
Полная версия
Мехасфера: Гамма-орден
– Что это было? – Лима озиралась с округлившимися глазами и видела лишь такие же ошарашенные взгляды соратников.
– Кто стрелял? – спросил Каспер.
– Он. – Деви показала на одного из стоящих над их головами пигмеев.
– Нет. Звук выстрела был прямо в самом быке, – с недоумением произнес Хан. – Уж я-то в этом разбираюсь.
– А у меня куча сенсоров! – возразила ему гиноид. – Курок спустил именно он.
– Ничего не понимаю, – растерянно вздохнул старик, и тут же перед ним пронеслась вся его жизнь. – Значит, они могут прикончить и нас…
– Самонаводящимися патронами или что там у них, – согласился Пуно.
– Они не самонаводящиеся! – вознес руки Хан. – Выстрел раздался прямо в быке!
Гамма-орденцы замолчали и вновь посмотрели на аборигенов, на сей раз без вызова, без самоуверенности. Эти были взгляды испуганных и не знающих своего будущего людей, направленные на тех, кто распоряжался теперь этим будущим.
Один из местных наконец нарушил молчание.
– Безопасно, – проговорил он, указав рукой на четырех людей и гиноида.
Остальные лишь кивнули. У них будто была аллергия на разговоры или что-то вроде того. Не самая странная особенность, если принять во внимание весь творящийся в Пустоши кавардак.
С одного из деревьев спустили веревочную лестницу.
– Теперь они нам доверяют? – задались вопросом путники и переглянулись.
– Им стоит верить? – спросила у Каспера Лима.
– Без понятия. Как ты верно подмечаешь, я ни черта не понимаю.
– Бросьте, док, – вздохнул Хан. – Без вас нас бы здесь не было.
– О том и речь, – обреченно ухмыльнулся старик.
– Да нет, я не это хотел сказать…
Их содержательную беседу прервал деликатный кашель Пуно.
– Мне кажется, здесь оставаться небезопасно. Сколько там еще кролебыков? А мяса-приманки у нас больше нет…
– При чем тут мясо? – спросил у него Хан.
– А ты еще не понял? – Деви посмотрела на него с загадочным выражением лица.
Здешние жители, не проронив ни слова, помогли пятерым путникам подняться наверх. Ближе к верхушкам деревьев должно было стать светлее, но ожидания уставших от лесного сумрака путешественников не оправдались, там было еще темнее – над платформами вокруг древесных стволов громоздились широкие крыши из такого же черного материала, как и весь проклятый лес. Буквально пара метров до вершины тайги, но солнечного света еще меньше, чем на земле. Да и нужен ли местным свет? Почти все время они молчали, смотрели пустыми глазами перед собой и, видимо, не были фанатами солнечных ванн. Загадочные создания, если учесть их странные револьверы.
Когда последний из гамма-орденцев поднялся наверх, аборигены выставили перед своими лицами по одной ладони вертикально ребром вперед и слегка приклонили головы. Это походило на религиозное приветствие тысячелетней давности, только с использованием одной руки вместо двух.
– Манус, – прохрипел один из пигмеев.
Ростом он был с Лиму, на пару-тройку сантиметров ниже Деви, а уж по сравнению с мужской частью отряда казался престарелым подростком. На его сморщенном коричневом теле почти не было одежды, если не считать туники, вроде тех, что носили индуисты или древние греки, но темного цвета. Это был мир темноты.
– Манус, – повторили за ним остальные пигмеи в таких же одеждах.
Как всегда случается при встрече с новой народностью, все ее представители казались на одно лицо.
– Это приветствие, – сообразил Каспер и поднял перед собой выпрямленную ладонь. – Манус.
– Что за чертовщина? – тихо спросил у него Хан.
– Объясню позже. Смотри, они пытаются нас куда-то вести.
Главный пигмей – на первый взгляд у них не было субординации, просто так было проще запомнить хотя бы одного – пошел по узеньким досточкам, лежащим на веревках между платформами на высоте в добрые десять метров над землей. Все местные переходили от одного дерева к другому с удивительной грацией и легкостью. Гамма-орденцы же едва удерживали равновесие и суетливо помогали друг другу не упасть вниз.
– Что значит Манус? – пытался выяснить Пуно.
– Их так зовут, – коротко бросил Каспер.
– Чего? Что это значит?
