Счастье с доставкой

– Ку-кру-у-зо!

– Голубь? – рассмеялся добродушно почтальон Миша.

– Да, – кивнула в ответ Елена. – Это Кукуруза.

– Ку-кру-у-за! – подтвердила певуче птица. – Ку-кру-у-зо! Хо-о-ор.

Голубь почесал клювом себе спину, пригладил пёрышки под крылом.

– И что, он весь день так? – спросил мужчина тихо и удивлённо.

Елена кивнула в ответ, ага.

– Бабушка глуховата, не слышит, а меня – не бесит, – она рассмеялась.

– Я бы так не смог, – чуть слышно произнёс в ответ, мысли вслух самому себе, гость.

Он вздохнул, пожал плечами, повернулся в сторону выхода из комнаты.

– До свидания! Хорошего вам дня! – попрощался Миша с пенсионеркой всё с той же широкой доброй улыбкой.

Направился к входной двери, и едва не налетел на пакеты с вещами, стоявшие в прихожей. Елена быстро прошла вперёд Миши и торопливо передвинула их в сторону с прохода.

– Гуманитарная помощь, вот, собрали, – сказала Елена поспешно и тихо. – Мы сегодня же всё отнесём! Их не будет…

Она чувствовала стыд за беспорядок. Почтальон почему-то улыбнулся на эти слова. И тогда она ворчливо добавила ещё тише, с ноткой раздражения, уже больше самой себе:

– Бабушка совсем старенькая стала, всем предлагает «собственность» эту… Пожилые, будто ребятишки, наивные…

Вижу его в первый и последний раз в жизни, подумала Елена машинально. Пришёл, и ушёл, больше не увидимся. Можно сказать…

Елена в тот момент именно так всё и представляла. Незнакомец внушал ей доверие.

Почтальон отпер замок, шагнул за дверь на площадку. Обернулся к Елене.

– А соседка ваша что, дома?.. Надя, – спросил мужчина.

Он кивнул на дверь напротив, наискосок.

– Надя? Да, дома должна быть, – сказала Елена. – Они всегда дома, редко куда выходят!.. Не открывают, что ли? Странно. Дома она была, я вот её голос на площадке слышала, несколько дней назад!

Елена улыбнулась. Она попыталась вспомнить и не вспомнила, как давно это было, сколько дней прошло. Дня три-четыре или уже больше? Неделя? Две недели?.. Она совсем потеряла счёт времени с этой сумасшедшей жарой!

Почтальон Миша стоял посреди площадки в подъезде и смотрел на дверь соседей, как показалось Елене, странным, по-детски растерянным взглядом… Улыбка сошла с его лица, взгляд стал грустным, собачьим…

– Стучались уже к ним? – продолжила Елена. – Вы постучитесь, (они откроют…)

Елена осеклась, замолчав на полуслове, не договорив, смотрела на лицо Миши.

– Спросить? – поинтересовалась тихо.

Она с готовностью помочь шагнула на площадку через порог квартиры, прямо босиком.

Миша качнул головой, нет.

– Не нужно, – шепнул он тихо-тихо.

Потом обернулся к Елене и попрощался уже обычным голосом:

– До свидания!

И пошёл к лестнице быстрыми шагами, больше не оборачиваясь.

– До свидания, – произнесла Елена, поддавшись его тревоге и растерянности.

Задумалась. Она смотрела ему вслед, пока мужчина не скрылся из виду, прислушивалась к звукам затихающих внизу шагов. Он точно раньше к соседям приходил! Она вспомнила его голос, через закрытую дверь слышала не раз. Вот это его громкое добродушное: «Почта! Здравствуйте!»

– Точно-точно, был здесь, приходил раньше! – воскликнула она очень тихо. – И в подъезде мы случайно виделись, на первом этаже. Такой знакомый взгляд!

