Ретроградная Венера

Незнакомка тяжко вздыхает, но вскоре в уголках ее губ появляется улыбка, хоть и вымученная.

– Кстати, а что ты тут делаешь? – спрашивает она.

– Я… – Заметив такси, я осекаюсь. Нет, это не Фрэнки. Снова поворачиваюсь к элегантной собеседнице. – Я просто гуляю.

– Хм-м… Раз уж ты здесь, – начинает она, затушив сигарету, – надо бы провести совещание. Ты же в курсе, что мы на сегодняшний вечер остались без флориста? – Молодая особа вздыхает. – У нее, видите ли, ребенок заболел. Нет, ну какого черта звонить и сообщать мне это в одиннадцатом часу? В общем, я все утро на телефоне и, кажется, нашла достойную замену. О, через час я забираю твое платье. И ближе к трем привезу его к тебе, хорошо?

Мое платье. Флорист. Себастиан. Сегодняшний вечер. Одной рукой я крепко держу поводок Клода, а другой потираю лоб.

– Лена, ты и правда сама не своя, – говорит она, скептически глядя на меня.

– Как там сказал Себастиан? Не в настроении.

Лежащий на столе телефон молодой особы начинает звонить, и от вибрации дребезжит чашечка эспрессо на блюдце возле ее правой руки.

– Фу, это парень, с которым я встречалась в прошлом месяце, – кривит губы она. – Всю неделю названивает. Ох уж эти мужчины. Не понимают, когда нужно оставить девушку в покое.

– Да уж, – бормочу я.

И тут рядом останавливается такси. Фрэнки! Слава богу!

Она высовывается из окна машины и командует мне:

– Садись!

Появление лучшей подруги придает мне сил. Я бегу по брусчатке к припаркованному напротив черному «мерседесу».

– Даже не думай! – мотает головой Фрэнки. – Для Клода места нет. Пусть останется с Эллой. – Подруга указывает на молодую женщину в кафе. – Она отведет его домой.

– Элла?

– Для этого и существуют помощницы. Между прочим, у нас на обед заказан столик. Вряд ли в ресторане обрадуются, если ты притащишь с собой семидесятикилограммового теленка.

Элла. Моя помощница. Понятно.

– М-м… – мямлю я, возвращаясь к столику молодой особы. – Вас не затруднит отвести Клода домой? У меня возникло дело, и я… поручаю его вам.

Элла вяло кивает и, забирая поводок, одаривает Клода приторной улыбкой.

– Спасибо! – бросаю я и бегу к такси.

– Прости, что вчера вечером не получилось выбраться с тобой в бар, – извиняется Фрэнки, обнимая меня. – Мы приземлились с опозданием и добрались до тебя в двенадцатом часу ночи.

Я всматриваюсь в ее лицо, и мои глаза наполняются слезами.

– Лена! – Во взгляде Фрэнки появляется озабоченность. – Давай-ка рассказывай. Что, черт возьми, происходит?

Глава 5

Водитель такси мчится по узкой улочке, едва не задев женщину на велосипеде с букетом тюльпанов в передней корзине.

– Фрэнки, я не знаю, что со мной творится, – с тяжелым вздохом признаюсь я.

– Ты что-нибудь ела?

Она окидывает меня долгим, полным материнской заботы взглядом. Так смотрят только близкие подруги, которые могут заодно напомнить, что пора эпилировать верхнюю губу.

Я отрицательно мотаю головой.

– Тогда неудивительно, что ты как во сне. – Фрэнки сверяется с наручными часами. – Тебе надо поесть. Кристиан сейчас в музее Орсе[11]. Мой повернутый на музеях муженек! Он забронировал нам столик в ресторане в том же здании.

Я смеюсь, вспомнив историю Фрэнки об их первой с Кристианом ссоре после свадьбы, когда он предложил отпраздновать первую годовщину семейной жизни в музее Гуггенхайма[12].

– Гуггенхаймгейт, – подмигиваю я ей.

