Золотое Яйцо и код в параллельную реальность

Иван даже не сомневался, что теперь Ника тоже будет в их команде, и был очень рад этому.

– Завтра утром позвоню тебе. Хочу представить тебе кое кого. Правда, я сам с ним познакомился буквально только что. Думаю, ты удивишься, когда увидишь. Но только это секрет, – уточнил Иван.

– Если что, я ‒ «могила!»

«ПАРУСНИК МААКА» И ЧЁРНАЯ ЖЕМЧУЖИНА

Вечером в холле отеля прошла небольшая по времени, но ёмкая по содержанию лекция профессора-океанолога и биогидрохимика Константина Тонина с презентацией его коллекции морских обитателей.

Настоящим украшением этой и без того удивительной коллекции была большая двустворчатая чёрно-перламутровая Раковина с радужными переливами. Внутренний слой необыкновенно крупного моллюска тоже был чёрно-перламутровый. В раскрытом виде раковина напоминала по форме дневную бабочку «Парусник Маака».

Но особый восторг у всех вызвал натуральный жемчуг внутри этой Раковины. Жемчужина была угольно-серого цвета, можно даже сказать почти чёрного. Она была потрясающего диаметра – примерно сорок миллиметров, почти с мячик в игру пинг-понг.

В добавок, драгоценность переливалась золотисто-зелёным оттенком с баклажановым отсветом. Бусина была почти идеальной сферической формы. Одним словом – настоящее сокровище.

Крупная тёмная горошина насыщенного антрацитового цвета с лёгким напылением серого и синего оттенков буквально преобразилась, можно сказать «ожила» и засияла, когда бусину стали подсвечивать солнечные лучи.

Отдыхающие восторженно рассматривали «любимицу» профессора.

– Такое встречается в природе «один раз в сто лет», а может и того реже, ‒ пояснил со знанием дела профессор-океанолог, хотя его личный возраст был намного меньше, чем столетний интервал. – И это диво-дивное в моей коллекции! ‒ добавил учёный не без гордости.

Профессор Тонин очень дорожил этой драгоценностью прежде всего с научной точки зрения. Но и с точки зрения любого ценителя прекрасного – это настоящее сокровище.

– Умопомрачительная! Настоящая «слеза русалки». Подарок от сестры знаменитой русалочки Ариэль. Всегда ношу её у своего сердца, ‒ уточнил хозяин невероятно крупной жемчужины.

Профессор добродушно посмотрел на хихикающих в этот момент двух молоденьких девушек, догадывающихся, что это всего лишь безобидная шутка лектора.

– Правда, правда, – добавил профессор, загадочно улыбаясь.

Девушки рассмеялись ещё больше и с удовольствием сделали селфи на память на фоне раскрытых створок «Парусника Маака» с уникальной чёрной жемчужиной в центре.

Цена, которую отцу Ивана не раз предлагали за чёрную «слезу русалки», тоже была умопомрачительной. Но все разговоры о продаже своей «любимицы» океанолог пресекал сразу и бесповоротно.

В зарубежные «гастроли» профессор-океанолог возил выбранные экспонаты из своей коллекции в специальном боксе, запирающемся на кодовый замок.

И только свою «умопомрачительную» морскую бусину отец Ивана всегда носил как кулон в небольшом бежевом мешочке из льняной холщовой ткани на длинном шнурке. В чемодане всегда было несколько оттенков таких мешочков, которые он подбирал под цвет рубашки, не желая в поездках расставаться со своим талисманом ни на минуту.

Вот таким «чудаковатым» весельчаком был этот профессор Тонин.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Рисунок 9. Мифический Радужный Мост.

Проводив вечером Нику до дома, Иван вернулся в номер отеля, прошёл на открытую террасу, уселся на широкий диван и стал любоваться волшебной Раковиной Грёз, которая для непосвящённого выглядела как обычный сувенир. После этого уставший за день паренёк улёгся на диван и, немного повертевшись, заснул.