Она вновь посмотрела на дверь. Странно, почему соседи не открыли. Уехали что ли куда? Куда они могли уехать, оба старики пенсионеры, ровесники мамы моей, а ей – семьдесят стукнуло. Надя, бодренькая седая женщина, правда, в последнее время редко куда выбиралась, разве что до ближнего магазина.

Я встречалась с ней на лестнице, всегда предлагала по пути отнести её сумку наверх. Надя улыбалась, отказывалась:

– Сама, потихоньку, как-нибудь. Аритмия замучила, чтоб её…

Женщина смеялась над своей болячкой. И поднималась с остановками и улыбкой на лице дальше.

А муж её совсем домосед. Тихий, незаметный дедушка, выходил только на площадку, цветы свои поливать: двух декабристов – белый да розовый, – и кактус. Сейчас лето, они зимой зацветут. Да ещё сигарету выкурить.

– Какой красивый цветок! – заметила Елена Наде.

Несколько месяцев назад они разговорились в подъезде.

– Это Витя занимается у нас цветами, – улыбнулась соседка. – Муж. Хочешь, возьми себе цветок, если нравится! Возьми, возьми, – и так тепло посмотрела в глаза.

Елена смутилась от неожиданности. Отказалась.

– Такой красивый цветок! – сказала она с восхищением. – Пусть радует, здесь на окне в подъезде стоит.

Она улыбнулась в ответ соседке. Это был их последний разговор.

Елена посмотрела на подоконник: белого декабриста унесли, горшка не было на месте. Она давно хотела отщипнуть отводок, посадить дома веточку.… Остался только розовый куст, задвинут в самый уголок. Стоит бутылка пластиковая с водой. Банки с окурками тоже не было…

Елена вошла обратно в квартиру и закрыла дверь.

– Потом у соседа Кольки спрошу, он через стенку от них живёт, – промолвила она.

И конечно, она забыла спросить. Отвлеклась в тот день. А узнала случайно от него же, через месяц…

– Баба Надя соседка умерла, – сказал Колька. – Знаешь?

Елена ахнула от неожиданности. Погрустнела. Колька протянул ей в руки почтовый конверт из ящика.

– В самый пик жары, – добавил он. – Сердце не выдержало. Дед Витя один остался. Ходит по квартире с ходунками, но его навещают, работники из социальной службы.… И курьеры продукты приносят.

– А дети, есть у них? – спросила тихо Елена. – Внуки?

– Живут в Краснодарском крае! Далеко. Были пять лет назад, сын приезжал. Дочери, где живут, не знаю.

– Как? – Удивилась Елена. – Родители же! Как.… К ним часто кто-то заходит, я слышу через дверь, разговаривают. Я думала, это родственники…

– А, – сказал Колька кратко. Махнул рукой и добавил: – Э, Мила моя, да кому старики нужны!.. Старики больные никому не нужны. Соседка, наверно, под ними живёт, и уборщица подъезда…

Вернувшись в комнату матери, Елена села на край кровати.

– «Миша», – она улыбнулась. – Как тебе? Я думала, придёт парень лет тридцати, или тридцати пяти, не больше. Она его так назвала, по-детски как-то, Мишей. Сотрудница. Помнишь?

Елена рассмеялась.

– А тут, совсем взрослый мужчина пришёл, – продолжила она. – Состоявшийся в жизни, мой ровесник или чуть моложе. Неожиданно, просто… Было бы правильно Михаил и по Отчеству.

– Ку-кру-у-зо! – подтвердил голубь в клетке, хлопнув крыльями.

– Вот, почитай, что тут пишут в газете про врачей, – сказала ей мама.

Женщина протянула дочери свежий номер, сменила тему разговора.

– И зачем мне это знать? – Елена вздохнула. – Зачем эта информация, что даст? Ничего.

