Младший магистрат Эстерсэн

– Позвольте, баронесса, – оттеснял её от вожделенной бани Алиэн Ламзач. – Но вы совершенно не нуждаетесь в мыле. Посмотрите на себя в зеркало, вы так хороши, будто только вышли из приёмного зала короля.

– Да как вы смеете так оскорблять меня! – взвизгнула Сурон. – Старый хрыч!

– Старая Вурловка!

– Что? – взвизгнула женщина и показательно рухнула в обморок, аккуратно прижимая к груди младшего из внуков, чтобы ребенок не повредился при падении.

В этот момент в шатёр явился новый герой, величественно перешагнул баронессу и потряс хлипкую занавеску.

– Дочь моя… гм… Вивиэн, – утробным голосом пробасил священник Тьент. – Властью, данной мне самими небесами, я требую моего скромного участия в переговорах с язычниками, дабы одним своим присутствием отгонять ересь от неокрепших голов детей агаронского бога.

Священник – заметная фигура среди беженцев. Ещё в Шанане он посчитал своим долгом присоединиться к жертвенному стаду, которое нужно вести в самое логово идолопоклонников. И присоединился, одним своим видом вдохновляя людей на подвиги. Тьент ростом с королевского гвардейца, а шириной с ригоронского Громилу, в пути занимался облегчением бремени своего народа, пил беспробудно, чтобы лошадкам была легче поклажа. За эти несколько дней его теряли семь раз, дважды забыли, итого девять, небесное число.

– Ну, допустим, – спешно одевалась девушка. – На минутку представим, что вы окажетесь к месту. Но, отец Тьент, чем вы…

– Вот и славно, помолясь, и помоемся, – не дослушав, ответил Тьент и скинул огромную рясу, под которой нет ничего, кроме богатырского тела, прикрытого только наколками коротких выдержек из божественной книги.

Немая сцена.

В этот момент баронесса Сурон посчитала необходимым прийти в себя, посмотреть с нового ракурса на праведного мерионца и завизжать так, что Вивиэн поскользнулась и опрокинула единственную бочку с тёплой водой на все Земли отчуждения.

Глава 3

Империя Ригорон, северные провинции, город Северные Салои.

Высшему магистрату Ордена светоликих, Гаард, Храм первородных.

От Шанана до Земель отчуждения одиннадцать дней на зимних телегах.

Ригоронский отряд встретил беженцев числом в полторы тысячи.

Высота и ширина стен до десяти мер. Врата защищены тремя уровнями дверей из железа и толстых решёток. Прилагаю рисунок дверей.

В башне до сотни солдат.

Младший магистрат Эстерсэн.

Вивиэн не по-королевски зевнула, протерла заспанные глаза и с сомнением рассмотрела плоды своих трудов. Ночь она потратила не на то, чтобы выспаться и вернуть себе цветущий вид, дабы предстать пред варварами прекрасной мерионской принцессой, а на изучение книг по зельеварению и подбор важных рецептов. Закавыка ожидаемо вышла в составе, часть ингредиентов отсутствовала, основное время ушло на подделку или даже изменение формул. Путем больших допущений и сомнительной подтасовки получены экспериментальные составы эликсиров. За находчивость и смелость ее бы похвалили в школе магистратов, а вот насчет результата… по правилам школы она должна испытать действие препаратов на себе. Но она же не в школе.

Нет сомнений, магические эликсиры ей просто необходимы, чтобы выжить в варварской стране и добиться лучших условий для беженцев. Без поддержки магии она ощущала себя практически голой, безоружной перед облаченными властью ригоронцами, и в частности, представителями правящей династии Ялагров. Даже наместник ближайшего города Северных Салой, Торк Орс, человек непростой, он один из братьев Орсов из княжеского рода Дэвони, его сестра – жена Императора и мать принцев первой крови. Он родной дядька Редгора Ялагра, который является Наместником северных провинций Ригорона.

Именно эти люди будут решать судьбу беженцев. Как повлиять на них, если ты всего лишь испуганная девушка, у которой с собой пара десятков агаронских стражей, десятки тысяч голодных, больных людей, четыре несмышленые сестры и всего два сундука с подержанным столовым серебром? Что она может предложить за милость Императора? Ничего, кроме своей чести. В последнем случае следует хотя бы заглянуть в зеркало и привести себя в порядок, или… таки выпить экспериментальный эликсир привлекательности.