И тут же Ивану стал сниться Биврёст ‒ легендарный мерцающий трёхцветьем пространственно-временной Радужный Мост в Áсгарде. Не случайно первым в испускаемом цветовом спектре был цвет пламени – ярко алый с рыжеватым оттенком. За счёт него создавалось впечатление, что мост целиком объят огнём.

Помимо разнообразных пространственно-временных функций, мост был своеобразной линией обороны. Безопасность Радужного Моста имела колоссальное значение. Эффект иллюзии множества горящих костров, якобы находящихся на мосту, позволял сдерживать ледяных гигантов-йóтунов. Кажущееся полыхание огней на мосту было психологическим барьером, через который воинственные йóтуны не могли переступить, боясь расплавиться и погибнуть от жарких языков пламени.

Мост возвели величайшие и самые искусные мастера своего дела. Он был чрезвычайно прочным, а главное, надёжно сдерживал навязчивое желание жителей Йóтунхейма напасть на другие миры.

Но для большей безопасности Радужного Моста и Ясеня Иггдрасиль Мировым Советом было принято решение поставить здесь бессменного стража и защитника.

Выбор пал на Хеймдалля ‒ «светлейшего из áсов», как его рекомендовали членам Вселенского Совета. Этот могучий и бесстрашный áс, ещё один достойный сын Óдина, брат Бальдра и Тора, отличался не только впечатляющей силой, острым зрением и чутким слухом. Отец наделил его также даром предвидения и способностью видеть угрозы, исходящие из любых миров, из любого направления, видеть прошлое, настоящее и будущее сколь угодно далеко.

И вот Хеймдалль, зная, что из гнезда Ясеня Иггдрасиль похищено Золотое яйцо, без устали в очередной раз пытался узреть хотя бы малейший намёк на преступника. Он тщательно смотрел во все стороны и так далеко, как мог только он. Но злоумышленник как будто испарился.

От огорчения Хеймдалль поник головой и опустил свой взор. И тут, совершенно неожиданно, ему открылась ужасающая правда. Там, где он даже подумать не мог, настолько это было невероятно, потому и не смотрел себе под ноги, внизу чётко под Радужным Мостом проложила себе дорогу витиеватая речушка, по которой нагло и уверенно плыл из Áсгарда в сторону Йóтунхейма Морской Змей, в смысле Лафей, собственной персоной.

Увиденное зорким оком Хеймдалль тут же отправил в Чашу Видений, расположенную в Зале Магических Тайн.

Слои корпуса волшебной полусферы стали усиливать скорость своего непрерывного разнонаправленного вращения. Количество фонтанирующих в центре чаши многоцветных огоньков безостановочно увеличивалось, и они стали выстраивать в пространстве над чашей фигуру в виде большой Сферы. В центре Сферы появились тонкие линии, из которых стало чётко вырисовываться полученное от Хеймдалля изображение.

Члены Вселенского Совета полукругом обступили Чашу Видений. А сверху над Сферой всплыли и спокойно взирали на происходящее большие миндалевидные глаза Рода.

Пара воронов-братьев ‒ Хугин и Мунин ‒ влетели в «совещательную» Залу и бесцеремонно уселись на массивную спинку Кресла Пророчеств, изготовленного из единого пласта горного хрусталя. Для большей важности птицы распушили свои иссиня-чёрные перья на «бороде» и на хвосте.

Сегодня Хугин и Мунин сидели на удивление тихо и смирно. Лишь иногда вóроны подправляли своими массивными клювами торжественные орденские ленты синего цвета, обвязанные вокруг их тела сверху вниз наискосок, как бы через плечо. Эти Подвязки ‒ особый знак отличия. Они иллюстрировали, что благородные птицы принадлежат Óдину и помогают только ему.

Чаша Видений показала последние события: как правитель Йóтунхейма Лафéй крадёт Золотое яйцо, как мохнатый Тарантул-Великан нападает на Золотого Орла и как коварному злодею удалось «деформировать» Главную Струну Перехода, после чего пространственно-временнóй туннель временно стал «непригодным» для беспрепятственного использования.

