Судьбы людские. Пробуждение

В нескольких шагах впереди несчастной в молчании следовал староста Викентий. У него не было особых переживаний и волнений, он даже рад был, что его дельце может выгореть и он станет на место этого ретивого попа. Вот только надо заставить эту полоумную исполнить задуманное. В памяти всплывали слова шляхтича: «Можешь с ней делать, что задумаешь. Если начнет упрямиться, найдем на нее управу».

Улыбнулся от таких воспоминаний Викентий. Он вел Варвару на соседний хутор к пану из Киевских земель со странной кличкой Буйвол: тот и впрямь походил на смиренного буйвола и, как замечали многие, не благоволил панам-шляхтичам, часто ругал их за глаза. Викентий с паном Буйволом выпили не одну бутыль горилки, да и так староста не раз помогал ему скрывать темные дела, связанные с поставкой продуктов на княжеский двор.

Пан Буйвол обрадовался Викентию, который вел себя настороженно и попросил выйти во двор. Кратенько, не вдаваясь в подробности, изложил, чего ему надо. Договорились они быстро – с наказом, чтобы о деве знало как можно меньше домочадцев и посторонних, а привлекать ее можно к любым работам. Несчастной было отведено место в клети сеней, была брошена туда старая одежда, которой можно было укрываться от наступающих холодов, со словами «не паненка». После преподнесения пану в подарок дармового работника рассчитывал Викентий на ужин с доброй закуской и выпивкой, а вышло совсем не по-дружески: хозяин даже не пригласил его в свои комнаты. Довел до изгороди, на том они и расстались.

Поплелся Викентий по темноте, словно собака бездомная, в сторону деревни, горестно вздыхая и проклиная пана-шляхтича и Буйвола. Вырывались у него душераздирающие стенания: мол, да они же нас, деревенских, за людей не считают, сквалыги надутые! Им бы только красоваться друг перед другом да находить таких дураков, как я, которые помогали бы им улаживать свои темные дела. Да кому об этом скажешь? Не ровен час кто услышит, и тут же донесут панам. И тогда, считай, жизнь закончилась. Возгоралась внутри него злоба на шляхтичей. Тут же перекинулась на Козьму, московитов, на князя, который в сторону католиков смотрит… Он так увлекся своими думами, что сбился с пути. Долго блуждал он туда-сюда, пока не вышел на знакомую дорогу. Тогда сразу повеселел и уверенно зашагал в сторону деревни. А уже возле своего подворья к нему пришла ясная мысль: надо оставить Галицкие земли без шляхты и московитов. Гнать их надо с этой земли. Да и вера должна быть своя. Вот уладится дельце с Козьмой, а там, бог даст, со шляхтой да с жидами разберемся.

Прошло несколько дней, и Викентий начал устраивать задуманное. Сходил к пану Буйволу и потребовал вернуть дармовую работницу. Тот перечить не стал. Было одно неясно для старосты: как поведет себя поп, изгонит с подворья нерадивую дочку Аксиньи или оставит ее жить с матерью? Пришлось к затее привлечь Аваса.

Вернулась Варвара на поповское подворье, заявив, что будет здесь жить, потому что на хуторах работы до весны закончились. Обняла ее Аксинья – не узнать было дочери. Почувствовала она, что неладное произошло с Варварой, и они вдвоем залились слезами.

Недоверчиво, с ворчанием встретила попадья Варвару, с ехидцей спросив:

– И что же ты, на хуторах благочестивого нашла? Может, паненкой стала? Там же паны да паненки в богатстве пребывают.

Сжалось все в Варваре, захотелось ей грязными словами обозвать растолстевшую попадью и убежать куда глаза глядят.

Стали ее думы донимать, где избавление найти от ее разнесчастной жизни, но тут же кто-то шептал внутри скрипучим голоском: одна тебе дорога – в речку кинуться, там и будет тебе избавление.

5

Через несколько дней после памятного разговора Козьмы со старостой, которого он с тех пор не встречал, по завершении церковной службы к батюшке подошел смиренный прихожанин Авас. Он иногда появлялся на поповском подворье с конем, помогая свозить сжатую рожь, потом ее обмолотить. На этот раз, держа в руках овечью шапку и кланяясь, предложил помочь истопить баню и добавил, что это наказал ему староста, потому как тот очень занят.

Укоризненно посмотрел батюшка на прихожанина, а Авас, кланяясь, говорил:

– Завсегда рад помочь. Только скажите, отец наш, когда истопить?

Задумался Козьма: он обычно баню топил перед постом, Рождеством и Пасхой. До начала поста оставалась неделя.

– Вот в эту субботу и протопим баню.