Нет-нет, торопиться не следует. Во-первых, боязно, заменители могли сработать так, что ее магическая привлекательность войдет в анналы истории, когда те же Ялагры разбегутся от неприглядного зрелища. Во-вторых, ингредиент, отвечающий за длительность действия, отсутствовал напрочь. Она заменила его отваром корней касалапки, и теперь уверена лишь в том, что пить зелье нужно непосредственно перед встречей. Однако пугали побочные эффекты и тот факт, что первую пробу все же придется снять, а у нее только один пузырек. Стало быть, испытывать придется, что называется, сразу в боевых условиях.

А вот как подлить принимающей стороне микстуру сговорчивости, или, например, эликсир забывчивости, или приворотное зелье, этот вопрос она ещё не продумала. Тут уж помимо профессии алхимика придется осваивать навыки настоящего фокусника-иллюзиониста. Не вольешь же Редгору склянку при всех?

Сборы на переговоры проходили нервно. Состав участников менялся несколько раз, но есть те, кто напором и дерзостью отстояли свое право первыми пересечь линию ригоронской стены. Принцесса, окруженная помощницами, облачалась в свое единственное чистое платье, пока ее донимали взбудораженные подданные. Взять хотя бы отца Тьента:

– Святой отец, что это на вас?

Священник надел мученическую рясу, дырявая холща, сквозь которую едва не видно самого сокровенного, а при движении и того не скрыть.

– Сие облачение есть символ страданий мерионского народа, – пробасил тот.

Может и так, холща до пят с разрезами по бокам усеяна гигантскими горошинами свежих дыр, проделанных сильной рукой хозяина и опаленных свечой. Но при одном взгляде на здоровую, сытую харю и винный румянец на щеках, страдания мерионского народа представали в ином свете. Вивиэн сделала бы однозначный вывод, что по пути мерионцы кутили без устали, спустили все сбережения, и от «страданий» мерионского народа осталась холща и золотая чаша кадила, усыпанного драгоценными камнями.

– Можно хотя бы без этого?

– А как злых духов отгонять? – нахмурился отец Тьент.

От удушливого дыма фимиама слезились глаза. Столь плотный кумар разгонит не только злых духов, но и членов принимающей стороны, а если вдохнуть поглубже, отгонять бесов можно уже прицельно.

– Кудман, ты никуда не едешь! – возмутилась она не столько на его образ, сколько на крепкие объятия корсета, в который ее затягивали усердные горничные.

– Вот ещё, – огрызался подросток. – Я – старший мужчина в доме. Я обязан ехать!

Тот ещё мужчина! Ради переговоров с ригоронцами он впервые побрился и теперь блистал заплатками по щекам и на верхней губе. Образ дополнял стекший со лба синяк, полученный накануне. Сизая краска сползла на удивление ровно, под оба глаза, и теперь он походил на настороженного суриката. Образ дополняли непропорционально большие ножны двух мечей, буквально нашпигованные вставками драгоценных камней.

– Вы сговорились? Мы покажемся в золоте и камнях, а Ригоронцам объявим, что у нас с собой только сундук со столовым серебром?

– А кто защитит тебя, если они заденут твою честь? – хорохорился мальчишка.

– Кудман, – выглянула из телеги сестра, сверкая голыми плечами и бюстом, появившимся благодаря корсету, – ты же не станешь вмешиваться? Моя честь – это единственная ценность, которую мы возьмем с собой. Пусть покушаются, в этом и задумка. Я уж как-нибудь справлюсь без помощников. Оставь ножны дома, мечи, все одно, отберут. Неужели ты думаешь, что тебя подпустят к принцу первой крови с оружием? У нас для того другое оружие, – взвизгнула сестра и прикрыла от впечатлительного юноши свою грудь.

Хуже дело обстояло с представителем дворянства. Отбиться от баронессы Сурон не удалось, она настаивала на личном участии. Но в благоразумии оной не откажешь. Та из украшений прихватила с собой только трех внуков и тем успела подрисовать голодные синяки. Вышло скверно, мальчишки на вид заморены разве что сдобными булками, да простоквашей, их аппетитный вид никак не мог символизировать страдания мерионских детей.

– Ваше Высочество, так сказать, Вивиэн, – голосила тетка, – мой муж погиб на стенах Шанана. Я, являю собой образчик мужественности дворянства и его непреходящей преданности трону.