С этого мига недавние злодеяния Лафéя перестали быть тайной.

ЭКСТРЕННОЕ СОВЕЩАНИЕ

Сфера над Чашей Видений свернула послание Хеймдалля.

В Зале Магических Тайн началось экстренное сверхсекретное совещание. Члены Мирового Совета приступили к обсуждению увиденного.

Трон Пространства-Времени, украшенный драгоценными камнями, слегка раскачивается на четырёх золотых цепях. На нём восседает Род. Как всегда его изображение многократно проецировалось сзади в виде шлейфа трёх образов: то старика, то зрелого мужчины, то юноши.

– Похититель установлен. Необходимо направить ему сообщение, что мы вызов принимаем, – подвёл итог Свáрог – Верховный Правитель Мидгарда.

Голос Рода громогласно провозгласил:

– НА МУЖЕСТВЕННЫЕ РЕШЕНИЯ НУЖНО МНОГО ЭНЕРГИИ! И ОНА У ВАС ЕСТЬ!

Ворон Хугин принялся беспокойно перемещаться по краю спинки хрустального трона – слева-направо и обратно. Видимо, он и его брат-близнец Мунин исчерпали лимит своего терпения.

Óдин пронзил своим всевидящим левым глазом ворона Хугина.

– Хугин, ты мог бы вести себя более сдержанно?! Или что-то случилось? – Óдин грозно сдвинул брови.

Хугин замер под гипнотизирующим взглядом правителя Áсгарда и упорно молчал. От такого напряжения цвет его угольно-чёрных перьев на несколько сигов поблёк, но тут же восстановился.

На помощь впечатлительному ворону Хугину пришёл его брат-близнец. Мунин стал звучно щёлкать и каркать «крр-с», «крр-к», «крр-у», «крр-к», «крр-а», и, соответственно, мешать совещающимся.

Неожиданно птицы сорвались с места и вылетели через распахнувшуюся перед ними дверь.

ШПИОН

Пролетев по коридору до конца, вороны Óдина на полной скорости свернули в тесный плохо освещённый «хозяйственный» блок. В этом забытом всеми тёмном закутке на круглом низком столике стоял ещё один ворон – третий по счёту ‒ вылитый Хугин, непонятно откуда взявшийся.

На столике рядом с третьим вороном сидел Локи ‒ покрасневший, с испариной на лбу, как будто перед этим оттачивал с Тором боевое искусство.

– Ещё немного, и отец нас разоблачил бы! Я прямо взмок под напором его взгляда. Спасибо, я ваш должник, – обратился к вóронам-братьям молодой асгáрдец.

Объёмная оптическая голография с воспроизведённым изображением ворона Хугина уменьшилась по габаритам и обнулилась. Влетевший только что лже‒Хугин исчез.

В маленьком помещении непонятного назначения теперь находились Лóки и два угольно-чёрных ворона. Но только теперь обе птицы настоящие.

– Нам с братом будет достаточно, если потом ты расскажешь, чем закончилась эта история с Золотым Яйцом, в деталях, как умеешь только ты, – ответил реальный Хугин, то есть тот, что сидел в тёмном закутке, пока голограмма, скопированная с него, «шпионила» в интересах Локи в Зале Магических Тайн.

Два ворона улетели обратно в Зал Магических Тайн.

Локи направился к выходу, но тут его окликнул вернувшийся Хугин.

– Локи, ты забыл вернуть мне Подвязку. Ищи-свищи тебя потом по разным мирам. Хорошо, Óдин заметил её отсутствие, – произнёс ворон Хугин.

Действительно, орденская лента Хугина осталась лежать на столике. Её пришлось снять, чтобы создать идеального двойника.

– Упс, сорян, друг! И ещё раз спасибо, – отреагировал сын Óдина, водружая орденскую ленту на шею ворону.

– Ещё одно словечко из мира людей?! Запомню. «Корр», нет, не так, «Сорр-ян».