Знакомое словечко на мгновение прогоняет тревогу, и я снова чувствую себя нормальной. Пускай я в Париже и, судя по всему, замужем за человеком, которого практически не знаю, но Фрэнки – все та же Фрэнки. По крайней мере, очень надеюсь.

Она тут же закипает: столько лет прошло, а Фрэнки по-прежнему возмущена.

– Вот скажи, кому придет в голову выбрать музей Гуггенхайма для романтического свидания?!

Я молча ухмыляюсь, хотя мы обе знаем, что нас с Кристианом роднит интерес к искусству. В каком-то смысле Кристиан мне так же близок, как и Фрэнки. И вообще, я была свидетелем их знакомства! Помню, как уговаривала ее подойти к красивому парню в дальнем конце бара. Остальное – уже история. Да, Кристиан стал мне таким же другом, как и Фрэнки, – особенно в тот год, когда она умудрялась работать на полную ставку днем, а по вечерам учиться по программе MBA. Мы с Кристианом составляли друг другу компанию.

– То есть люминесцентное освещение тебя не устраивает? – подтруниваю я.

Фрэнки хохочет, а я кладу голову ей на плечо и вдыхаю знакомый аромат Chanel No. 5. Первый флакон ей подарила бабушка, когда мы еще учились в колледже. Моя подруга совсем не изменилась: те же темные кудри до лопаток, тот же маленький шрам на левой руке, та же способность с одного взгляда на меня понять все.

– Я так рада, что ты здесь, – шепчу я, наслаждаясь кусочком нормальности.

– Ладно, давай разбираться, – начинает она, пристально глядя мне в глаза. – Ты поссорилась с Себастианом? Он вел себя грубо? Хочешь, чтобы я с ним поговорила? Или ты просто капризничаешь? Помнишь, какую истерику ты закатила в день вашей свадьбы?

– Я… закатила истерику… в день свадьбы?

– Мне напомнить, как я полчаса уговаривала тебя выйти из ванной? – спрашивает Фрэнки. – Лена, послушай, что бы ни случилось, я уверена, это пройдет. Знаю, у вас с Себастианом непростая семейная жизнь, но он тебя обожает, и это факт. Не он ли увез тебя в Ниццу в прошлом месяце?.. Скажи спасибо, что не проводишь летний отпуск в Смитсоновском музее американского искусства, – смеется она. – А если серьезно, дай знать, если мне нужно поговорить с Себастианом. В конце концов, ничто не сравнится с разносом от лучшей подруги жены. – Фрэнки сгибает правую руку в локте. – Я тебе говорила? Я занялась кроссфитом. Глянь, какие банки!

Не уверена, что назвала бы ее крохотные бицепсы «банками», но энтузиазм моей подруги восхищает. Да у нее в мизинце больше силы, чем у многих в кулаке! Вспоминаю рельефную мускулатуру Себастиана, которую видела сегодня утром в спальне. Если бы они с Фрэнки устроили спарринг, на нее точно никто не поставил бы.

– Послушай, – говорю я, всматриваясь в ее большие карие глаза, – со мной что-то творится. Что-то нехорошее.

Фрэнки хмурится, залихватское выражение сползает с ее лица и сменяется глубокой озабоченностью.

– Лена, что случилось? Кто-то сделал тебе… больно?

– Нет, – мотаю головой я. – То есть не знаю. Просто… я проснулась сегодня утром… в Париже, с Себастианом и… – Я осекаюсь. Сердце бешено колотится в груди. – Не знаю, как объяснить… Фрэнки, это не моя жизнь!

– Понятно. У тебя кризис среднего возраста, – кивает Фрэнки.

– Нет-нет. Тут другое. Я еще не дожила до среднего возраста, верно? – вздыхаю я.

– Ты уверена, что не ударялась головой?

– Если честно, я сейчас ни в чем не уверена.

– Ты вчера не перебрала с алкоголем? Может, тебе что-то подмешали в коктейль?

