Младший магистрат Эстерсэн

Девочки охотно прятались под телегой и тихо скулили. Мальчишки выглядывали и даже пытались помочь обороняющимся, за что неоднократно были наказаны. Сестры запихивали их обратно, доносили и, в свою очередь, находили в телеге щели, чтобы наблюдать за происходящим.

Чаще всего ничего интересного, агаронские стражи на протяжении всего пути охраняли головной обоз, не подпускали кочевников близко к высокородным детям. Но к концу пути воинов осталось так мало, что из-под телеги дети видели, как бой ведется в непосредственной близости от них.

Наибольших хлопот доставлял принц Кудман. Юноше почти семнадцать, он не желает отсиживаться среди детей, выскакивает в самый неподходящий момент, находит меч и рвётся в бой. Похвально, Принц растёт смелый, но умения не хватает, снесут голову, и держи ответ перед отцом. Жалко парнишку, он хотел остаться в Шанане вместе со всеми мужчинами, рядом с отцом и старшим братом, а его связали и бросили в повозку к девочкам и младшим детям.

Кудман донимал Бальзаара, чтобы тот взял его с собой. Агаронец отмахивался от мальчишки, не до него покуда, стражи занимаются только тем, что разъезжают вдоль основного потока и ловят шальные стрелы. Противник убегает и заходит с другой стороны, на ходу выпуская десяток стрел. Удалью и юношеской сноровкой здесь не выжить, рассчитываешь только на удачу, да на доспехи. Но и в них есть уязвимые места.

И так день за днём теряешь людей, пока не останется пара десятков усталых, обессиленных воинов, готовых принять стрелу и слечь отдохнуть, пусть и вечным сном. Противник снова напирает, уже не бежит как прежде, готов вступить в бой. Степняки видят, что стражи осталось мало, телеги с людьми защищают все, кто умеет держать в руках оружие.

Агаронцы рассеялись вокруг головных телег, кочевники прорвали строй, достигли головы потока. Их больше, они проникают повсюду, в этот раз мерионцам трудно будет отбиться, в опасности королевская семья. На защиту детей выскочили оставшиеся слуги, отмахиваются любой железякой, бросают в неприятеля тяжёлые предметы, ножи, даже комья снега с грязью.

Вивиэн металась в поисках меча, нужно перехватить освободившееся оружие первой, иначе Кудман не усидит на месте. Но она не успела, мальчишка уже выскочил из укрытия и сцепился с дикарем, таким ужасным с виду, что у Вивиэн от волнения затряслись руки. Она схватила палку, бросилась на варвара в попытках спасти брата. Дубина гулко опустилась на голову, Кудман рухнул в снег, верес загоготал и схватил девушку за волосы.

Вивиэн охнула от боли, забилась раненой птахой. Верес скалился гнилыми зубами, смердел, как протухшее сало, и строил такие рожи, что у неё от жути замирало сердце, а от злости свело челюсть. Тот не только держал ее, но уже успел оценить тщедушное сложение юноши, смекнул, что она защищает брата, и теперь тянул ее к телу, чтобы добить мальчишку. Девушка выла от боли, но тащила его волосами в другую сторону. А потом ему в глаз прилетела стрела.

Вивиэн от увиденного стошнила на бившееся в конвульсиях тело. Радости не было, несмотря на то, что тот наконец разжал пальцы, и она смогла разогнуться и отпрянуть в сторону. Девушка бросила быстрый взгляд на телегу. Все на месте, только мордашки оторопелые от ужаса торчат. Ноги скользили по мокрому от крови снегу, но она бросилась к Кудману, схватила того за ноги и отволокла к телеге. Маленькие ручки затянули тело брата под спасительные оси колёс.

Теперь пришло время оглянуться. Кто стрелял, в суматохе не разберешь. Где Бальзаар? Вдали на пригорке восседает на коне огромный Варвар. В меховой безрукавке, на ногах такие же меховые сапоги, на голове высокая мохнатая шапка с длинным хвостом. Он снова натянул тетиву, и снова направил на неё.

– Вот, гаденыш, – прошипела Мерионка и нырнула в сторону. – Так тебе и надо, попал в своего.

Вивиэн бросилась к телу павшего вереса. У него оружие, лук и стрелы. Ворочать вонючего степняка мерзко, но надо же что-то делать. Стрелок с пригорка от неё не отступит, стоит ей открыться, он снова откроет охоту. Она умеет стрелять, она будет защищаться и защищать телегу. Девушка выхватила колчан и снимала лук, когда на неё налетел очередной насильник. Мужчина молод, глазами облапил девушку, но решил долго не возиться, схватил за разметавшиеся волосы и ударил головой об остов телеги, чтобы не сопротивлялась.

