это не успокоило. Ни на грамм.

Я на автомате показала обе руки – ладонями вперёд. Потом, не отрывая взгляда от него, медленно опустила одну руку за стойку. Колени дрожали. Пальцы соскальзывали по глянцевой поверхности, как у куклы с разболтанными суставами.

Телефон. Мне нужен только телефон. Если я сделаю всё правильно – он уйдёт. Если я сделаю хоть что-то не так – выстрел. И всё. Всё. Кровь и мозги на кафель. Меня найдёт утром Энни. Или директор. Или не найдёт.

В приступе паники я нащупала телефон на зарядке. Он лежал там, где я его и оставила, на полке под стойкой, тёплый от розетки. Когда я взяла его в руки, у меня соскользнул палец, и я чуть не уронила его. Мужчина поднял пистолет снова, направляя его прямо на меня.

Нет. Нет. Пожалуйста.

Я зажмурилась.

Взяв телефон обеими руками, я медленно выпрямилась, дрожа всем телом. Затем осторожно положила его на стойку. Как будто это была граната.

– Вот. Пожалуйста, – я сглотнула, снова поднимая руки в абсолютной капитуляции. – Просто возьмите. Я не… я не стану…

Он снова шагнул вперёд. Медленно и неровно. Он всё ещё продолжал целиться в меня. Желудок скрутило в тугой узел, вызывая новую волну тошноты. Всеми силами я старалась сдержать эти позывы.

Руку, которой он прикрывал рану, он засунул в карман своих джинсов и достал клочок бумаги – измятый и с пятнами от крови.

– Набери этот номер, – приказал он, кладя листок рядом с гаджетом.

Он встал совсем близко, обойдя прилавок. От него пахло сыростью, металлом и чем-то горьким. Как гарью после пожара. Я видела только нижнюю часть его лица – выступающий подбородок и напряжённые губы. А дальше разглядывать не осмеливалась.

Он не двигался, только дышал. А я не могла смотреть на него слишком долго – каждая лишняя секунда под его молчаливым присутствием могла стоить мне жизни.

Я кивнула, хотя не была уверена, заметил ли он это. Пальцы скользнули по экрану телефона, иконка «вызов» дрожала вместе с моими руками. Цифры – будто нарочно – расплывались перед глазами. Я не понимала, что вообще вижу и что ввожу.

Экран бликовал. Я моргнула. Один раз. Второй. Пыталась сфокусироваться, но пальцы не слушались. Они были слишком холодные, слишком чужие – будто мои руки принадлежали кому-то другому. Кто-то другой сейчас набирает эти цифры, кто-то другой стоит здесь вместо меня.

Три. Семь. Ноль…

Каждая нажатая кнопка отзывалась давлением внутри черепа.

Я боялась сбиться. Боялась ошибиться. Боялась, что ему не понравится, как я держу телефон. Что я медлю. Что я слишком дрожу. Что я просто не та, кто ему нужен, и этого будет достаточно, чтобы выстрелить.

Я не смотрела на него, но чувствовала, как он просверливает мою макушку. Пистолет он всё ещё держал на уровне, достаточном, чтобы прострелить мне сердце.

Ощущение было такое, будто у меня на шее лежит холодная и грубая ладонь. Ещё не сжимает, но уже даёт понять: это – вопрос времени.

Я наконец-то нажала «вызов». Экран мигнул. Я отдала трубку ему в протянутую кровавую ладонь. Меня всю передёрнуло от тончайшего касания кожи к коже.

Гудок.

Как будто весь мой желудок сжался до размера орешка и подпрыгнул к груди. Я сглотнула. Воздух в горле стал колючим. Я едва не закашлялась, но сдержалась.

Гудок второй.

Он всё ещё молчит. Почему он молчит? Я украдкой подняла взгляд. Всего лишь на мгновение. Но этого было достаточно, чтобы увидеть оскал. Мои глаза расширились, и я поспешно опустила их в пол.

Гудок третий.