– Что-то не припомню, чтобы стены Шанана уже осаждали? – откликнулась из телеги девушка. – Ах да, ваш последний супруг действительно погиб на стенах крепости. Он умер от удара, когда вы изволили принести ему поздний ужин, при том облачились в черное и прихватили с собой метлу.

– Это была не метла, а опахало. Ночи были жаркими, я хотела устроить мужу романтическую обстановку. Вы наслушались сплетен обо мне? На суде было доказано, что у барона оказалось слабое сердце. Черного одеяния не было, только черный плащ на моем голом трепетном теле. Мой покойный супруг так впечатлился, – тетка закатила мечтательные глаза, – что умер смертью храбрых на стенах нашей столицы. Вы будете это отрицать?

Вивиэн склочно высунула голову из полога повозки, но при виде воинственно настроенной баронессы Сурон резко дала назад и зажмурилась. Декольте баронессы слепило глаза, она четырежды вдова, и уже успела войти в образ невесты в пятый раз.

– Я не могу вас взять. У ригоронцев строгие нравы. Вы своим бюстом распугаете всю стражу. У них не принято оголять женщинам шею, руки и грудь. Варвары, что с них возьмешь. Вы же видите, мое платье закрыто до подбородка.

– Пусть найдется смельчак, который скажет мне об этом в лицо! – рявкнула женщина. – Мне, мерионской баронессе, будут указывать, что делать с моей шеей? Может мне еще накидку надеть, чтобы навеки погрести под ней истинную красоту? Нашли чем гордиться, ваше платье до подбородка – плохой аргумент в переговорах с варварами. Я знаю, о чем говорю. Скажите спасибо, что у нас хотя бы одно декольте на всю делегацию.

Алиэн Ламзач тоже участник переговоров, представитель гильдии купечества и ремесленников. Накануне мыльная вода ему так и не досталась, бороду он не сбрил и теперь прятал ее под непропорционально большим воротником, накрахмаленным столь жестко, что при движении тот мешал и задевал собеседников. Все бы ничего, но именно Алиэну доверено зачитать верительную грамоту от короля Тауриса, а ту не видно за воротником.

– Господин Ламзач, не думаю, что это выход, – с сомнением поморщилась Принцесса.

На воротнике грамота не помещалась, а от близости буквы размывались. Взять с собой секретаря стало единственной возможностью не потерять лицо. Однако, пронырливый хлыщ по имени Отлон, известный кляузник и собиратель сплетен, дополнит состав участников так, что успех в деле переговоров можно считать заведомо недостижимым.

– И грамотой той подотрутся, – причитал Отлон. – Давеча баронессу Кудьян обыскивали, а уже нынче по утру слухами земля полнится. На сносях она. Вот ведь, пёсье племя! Один раз бабу за коленку ущипнули, а она уже понесла. Муж-то ее, знамо дело, в Агарон ещё по лету отправился. Поди сгинул, не ведая, что его благоверная супруга такими мучениями вознаграждена будет. Теперь народит какого-нибудь бесенка, а ты его потом агаронскому богу посвящай. И главное, мне грамоту на мерионском зачитывать, али ещё на их тарабарщину переводить? Тьфу, язык праведных поганить.

– Алиэн Ламзач владеет языками, он и переведет, – распорядилась Вивиэн.

– Переведет он, как же. Давеча так квашеной капусты с чесноком закусил, что теперь воротник дыбом стоит и шею перетягивает. Все мне приходится делать, человечку маленькому, да верному и трудолюбивому. За какие грехи мои тяжкие?

Замыкал список участников Бальзаар, агаронский командор стражи, которую обезоружили в первый же день по прибытии в Земли отчуждения. Вооружился он иначе, начистил до блеска доспехи, накинул парадный плащ Храма первородных, шлем со знаками отличия Агарона и подпаленной опушкой крашенного меха.

Ранним утром в сопровождении ригоронского отряда мерионские послы направились в Северные Салои. Принцесса выглядела величественно, в великолепном зелёном платье агаронского фасона, волосы уложены и оплетены серебряными украшениями, на плечах прекрасная шубка, на лице мази и румяна, чтобы преобразить девушку после долгих мучений в Степи. Ригоронцы должны оценить её красоту и проявить должное уважение.

Участники расположились в одной большой карете, шесть человек и дети, ползающие в оставшемся от взрослых пространстве. Бальзаар сопровождал процессию верхом, и пока доехали до Северных Салой все переругались.