Всё-таки, она взяла газету и прочла заметку вслух: о бедственном состоянии медицинского автопарка в городе, мнение главврача, и прочее. Следующий пост: открытое год назад отделение Паллиативной помощи на улице Пирогова, дом 10, пользуется высоким спросом у жителей города. Отделение было создано на базе бывшего ковидного госпиталя под руководством главврача, Имя Фамилия, фотография…

Елена дочитала вслух местные новости и отложила газету обратно на стол.

Во второй половине дня, Елена с сыном отнесли четыре полных пакета вещей в приёмный пункт гуманитарной помощи «Армия Добра» для жителей Курской области.

– Через две недели 1-е сентября, мой сын пойдёт в школу, – говорила Елена матери дома. – Страшно представить, что так будет не у всех. Дети должны получать образование, а не думать о выживании!

На следующий день она подготовила ещё пять пакетов: чистые детские вещи, постельное бельё, одеяло, мягкие игрушки, обувь в коробках, школьную форму. Завернула в пыльник-чехол тёплое зимнее пальто. Маме уже не понадобится, на улицу давно не выходит, чего место в шкафу ему занимать. А так, кого-то согреет в холода. Добавила два пальто сверху своих.

– Я не смогла остаться в стороне, – сказала Елена. – Едва попалось объявление в сети, начала собирать.

– Возьми вот этот пакет ещё, – ответила мать дочери. – Я тут приготовила. Отнесёшь, попутно.

В пакете оказались вещи, что сестра присылала год назад для мамы: неиспользованный комплект постельного белья, тонкое одеяло, куртка, новые тёплые носки. Рубашки и пара новых красивых платьев времён Союза…

– Мне уже не надо, – сказала просто пенсионерка.

У Елены дрогнуло в груди. Отнесла…

Вчера, когда Елена передала вещи, выйдя из пункта на улицу, она не сдержала накативших эмоций и заплакала.

– Вещи моего сына нужны ребёнку, – сказала она. – Пусть, я не знаю этого незнакомого мальчика, одного из многих!! Но, сама мысль, что где-то выстрелы, смерть, боль, и плачут дети, меня взбудораживает до глубины души…

Она позвонила в домофон. Открыли быстро.

– У вас что?.. Детские, женские, и вещи для мальчика? – Спросила женщина, пропустила Елену и подростка в комнату. – А нам как раз нужно для мальчика!

Первая сотрудница, что встречала на входе и принимала пакеты, очень обрадовалась, услышав ответ Елены.

– Туфли в коробке, новые… – сказала вторая удивлённо. – Платья, даже с этикетками. Тоже новые?.. Игрушки с этикетками… А это что?

Она раскрывала пакеты один за другим, заглядывала внутрь.

– Школьная форма, – Елена смутилась, говорила тихо. – Сын вырос, не носил ни разу. Осталась… Платья ещё, обувь… Просто размер не подходит. Игрушки… много родственники дарили. А там свечи, канцелярия. Костюм тёплый на осень малышу…

Она купила комплект формы, но ребёнок заболел в начале учебного года. Елена в душе порадовалась, что прислушалась к своей интуиции, не поленилась, и тщательно почистила вещи роликом и машинкой, погладила утюгом, помыла подошвы на обуви. Запаковала всё по коробкам, зип-мешочкам, свернула, подписала, где и что, размеры… Стыда-то было бы сейчас!

Елена смущённо перебирала пальцы, складывала в замок. В голове крутились мысли. Шапку из меха кролика надо было всё-таки оставить дома, низ выглядит убитым.… И белые босоножки без стелек тоже оставить, хорошие, но не новые…

Женщина достала всё из пакета, проверила и эти вещи, и переложила к другим в коробку на полу. Приняли.

– Вот, все бы так приносили, как вы, – вздохнула вторая сотрудница, и улыбнулась. – В плёнке, в коробках.… С этикетками.

А что, может быть иначе? Елена с удивлением посмотрела ей в глаза.

– Да мне, как-то, неудобно было бы предлагать… – промолвила она едва слышно. – Там люди.