Ответа не последовало. В растянувшейся на несколько минут тишине все двадцать пять человек прошли сотню метров и оказались в чем-то вроде города на деревьях. Выстроенный словно в воображении гиперактивного ребенка, который все детство мечтал о своем собственном месте уединения на заднем дворе и теперь не мог успокоиться, нашпиговывая всю округу домами, этот поселок таежного типа пестрел тенями от полусотни жителей и утопал в невообразимой тиши. Пуно хотел сказать что-то еще, но побоялся нарушить сокровенное спокойствие леса.
– Манус, – повторил предполагаемый глава аборигенов, и те разошлись в разные стороны, оставив гостей стоять на первой большой платформе в самом начале города.
– Они знают другие слова? – шепотом спросил Хан. – И что это такое? Почему одна ладонь? Это нелогично.
– Манус – это и есть ладонь, или другое значение – рука, – повернулся к нему Каспер. – Это религиозное учение двадцать первого века… точнее, антирелигиозное… точнее, метарелигиозное.
– Ты тоже об этом знаешь? – спросил следопыт у Деви, и она кивнула:
– Во мне хранится обширная энциклопедия. Про манусиан там тоже есть пара строк.
– Так это какая-то секта? – спросила Лима. После своего провала в истории с мясом она лишилась изрядной доли боевого духа и была подавлена.
Каспер испытующе посмотрел на нее.
– Ты имеешь в виду, было ли это сектой в двадцать первом веке или являются ли они сектой сейчас?
– Плевать мне на древность.
– Ну тогда мой ответ: не знаю. Я без понятия, во что вылилось это течение за последние сотни лет. Я даже не знаю, понимают ли они вообще что-нибудь. В глухой тайге наедине с кролебыками немудрено одичать.
– Даже мы… – Пуно начал вспоминать свою юность. – Даже мы, инки, своеобразно представляли себе мир, хотя и знали о существовании других племен, торговцев и городов.
– Вот-вот, – мрачно кивнул старик. – Держите ухо востро.
– Манус, – подошел к ним главный пигмей и протянул жаренный кусок мяса, похожий на тот, что недавно бросили им на землю.
Памятуя о странной сцене расстрела животного, гамма-орденцы не решались принять этот дар.
– Бе… без… безопасно, – выдавил из себя местный. – Му-му.
Кое-что прояснилось. Каспер почтительно принял еду и поблагодарил пигмея. Тот сразу ушел. В темноте укрытого деревянными панелями города сложно было разглядеть детали. Сверху и снизу – черный пол из выжженной солнцем сосны, да и все остальное тоже сооружено из этой не особо светлой древесины. Фигуры пигмеев почти не выделялись на этом фоне, как насекомые-древолазы с соответствующим окрасом, эволюционно слившиеся со средой обитания.
– Му-му – это название кролебыков? – предположила Деви.
– М-да, – слишком серьезно для такой простой, отвлеченной темы ответил старик. – Им принадлежит право назвать этих зверей. Судя по тому, как искусно пигмеи… я хотел сказать, манусиане с ними расправились, они уже давно сосуществуют бок о бок.
– Кстати, о кроликах, – включился Хан. – Вы так и не рассказали.
– Ах да. – Каспер снял очки, протер их краем рукава и снова надел. – Манус – от латинского слова «рука» или «кисть руки», это отсылка к хлопку́ одной ладонью.
Доктор оглядел своих спутников. Ни у кого, кроме Деви, не появилось ни намека на огонек прозрения в глазах. Скорее наоборот, в них отражались бездонные колодцы незнания, такого же черного, как окружающий их городок, и такого же дремучего, как пигмеи.
– Да господи, хлопок одной ладонью символизирует для них отсутствие пространства, – пояснил Каспер. – То есть на каком-то другом плане бытия две ладони соприкасаются друг с другом, но на нашем их необязательно сводить вместе. Также и с патронами – гильзы отделены от пуль только в нашем восприятии реальности, но на самом деле они представляют собой единой целое. Отсюда и эти выстрелы прямо из чрева му-му. Мясо было приманкой, он проглотил его вместе с пулями.
Стало немного понятнее, но лишь отчасти.
– И как это работает на практике? – спросил Хан.
– Видимо, у них есть какое-то устройство для создания внепространственных патронов, – ответил старик. – Я мало что знаю об этой секте. Ее корни уходят в двадцать первый век, а история обрывается уже в двадцать втором.
Деви поймала на себе три испытующих взгляда и поспешила ответить:
– Я тоже знала лишь это. Ничего больше.