И вот – щелчок. Связь установлена. Он пошевелился.

– Это я, – хрипло. Коротко. Без эмоций.

Пауза.

– Да. Жив.

Я чуть не взвизгнула, когда он протянул руку с пистолетом и положил её прямо на моё плечо. Я не прогнулась и выдержала вес. Ощутила тепло его руки и холод от рукоятки.

Пауза.

– Трое. Один – точно. Двое – возможно.

Пауза.

– Нет. Чисто.

Меня затошнило. По-настоящему. Слюна во рту стала густой, горькой. Может, мне заткнуть уши? Что я не должна узнать? Что уже знаю? Он говорил тихо. Слова рвались из него сдавленно, как будто он с трудом удерживал сознание.

– Нужен. Сейчас. На юго-запад.

Пауза.

Он постучал мне по уху стволом пистолета. Я пыталась не потерять сознание. Подняв глаза, увидела, что он наклонил голову в бок. Выжидающе.

– Адрес, – прорычал он.

Как на лету, я проговорила ему полный адрес и даже ближайшую точку для опознания. Он хмыкнул в ответ. Я снова опустила взгляд.

– Нет. Не подъезжайте. Сам выйду.

Он опустил руку с телефоном, но не отключил. Просто повесил её вниз и несколько секунд просто стоял.

Будто принимал какое-то решение.

Я стояла, всё ещё подняв руки. Просто не могла опустить их. Как будто, если я это сделаю, он передумает. Он снова заговорил – не в трубку, а со мной.

– Ты ведь никому не скажешь?

Я едва смогла покачать головой. Ни одного слова я сказать не могла. Горло сжалось.

Он колебался. Одна нога подалась вперёд, но тут же отступила назад. Он почти… пошатнулся. А потом выругался.

– Умница, – глухо, еле слышно сказал он, бросив на стойку мой телефон. Затем повернулся и просто вышел.

Никаких жестов. Никаких слов. Никаких выстрелов.

Дверь захлопнулась за ним с глухим щелчком. И я рухнула на пол. Мгновенно. Я не плакала. Не кричала. Просто дышала. Глубоко. Громко. Активно.

Воздух наконец-то стал проникать в мои лёгкие. Я держалась за голову.

Я жива. Жива.

Но тело отказывалось верить.

***

Долгое время я продолжала сидеть на полу, поджав колени и облокотившись на них лбом. Пальцы онемели. Голова разрывалась тупой болью, но я игнорировала её. Просто сидела. Скрученная, дрожащая, в тишине. Губы пересохли. Горло саднило. В ушах звенело.

Жива. Ты жива. Он ушёл. Он действительно ушёл?

Но мысль не закреплялась. Она скользила по разуму, как вода по стеклу. Потому что, несмотря на всё, во мне жило ощущение, что он всё ещё здесь. Спрятался в тени. Или вернётся. Или… просто растворился за окном кофейни и наблюдает.

Медленно подняла голову. Каждое движение давалось с трудом. Кожа под формой пропотела, словно я только что вышла из горячей ванны. Хотя внутри я испытывала холод. Пальцы судорожно вцепились в край стойки. Я подтянулась, упираясь ногтями в столешницу. Миллиметр за миллиметром, с тяжёлым вдохом на каждом движении, добралась до двери. Закрыла.

Затем – шторки. Одна. Вторая. Звук механизма царапал сознание. Я вздрогнула. Даже когда всё уже было плотно затянуто, я всё равно не могла успокоиться.

Прислонившись к двери спиной, сползла вниз.

На часах – 04:17.

Он был здесь больше двух часов назад, а казалось – будто прошла вечность. Будто теперь я живу в другом измерении, где каждая минута – пытка, а собственное тело больше не слушается.

Сидела, склонившись к полу, замирая от малейшего звука. Даже от собственных всхлипов.

Я не плакала. Глаза были сухими, словно выжженными. Внутри всё спазмировалось, сломалось. Но грудь сотрясалась.