Родственники работают на упаковке товара, и если что-то привозят – всё завёрнуто в пузырчатую плёнку, в три степени защиты! Елена увидела, порадовалась, и заразилась от них полезной привычкой: ей стало естественным приводить точно так же всё в товарный вид. Даже, когда бесплатно отдаёшь, даришь. Елена каждый раз мысленно представляла лица своих родственников.

Женщина аккуратно распаковывала коробки с обувью, раскладывала на столе вещи из остальных пакетов, и складывала обратно.

– Нас обязывают теперь всё проверять, – добавила она тихим, извиняющимся, голосом. – Всё смотреть, что поступает на пункт…

– Я понимаю, – ответила Елена также тихо. – Если вам что-то не подходит, можно сразу вернуть. По любой причине.

Она заметила, что говорит по привычке, текст по скрипту, как на работе.

– Вот, посмотрите! – женщина открыла видео в чате. – Принесли вчера, на соседний приёмный пункт, в ДК. Теперь у нас распоряжение, после такого…

На записи девушка за кадром показывала кучу старой развалившейся грязной обуви на полу в углу. Плакала, её голос дрожал от слёз: «Это всё на выброс, только в мусор… Неужели до контейнера трудно дойти? Девчонки до позднего вечера работают!.. Зачем такое приносят, и главное, кто… Всё-всё проверяйте!…Чтобы такого не было, чтобы не отправить…»

Елена смотрела на экран. Внутри, в груди, нарастал комок боли. Хотелось заплакать. Досмотрела до конца с заложенным носом и мокрыми глазами.

Первая женщина, что встречала на входе, сфотографировала Елену рядом с сыном на фоне плаката на стене «Армия Добра» на телефон.

– Смотрите в камеру, улыбайтесь! – сказала она весёлым голосом.

Она записала их имена и фамилии в тетрадь. Подросток смотрел в камеру серьёзным взглядом. Как Елена ни старалась, улыбка у неё тоже получилась грустной…

В пункте вдоль всех стен от пола до самого потолка возвышались коробки и короба в несколько рядов с гуманитарной помощью. Узкий проход вёл к решетчатому окну. Стол с толстой тетрадью преграждал к нему путь. Три женщины с утра до вечера здесь встречают горожан, принимают пакеты, сортируют вещи, упаковывают и передают дальше.

– Приедет грузовик, отвезут на сортировочный пункт, – сказала третья сотрудница. – А может, сразу в зону СВО повезут. Очень много вещей собрали в этот раз…

По улице долго шагали молча. Когда прошли от пункта половину пути до своего дома, Елена не выдержала и разговорилась, поделилась воспоминаниями. Ей нестерпимо захотелось выговориться.

– В школе нам на уроках рассказывали о жителях блокадного Ленинграда, – сказала тихим голосом сыну. – О том, как всей страной собирали для фронта, для Победы.… У нас тепло, светит солнце, цветут цветы. Работают магазины, есть Интернет, и самое главное, живы близкие! Так, сынок, не у всех и не везде…

– Тебе плохо? – спросил мальчик.

– Мне очень… грустно, – Елена кивнула. – И тревожно на душе, будто предчувствие.

Сын молча достал из сумки пол-литровую бутылку воды и протянул её маме.

Елена улыбнулась, обняла его.

– То, что нужно сейчас. Спасибо, сынок!

Он всё понимает, совсем уже взрослый парень! Как он незаметно вырос…

Глава 3. Хранители времени

Елена перелистывала страницы ежедневника, перечитывала заметки. На сегодня запланирована поездка в Зоопарк, сын её очень ждёт.

– Это уже семейная традиция у нас! – сказала Елена весело. – Каждый год в конце августа посещать Зоопарк в городе!

Она приготовила завтрак и обед для мамы. Загуглила расписание электричек, проверила деньги на дорогу, воду с собой, заряд в телефоне. Поехали.