– Говорю же, никто мне ничего не подмешивал. Я заснула в тетином доме на Бейнбридж-Айленде.

Фрэнки надолго задумывается.

– Слышала, что абсент – страшная штука. Некоторые впадают в психоз. Кажется, в Америке он запрещен. – Она кивает сама себе. – Думаю, я поняла, в чем дело. У тебя отходняк после абсента.

Если бы все было так просто! Я со вздохом смотрю в окно на изысканно отделанные жилые дома по обеим сторонам улицы. Типичная почтовая открытка из Парижа: на углу кондитерская, где продают пирожные макарон, розовая вывеска колышется на ветру.

– Фрэнки, послушай. Понимаю, все это звучит нереально, и все же прошу тебя поверить. Жизнь, которая, по идее, принадлежит мне, на самом деле не моя. – Я мотаю головой, чувствуя, как подступившие слезы жгут глаза.

– Та-ак. – Фрэнки озадаченно потирает лоб.

Я жду продолжения, но она молчит. Мы долго едем в гнетущей тишине.

– Думаешь, я сошла с ума, да? – наконец не выдерживаю я. – Слетела с катушек?

Она смотрит в окно и отвечает не сразу.

– Не знаю, что с тобой творится, и да, здравым смыслом тут и не пахнет, однако в любом случае мы пройдем через это вместе!

Я с жалким видом киваю. В следующий миг водитель останавливается перед Musée d’Orsay. Фрэнки расплачивается, берет меня под руку, и мы шагаем к входу.

– За все эти годы одно я поняла точно, – заявляет она. – Обычно при музеях есть заведения, где можно на удивление вкусно пообедать. И слава богу! Знаешь, сколько раз я сбегала от Кристиана глотнуть шардоне, пока он стоял перед очередной античной обнаженкой?

– Если вы видели одну античную статую, считайте, что видели их все, верно? – подыгрываю я.

– В точку! – смеется она.

Я с улыбкой смотрю на Фрэнки, восхищаясь ее способностью развеселить меня и выручить в трудной ситуации. Даже сейчас, когда я стремительно теряю связь с реальностью (или у меня сотрясение мозга, или приступ острого психоза – а может, все вместе?), одно присутствие лучшей подруги словно дофаминовая капельница – эдакая смесь успокоительного с общеукрепляющим.

– Давай-ка поторапливаться! – Начинается дождь, и Фрэнки ускоряет шаг.

Она берет меня за руку, и в памяти оживает картина, как мы обходим грязные лужи в первый день учебы в университете. У Фрэнки закончилась утренняя лекция, а я заблудилась и опаздывала на свою.

– Ты не взяла с собой карту территории? – Очевидно, она имела в виду кипу бумаг, которые нам вручили на организационном собрании.

– Нет, – мотаю головой я. – Карты для меня – темный лес.

Фрэнки полезла в карман куртки. От влажности ее волосы еще больше завились.

– У меня с собой есть карта, и я в ней ориентируюсь. Куда тебе нужно попасть?

В тот день я с ее помощью нашла нужную аудиторию. На лекцию я опоздала лишь на две минуты. Фрэнки – моя путеводная звезда. И тогда, и сейчас.

– Бежим! – Дождь усиливается, и Фрэнки натягивает капюшон. – А не то промокнем до нитки!

Небо над нами – словно творение меланхоличного импрессиониста.

У входа в музей Фрэнки сжимает мою руку и говорит:

– Не волнуйся, я Кристиану ничего не скажу.

– Можешь рассказать, – пожимаю плечами я. – У меня от него секретов нет. Может, у Кристиана будут идеи насчет того, что со мной происходит?

– Точно, – соглашается Фрэнки. – И хоть мой муж – не очаровательный француз с домиком в Ницце, зато он круто разруливает любые ситуации! – И с ухмылкой добавляет: – Пойдем! Обсудим все это за бутылочкой хорошего вина!