Началось с воротника, который дети неслучайно задели, переросло в схватку дворянства и купечества, продолжилось карой религиозного деятеля в виде размахивания кадилом, и закончилось гневов монархии. Вивиэн пообещала по возвращении всех казнить, если хоть один попытается сорвать переговоры.

Задача каждого проста, молчать и слушать, всем своим видом выражая дружелюбие и бедственное положение. Закончилось её внушение тем, что секретарь Отлон впал в неконтролируемую панику, пытался выскочить на ходу и кричал, что всех их ждёт мученическая смерть на жертвенных кострах язычников. Успокоил его отец Тьент, благословив хорошенько в темя.

Вивиэн много знала о Ригороне, теперь она видела всё своими глазами. Быть может они и варвары, однако подобные сооружения она встречала только в Агароне. Крепость Северных Салой – пограничная твердыня Ригорона, громада из камня и железа, выглядела воистину массивно, грозно, надежно и подавляюще. Земляные валы, крепостная стена, сторожевые башни, казармы, мощеные мостовые и сам замок, вернее, крепость на возвышении.

В городе обычная суета и гомон. Торговые ряды, лавки купцов, улицы и площади, храмы, дети, женщины и мужчины, повозки, всадники, снег и грязь, но всё обустроено, упорядочено. Иные одежды, другие люди, любопытные взгляды, странные постройки, ухоженные поместья и такие схожие во всех странах бедные лачуги, зазывалы, ротозеи, служивые, брехливые собаки и вездесущие крысы.

Замок Наместника города давил на гостей своей мрачностью и тяжеловесностью. Кругом стража, решетки на окнах, крутые лестницы, каменные стены, мощные двери и суровые лица ригоронцев. Принцесса, словно цветок, в своем изумрудном платье, двигалась медленно, смотрела по сторонам напряженно, распространяла вокруг себя аромат дорогих агаронских благовоний.

Сегодня должна решиться судьба тысяч людей, главное желание которых просто выжить, спасти детей и то немногое нажитое, что они успели прихватить с собой и сохранить в пути. Но ключик к тому не в их руках, а в руках неизвестного, пугающего, непредсказуемого человека, Ригоронца. Будет ли это сам Император, или Наместник Северных Салой Торк Орс, или Наместник Северных провинций Редгор Ялагр, роли не играло. Все они были для мерионцев единым целым – Ригоронцем, Варваром, Язычником, сердце которого огрубело от жертв своим идолам, а душа прогнила от жажды крови.

Приемный зал – просторное помещение, светлое, отделанное камнем и деревом, устланное коврами, на стенах факелы и символы ригоронской власти: ялагр, образ хищной кошки с разинутой пастью. Достаточно сдержанно, сумрачно, тихо. В момент, когда Принцесса проходила в двери и едва заметно влила в рот экспериментальный эликсир особой привлекательности, объявляли имена и титулы гостей.

– Принцесса Мериона, старшая дочь короля Тауриса, Вивиэн из рода Восточных Роннов.

Девушка поперхнулась, закашлялась от незнакомого вкуса, схватилась за горло и едва могла вдыхать воздух, настолько зелье вышло экспериментальным. От горечи и омерзения, она скривилась, и только благодарно проводила взглядом вырвавшегося вперед отца Тьента, нарушившего все правила этикета. Носитель агаронской веры сверкнул голым задом в прорехах рясы и окурил дымным кадилом собравшихся язычников, что дало ей несколько мгновений передышки.

Без накладок не обошлось, она пропустила мимо себя ещё одну напасть, но каяться было уже поздно. Баронесса Сурон в дороге поднакопила раздражения, выставила щитом двух плачущих детей, и пиная впереди себя третьего и самого смышленого, ринулась в атаку. Остановить её пытались Алиэн и Кудман, сзади на платье повис Отлон, но та тараном пересекла зал и в порыве страсти всучила пожилому ригоронцу одного из внуков, будто верительную грамоту.

Тот из вежливости подхватил ребёнка и ошарашенно замер. Говорить ей запретили, но «пара фраз» от баронессы – это уже гробовое молчание:

– Ваша Светлость, – заявила женщина, – вы можете без слез смотреть на страдания наших детей? Вы можете оставить их на холоде замерзать под стрелами степных варваров? Вы можете греться у камина и принимать тёплые ванны, когда у наших детей нет возможности испить горячего чаю? Вы спокойно ляжете спать, пока невинные младенцы кричат от страха под вой волков и рык голодных ялагров? Вы позволите нам сойти в могилы на пороге вашего дома?