Они около четверти часа шагали по смешанному лесу, от последней станции аттракциона «Железной Дороги» к кассам парка. Вокруг высоко в ветвях чирикали птицы на разные голоса, долбил в стволе дупло дятел. Тёплый ветерок приносил запахи сосновой смолы и скошенной травы, собранной в скатки на поле неподалёку, сладостную нотку малиновых ягод, нагретых на солнце. Окутывал дымком, будоражащий голодный желудок, аромат жареных на углях шашлыков. Дополнял букет кисловатый, дерущий нос, мускусный запах амбре тигра, – верный признак, что животные где-то неподалёку. Клеток с ними ещё не было видно из-за густой листвы, только слышны вдалеке вскрики в лесу.

– Я прямо чувствую себя женой Рокфеллера или нефтяного магната! – со смехом сказала Елена сыну. – Два билета на поезд до Зоопарка, по стоимости, вышли столько же, сколько дорога в настоящей электричке. Туда и обратно.

– Чувствую себя мажором, – согласился сын с улыбкой.

– Без остановок ехать тридцать минут! – продолжила Елена с восхищением. – Но оно того стоило. Хотя бы разок побывать там.… Из окон вагончика виден лес, много грибов под деревьями, эстакада!.. Красиво. Очень! Сюда хочется вернуться. А бассейн на станции ты видел? Народу пара человек всего! Лежаки, пляж с белым песочком. Голубая-голубая в цвет неба, зеркальная на солнце, гладь воды вровень с горизонтом, когда смотришь из окна вагона… Большой бассейн, выложенный мелкой бирюзовой мозаикой… – Елена мечтательно прикрыла глаза. – Картина, как на Бали, только пальм не хватает! Вместо них вокруг кедры. Кокос в руки и ты в Тай-Ланде! Чем тебе здесь не Тай? У нас тоже красиво!

Она рассмеялась, потом погрустнела. О Тай-Ланде ей только мечтать осталось…

– Гляну по карте, где это. Эстакада, которую мы проезжали. Побываю. Потом. Грибов – море!

Больше трёх часов гуляли по зоопарку, фотографировали разных животных, арт-объекты. Фото на фоне огромного фонтана с фигурами.… Хрустели на скамейке жареной картошкой на палочке.

Они вернулись домой под вечер. Больше часа пересматривали все вместе отснятые в зоопарке фото и видео.

Четыре дня спустя.

Елена принесла тарелку овощного супа маме, выложила хлеб на блюдце, чай с лимоном.

На столе лежали нетронутые с утра цветные ручки, которыми она каждый день раскрашивала детские книжки. Кроссворд не разгадывали вместе несколько дней. Она так и сидела весь день на своём стуле, как Елена её посадила утром, смотрела в окно, спала или думала о чём-то своём…

– Ма, ты таблетки принимала утром свои? – спросила Елена.

– Ела, ела, что надо всё принимала, – она рассмеялась.

Лицо вытянулось гримасой, что-то насторожило Елену в её мимике, но она не могла определить, что конкретно… Смех? Улыбка? Интонация? Глаза?

– Ты не знаешь, почему у меня нога не шевелится? – спросила мать с усмешкой.

– В смысле? Где? Какая? – Елена даже растерялась от неожиданности. – Да перестань ты ржать, объясни нормально.

Смешно ей, обхохочешься.

– Ну, вчера, – нетерпеливо сказала мама. – Вырубилась, ни с того ни с сего, когда вставать начала. Я из-за стола встала когда, и нога подвернулась.

Она смотрела на Елену по-детски большими глазами.

Елена с сыном подняли вчера её с полу. Бабушке посидеть захотелось. Она и раньше так падала, внезапно. Усадили на стул, пододвинули к столу. Раз в пару месяцев, она стабильно плюхалась мягким местом. Поднимали вдвоём.