* * *

Мы поднимаемся в лифте на третий этаж и, влекомые дразнящим ароматом жареной курицы, заходим в ресторан. Интерьер, как покои Марии-Антуанетты в Версале: резное дерево с позолотой, хрустальные люстры и огромная роспись на потолке.

Из дальнего конца зала нам машет Кристиан. Он занял столик возле окна. На столе белоснежная льняная скатерть, стеклянные бокалы ручной работы самых разных цветов и открытая бутылка белого, глядя на которую я испытываю особую благодарность.

– Лена! – Кристиан встает из-за стола, чтобы обнять меня. – Мы так рады разделить с вами праздник сегодня вечером!

Я смотрю на него, потом перевожу взгляд на Фрэнки.

– Может, меня наконец кто-нибудь просветит, что будет сегодня вечером?

– Ты все шутишь, – смеется Кристиан и берет Фрэнки за руку. – Мы такое ни за что на свете не пропустили бы!

– Я не шучу, – без улыбки говорю я. – Не пропустили бы что?

– Открытие отеля, естественно, – недоуменно отвечает Кристиан.

– Открытие отеля, – машинально повторяю я, пока мы усаживаемся за столик в переполненном, залитом ярким светом зале.

Слова не вызывают у меня ни малейших ассоциаций.

Кристиан задерживает на мне взгляд, затем переводит его на Фрэнки.

– Были какие-то сложности с открытием? – интересуется он, разливая по бокалам вино, которое я немедленно отпиваю, точнее, залпом опрокидываю в себя.

– Дорогой… – негромко произносит Фрэнки. – Лена… не очень хорошо себя чувствует.

– Ого, ты приболела? – хмурится Кристиан.

– Что-то в этом роде, – отвечаю я.

Фрэнки внимательно на меня смотрит, выжидая, пока я расскажу, в чем дело. И я повторяю Кристиану то, что говорила в такси его жене.

Он откашливается.

– Выходит, у тебя… амнезия?

– Да, типа того, но не из-за травмы. По крайней мере, насколько я знаю.

Кристиан кивает и задумчиво откидывается на спинку стула. Муж Фрэнки все такой же красивый, как и семь лет назад, когда мы с ней увидели его в том нью-йоркском баре, – высокий, темноволосый, с легкой щетиной на лице. Вообще-то, я первая его заприметила. Он отпил мартини и улыбнулся нам. Помню, в его бокале плавала начиненная сыром оливка, а из динамиков звучала песня Summertime Sadness Ланы дель Рей. Я бы подошла к нему познакомиться, если бы в тот период не встречалась с парнем. Отношения есть отношения, пусть и не самые удачные. Вместо этого я заявила Фрэнки, которая тогда была одна, что оплачу нам следующий раунд выпивки, если она на спор подойдет вон к тому загадочному красавчику в дальнем конце бара, представится и подсунет ему бумажку со своим номером телефона.

Стеснительностью Фрэнки никогда не отличалась, однако знакомиться с мужчинами в баре было не в ее привычке. И вдруг, к моему изумлению, она хлебнула «Космополитен», распрямила плечи и пошла прямиком к цели.

В каком-то смысле я тогда потеряла лучшую подругу. Не буквально, конечно, хотя она проболтала с Кристианом весь остаток вечера – и следующий вечер, и вечер после него. И пошло-поехало. А через три месяца Фрэнки мне сообщила, что они с Кристианом собираются пожениться и она переезжает из нашей бруклинской квартирки в его très chic[13] лофт в Трайбеке – самом престижном и дорогом районе Манхэттена.