Авас обрадованно встрепенулся, надел шапку:

– Непременно истоплю в субботу.

Он поклонился и был таков. Задумался Козьма; возникло недоброе предчувствие от появления прихожанина и его предложения истопить баню. Вздохнул батюшка – отступать уже было поздно.

Погода в субботу выдалась сырой и промозглой. В церкви перед началом поста шло богослужение по поминовению усопших родителей. В такие дни собиралось много прихожан, и потому голос священника звучал глухо. На этот раз лился громогласно, словно из небесной выси, – так мало людей наблюдалось впервые, и причина была не в погоде. Козьма завершил проповедь о предстоящем посте, а в голове вертелась мысль: неспроста это. И вдруг увидел старосту. Тот стоял у двери с гордо поднятой головой, смиренно сложив руки на груди, и читал неизвестную молитву, в которой можно было разобрать слова «совершил грехопадение».

Одна женщина повернулась в его сторону и стала прислушиваться к произносимому, как вдруг громко сказала:

– У нас один батюшка, и мы его слушаемся!

Староста перекрестился и ткнул указательным пальцем в сторону Козьмы:

– Он совершил грехопадение! – и вышел.

Начали расходиться прихожане. Козьма зашел в алтарь и трижды прочитал молитву «Отче наш».

Короткие наступили дни; только завершился молебен, как уже вечереет. Оно, может, и благодатно будет – омыть тело в курной бане, смыть с себя всякую нечистоту. С такими мыслями Козьма подошел к своему подворью, где его встретил Авас.

– Отец наш, по уговору нашему я баню истопил. Сейчас пожелала там омыться ваша попадья, ей Аксинья помогает, а дочь свою она туда не пустила. Как они выйдут, можно немножко еще подтопить, и будет от камня горячий пар, проймет до косточек, аж приседать на пол придется, – безостановочно вещал Авас. Чувствовалось, что он понимает в банных делах.

– Вот и слава богу. Перед постом надо быть чистым, тогда молитвы и покаяния будут Богом услышаны. Спасибо тебе, Авас, за твои труды; вместе омоемся. В бане всяк один другому равен. Передохну, а там матушка завершит омовение, и мы приступим.

Авас поднял голову:

– Да, погода совсем портится, сумрачно становится. В такую погоду хорошо в тепле побыть, а после можно и наливочки испробовать. Пост наступит – нельзя будет ее пригубить, только разве квас.

Козьма согласно кивнул и направился быстрым шагом в сторону опочивальни. Усилился ветер, полил мелкий дождь, а с ним вернулись тревожные думы и вспомнились слова, сказанные старостой в церкви.

…У Козьмы давило в груди, не хватало воздуха от увиденного сна. Он открыл глаза – сон продолжался. Над ним склонилась голова с распущенными волосами. Возник жуткий страх преисподней, а с ним желание защититься, и он резко приподнялся. Глаза стали различать в темноте белизну нагого женского тела.

– Сгинь, сатана, сгинь! – и Козьма махнул рукой, словно отгоняя мух.

Привидение сделало шаг назад, и раздался тихий шепот знакомым голосом дочери вдовы:

– Мне наш староста сказал прийти сюда в ночи, сказал, что батюшка будет меня ждать, а если не пойду, меня поляки посадят в темницу на всю жизнь. Вот Авас меня сюда и привел. Я знаю, это грех – так делать; да я и так грешная.

Глаза привыкли к темноте, и стала различима знакомая фигура Варвары. Успокоился Козьма, обрел рассудок.

– Ступай к матери и ложись спать, а старосте передай, что батюшка выгнал тебя и сказал, что предаст анафеме, если скажешь что-либо другое. Так и передай.

Варвара стояла недвижимо. Вожделенно остановился на ней взор Козьмы. Вспомнилось ему, как он однажды так же смотрел на округлости ее тела, а сейчас стояла Варвара нагая. И память воскресила слова, произнесенные клириком: «Бог милостив, и этот грех простит». А может, и нет того греха? Сами приподнялись руки, призывая к себе плотскую утеху. Замерла на месте Варвара, ожидая слов. Вздрогнул Козьма, опустились руки. Явственно возник направленный на него указательный палец старосты, и прозвучали его слова: «Он совершил грехопадение».

– Иди и передай старосте мои слова. – И уже более грозно произнес: – Сгинь с глаз моих да не забывай – пост наступает.

Женская фигура исчезла в темноте.