Елена почувствовала накатывающую волну душного страха. Пальцы её сжались сами, готовясь к действиям, мысли в голове запрыгали вопросами теста, требуя ответов и немедленно. Память выдала события прошедших дней, все контрольные точки. Вчера, когда Елена вечером, как обычно, последние три года до этого, помогала добраться до кровати и лечь, ей показалось, что у мамы взгляд поплывший, чуть другой, чем всегда. Будто она прислушивается к чему-то, внутри себя … смотрит сквозь неё, на то, что за спиной…

Елена переспросила ещё, всё ли в порядке.

– Всё хорошо, – в ответ, и улыбка. – Спасибо.

Елена пожелала спокойной ночи, погасила свет…

Утром. Принимала ли она лекарства свои от давления? Спросила, говорит, принимала, но по лицу не догадаешься, правду или нет говорит. А давление мерила? Сколько?

Елена посмотрела в тетрадь на столе со столбиками цифр и датами. Мерила, записано. Последняя запись вчера днём, 30 августа. А вечером записи нет… Сегодня пусто.

Ноги у неё давно еле-еле шевелятся, отёки не спадают. Весь день сидеть на стуле – конечно! Гипертоническая болезнь диагностирована около десяти лет назад. Сколько раз говорила ей, – сотни! – встань, пошевелись хоть немного, просто постой у стола. Бесполезно. Сядет и сидит…

Вчера вечером чашку уронила на пол. Елена принесла тряпку, вытерла с полу …

Улыбается своей неловкости.

– Ты не знаешь, чего я всё роняю? – спрашивает.

У Елены похолодело внутри. Время!

Она схватила мать за руку. Кисть чуть влажная, тёплая, но тонус практически отсутствует в мышцах пальцев.

– Твою ж дивизию!.. – ругнулась Елена шёпотом и мысленно. – Сожми мою руку. Пальцами со всех сил, сильно, как можешь.

Реакция в ответ едва-едва.… Или, нет совсем? Елена потёрла колючим массажным ёжиком пальцы, кожа порозовела. Движения минимальны или ноль.

– Слышишь меня? – Елена всматривалась в её глаза. – Подними руки вверх. Обе поднимай.

– Слышу, – говорит мама тихо и улыбается.

Рука левая пошла вверх, правая чуть шевельнулась в плече, локте, кисть осталась лежать на месте. Пальцы будто бледнее и как не живые, но живые… Елена вздрогнула от этой мысли.

– Ноги можешь поднять вверх?

Улыбается. Шевельнула левой ногой, немного вверх . Мать отлично веселила новая игра, суета и беспокойство дочери.

– Давно это у тебя? – спросила Елена настороженно. – Давно, говорю, не гнутся пальцы? И нога, правая. Вчера вечером? Позавчера было?.. Сегодня только? Утром? Мурашки, онемение есть?

Елена старалась говорить спокойно, усилием воли гасила эмоции тревоги.

– Не знаю, – детский голосок в ответ. – Всегда так было…

Мать растерянно смотрела перед собой. Большой ребёнок.

– Наклони голову, вправо, влево, – дочь смотрела ответное действие. – Язык покажи. Улыбнись. Смотри на меня, сколько пальцев на руке?

Елена проводила тест-опрос, отдавала короткие команды, запоминала реакции. И они ей совсем не нравились. Она приняла решение. Надо звонить в «Неотложку». Срочно!!

Она дрожащими руками схватила телефон, вышла в кухню и набрала «103». Ответили быстро. Описала симптоматику, данные пациента, приблизительное время начала. Приедут, вызов приняли. Отправила сына вниз открыть дверь подъезда для «Скорой». Нашла паспорт и полис, медицинскую карту…

Пять минут спустя.

– Что, в больницу поедем, подлечиться? – спросил доктор постарше, с такой интонацией и улыбкой на лице, будто предлагал восьмилетней дочке увеселительную поездку за город на шашлычки и рыбалку.

– Не, не поеду! – рассмеялась мама Елены. – Здесь буду. Да мне и так хорошо, дома. Всё есть, – она с улыбкой посмотрела на дочь.