– Ладно, будем действовать по обстоятельствам. – Каспер собрался с духом и откусил от своего кусочка мяса му-му.
Судя по первым наблюдениям гамма-орденцев, жизнь в городе-на-деревьях текла неспешно, если вообще текла. Пигмеи, то есть манусиане чаще всего сидели и медитировали на одну точку, не желая обременять себя лишними движениями, и лишь изредка ходили – очень плавно и невесомо, словно ни их самих, ни окружающего их мира действительно не существовало.
Каспер был весь на нервах, начав объяснять местным жителям, что они рискуют очень скоро погибнуть в пламени адского взрыва Земли, если не помогут доктору в его начинаниях, но манусиане, казалось, не понимали, что им говорят. Учитывая односложные слова, с таким трудом извергаемые из их уст, оставалось не до конца ясным, осознают они происходящее или нет.
– Вы меня понимаете? Можете говорить? – спросил Каспер случайного манусианина.
– Зачем? – спросил тот в ответ и с умиротворенным выражением лица побрел дальше, в манящую его темную пустоту.
Если пигмеи-мужчины были чуть ниже Деви и Лимы или в лучшем случае одного с ними роста, то женщины выглядели вовсе миниатюрными, ниже сантиметров на десять – полутораметровыми. Однако, в отличие от неказистых обитателей открытых в девятнадцатом веке островов, эти пигмейки выглядели мило и даже ненадолго притягивали взгляды мужской части отряда, что не осталось незамеченным Лимой. Аналогичные взгляды она ловила на себе и со стороны пигмеев.
Привыкшая к уединенной жизни с Пуно девушка почувствовала себя неуютно. Хотя она и была чертовски красива, гораздо приятнее было осознавать свою красоту, будучи единственной взрослой женщиной в бункере, где они прожили последние годы, а не пребывая на ярмарке доступных тел. Пусть насчет их доступности и оставались некоторые сомнения. Этот момент был не очень понятен. Грубо говоря, непонятным было вообще все.
Внезапно мерную тишину леса нарушил крик часового:
– Му-му!
Принципиально это слово ничем не отличалось от сказанного ранее старым манусианином, но его громкость и тембр несли в себе явную угрозу. К городу-на-деревьях шел кролебык. Пигмеи задвигались, но не так хаотично, как поднятые по тревоге рейдеры Пустоши, а спокойно, размеренно, будто продолжая медитацию на ходу. Никто не суетился. Местные словно рисовали свои движения в пространстве – ничего лишнего, только переплетения правильных линий. Рисовать, как известно, сложно и муторно, поэтому они не добавляли ни единого лишнего штриха. Пришедшие на шум гамма-орденцы попытались не путаться у них под ногами, неотступно следуя за основной массой людей.
В самом центре лагеря под выцветшим брезентом на сосне вместо отпиленной от нее вершины громоздилась стальная бочка с электрическими проводами. Линия питания отходила от нее толстым змеем и терялась в черноте мрачного лагеря, явно шла куда-то далеко, возможно, тянулась на километры, иначе провода выглядели бы проще.
Предполагаемый староста с остальными манусианами подошел к этому аппарату, похожему на пивоваренный бочонок или половину телефонной будки, и вытянул вперед ладонь. Все остальные сделали то же вместе с ним, на равных, поэтому теория о его предводительстве не получила очередного подтверждения.
Гамма-орденцы, стоя за спинами пигмеев, видели почти все, но открывшаяся в бочонке ниша располагалось на уровне их животов, поэтому низкорослые люди все же загородили собой самое интересное. Они забрали из ниши патроны, достали из ящика под брезентом электролобзики и принялись отпиливать донца гильз. Крик часового «му-му!» повторялся все чаще, и двадцать манусиан направились в его сторону, по пути заряжая револьверы, но делали это очень странно – они совали в барабаны лишь отпиленные плашки гильз, то есть те детали, куда ударяет боек. Основные части патронов оставались в их руках до тех пор, пока какая-то женщина не принесла свежие куски мяса. В этот момент гости увидели то, что, вероятно, пигмеи проделали и с вырезкой, брошенной к их ногам, – в мясо засунули эти патроны.
Одно из деревьев начало шататься – это подошедший му-му таранил его, надеясь сбить кого-то сверху.