Вивиэн на миг показалось, что земля уходит из-под ног, от боли она вскрикнула. Уворачиваясь от его ударов, она пыталась осмотреться по сторонам в поисках помощи. Защитников главной телеги не осталось, только она и Кудман. Каждый сам за себя в этой последней схватке, на зов о помощи никто не откликается.

Рядом с Вивиэн нападавших уже двое. Молнией пронеслась стрела и второй забулькал кровью в горле. Мерзкий лохматый Варвар на пригорке снова промахнулся и снова попал в своего. Первый прижал девушку к злополучной телеге и схватил за горло. Глаза её выпучились, в нос ударил запах немытого тела, сказывались нехватка воздуха и боль, руки тянулись к его лицу, чтобы когтями вонзиться в плоть.

Резкий звук и хватка врага ослабла. Мерионка приоткрыла один глаз. Кочевник, потеряв к ней интерес, рассматривал стрелу, вонзившуюся прямо у виска девушки. Вдруг лицо его исказилось, и он завопил во всё горло.

Вивиэн облегченно вздохнула и закашлялась, перед глазами круги, она почти без сознания, но точно знает, что Варвар с холма снова стрелял в неё, она была на волосок от смерти. Если бы не прикрывший её верес, схлопотала бы наконечник прямо в глаз.

– Носит же таких земля, – хрипела она, держась за горло. – Поиграть захотелось, мерзавец? Думаешь, всё можно? Стрелять в женщин, жечь детей, рвать на части стариков. Весело тебе? Посмотрю я, как ты будешь веселиться, когда в Степь придёт Агарон, а магистраты выжгут все ваше племя. Копья Светоликих на вас нет!

Девушка кричала в сторону холма и не сразу заметила, что обстановка в стане резко изменилась. Вокруг бушевала настоящая свара, в которой уже не участвовали ни мерионцы, ни агаронцы. Воины одного кочевого племени проседали под натиском новых варваров. Верхом и пешие они сцепились, что-то кричали, рычали на каркающем языке степных народов.

Что происходит, нет сил разбираться. Она устало прислонилась к телеге, дети пока в безопасности. Кудман почти пришёл в себя, лезет наружу, девочки держат его за ремень и не отпускают на войну. Мальчишка брыкается и вопит ругательства, но это лучше, чем найти его обезглавленное тело и хоронить в снегу.

И тут она увидела Его!

Здоровый мохнатый Варвар в своей омерзительной шапке рубился совсем неподалеку сразу с тремя вересами. Те, судя по всему, радости от схватки не испытывали, всё время оглядывались по сторонам в поисках пути к отступлению. Но тех, что пришли с Варваром больше, намного больше. Уйти просто некуда.

Вооружены и одеты новые кочевники лучше. Меховые накидки прямо на латах или кольчугах, мощные мечи, шлемы. Только у Варвара на голове меховая шапка с лисьим хвостом. Вивиэн решительно выдернула из ближайшей телеги большую сковородку на длинной рукояти. Такой шанс отомстить выпадает раз в жизни. И шапка не спасет! Пусть это будет последняя сковородка в ее жизни, но она использует ее по назначению.

Рядом с Варваром мечом орудует настоящий Громила, таких людей она ещё не встречала, близ него все степняки покажутся карликами, они и сами это чувствуют и в ужасе бегут. Завораживающее зрелище, Вивиэн поневоле засмотрелась, как лихо и с огоньком эти двое раскидывают вересов. Чуть отвлекают странные ноющие звуки, это сигнальные рожки новых варваров, они повсюду, напоминают карканье кладбищенского воронья.

Мерионка с силой сдавила рукоять сковородки, подгадала момент, когда приблизится Варвар, а Громила отвлечется на стайку убегающих степняков и с торжествующим улюлюканьем погонится за ними. Девушка осторожно забралась на телегу, терпеливо замерла, закусила язык от усердия и со всей накопившейся яростью двинула по хвостатой шапке так, что Варвар свалился замертво. Будет знать, как стрелять в беззащитных женщин. Шапка отлетела в сторону, лежит мерзавец, раскинув руки, отдыхает.

– Будем надеяться вечным сном. Что ещё, Саврис? – шикнула Вивиэн на торчащего из-под телеги младшего мальчишку.