Варвара от таких слов батюшки почувствовала облегчение и даже силу, которая принесла радость: ей не надо было совершать очередную греховность, исполняя требовательный наказ старосты. И быстро побежала в подсобку, где обычно спала с матерью. Согрелась; ушла мелкая дрожь, которую она постоянно испытывала после встречи со старостой. Вместо нее откуда ни возьмись начали наваливаться один за другим страхи – где ей жить дальше; как она будет смотреть в глаза батюшке, его ворчливой попадье; что скажет мать, когда откроется ее поступок… От таких мыслей настроение окончательно испортилось, в сознании стали возникать образы паныча, товарок, и она погрузилась в сон.

Сорвалась задумка Викентия с Варварой, и притих он. Часто его можно было видеть на хуторах с инструментами по дереву – надо было выполнять уговор с паном-шляхтичем по обустройству костела. Винил он в своем промахе себя и Аваса, а больше нелестных выражений доставалось Варваре и шляхтичам. Да не такой человек Козел, чтобы от задуманного отступиться. Чувствовал, что пан-шляхтич свое дельце уладил, отвел от своего сына наветы, сделав Варвару воровкой. Только мало кто знает об этом, а Викентий-то знает. Раз так, можно прикинуться простачком да и намекнуть невзначай пану-шляхтичу о себе, пусть исполнит свое обещание насчет попа Козьмы.

В один из дней ходом обустройства костела заинтересовался ксендз. Он долго и пристально осматривал сделанное Викентием и его помощниками, а уже в самом конце осмотра присоединился к нему пан-шляхтич. Остались они довольны работой, благодарить работников начали, а пан-шляхтич возьми и пригласи к себе ксендза и Викентия на ужин. Возрадовался Козел – не зря пан-шляхтич приглашает к себе, да еще и с ксендзом: знать, будет какое-то дельце обговорено. Хотя от шляхты ничего хорошего ждать не стоить. С такой мыслью отправился он на панский двор.

Не обманулся в своих предположениях Викентий. Долго за столом шел витиеватый разговор; больше говорил ксендз. Он стал рассказывать об одной общине, которая образовалась на землях русинов недалеко от княжеских палат. Их предводитель, человек образованный, в прошлом приближенный князя, убедил общину, что княжеская власть теряет силу, а московским князьям до него дела нет – сами между собой власть делят. И под власть короля польского идти опасно – с литовскими князьями он никак миру не достигнет. Недавно один из кардиналов папы римского ехал на торжества, где могли найти между собой согласие, да не доехал, исчез, как и не было его. Так эта община решила отказаться от веры православной и католическую не принимать.

Тут Викентий не сдержался:

– А какую же они веру приняли? – да сразу и замолчал, испуганно всматриваясь в лица собеседников.

– Решила та община веру униатов принять, о ней их предводитель узнал, съездив в Грецию. Только Его высокопреосвященство сильно воспротивился такому решению. Пошли уговоры-переговоры, и было получено в конце концов на то согласие. Нашим епископом предводителю был пожалован сан священника, а Православная церковь стала униатской. Смирился с таким раскладом и князь.

Заулыбался пан-шляхтич и подвел итог беседы присказкой:

– Рахманное25 телятко от двух маток молоко пьет.

Ксендз тоже изобразил улыбку, закивал, а пан, вдруг уставившись на Викентия, произнес:

– Говорят, ваш священник блудом занимается, и его могут скоро лишить сана. Раз такой священник, может, лучше прихожанам в Повалихе тоже отходить от православной веры? А наша Священная церковь в этом поможет вам.

Вспыхнула в душе Викентия надежда на осуществление задуманного.

По завершении переустройства костела снова посчастливилось ему побывать в компании ксендза и пана-шляхтича. Был среди приглашенных и священник общины униатов, там с ним и познакомился Козел. Выгодным оказалось дельце по обустройству костела. Появились у Викентия барыши. И задумал он просторный дом ставить, похожий на хуторские, с прицелом, что старший сын с ним будет жить, а там время покажет. Даст бог, все уладится и другое жилище появится.

6

Редко такое случалось, когда Козьма советовался с женой, но порой будто что-то подсказывало ему: надо спросить свою попадью, как ему быть со старостой, как поступить с Варварой. После увиденного в банный день, может, ей анафему в церкви объявить, и пусть возвращается назад на шляхетские хутора? Разные думы посещали Козьму. Успокоившись, он окончательно укрепился в предположении, что против него ведутся тайные дела. Хотят опорочить его, и Варвару направили для этого, а мутит все староста Викентий, его рук это грешное дело. Такое открытие подтолкнуло его к разговору с женой. Отдохнув в опочивальне после воскресной службы, пошел искать Степаниду. Не стал Козьма полностью перед ней открываться, а изложил то, о чем толкуют прихожане, и свои предположения, как быть дальше.