Манусиане выстроились на подвесном мостике и сбросили наживку с высоты нескольких метров. Мутировавший бык на нее среагировал и заглотил. Дальнейшие события ничем не отличались от предыдущей расправы над кролебыком. Облаченного в стальную броню и неуязвимого почти для любого оружия хищника разорвало изнутри. Внешне он ничуть не изменился, но быстро поник и грохнулся на землю, окропив ее кровью из пасти. Кроме него там был еще один бронированный му-му, но тот не позарился на брошенный ему кусок мяса и даже не пытался стрясти людей с дерева, а просто ушел. Своим отрешенным самодовольством он напоминал пигмеев, не обращающих внимания почти ни на что, ведь все бессмысленно в этом мире.
Пигмеи же переглянулись и с довольными лицами закивали друг другу. Вот она, постапокалиптическая селекция: они уменьшают количество хищных му-му, тем самым делая их популяцию все более миролюбивой.
На обратном пути к центру лагеря Каспер пытался начать беседу, насколько это вообще было возможно с людьми, произносящими всего несколько слов и то по большим праздникам.
– Манус, – хитро начал старик.
Манусиане кивнули.
– Второй му-му, он неопасен?
Манусиане снова кивнули.
– Вы убиваете только тех, кто ест мясо? Потенциальных людоедов. Тех, кто может вас съесть. А остальных не трогаете? Чтобы в будущем остались одни травоядные?
И вновь заслуженные кивки.
– Но где вы берете патроны? Что это за устройство? Оно создает внепространственные предметы? Оно может создать что-то другое?
Тишина. Возможно, манусиане и знали ответ, но за десятки поколений в молчаливом уединении просто забыли слова, которыми можно это выразить.
– Манус, – лишь сказали они, продолжая идти дальше по висящим между деревьями доскам.
– Этот прибор питается электричеством, – продолжил Каспер с хитрым взглядом. – Нам как раз нужно немного энергии.
Глаза обычно спокойных пигмеев резко вспыхнули, как огни на сигнальных линиях сторожевых башен в давние времена.
– Нет! Это свя… свято!
– Я понимаю. – Старик выставил вперед ладони, пытаясь выглядеть безобидным. – Нам нужно совсем немного энергии, чтобы спасти мир. Планета вот-вот погибнет.
Манусиане остановились и многозначительно посмотрели на Каспера. Один из них сказал:
– Планета не… существует. Ничто не существует. – Он обвел рукой город-на-деревьях, словно там ничего не было, и пошел дальше.
Последующие расспросы оказались бессмысленны. Пигмеи не шли на контакт и не спешили ничего обсуждать. Они лишь гостеприимно предоставили чужакам самый маленький домик на дереве, в котором не было ничего, кроме голой, идущей по кругу стены, пола и потолка все из того же обугленного древесного материала. Без окон и с узким дверным проемом (хотя и без самой двери) в этом домике было даже темнее, чем во мрачном лагере. Оно и понятно, раз мира для них не существует, на кой им сдался солнечный свет.
Судя по редким, пробивающимся извне горизонтально лучам, день клонился к закату. Гамма-орденцы зашли в пустой дом, сбросили свое оружие, палатку, рюкзаки и обреченно расселись на голом полу. За страхом и непониманием они даже не обращали внимания на свои распухшие и отяжелевшие от долгой дороги ноги.
– Как все-таки пигмеи прикончили кролебыков? – все пытался понять Пуно.
– Патронами от револьверов, – пояснил Каспер очевидное. – Они засунули их в мясо, а потом спустили курки.
– Это же невозможно! – справедливо заметил Хан.
– Если пространства действительно не существует, то патроны просто не знали, что их разделили. Нижние части гильз находились внутри барабанов, по ним и били бойки, – не то чтобы очень понятно растолковал доктор.
Инстинкты говорили следопыту бежать из этого места да поскорее. Он пережил десять долгих лет в Пустоши как раз благодаря своему развитому инстинкту самосохранения, а не какой-то чрезмерной силе, сноровке, ловкости и отваге. Хотя они тоже, конечно, имелись.
– Надо валить отсюда, – произнес он. – Найдем выход и пойдем дальше, к плотине?
– Не все так просто, – прищурился Каспер. – Нельзя оставлять у себя в тылу такое большое и организованное племя. Надо копнуть поглубже. Интуиция подсказывает, что они нам еще помогут. Давай кое-что выясним.