– Ригорон, – загалдели дети. – Ригоронцы!

– Где? – развела она сковородкой по сторонам.

Вересов уже не было видно. Те, что остались, либо мертвы, либо, побросав оружие, сидят на коленях головой в снег, задом к верху. Лагерь беженцев заполонили новые варвары, занятые пленными вересами и заботой о своих раненных.

Уцелевшие мерионцы осторожно выглядывали из-за укрытий, из-под повозок. Ригоронцы, если это они, захватили головные телеги и отбирали оружие у едва живых агаронцев. Громила тем временем разыскал павшего Варвара, тряс его за плечо и звал на помощь соратников. Однако, крепкая голова у мерзавца, живой. Бородатого Варвара приводили в себя, косились на девушку, невинно отпихивающую ножкой сковородку с длинной массивной ручкой.

Нашли проблему, одним ригоронцем больше, одним меньше.

Тот, придя в себя, разразился такой громкой бранью, что Вивиэн поморщилась и отступила ещё дальше от сковородки. Без лишнего бахвальства, она владела несколькими языками, в том числе ригоронским, который по сути имел те же корни, что у степняков. Поэтому особой разницы она не заметила. Вся его речь мало отличалась от говора Вересов или Татхи, смесь рычащих и каркающих звуков.

Мужчина, обеими руками держась за голову, устоял на ногах и даже бросил взгляд по сторонам, чтобы… ну, видимо, в поисках виновника своего необычного состояния. Никого, кто бы посмел к нему приблизиться, рядом не оказалось, только хрупкая девушка вжималась в злополучную телегу.

– Вар-вар-вар-варрррр, – Варвар, завидев её, снова сыпал бранью. – Уберите эту дрянь с глаз моих, иначе убью.

– Что с вересами делать? – спросил один из воинов.

Варвар продолжал ругаться, застонал от боли в затылке и отдал приказ облегчить страдания всем раненым вересам. Ригоронец, массируя голову, вновь обратил перекошенное лицо в сторону гордо стоявшей Мерионки.

– Вар-вар-вар-варрр, – каркал он, – и ведьму со сковородкой тоже следовало бы к прабабкам завернуть.

Его «благодушное» настроение после знакомства с мерионской кухонной утварью вполне объяснимо, и где-то даже понятна жажда мести, но к прабабкам Вивиэн очень не хотела. Она проделала такой путь, чтобы довести беженцев до безопасного места, она почти дошла до Стены, она в шаге от Ригорона, а здесь какой-то выскочка спешит отправить её к прабабкам? Нахал!

– Не смей так разговаривать со мной, – смело подалась вперёд девушка. – Сам виноват! Стрелял в меня с холма. Как это в духе варваров, стрелять в женщин и детей!

Ригоронец потряс головой, нахмурился и угрожающе приблизился. Огромный. Рядом с ним она маленькая, худенькая птичка. Шире него только Громила. Массивности добавляет боевая амуниция, одежда, сверху латы, поверх меховые шкуры. Шапки не хватало, не успел подобрать, но и без неё смотреть на него страшно, взгляд поневоле ищет в толпе Бальзаара. Над ней, как горы Колутона, нависает свирепый Варвар с густой темной бородищей, а помощи так и нет.

– Если бы я стрелял в тебя, – клокотал он, – давно бы украсила Степь своей неестественной позой. Прострелил бы, как куропатку.

– Чуть не убил меня! – огрызалась девушка, но голос уже успел сорваться от страха.

– Жаль, промахнулся! – рявкнул он и ойкнул на боль в голове. – Куропатка тощая попалась.

– На твоих стрелах не написано: «Я попадаю только в вересов». На них написано: «Я – мазила криворукий!»

– Так! – взревел Ригоронец. – Уберите её от меня немедленно! Ни от сковородки, так от её визгов у меня вот-вот лопнет голова!

В этот момент на помощь девушке наконец вернулся Бальзаар. Но стоило Агаронцу всего на шаг приблизиться к варварам, как его без лишних церемоний сбил Громила и мокнул головой в снег. Вивиэн дернулась и снова бросилась в атаку:

– Немедленно отпустите Бальзаара. Я приказываю! Да как вы смеете… Я – мерионская принцесса, уберите свои грязные лапы от моего личного стража!

Взрыв хохота со всех сторон остановил её праведный гнев. Ригоронцы схватились за животы. Бородатый Варвар глумливо улюлюкал вместе с остальными, немного морщился на остаточную боль и с чуть меньшим омерзением осмотрел девушку с головы до ног.