Локи помог ворону надеть Подвязку. Хугин клювом уравнял симметрию орденской ленты и улетел к Óдину.

– Значит отец догадался, что я подслушивал. Ух, поприсутствовать на секретном заседании Мирового Верховного Совета!!! Тор обзавидуется! Планы меняются. Пожалуй, будет лучше, если мы с братом на время исчезнем. А ещё лучше, если мы попытаться сами найти Золотое Яйцо, – рассудил Локи и телепортировался.

Локи верно подметил, легендарный Óдин ‒ Верховный Правитель Áсгарда и Всевидящий Провидец ‒ знал, ох, как много. Не зря же он получил от Головы Великана Мимира дар прорицания, пожертвовав для этого своим правым глазом.

– Впечатлён! Всё в духе Локи – дерзко и смело! Однозначно – храбрец! – размышлял Óдин, наблюдая, как вóроны-братья возвращаются в Зал Магических Тайн. – Не каждый рискнёт проникнуть на секретное заседание Мирового Совета! Конечно, ожидаемо, что истинная природа Локи будет проявлять себя всё сильнее и настойчивее. Но не слишком ли быстро?! Хорошо хоть Чаша Видений показала, что мой сын не причастен к пропаже Золотого Яйца.

Óдин призадумался.

– Ладно, пускай «разведка» удовлетворит своё любопытство, – продолжил рассуждать Верховный Правитель Áсгарда. – Надеюсь, в этот раз изворотливость и авантюрные хитросплетения его ума принесут áсам больше пользы и помогут найти Символ Мироздания. Важнее сейчас ничего нет!

МИДГАРД ЗОВЁТ

Фригг, Верховная Богиня áсов стояла у зеркала и расчёсывала свои длинные тёмно-каштановые волосы. Рядом с Фригг материализовался Локи, воплотившись в конкретную осязаемую форму.

– Ма. Я в гости.

Локи нежно взял материнскую руку и уважительно поцеловал, тут же прикрывая место поцелуя второй рукой.

– Сынок, любимый. Как ты? – спросила Фригг.

– Направляюсь в Мидгард. Заглянул к тебе, чтобы ты не беспокоилась. Золотому Орлу помощь не помешает. Да мне и самому хочется поучаствовать в поиске Золотого Яйца. Ма, я не крал его. И хочу это доказать.

– Истинный похититель понесёт наказание, я не сомневаюсь. Может, тебе позвать с собой Тора? Дорогой, мне спокойнее, когда вы вдвоём, произнесла Фригг нежным голосом.

– Только он и может со мной ужиться, с упёртым и эгоистичным, – ответил Локи, улыбаясь матери.

– Не преувеличивай. Я горжусь своими сыновьями.

– Мне иногда кажется, я наделал бы ещё больше глупостей, если бы не знал, как сильно это тебя расстроит, – добавил Локи.

– Но из тех молодых асгáрдцев, кого я знаю, только у тебя такое потрясающее чувство юмора. Да и храбростью ты не обделён! На турнирах бьёшься на равных с самыми сильными соперниками! К тому же, ты бунтуешь всё реже и реже, ‒ произнесла Фригг, с любовью глядя на сына.

– Так, глядишь, я скоро идеальным стану, – улыбнулся сын.

– Но это будет другой Локи, не мой. А я люблю именно такого – уникального, – добавила Фригг, нежно обнимая сына.

– Есть те, кто считает меня «непутёвым».

– Грустные мысли прекрасно развеивают приключения. Думаю, в Мидгарде их будет предостаточно.

– Я всегда такой перед перемещением. Тор спокойно переносит эти «перелёты», а мне некомфортно даже от лёгкой «болтанки». Поэтому и хандрю!

– До встречи, сынок. Береги себя, – добавила Фригг.

– Пока, ма. Тор присоединится ко мне чуть позже.

Локи телепортировался в заданную точку пространства.