Доктор и следопыт снова пошли бродить по городу-на-деревьях, Деви свернулась калачиком ближе к стене домика и принялась перезагружать свои модули, а Пуно и Лима остались там же, наедине. Они бы тоже пошли больше узнать о манусианах, но девушка провалилась в тяжелые размышления о себе и своем месте в этом злосчастном мире. Парень заметил эти терзания и остался рядом, нежно поглаживая ее каштановые волосы и бронзовые от радиации плечи.
– Да плевал я на этих девушек. Ничуть они не красивые, – начал он. – Еще и молчат. Ты же знаешь, что в женщинах ценится прежде всего…
Лима улыбнулась:
– Нет. Это мелочи, переживу. Наверное.
Пуно понял, что эти мелочи хоть и занимали мысли жены, но довлело над ней что-то более серьезное. Именно оно служило первопричиной депрессии и сгущало черные краски вокруг всего остального.
– Я ошибалась, – пересилила себя девушка. – Это ведь я настаивала, чтобы мы съели тот кусок мяса, ну или хотя бы сделали вид. Думала, местные проверяют, такие же мы люди или нет. А оказалось, они проверяли совсем обратное – падки ли мы на мясо и представляем ли для них опасность. Не стой Каспер на своем, они бы нас расстреляли. Я… Я… не знаю. Помнишь тот поход десять лет назад? У меня ведь все получалось. Но прошло столько времени…
– Все хорошо, дорогая. – Пуно обнял любимую. – У меня теперь тоже получается хуже.
– Может, я больше не гожусь для такого? Слишком долго мы жили в бункере, где ничего опасного не происходило.
– Значит, мы оба не годимся, – попытался успокоить ее мужчина.
– Знаешь, от этого не легче.
Десять лет назад в попытке спасти мир и детей своего племени они ринулись на край света, преодолели тысячи километров и только теперь, в спокойной обстановке, без малышни, вне бункера, на мгновение уняв свою жажду действия и желание помогать, осознали, во что, так сказать, вляпались с этим Гамма-орденом. Безумное и смертельное мероприятие можно пережить, только если о нем не задумываться, не рефлексировать, не анализировать собственные возможности, потому что они у человека всегда ограничены и, рассуждая трезво и объективно, никакое геройство не совершишь. Десять лет назад Пуно и Лима не думали, просто действовали ради спасения себя и других. Теперь они понабрались мудрости и вкусили безопасную жизнь. Она их и надломила.
Но героями как раз становятся те, кто преодолевает все возможные преграды и действует наперекор очевидному… Хотя… Герои существуют только в сказаниях, а в жизни все – обычные люди.
– Возможно, нам повезет, – вздохнул Пуно. – Как тогда.
– Не многовато ли везения для двух людей? – посмотрела на него Лима, вытирая одинокую, сбежавшую из плена ее глубоких коричневых глаз слезу.
– Прошлые удачи не играют никакой роли. Помнишь то казино в Пите?
– Самый безумный день в моей жизни, конечно.
– Я много об этом думал. – Инк переменил позу, чтобы ноги не затекали. – Неважно, сколько раз выпадает красное или черное. Каждый следующий раунд начинается с чистого листа, не зависит от предыдущего. Вероятность везения у нас такая же, как и десять лет назад. Ну, с поправкой на нашу дряхлость и потерю формы.
Лима улыбнулась. Она внимательно посмотрела в глаза своего мужчины, по-прежнему не замечая их цвета. По памяти она бы даже не смогла нарисовать портрет Пуно. Она просто держала его образ в мыслях и привыкла к нему настолько, что не заметила бы его физического отсутствия… Звучит странно, ведь любовь подразумевает постоянную тесную связь. Лима наморщила лоб и задумалась над этой необычно-банальной мыслью. Что-то в ней было, но девушка не успела уловить суть.
Они бы так и нежились весь вечер в компании друг друга, но романтично-депрессивную идиллию нарушили вернувшиеся из разведки Каспер и Хан. Деви к этому времени уже перезагрузила модули, энергично поднялась и прильнула к своему следопыту. Солнце уже зашло, и город-на-деревьях расцвел сотнями ламп, похожих на Млечный Путь. Они, подобно мотылькам, ничего толком не освещали, но помогали ориентироваться на местности, видеть, где дом, где проход, а где пустота – обрыв в нижний, наземный, мир хищников и невзгод.
– Мы кое-что выяснили, – тяжелым, серьезным голосом сообщил доктор, словно после долгой спасательной операции вышел к родственникам погибших, чтобы сообщить не самую приятную новость. – Их агрегатор внепространственных патронов питается от электростанции на дамбе. Это, собственно, и было понятно. Но открылись нюансы – эта ГЭС в десяти километрах выше нас по течению Енисея охраняется крайне опасной бандой.