Такова жизнь, сказала я себе. На самом деле, когда Фрэнки съехала, я даже купила себе постер с надписью c’est la vie[14] и повесила его в ванной, которую мы раньше делили. Прямо над туалетом. Я скучала по Фрэнки – и еще как! – особенно когда снова рассталась с молодым человеком. Мне приходилось себе напоминать, что какие-то вещи меняются, а другие неизменны. И хоть я потеряла Фрэнки как соседку, с которой мы проводили почти все время вместе, наша дружба по-прежнему оставалась крепка, просто выглядела теперь иначе. В нашей команде появился новенький – Кристиан. Несколько раз я даже расстраивала их планы провести ночь вдвоем. «Приезжай в любое время», – уверила меня лучшая подруга. И ни разу не дала повода усомниться в сказанном.

Вот почему я спокойно раскрываю душу перед Кристианом. Он внушает мне не только доверие, но и уважение. В рамках своей работы Кристиан делает примерно то, что врачи скорой помощи: помогает компаниям, оказавшимся на грани выживания, срочно разобраться с накопившимися проблемами и спасает их от закрытия. Интересно, сможет ли он спасти меня?

– Значит, ты ничего не помнишь? – уточняет Кристиан, жестом показывая официанту, что нам требуется еще одна бутылка вина.

– Ничегошеньки, – подтверждаю я, откидываясь на спинку стула. – Может, мне надо к врачу?

– Нет! – выпаливает Фрэнки. – Ты же знаешь, как здесь обходятся с теми, кто ведет себя…

– Как чокнутый? – подсказываю я.

Она опасливо кивает и шепчет:

– Я однажды смотрела видео на YouTube. Тебя могут упечь в психушку!

– О, да у нас тут профессор интернета! – фыркает Кристиан.

– Милый, это не смешно! – возмущается Фрэнки. – Я пытаюсь помочь!

– Ладно-ладно, – примирительно говорю я. – Переходим к плану Б.

– Ты звонила тете? – интересуется Фрэнки.

– Да, я чуть раньше пыталась ей набрать, – отвечаю я, вытаскивая из кармана телефон. – Звонок почему-то не проходит.

Я еще раз звоню Рози. Снова безуспешно.

– Дай-ка я попробую. – Фрэнки жмет клавиши и озадаченно хмурится. – Странно.

Я гляжу на телефон, который мне ужасно хочется швырнуть через весь зал, и на экране высвечивается текстовое сообщение на французском от некоего… Жака? Я не понимаю ни слова.

Фрэнки наклоняется к моему телефону и начинает читать сообщение:

– Там говорится… – Она замолкает и переглядывается с Кристианом. – «Удачи сегодня вечером и… поздравляю с открытием отеля».

– А зачем столько сердечек? – удивляюсь я.

– Ты же знаешь французов, – объясняет моя подруга. – Они такие эмоциональные.

– Погоди! – восклицаю я. – А откуда ты знаешь французский?

Она вздыхает, будто я спросила, существует ли Санта-Клаус.

– Ну тебя и плющит! Милая, напоминаю: я окончила магистратуру в Сорбонне.

– Ничего подобного! – мотаю головой я. – Ты училась в Нью-Йоркском университете!

Фрэнки смотрит на Кристиана, потом на меня, и тут появляется официант с нашими блюдами. Несколько минут мы едим молча, размышляя над нестыкующимися фрагментами этой сводящей с ума головоломки.

– Лена, я только одного не пойму, – наконец заговаривает Фрэнки, отрываясь от салата с руколой. – Когда мы приезжали прошлым летом, ты бегло говорила по-французски. Что случилось?

– Не знаю, – отвечаю я, не поднимая глаз.

– Ладно. Мне нужно в туалет.

Когда Фрэнки уходит, я прячу лицо в ладонях.

– Она переживает за тебя, вот и все, – объясняет Кристиан. – Да и я тоже.

Я отнимаю руки от лица, и мы долго смотрим друг на друга в упор. Наконец я отвожу глаза, и Кристиан отодвигает в сторону свой стейк с картофелем фри.

– Что из последнего ты помнишь? Попробуем начать с этого.