– Э, нет, – растянул он в усмешке хищные зубы, – это тебе, Принцесса, пора помыться. Причем давно. Может смоешь с себя вместе с грязью свою высокородную спесь.

Вивиэн задохнулась от возмущения, такого пренебрежительного отношения к себе она не встречала даже в лице варваров. Да, кочевники спешили ее прибить, но указывать ей на грязь, нажитую за время мучительного бегства из Мериона, это уже верх кощунства и отсутствия сострадания. Сюда бы агаронских магистратов, живо смазали бы с его бородатого рыла усмешку. В очередной раз она пожалела, что является всего лишь магом-целителем. Будь ее воля, она бы сейчас остановила его сердце.

– Я не желаю разговаривать с тобой, дикарь, – гордо вскинула она головку. – Я буду разговаривать только с Императором Ригорона или его законным наместником!

Ригоронцы гоготали в полный голос.

– Нет, это выше моих сил, – сквозь слезы стенал Варвар. – Кто-нибудь уберите её. Наверняка бешеная. Кто знает, какие твари покусали её в степи, и сами же потом сдохли. От отравления!

– Варвар! – взревела она.

– Ведьма! – парировал он. – Сейчас меня стошнит…

И Ригоронец рухнул в обморок. Вивиэн злорадно отметила про себя, что подхватить его не успели, ткнулся лицом в снег и от холодного сразу пришёл в себя. Ему на помощь уже спешил Громила, отчего Бальзаар смог наконец поднять голову.

Дети уже в полный рост торчали из-под телеги. Что за неслухи! К девушке спешили приободренные мерионцы. Алиэн Ламзач резво перебирал своими кривыми ногами.

– Ригоронцы, – издали сообщил он. – Доехали. Стражи говорят, с холма видно ригоронскую стену. Мы в Землях отчуждения. Вересы залезли за границы и жестоко наказаны. Мы, впрочем, тоже залезли.

– Надеюсь, нас наказывать не будут, – раздраженно ответила Принцесса, слушая вполуха очередную брань пришибленного Варвара.

– Повсюду ригоронские солдаты, – продолжал докладывать Алиэн, ласково поглаживая по головкам подобравшихся к ним детей. – Вересов больше не будет. Дошли-таки.

Ригоронца стошнило, он стоял на карачках, тряс головой и почти выл от бессильной ярости. Это просто звуки музыки. Что он может сделать мерионской принцессе, если она уже под защитой его императора! Пусть только попробует приблизиться, и она не постесняется ответить, в каких местах видала его ущемлённое достоинство и разбитую голову.

– Хочу увидеть Стену, – заявила Вивиэн. – Вели подать лошадь.

– Я тоже хочу увидеть Стену, – вырвался вперёд Кудман. – Кто здесь главный, ты или я?

– Разумеется, ты. Но твоя жизнь ценнее, ты – второй наследник, потому остаешься на месте.

– Король здесь я, – рявкнул мальчишка и, подобно Варвару, помассировал ушибленную голову.

Ригоронца доволокли до лошадей и помогли забраться в седло. Его товарищи всё ещё поглядывали в сторону отважной мерионки, но так и не посмели приблизиться.

С холма хорошо видна Степь до самого горизонта. Если обратить взор на юг, вид открывается на долину, которую рассекает широкая полоса каменной стены. Отсюда она смотрелась почти игрушечной. Такими же игрушечными казались сторожевые башенки и ворота, а также целые отряды всадников, вытекающие из них. Отряд Варвара можно хорошо разглядеть. Тот пока держится в седле, но уже пару раз клюнул головой в холку лошади.

Со сторожевых башен далеко в Степь разносится тревожный звук ригоронских сигнальных рожков. За стеной начинались земли Ригорона, города и крепости варварской империи. Вивиэн никогда и подумать не могла, что однажды лично сможет приблизиться к ней настолько, что получится рассмотреть даже стяги на её башнях. Всё здесь чужое, пугающее и от того отталкивающее, хмурое, недоброе, словно за стеной начинается подземный мир, а вдали мерещится дым от кипящих кровью котлов. И в этот мир придется вступить десяткам тысяч несчастных мерионцев, будто овечкам в долину волков.

Если смотреть на север, почти до горизонта Степь заполнена живой массой людей, скота и скарба, а также многочисленными отрядами ригоронцев. Мерионцев те пока не трогали, вересов и след простыл. Люди радуются. Действительно, дошли!