А вдруг он всё ещё там? Вдруг посчитает, что не закончил?

Несмотря на все горести жизни, я не хотела умирать. Не могла умереть. За свои двадцать два года я мало что повидала в жизни, кроме боли, разочарований и нескольких вымученных поездок.

Ещё я была нужна больной матери. Это мой долг. Моя обязанность как дочери.

В какой-то момент я рывком поднялась. Через усилие. В горле стоял ком, и я хотела выблевать его вместе с криком. Держалась за стоящий рядом стул, как за спасательный круг.

Телефон валялся на полу.

«Умница.»

Слово отозвалось омерзительной липкой дрожью. Я всё ещё чувствовала прикосновение его руки к своему плечу. Холодный металл, его вес. Тепло пальцев сквозь ткань. Как будто он выжег на мне клеймо.

Нагнулась и подняла телефон. Один глубокий вдох. Второй. На третьем решилась.

Я должна… позвонить. Но кому?

Позвонить в полицию и нарушить обещание? А вдруг он выследит меня и точно решит подчистить за собой? Даниэлю? И что сказать? Что я смотрела в дуло пистолета два часа назад и не умерла? Что мне всё ещё кажется, что он здесь, что он дышит мне в спину, хотя кроме меня тут никого нет? Что я даже не знаю, как выглядит его лицо?

Нет. Я не могла. Если услышу сейчас знакомый голос, то сорвусь. Или разрыдаюсь, или отключусь.

Села на стул. Или, вернее, рухнула на него – всем телом, будто мешок с костями.

– Соберись, чёрт тебя побери.

Пальцы на мгновение зависли над кнопками. Я снова посмотрела в сторону входа. Шторы были опущены. Замок – закрыт. Свет – тусклый.

Дыхание снова сбилось. Встав, пошла к раковине. Открыла кран. Холодная вода ударила в ладони и брызнула на кафель. Я зачерпнула горсть – и облила лицо.

Ты жива. Жива. Жива!

Вода стекала по подбородку, по шее, по запястьям. Я дышала. Вдох. Выдох. Вдох. Задержка. Выдох. Где-то посреди этого пришло осознание:

Он ведь мог меня убить. Взаправду. Просто взять – и выстрелить. В голову. В грудь. В живот. Куда угодно.

– Ты обязана что-то сделать. Сейчас. Ты не можешь просто сидеть. Ты не можешь просто – молчать.

Я взяла телефон и мокрым пальцем провела по списку контактов. Мимо всех: мамы, Даниэля, Энни, дяди. Всех.

Пока не наткнулась на короткий номер с подписью: Рой, менеджер.

Нажала вызов.

Гудки. Один. Второй. Третий. Четвёртый.

Ответь.

Пятый. Шестой. Седьмой.

– Да? Кто это? – голос на другой стороне трубки был сонный.

– Это… это Мэдисон, – прошептала я. Горло снова сжалось.

– …Чёрт. Мэди? Какого хрена?

– Я… он… – у меня пересохло во рту. – Он был… с оружием.

Пауза.

– Чего? Кто «он»? О чём ты?

– Здесь. Я всё ещё на работе. Я… Я не звонила в полицию. Не знаю… Я не…

Голос сорвался. Схватившись за край раковины, снова сползла на пол, как будто тут я могла спрятаться от звука собственного признания.

– Спокойно, – сказал он, уже тише. – Кафе не пострадало? Ты ранена?

– Нет. Нет… Просто… Он… Он держал меня на мушке. Он был ранен. Он… Он позвонил кому-то. Я дала ему телефон. Он ушёл. Всё.

– Ты уверена, что он ушёл?

– Да… наверное. Я закрыла дверь. Шторы…

Пауза.

Я слышала, как Рой встаёт с кровати, ругаясь.

– Ты никому не звонила больше? Только мне?

– Только тебе.

Он выдохнул.

– Послушай… Не звони в полицию, ладно? Просто… не сейчас.