ТАЙНЫ ТЯГОТЯТ

В Áсгарде днём рождения Локи считали день, когда Óдин обнаружил его во вражеском замке брошенным в детской колыбельке ‒ голодного и беспомощного. Правитель Áсгарда принял крошечного Локи и в свою семью, и в своё сердце.

Интуиция сразу подсказала Локи, что он в безопасности. А как только малыш почувствовал знакомое тепло материнских рук, он окончательно успокоился и заснул, сладко посапывая. Это были руки Фригг.

Молодой асгáрдец всегда с нетерпением ожидал наступления дня своего рождения по одной причине ‒ Фригг – его единственная и обожаемая мама, как Локи всегда подчёркивал ‒ в этот день дарила своё внимание только ему одному. Без сомнения, это было важно им обоим. Другие члены их семьи приняли это и не мешали такому трогательному эмоциональному общению.

Все знали, что Локи – приёмный сын Óдина. Но было и то, что Фригг и её супруг пока держали в тайне. Фригг понимала, что придёт время, и им с Óдином придётся посвятить Локи во все подробности его происхождения. Супруги дали друг другу слово, что будут вместе в этот трудный для сына момент.

День этот уже маячил на горизонте.

ОТВЕТКА

Страж Биврёста вынул из-за пояса свой могучий Золотой Рог Гьяллархорн и затрубил в него, призывая тревожным звуковым набатом жителей дружественных миров к сплочению и бдительности.

Члены Вселенского Совета уже стояли рядом. Они приготовились.

Отзвуки Рóга Хеймдалля долетели и до Йóтунхейма. В этот момент правитель йотунов – Лафéй – пребывал в своём любимом обличие. Морской Змей нырнул в реку Ивинг и в сердцах ударил по воде огромным хвостом, покрытым шипами. Брызги оросили стоявший на берегу гигантский магический Монолит. Капли воды тут же испарились с его поверхности. Каменная глыба невозмутимо продолжила возвышаться над рекой.

– Битва началась. Посмотрим кто кого одолеет в этот раз, –зашипел монстр, высунув из воды морду.

Хеймдалль приподнял свой меч и направил его вниз. Грозное оружие стало удлиняться и со всей силой вонзилось прямо в новоявленное русло реки Ивинг, навсегда прервав его течение в сторону Асгарда.

Тут же гигантский магический Монолит, мимо которого только что проплывал Морской Змей, задрожал, но устоял. Это Перун, Бор, Семаргл, Хорс и Бальдр обрушили мощные энергетические удары на каменного идола.

И вот уже Свáрог и Óдин проделали то же самое. Энергетические разряды их волшебных копий, которые никогда не пролетают мимо цели, поразили огромный скалистый Монолит.

Глыба наклонилась, но, несмотря на образовавшуюся трещину, упорно не собиралась покидать «насиженное место». Враг не сдавался.

Теперь вперёд вышла Богиня Лада, супруга Свáрога. Она достала свой Лук и скорострельные Золотые Стрелы, натянула тетиву, прицелилась, и высвобождённая полыхающая стрела впечатляющих размеров вонзилась в цель. Вдоль обозримого берега реки загорелась исполинская трава.

Огонь, которого йóтуны боялись больше всего, начал продвигаться вглубь их территории, сея панику и ужас. Монолиты пытались гасить вспыхивающие тут и там очаги пламени, но пожарище набирало силу.

Тор демонстративно подправил железную рукавицу на правой руке и сосредоточенно, но внешне играючи, повертел свой боевой Молот.

– Ну что, дружище, напомним этим ледяным сердцам о себе?

Тор только замахнулся, а Молот Мьёльнир уже сам стремительно понёсся на врага и врезался в атакуемый Монолит. Каменная глыба надломилась. Два её осколка отлетели далеко вперёд. Один из них рухнул на хвост Морского Змея, как раз выползавшего из воды на сушу в том месте, куда пока не дошли языки пламени.

Чудовищного вида оборотень оглушающе взревел и превратился в ничтожного юркого Полоза, потерявшего хвост. Уродливое пресмыкающееся кривобоко замельтешило в сторону Утгарда, чтобы там в своём замке отращивать новый хвост и взращивать новые коварные замыслы против своих ненавистных врагов, а ими были все, кто не был йóтуном.