Рядом молча рассматривал ригоронскую стену принц Кудман.

– Они от кочевников построили такую крепость? – удивлялся юноша. – Я думал, она меньше. От западного моря до восточного? Сколько же лет они её строили?

– Сто пятьдесят лет, – со знанием дела ответила девушка. – За то время сменилось восемь императоров, погибли тысячи людей, сотни тысяч. Эта крепость построена на костях каторжан и пленных кочевников. Варвары!

– Гм… нам бы стать такими варварами, – с уважением присвистнул Принц. – Мы бы встретили Татхи и Вересов на стене, а не допускали до самого Шанана.

– Не слишком приседай перед ригоронцами, – зло ответила сестра. – Они построили ее для себя, а не для нас. Ещё неизвестно, пустит ли нас Император спрятаться за Стеной.

– Я буду вести переговоры, – огрызался брат.

– Нет.

– Кто ты такая, чтобы мне указывать! Я – мужчина, в Империи место женщины не за столом переговоров, – срывался на крик мальчишка, – а в дальних комнатах дома под плотными накидками. Тебя не станут слушать.

– Вряд ли ты, как мужчина, справишься лучше. В ответ на их милость мы можем расплатиться только унижением и бесчестием. Нам больше нечего им предложить.

Вивиэн повернула лошадь назад, чтобы не слушать бессильные ругательства рано повзрослевшего брата. От Кудмана пока больше вреда, чем пользы. За время поездки вырвавшийся из столичного дворца принц успел побывать в стольких передрягах, что чудом остался жив. Он единственный, кто умудрился найти в Степи места, где можно с головой провалиться в снег, где спрятано логово степных ялагров, где в застывшем озере лёд проседает до воды. Горе, а не подросток.

В головном обозе поставили большой шатер впервые за всё время пути. Раньше и не помышляли о том, чтобы не выдать степнякам укрытие высокородных детей. Рядом с шатром развели костёр, на топливо ушла целая телега. Грели воду, чтобы отмыть старшую принцессу к приему у ригоронских наместников, а затем той же водой попользуются сопровождающие. Мерионским послам следовало предстать в должном виде, произвести впечатление на варваров, чтобы добиться от Ригорона защиты и временного пристанища.

Сегодня они выжили, дошли до Земель отчуждения и счастливы только тем. Нападения кочевников ослабнут, но нельзя утверждать, что все беды позади. Земли отчуждения создавались ровно для того, чтобы никто не мог расположиться в них, да ещё таким количеством. Ригоронцы раздражены, они должны видеть далеко в Степь. А тут люди, телеги, шум, костры. И разрешения на то нет.

Вивиэн блаженно отфыркивалась от пены и слушала за занавесью речи рассудительного советника Алиэна Ламзача. В нем нет напыщенности высокородного вельможи, нет велеречивости праведного священника, нет фатализма военного командора. Он представитель купеческой гильдии, трудолюбивый делец, который собственными руками построил дело всей жизни, и растерял всё с приходом кочевников. Советник из него действительно отменный, сдержанный, рассудительный, и такие нужны близ трона, но Король отправил его в Ригорон вместе со своими детьми.

– Император в Свидарге, до него много дней пути по Ригорону. Мы находимся в северной точке Империи. Россен Ялагр редко покидает столицу.

– Я знаю, в Ригороне используют возможности быстрой почты.

– Сообщения передают с помощью стрел, до столицы письма могут дойти в течение дня, – согласился советник. – Но и без того есть люди, которые могут принять решение не в пользу беженцев. Наместник Северных Салой – Торк Орс, он же командор северных армий Ригорона. Он – доверенное лицо Императора, его личный генерал. Человек дела и войны. Он не потерпит нас в Землях отчуждения.

– Но он здесь не главный, – подчеркнула Принцесса. – Есть ещё Наместник северных провинций, шишка повыше наместника города.

– Ты хорошо осведомлена гм… Вивиэн, – качал головой Алиэн.

– Не сомневайся в этом, о Ригороне я знаю почти всё.

– Наместник северных провинций Ригорона – младший сын Императора, Редгор Ялагр, – чесался Алиэн в предвкушении бани. – Вопрос не в том, насколько он молод, а в том, кто принимает ответственные решения за него. В лучшем случае, он находится под опекой дядьки, Торка Орса.

– А в худшем? – насторожилась девушка.