Тот самый взгляд – я уже видела его раньше, очень давно. Я крепко зажмуриваюсь и, открыв глаза, пытаюсь разлепить губы, чтобы заговорить, но слова не идут с языка. Сцены, которые проносятся у меня в голове, вообще не должны всплывать в памяти. На самом деле я изо всех сил старалась их забыть: вечер в Нью-Йорке в маленьком итальянском ресторанчике возле Карнеги-холла[15]. Фрэнки тогда уехала до утра на встречу выпускников магистратуры, а мы с Кристианом встретились, чтобы поужинать. Конечно, она была в курсе. Это же не какой-то непристойный секрет. Ей нравилось, что мы с Кристианом составляем друг другу компанию. Но, несмотря на ее одобрение, и я, и Кристиан уверены: узнай Фрэнки то, что стало очевидно в тот вечер, она бы это точно не одобрила.

Может, всему виной была бутылка Barolo, хотя Кристиан выпил гораздо больше меня, или веселый спектакль в небольшом театре, куда мы случайно забрели позже тем вечером, или едва освещенный бар в подвальчике, в который пошли потом. Кристиану с его ростом в 192 сантиметра пришлось нагнуться, чтобы войти в низкую дверь. В любом случае мы оба знали – и знаем до сих пор: в тот вечер мы пересекли черту. Как он на меня смотрел, как я просунула свою руку в его, касание наших коленей под барной стойкой, когда мы сидели близко друг к другу – слишком близко. В тот вечер мы опасно балансировали на грани, и оба это понимали.

Когда бар закрылся и настало время нам с Кристианом заказывать отдельные такси, мы стояли на улице, прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло. Да, было минус пять, но вовсе не холод притягивал наши тела друг к другу, а нечто другое, гораздо более мощное. Нами завладела какая-то сила или даже магнит, который начисто лишал силы воли.

Той ночью часть меня хотела уступить влечению. Покориться и растаять в объятиях его сильных рук. И даже признаться, что иногда мне жаль, что тогда, много лет назад, в баре к нему подошла не я, а Фрэнки. Я могла бы сказать ему правду той холодной ночью… Вместо этого я пожелала ему спокойной ночи и села в свое такси, потому что я люблю свою подругу. И всегда буду любить.

– Ребята! – восклицает Фрэнки, садясь за стол. – Французские туалеты – это нечто! Все время забываю: здесь принято оставлять дежурной на чай. Интересно, а если бы у меня не было при себе наличных евро?

– Тогда «тебе никакого супа»! – Кристиан с улыбкой цитирует знаменитую фразу из «Сайнлфелд», культового сериала девяностых.

Фрэнки слегка раздраженно возражает:

– Дорогой, я вообще-то о туалете. При чем тут суп?

Мы с Кристианом обмениваемся понимающими взглядами. Она явно не смотрела ту серию.

– Ну-у? – Фрэнки скептически смотрит на меня. – И как ты собираешься продержаться сегодняшний день?

– Не знаю.

– Я как раз спрашивал, что Лена помнит, – вступает Кристиан.

– Отличная идея, – хвалит Фрэнки. – Лена, что ты помнишь?

Я опираюсь локтем на стол и кладу подбородок на ладонь.

– Как я уже говорила, я прилетела из Сан-Франциско, чтобы навестить тетю на Бейнбридж-Айленде.

– Из Сан-Франциско?! – изумленно переспрашивает Фрэнки.

– Да. Я там живу. И работаю.

– Та-а-к. – Фрэнки переглядывается с Кристианом, а потом вновь смотрит на меня.

– Кевин, мой парень, точнее, мой бывший, потому что мы расстались позавчера вечером… Я думала, Кевин собирается сделать мне предложение, а он вместо этого вручил мне билеты на концерт Coldplay.

– Билеты на концерт Coldplay? – Фрэнки скрещивает руки на груди.

– Ага, – киваю я. – Это было жестко.

Они оба с интересом меня рассматривают, а я продолжаю:

– В ту ночь на острове было полнолуние, лил сильный дождь, и я… заснула прямо в гостевом домике.