Молот бумерангом вернулся к Тору. Доблестный воин легко подхватил оружие мускулистой рукой. Они были довольны друг другом и решили довершить дело, добив извивающуюся от боли рептилию.

Но Óдин взмахом руки остановил разгорячённых битвой неразлучных друзей.

– Сын, если правитель Йóтунхéйма погибнет, то это замедлит поиски спрятанного им Золотого яйца. А время сейчас работает против нас.

– Стоп, дружище! Победа! – обратился к боевому молоту Тор, попутно усмиряя рукой свою искромётную рыжеволосую шевелюру.

ПРИЗЫВ МОНОЛИТОВ

Все участники битвы со стороны дружественных миров пребывали в состоянии эйфории и благодушия от того, что преступника настигло справедливое возмездие.

Хеймдалль не был исключением. Страж Радужного Моста был буквально переполнен всезаполняющим его чувством радости.

А вот в Утгарде ‒ главном городе Йóтунхейма ‒ было неспокойно. Встревоженные жители – йóтуны-великаны – собрались около центрального и самого большого каменного идола.

Гигантский Монолит ‒ единственный серо-фиолетового цвета ‒ начал гудеть всё громче и громче. Постепенно к его «пению» присоединились, как по цепочке, другие магические тёмно-серые камни, чуть меньшего размера, натыканные по всей Земле Великанов.

Йóтуны сразу ободрились и начали активно воспроизводить набор звуков, что-то вроде повторяющегося резонансного песнопения. Ритуал был понятен только посвящённому. Он явно обладал психическим воздействием, а может даже вызывал изменение сознания.

Величайшая магия Монолитов не стала бы понапрасну растрачивать свою энергию. Не было сомнений, мир Йóтунхейма ‒ Земли Йóтунов взывал о помощи. Но к кому? Не ясно было, чьё сознание должна была пробудить или даже изменить гудящая «песня» Монолитов.

Жутко представить того, кто мог бы на равных сражаться с натренированными бесстрашными асгáрдцами. Такие наперечёт, особенно в Мидгарде ‒ в мире людей.

Но именно в Мидгард, не привлекая внимания, медленно и бесшумно по Радужному Мосту поплыло небольшое серо-фиолетовое облачко с крохотной мушкой внутри. Этот симбиоз продвигался интервалами, в перерывах между цветовыми всплесками на мосту Биврёст: сверкнуло, пролетел, замер, сверкнуло, пролетел, замер.

Мошка, сидевшая в полной неподвижности в своей эфирно-призрачной капсуле, не смела пошевелить ни колючими глазками, ни цепкими лапками, ни прозрачными крылышками, чтобы не создавать малейшей вибрации, способной её выдать.

В это время Род находился в Зале Магических Тайн, наполненном необыкновенно ярким светом и дивным завораживающим ароматом. Он сидел на торжественном хрустальном Кресле Пророчеств, спинка которого напоминала пятиугольник, вроде пентагóна, но с вытянутой верхней вершиной.

Резьба и огранка горного хрусталя так искусно преломляли свет, что кресло поражало блестящим многоцветьем. Пластины с вкраплениями кристаллов аметиста прозрачного и фиолетового цвета, которые лежали на широких подлокотниках кресла, тоже искрились и переливались.

Туманная дымка, обычно исходившая только от ножек кресла, сейчас заполняла всё пространство залы прохладой и немного сглаживала лучезарное сияние этого великолепия.

Стены помещения округлой формы крутились по часовой стрелке, останавливаясь в момент демонстрации на своей поверхности происходящего во всех мирах.

Род и раньше бессчётное количество раз наблюдал за жалкими попытками разных сущностей выстроить хитроумную игру, и всё только для того, чтобы в результате коварных усилий и в своё удовольствие причинить кому-то боль и мучения. И каждый раз Род сострадал.