– При таком раскладе сил, с учетом войны с кочевниками и… здесь может объявиться один из старших братьев. Ригорон знает о проблемах в Степи не хуже нас, и бросит на свои северные пределы главные силы.

– Ты хочешь сказать, что Император отрядил сюда одного из старших сыновей?

– Внешнюю политику ведут именно они. Оба нам плохи, – согласился Алиэн Ламзач. – Ридалаг Ялагр – старший, Таурис отказал ему в сватовстве, он наверняка затаил злобу. По слухам, Наследник трона до сих пор не женат, отличается достаточно ответственным подходом к делу, не в его правилах заниматься расточительством в пользу беженцев. Его брат, Родион Ялагр крайне умён и изворотлив, он может обернуть все невзгоды против нас. Эти двое не упустят свою выгоду, они коварны и мстительны.

– Один только Варвар в хвостатой шапке чего стоит, – прошипела Мерионка.

– Этот Варвар защищал тебя от вересов. Двух убил, – отмахнулся мужчина, задумчиво теребя обросший подбородок.

С такими запросами чистоплотности девчонка растратит всю воду, в ней ещё следует помыть прочих участников предстоящих переговоров и Бальзаара, который топчется у входа с полотенчиком на шее. Придется привыкать к бороде.

– То есть, он ещё и спаситель? Он назвал меня ведьмой! – негодовала та из-за занавески. – Мерзкий дикарь! Фу, вспоминать противно. Ты видел его? А эта шапка с хвостом…

– Ну, его можно в некотором смысле понять.

Алиэн Ламзач с сомнением поморщил нос и припомнил образ Принцессы. Удивляться нечему, если Ригоронец принял ее за ведьму, со стороны иного не скажешь. За время похода от милой девушки остался только рост, в остальном истинная ведьма с грязными массивными кудрями красных волос, в заношенной окровавленной шубе, не ухоженным лицом и почти красными в пылу схватки глазами. Прибавь к тому боевую сковородку и воинственный оскал, и рука сама поневоле потянется к спрятанному под одеждой оберегу. А если вспомнить, что девчонка с детства потянулась к магии и таскает при себе сундуки не с девичьими платьями, а с мешочками подозрительных трав, то выводы Ригоронца, при всем желании, не назовешь поспешными.

– Алиэн, – раздался звонкий окрик. – Ты что, на стороне этого Варвара? У него голова из железа, если выдержал такой удар! Он хотел отправить меня к прабабкам, ругался так, что вересы притихли и запоминали новые выражения.

– Под его командованием отряд отогнал кочевников. Они спасли нас. Тебе бы лучше разбираться в людях, – ворчал тот.

– Я только спросить!

За занавеской послышался знакомый голос, Вивиэн поморщилась от неприятия и поглубже опустилась в воду.

– Ваше Высочество, так сказать, – напирала баронесса Сурон. – Доколе, я спрашиваю, нам терпеть эти издевательства? Меня оскорбили ригоронские варвары. Бесцеремонно облапили, не руками, так глазами. А баронессу Кудьян, напротив, попросили снять плащ и задрать подол платья.

Баронесса Сурон – известная склочница, дама в возрасте, не преклонном, но за рамками молодости, давняя вдова с тремя малолетними внуками, кои лишились матери уже давно, а их отец погиб всего месяц назад, оставив заботу о потомках молодящейся бабке. На протяжении всего пути эта заноза изводила спутников неуживчивым характером, обвиняла в воровстве и мародёрстве. Если сложить все её пропажи, в начале пути с ней выехал целый дворец с серебряной утварью и шелковыми занавесками. Агаронских стражей эта воинственная тётка винила в трусости, вересов в отсутствии манер, Степь в отсутствии приличных дорог, а небеса в предвзятом отношении к ней лично.

– Не понимаю, дорогая Сурон, – устало бормотала девушка. – Вы завидуете баронессе? Мне попросить варваров действовать по справедливости? Если уж обыскивать, то всех женщин, а не только молодых и красивых?

– Что? Вы хотите сказать, что я к ним не отношусь? Я требую немедля потребовать у этих язычников предоставить нам проезд, кров и тёплую еду. Думаете, люди не видят, что творится в вашем шатре? – воинственно подбоченилась женщина.

– А что здесь творится? – Вивиэн наконец вылезла из остывающей бочки и, дрожа от холода, обернулась полотенцем.

– Вы удушающе пахнете благовониями. Согрели целую бочку воды, развели пену в ванне! Запах тянется до конца Земель отчуждения. Я тоже хочу мыться!