– Ха! – добавил тот из мальчишек, что оказался на руках у ригоронца, и смачно лягнул того в живот.

И в этот момент раздался голос, представивший принимающую сторону:

– Его Императорское Высочество, Наследник ригоронского трона, Наместник восточных провинций, принц первой крови Ридалаг Ялагр.

На этом месте Вивиэн прислушалась к внутренним ощущениям, оценивая действие эликсира. Нет, ничего дурного не случилось, зелья кипящей лавой пронеслось по желудку и растекалось по венам, ригоронцы не вздрогнули от отвращения, это почти успех новоиспеченного алхимика. Она чувствовала, как ореол привлекательности обрамляет ее лицо и волосы.

– Его Высочество, Наместник северных провинций, принц первой крови Редгор Ялагр.

– Его Светлость, Наместник и князь Северных Салой, генерал Торк Орс.

– Его Светлость, Наследник князя Тирэлла, Норинэльт Тирэлл.

Пока объявляли титулы ригоронцев, а затем перечислили имена всех советников и командоров, Вивиэн дала знак Бальзаару, чтобы оттаскивал баронессу. Та сопротивлялась, Торк Орс поторопился вернуть дитя, но подкидыша уже приписали ему. Сурон не растерялась, вручила второго внука Бальзаару. Подхватив третьего на руки, она величественно отошла к единственному креслу в комнате и, пользуясь положением дамы в годах, опустилась на ригоронский трон. Вивиэн от осознания полного провала готова была провалиться дальше, сквозь каменные своды Крепости прямиком в подземный мир.

Принцесса очаровательно улыбалась. Улыбку приходилось держать усилием воли, поскольку Алиэн Ламзач забыл о том, что прихватил с собой секретаря, пытался вникнуть в текст верительной грамоты сквозь торжественный воротник. Кудман отвесил поклон язычникам, Тьент окурил его кадилом. Бальзаар застыл с ребёнком в руках, понимающе переглядываясь с Торком Орсом.

Пришло время обратить внимание на ригоронцев. Пожилым оказался Наместник Северных Салой Торк Орс. Эдакий тёртый ветеран, крепкий, кряжистый, как его Крепость, седой хмурый генерал, с подозрением оглядел гостей и сунул ребенку свой орден на поиграть.

Рядом с ним юноша, по виду ровесник Кудмана, но даже сравнивать их нельзя. Редгор уже высокий мужчина, темноволосый, с крупными чертами лица, на подбородке щетина, в глазах хитринка и восхищение прекрасным образом Принцессы. На его груди висит символ, украшенный россыпью алмазов и сапфиров, на цену которого можно приобрести небольшой замок в Мерионе.

Рядом с Редгором не может быть никого иного, кроме его старшего брата Ридалага. Символ на груди мужчины массивней, он Наследник ригоронского трона. Что-то знакомое в его образе, братья очень похожи, но старший заметно шире в плечах, правильные черты лица, высокий лоб, крупные скулы и подбородок, широкие брови, светлая кожа и тёмные волосы шелковой волной по щекам. Взгляд из-под бровей зелёных глаз опасный, с прищуром. Ему не досталась в жёны мерионская принцесса, и он об этом помнит.

Позади Наследника топтался странного вида Громила. Улыбка Вивиэн замерла, в груди возникла изжога, и побочный эффект таки проявил себя.

– Ик! – громогласно дернулась Гостья и вытаращила глаза.

Этого просто не может быть, таких совпадений не бывает! Но если на Ридалага примерить бороду и шапку с хвостом… Было бы лучше, если бы они никогда не встретились, хотя бы по той причине, что Таурис отказал Ридалагу в высокородном браке. А если и встретились, то не при таких обстоятельствах. И если даже при тех самых обстоятельствах, то хотя бы без злополучной сковороды!

На этот раз он смотрелся не так уж громоздко, вполне человекообразно, без теплой одежды, лат и мехового жилета. Исчезли и многодневная щетина, и дикарский вид, и хвостатая шапка. И он узнал её.