– Серебряный легион, – не выдержал Хан. – Так они называются.
– Все верно. – Каспер снял очки, и стал их протирать, чтобы как-то унять дрожь в руках. – Между легионом и манусианами сложился шаткий баланс. Одни разрешают пользовать своей энергией, а другие делятся мясом. Но, судя по тем редким словам, что мы вытащили из пигмеев, обе стороны ненавидят друг друга. – Доктор закончил протирать очки и надел их.
Пуно шагнул вперед.
– Скажу, как мой марсианский друг Эхо, – начал он. – Не в нашей власти нарушать этот баланс. Зарядим аккумуляторы от кабеля и дело с концом.
Каспер кивнул, открыл было рот, но потом передумал говорить. Однако в следующую секунду внезапно сказал:
– Не будем вдаваться в подробности. Манусиане не любят говорить, но кто знает, как хорошо они слушают? Если вы понимаете, о чем я. В общем, я уже сделал все нужные распоряжения. Больше никакой работы на сегодня. Пойдемте ужинать, нас пригласили, – сообщил он и подмигнул.
Путешественники вышли из своего домика и слились с медленно плывущими сквозь темноту фигурами молчаливых людей, завернутых в туники из ткани или кожи одного всем известного лесного животного. Его же мясо ели на ужин. Вокруг самого толстого дерева раскинулся круглый дощатый помост с ограждением диаметром метров десять. Полсотни жителей города расселись согласно какой-то непостижимой, известной лишь им самим иерархии, скрестив ноги и выставив перед собой одну ладонь. Гамма-орденцев посадили с краю, но, так как помост был круглый, они оказались рядом со старейшинами (не зная, что собой представляет местный социум, путники пользовались известной им терминологией). Первый старейшина взял ароматный кусок поджаренной кролебычатины и… принялся есть. Вот так просто. Его примеру последовали и остальные. Разумеется, все молчали.
Первые минуты тишину сохраняли и гамма-орденцы, но потом начали перешептываться и, не встретив никакого осуждения, машинально перешли на обычную громкость.
– Вам говядину или крольчатину? – галантно спросил Пуно у Лимы.
– Крольчатину, – улыбнулась она. – Надо бы следить за фигурой.
– Диетическое мясо, прекрасно. А я возьму поджаристый стейк.
Хан посмотрел на свою старую подругу – любительницу белого мяса – и ухмыльнулся.
– Через пару недель планета взорвется, а ты следишь за фигурой.
– Стараюсь быть оптимисткой, – горько сказала девушка.
– Вы знаете, – обратился к ним Каспер. – В двадцатом веке один поэт перед расстрелом сделал закладку в книге, которую в тот момент читал. Так что это нормально, моя девочка, это нормально.
– А за что его расстреляли, этого поэта? – спросил Хан.
– Кто его знает. Может, боролся с корпорациями. За что же еще?
Ужин закончился, и все медленно разошлись по домам. Кто мог, предусмотрительно закрыл двери, а где дверей не было, там лежали дубины от комаров. Ночную тишину мертвого леса иногда нарушал писк, словно прилетал маленький вертолет, а за этим следовал резкий удар, хруст, и на лес вновь опускалась благоговейная тишина.
Гамма-орденцы расположились в спальных мешках и, тревожно вздрагивая, окунались в очередную серию своего неизбывного фильма ужасов. Яркие пугающие картинки тем и хороши, что помогают укрыться от еще более жуткой реальности и хоть как-то передохнуть.
Спустя час, а может, целую вечность сенсоры Деви уловили шорох, и гиноид приподнялась. Она видела в темноте, словно кошка, поэтому сразу заметила то, чего не заметили бы другие – спальник Каспера оказался пуст, но сенсоры еще улавливали оставшееся от него тепло. Девушке-андроиду не требовалось так много сна, как людям, поэтому она закончила ночной отдых и тихо крадучись пошла по еще теплым следам доктора. Как она и ожидала, он оказался возле агрегатора патронов – с двумя аккумуляторами наперевес. Старик поднялся на метр по изгибам ближайшего дерева и пытался подключить провода. Когда ему это удалось, вместо пламенной радости его охватила грусть. Видимо, аккумуляторы не хотели дружить с имеющимся напряжением.