– Что?

– Ты же говоришь, он ушёл. Ты в порядке. Это… может быть… просто не наше дело. Кофейня не застрахована на такие случаи. Могут закрыть точку. Меня оштрафуют. Тебя…

Я не могла поверить своим ушам. Он сейчас серьёзно? Хренова забегаловка ему дороже человеческой жизни?

Ублюдок.

– Меня чуть не убили, – прошипела я.

Он снова замолчал.

– Понимаю. Правда. Просто… побудь там. Я приеду.

Я посмотрела на экран. Гудки. Он уже сбросил.

***

Менеджер приехал примерно через минут сорок. Встретила я его с ножом в руках, нервно открыв заднюю дверь склада.

Эти сорок минут тянулись крайне долго. Я ходила по залу, словно по клетке. Садилась. Вставала. Опять садилась. Поднимала и снова роняла телефон на стол. Открывала рот – чтобы завыть, но звук не выходил.

Мне было то жарко, то холодно. Даже когда я выключила свет и села в самый дальний угол, обхватив себя за плечи, легче не становилось. Ни одна поза не казалась безопасной. Жёлтые стены словно стянулись ближе, неон за окном теперь казался не успокаивающим, а безжизненным, как в морге.

Я до сих пор не могла поверить. Он действительно это сказал.

Побудь там.

Как будто я была не человеком, едва не оказавшимся с простреленной грудью, а – элементом интерьера.

Мудак. Бесчувственный, равнодушный кусок дерьма.

Когда в заднюю дверь наконец постучали, сердце вылетело в горло. И снова, на миг, я подумала:

Он вернулся. Он передумал.

Но это был Рой. Частично седые волосы. Старая домашняя футболка. Мятый пуховик и такое же помятое, щетинистое лицо. Он вошёл, обдав меня запахом сигарет и кондиционера для вещей. Очень захотелось закурить.

– Всё цело? – бросил он, осматривая помещение.

– А меня не хочешь об этом спросить?

Он на секунду остановился. Встретился со мной взглядом – и сразу отвёл глаза.

– Всё в порядке? – пробормотал он.

Я молчала. Потому что, если бы я сейчас открыла рот, то либо наорала бы на него, либо зарыдала. Ни один из вариантов не подходил.

– Успокойся, ладно? Всё уже позади. – Он подошёл ко мне, закрыв за собой дверь, осмотрелся, будто проверял, не пропал ли кофейный автомат или сахарницы. – Я сейчас камеры гляну. Потом составим объяснение. Без деталей. Просто – тревожный клиент, ты испугалась, он ушёл. Ничего не украл. Всё нормально.

Серьёзно? Всё нормально?

Но я ничего не сказала. Только крепче сжала ладонь на ручке ножа.

– Я никому не расскажу, – продолжал он, словно говорил о сбоях в кассовой системе. – И тебе советую… ну, ты поняла. Поменьше болтать.

Точка. Пауза.

А потом, как вишенка на торте:

– Всё это никому не нужно, правда?

Молча, подойдя к шкафчику, я положила нож и достала свои вещи. Кофта, рюкзак, ключи. Переодеваться я не стала. Спрятала руки в карманах фартука и направилась к выходу.

– Куда ты?

– Домой.

Он что-то бормотал вслед, но я уже не слушала. Дверь захлопнулась за мной, и утренний воздух обдал лицо свежестью. Только теперь я поняла, насколько душно было внутри.

До дома я ехала быстро, настолько, насколько был способен мой «Тойота Сивик». Обычный путь от кафе до квартиры между Брайтон-Парк и Арчер-Хайтс занимал около получаса. Сегодня я добралась за пятнадцать. И была рада этому.

Остановившись на парковке у неприглядного здания, я заглушила двигатель и несколько минут просто сидела в тишине. Руки всё ещё лежали на руле. Костяшки побелели.

Я медленно потянулась к бардачку. Щелчок – крышка откинулась. Сигареты лежали за старой папкой и пачкой мятных конфет с истёкшим сроком.