Есть ещё надежда, что старшим Ялагром окажется четвёртый знатный Ригоронец, но тот держался скромней, чуть в стороне, ничем не походил на венценосных братьев и не носил на груди величественный символ. Норинэльт Тирэлл – всего лишь один из князей Ригорона. Мужчина приятный, спору нет, с озорной улыбкой и светлой копной волос, но смотрит не на прекрасную Принцессу, а на Отлона, который схватился с Алиэном за верительную грамоту.

– Ик! – Принцесса вздрогнула всем телом, отчего магический покров привлекательности затрещал по швам.

Вивиэн усилием воли сдерживала панику. Пожалуй, сегодня все пошло не по плану. И Кудман, и баронесса Сурон, и даже Отлон, всё это мелочи по сравнению с тем, что на нее хмуро смотрит Ридалаг Ялагр, напрочь игнорируя действие зелья. Встреча в степи оказалась роковой, Ригоронец запомнил ее, и теперь пристально изучает красные волосы, уложенные в затейливую прическу, придирчиво оценивает фигурку девушки, каждую деталь облачения. Есть в этом особая пытка, ибо Вивиэн не только не досталась ему в жены, но и выбрала в женихи Баронта Астерона, а теперь стоит перед ним, выпрашивая милость. И бог бы с ней, со сковородкой. Ситуация из ряда вон, Ригоронец оказался крайне привлекательный, в мужском экстерьере она отлично разбирается.

– Ик! – всколыхнулась она всем телом и сжала рот ладонью.

Наконец Алиэн справился со свитком, уложил его на воротник и с уважительным поклоном зачитал послание короля Тауриса. Под звуки его голоса Принцесса пришла в себя, и едва он закончил, взяла слово:

– От всего мерионского народа я хотела поблагодарить Ваше Императорское Высочество за гостеприимство. Ваши солдаты спасли нас во время последнего нападения вересов. Они досаждали нам на протяжении всего пути. По нашей давней традиции при встрече добрые друзья обмениваются памятными подарками. Примите от мерионского трона медовый напиток и испейте чашу.

В серебряной чаше не только медовый напиток, но и экспериментальный состав зелья номер два. Приворотный эликсир, который по праву принадлежит Ридалагу, на нем она и опробует все свои творческие оплошности. Тот не тропился, двинул бровью, им вынесли второй кубок с южным вином, и обе стороны обменялись напитками. Вот только Наследник ригоронского трона первым не пьет. Норинэльт проворно подхватил кубок и залпом влил в себя добрую половину. Ригоронцы с интересом уставились на него, ожидая эффект.

Княжич задорно улыбнулся, подмигнул Принцессе, икнул и уставился на оградительную стену в виде подошедшего Бальзаара.

– Не смертельно, – признал Тирэлл. – Слишком много мм… пряностей. М-да. Под конец горчит, но послевкусие заслуживает внимания. Мне выпить до дна?

Кубок быстро пошел по рукам, ригоронцы с интересом пробовали мерионский дар, Ридалагу едва оставили глоток, который тот осторожно посмаковал во рту и опасливо глотнул.

– Гадость!

Вивиэн разочарованно провожала взглядом свое приворотное зелье. Первая попытка не увенчалась успехом, глотка не хватит, чтобы свалить этого наглеца магической влюбленностью. А так было бы к месту, чтобы именно этот Варвар воспылал к ней нежными чувствами и перестал пугать. Ей требуется дозволение на проход беженцев, тут уж никакими средствами не побрезгуешь воспользоваться

– Я надеюсь, вы не понесли больших потерь? – вкрадчиво спросила Принцесса.

– Пара незначительных царапин, – скупо заметил Старший.

– И один удар сковородкой по голове, – широко улыбнулся Младший.

– О, как неприятно, – неискренне сочувствовала девушка. – Уверена, это случайность. По крайней мере, удар был не смертельным.

– Моего брата спутали с вересом. Ридалаг вылитый степняк! Низкорослый, кривоногий, коренастый и в грязном треухе. Прямо, как этот ваш спутник с блюдом на шее, – пояснил Редгор.

Алиэн Ламзач действительно по происхождению из степных народов, его семья давно осела в Мерионе, но он скорее обидится на блюдо, чем на свои кривые ноги. Старший Ялагр нетерпеливо наклонил к брату голову, улыбка Наместника северных провинций сползла лишь на короткое мгновение.

– Надеюсь, Вы не сильно пострадали, Ваше Императорское Высочество? – сострадательно интересовалась гостья.