– А чего так? – переспросил доктор тоже с улыбкой, но настаивать не стал…

Елена стала серьёзной, энтузиазм растаял и её лицо застыло напряжённой маской.

– Мне ЭКГ надо снять, – сказал другой врач, молодой. – Давайте, на кровать вас переложу.

И он профессиональным захватом военврача перетащил семидесяти килограммовое тело больной пациентки на кровать. Подключил электроды, зажужжал электрокардиограф на столе, вышла лента. Доктор передал ЭКГ другому врачу.

– Сахар семь, – сказал военврач.

Назвал почти шёпотом препарат, коллега согласился. Он записывал данные в карту вызова, наскоро заполнял листы бланков, вносил результаты осмотра и проведённого тест – опроса, неврологическую симптоматику.

Обращаясь к женщине на кровати, военврач добавил:

– Я сейчас вам укол сделаю, будет легче…– сделал инъекцию. – Диабет есть у неё? Диагностирован? – спросил доктор у Елены. – Инфаркт был?

– Нет. Не диагностировали, во всяком случае, – ответила она. – У неё опухоль ЦНС сосудистая была, доброкачественная, операция в 90-ых. Это важно указать в карте? Гипертония ещё…

Не ответили.

Елена старалась не путаться на пути у докторов в узком проходе комнаты.

Проходя мимо постели, Елена почувствовала, как мать схватила её за руку:

– Не сдавай меня!..

Голос такой жалобный, плачущий, как у девочки лет четырёх, когда мама уходит, а дочку оставляет надолго в детском саду…

У Елены всё сжалось внутри, заплакало детским плачем: «Не отдавай меня, мама!..»

– Тише-тише, – шёпотом произнесла она матери. – Всё хорошо, не бойся. Я с тобой, я здесь.

Мама смотрела ей в глаза. Взгляд до мурашек жалобный, так бездомные котята смотрят. Елена погладила её по руке и вышла из комнаты. В глазах выступили слёзы. Вдох-выдох глубокий.

Она зашла на кухню, где за столом над бумагами работал доктор.

– Я правильно понимаю, у неё участок мозга перестал работать?– спросила она тихо, подбирая слова.

– Возможно, – также спокойно и тихо в тон ответил доктор.

Естественно, без данных МРТ – это гадание по монетке. Причиной, вызвавшей окклюзию сосуда, может быть много чего. Приблизительно только определить область поражения, и диагноз под вопросом.

Елена вспомнила картинку в учебнике-атласе, зоны коры больших полушарий, проекции, человечек Голлем. Сосудистую сетку красно-синей паутины артерий и вен.

– Если её в больницу положить. Ей будет лучше? Обследовать, – она цеплялась за надежду: а вдруг? – Лечение какое…?

– Что я вам скажу. Время тромболизиса прошло. Лучше ей не будет. В больнице она будет просто лежать. Дальше будет только хуже.

Последнюю фразу доктор сказал очень тихо. По интонации – раздосадован, что отвлекают от заполнения, он спешил закончить работу с документами. Или Елене показалось так.

– Ясно, – уронила Елена также тихо.

– Мы всем предлагаем стационар. Обычно, все отказываются. Так положено, предлагать…

– Так положено, по инструкции, – кивнула Елена, закончив за него фразу мысленно.

Поняла. Её голос стал едва слышным. Она знала уровень местной медицины.

– А ей можно Эналаприл давать дальше? – спросила она, собравшись с силами. – Её лекарства, что принимала раньше от давления.

Сейчас они уедут, а ей что делать? Гипертонический криз, инсульт неясной причины, больная дома. Из лекарств – вода с Парацетамолом, старые таблетки для снижения давления, да кота Вампира приложить к голове – к больному месту.

Доктор посмотрел суровым взглядом: приём окончен. Елена остановилась на половине фразы, вышла из кухни. На моё усмотрение, понятно… Больному нужен постельный режим и постоянный уход.