Вытащив одну, по привычке постучала фильтром о край пачки. Прикрыла пламя ладонью. Первый вдох был резкий и сухой. Дым ударил в горло, но вместо отвращения вызвал облегчение и небольшое головокружение. Пусть это и токсично, но сейчас мне это было необходимо.

Потянулась к кнопке стеклоподъёмника. Стекло сползло вниз, и утренняя, после дождевая прохлада хлынула с запахом влажной земли. Чикаго ещё не проснулся. И в этом было что-то правильное.

С каждой затяжкой напряжение начинало отпускать. Медленно, неохотно, как если бы кто-то отлеплял от меня пластырь. Оставалась только усталость. Такая глубокая, что казалось – если я закрою глаза прямо сейчас, меня не разбудит даже сирена.

Я откинулась на спинку сиденья.

Мне нужен перерыв. Нет, даже отпуск. Хотя бы на пару дней. Или неделю.

Не была уверена, что смогу туда вернуться.

Может, и не нужно.

Докурив, я выкинула окурок в открытое окно. Только потом, со скрипом, открыла дверь машины. Двинулась ко входу здания как во сне. Внутри было темно и тихо. На автомате поднялась на второй этаж, найдя нужную дверь. Поначалу она не хотела открываться, но толчок плечом всё исправил.

Я вошла. Не включая свет и не разуваясь. Всё, что было в руках – кофта, рюкзак, ключи – с глухим звуком упало на пол. И снова тишина. В квартире стоял затхлый запах вчерашнего ужина. А также одеколона Даниэля.

Он спал. И это было хорошо. Я не хотела говорить. Не хотела, чтобы он видел меня.

Прошла мимо кухни. Ванна. Свет. Лампа моргнула и загорелась. Я скинула фартук, футболку, штаны, носки – всё падало тяжёлой кучей. Осталась в одном белье и подошла к зеркалу.

И замерла, разглядывая. Девушка в отражении была уставшей. Бледной. Взгляд – тусклый, отрешённый. Чёрные волосы сбились в потные пряди, губы пересохли и все обкусаны. Под глазами такие тёмные синяки, будто по мне прошлись резиновой дубинкой.

Я коснулась лица. Лба. Скул. Кожа была прохладной и липкой. Руки больше не дрожали.

Медленно провела пальцами по плечу – там, где он коснулся меня. Где держал пистолет.

Мурашки тут же пробежали по всему телу.

Нужно отключиться. Забыть обо всём.

Быстро приняв ополаскивающий душ, я натянула на себя свежие трусики и обычную белую майку. Зайдя в комнату, увидела всё ещё спящего Даниэля. Его храп всегда мешал мне засыпать, но не сегодня. Сейчас мне уже было на всё плевать.

Глава 2

– ЧТО?! – крик Софи был таким звонким, что я инстинктивно отдёрнула трубку от уха.

Софи – моя лучшая подруга, вот уже двадцать минут слушает мой рассказ о том, что произошло ночью. Я легко могу представить, как она мечется по комнате, размахивая руками – она всегда слишком эмоциональная.

– Тебя чуть не убили, а ты мне даже не написала? – Софи звучала так, будто готова взорваться в любой момент.

С тех пор как я легла в постель, сон приходил рывками, таща за собой кошмары, которые безостановочно бурлили в моей голове. Они оставались со мной, даже когда я, дрожа, просыпалась на мокрых простынях, со спутанными волосами и холодом, пробирающим до костей. И только когда наступил вечер, я наконец решилась встать и попытаться привести себя в порядок.

Я затягиваюсь сигаретой, сидя на маленьком, обшарпанном балконе, поджав босые ноги под себя. Май, но тепло по-прежнему не спешит возвращаться в Чикаго. Кожа под спортивками и белой майкой покрывается мурашками. Где-то лает собака, а над двором нависает тёмно-серое вечернее небо.