– Так, может, тебе все это приснилось?

– Тогда, получается, я до сих пор сплю?

– Нет, конечно, – мотает головой Кристиан. – Ты очень даже бодрствуешь, и все это очень даже реально.

Он указывает на мою левую ладонь.

– Взгляни-ка, у тебя царапина. И оттуда сочится кровь – вот тебе и доказательство.

Доказательство чего? Того, что гигантский пес таскал меня за собой по Парижу? Я прикладываю к небольшому порезу краешек салфетки, а Фрэнки ищет у себя в сумке пластырь.

– Может, ты путешественница во времени? – предполагает Кристиан, заинтересовавшись моей историей. – Нет, погоди! Ты из другого измерения? Или все это какая-то симуляция?

– По-моему, кто-то пересмотрел научно-фантастических фильмов! – смеется Фрэнки.

– Хм-м… – задумываюсь я. – А какое сегодня число?

– Восьмое апреля 2023 года, – отвечает Фрэнки, сверившись с телефоном.

– На Бейнбридж-Айленде я была вчера, седьмого апреля.

– Теорию путешествий во времени официально разоблачили как несостоятельную. – Она оглядывается вокруг в поисках официанта. – Кристиан, давай попросим счет и отвезем нашу потерянную девушку домой.

Он передает официанту свою карточку, подписывает квитанцию, и мы выходим из ресторана.

– Абсент, – убежденно говорит Фрэнки, когда мы оказываемся на улице. – Это единственное объяснение. Эффект скоро пройдет, но мы должны развеять туман у тебя в голове, чтобы ты сегодня вечером была на высоте!

При мысли о предстоящем мероприятии я издаю страдальческий стон.

– А вы не могли бы побольше меня просветить? – прошу я. – Рассказывайте, как для пятилетнего ребенка.

– Хорошо, – кивает Фрэнки. – У Себастиана – отельный бизнес. Это когда человек владеет сетью отелей.

– Эй, ну я ж не совсем идиот.

– Ладно-ладно, просто ты сама просила: как для пятилетнего ребенка, – ухмыляется она. – Себастиану принадлежит группа отелей La Maison Rouge. Здания расположены в самых роскошных местах Франции: в Ницце, Сен-Тропе, Авиньоне и тому подобное. Его компания только что завершила строительство нового отеля в Париже – La Maison Rouge Paris. И сегодня вечером – церемония торжественного открытия. Поэтому мы и прилетели сюда: чтобы отпраздновать с вами обоими это событие.

– Понятно, – говорю я, чуть не споткнувшись о брусчатку на мостовой. – А я работаю в этой гостиничной сети?

– Нет, – мотает головой Фрэнки. – В смысле да, только в качестве супруги Себастиана. Не в буквальном смысле, нет. Ты организатор мероприятий.

– Организатор мероприятий?

– Да, одна из самых успешных в Париже. В прошлом месяце твое агентство устраивало вечеринку для Бриджит Макрон.

– Ты о первой леди Франции? – У меня глаза лезут на лоб.

– Именно, – с улыбкой кивает Фрэнки. – Ты просто звезда среди организаторов мероприятий! И сегодня ты проводишь церемонию открытия.

Чувствуя, как ладони вдруг становятся липкими, я выдавливаю:

– Ох, чует мое сердце, сегодня вечером нас ждет грандиозный провал.

– Перестань, – отмахивается Фрэнки. – Когда мы вчера вечером говорили по телефону, ты уверяла, что все готово.

– Не помню…

– В общем, ты сказала, что самое сложное уже позади. Представь, что музыканты расселись по своим местам, их инструменты настроены и отполированы. А тебе остается лишь выйти на сцену… и дирижировать.

– Оркестр под управлением дирижера, которому медведь на ухо наступил? – бормочу я. – Действительно, что может пойти не так?

– А ты носи с собой папку с бумагами, – в шутку подсказывает Кристиан. – Люди подумают, будто у тебя все под контролем.