Неожиданным получился сказ жены. Села она смиренно, руки на груди сложила, глаза закрыла, наклонив голову на бочок, и заговорила таким тихим голосом:

– По себе скажу, батюшка: по молодости бывает тяжко иной девице от греха такого избавиться, да Бог возьми и вразуми ее. И, может, найдется человек и замуж ее возьмет. Пусть даже вдовец с детьми. А объявишь ты анафему – подумай, кто ее в наших местах замуж возьмет? – Замолчала Степанида и словно заснула. «Совсем стара стала», – грешно подумал Козьма, как снова послышался тихий говор: – Может такое случиться: родит она на позор свой себе дитя, а дитя без хозяина. Как она растить будет, где жить будет? А каково Аксинье? Она возьмет и уйдет с нашего подворья. Как мне тогда быть? Сама я стала немоглой тебе женой и хозяйкой, Аксинья с дочкой – они помощницы на нашем подворье первые. – Снова замолчала Степанида и тут же добавила: – Мне без них никак не быть. Да ты, батюшка, посмотри на пресвитера, у него две помощницы родили детей и годуют их на его подворье. А его жена хозяйка знатная, попробуй ей скажи что-нибудь. Знай управляет всеми, все ей кланяются.

Не ожидал Козьма таких речей от жены и крепко задумался над ее словами. Выходило, что попадья его Степанида без посторонней помощи никак дальше жить не может. Оставалась одна надежда на церковную службу, ее надо держаться. А что с этой Варварой делать? Так придется ее увещевать, призвать на причастие и исповедь, заставить вместе с Аксиньей по вечерам молитвы благочестивые читать да и предупредить в строгости насчет анафемы.

Повеселел Козьма от таких дум, да только не согласилась Варвара исповедоваться. На причастие пришла, смиренно всю службу в церкви провела. И правда, на удивление многим утихла Варвара. Все время помимо молебна в церкви она проводила на подворье попа. Пошли по деревне разговоры, что образумилась девка. Пытался с ней заговорить Викентий – она тут же убегала от него. Не получилось и разговора с Аксиньей. Обозлился он: ускользала из его рук нужная для его задумки помощница, – и произнес про себя, неизвестно кому угрожая: «Посмотрим еще, чья возьмет».

В конце зимы не могла уже Варвара скрывать, что она в тягости; лицо ее стало бледным, она не так проворно делала работу. Чаще ее можно было видеть слезливой. И вдруг перестала ходить в церковь на молебен. Обеспокоился батюшка и завел разговор с Аксиньей, а та только и сказала, что не хочет с ней Варвара разговаривать и, похоже, она дитя под грудью носит.

Вздохнул Козьма и, отходя, произнес:

– Божье это дело, – и перекрестился.

Возникло у него предчувствие беды от такой новости, зашептал он молитву, воспрося Господа помиловать его и отвести от него наветы.

Проявилась новость о Варваре на деревне, и пошла гулять молва. Каких только бранных слов не было о семье Антипа и его младшей дочери, одно чернее другого; а погодя возник вопрос, от кого она тяжарная. Ее поведение давало повод к различным предположениям, но многие склонялись к тому, что такое могло случиться на шляхетском хуторе. И возникал разговор о паныче. Чем больше односельчан склонялось к такому мнению, тем чаще можно было слышать шепот, что это батюшка склонил ее к сожительству. Не зря, мол, говорил в церкви староста о его грехопадении; да какое он имеет право после такого греха проповеди читать, лишить надо его сана священника. А некоторые становились на сторону Козьмы, как бы оправдывая его в таком поступке, кивая в сторону пресвитера, что тот имеет две наложницы, которые детей родили, и это при живой-то жене. Только мало кто верил таким наветам, и страсти вокруг Варвары начали понемногу утихать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Темра (белор. цемра) – тьма.

2

Одонок, одёнок – нижний слой сена в стоге, состоящий из прутьев, соломы, сена.

3

Кош (диал.) – приспособление для ловли рыбы и птиц в виде корзины с сужающимся верхом.

4

Полова, или мякина, – отбросы, остающиеся после обмолота и очистки зерна хлебных злаков и некоторых других культур. Состоит из мелких частей зерновых или бобовых, то есть из шелухи – пленок колосков, обломков колосьев, стручков, фрагментов стеблей и прочих растительных остатков. Чаще всего употребляют как корм скоту. По составу она ближе всего к соломе.

5

Гать – настил из бревен или хвороста для проезда, прохода через болото или топкое место.

6

Выгарь – то, что осталось после выгорания, пожара.

7

Припечек – место перед устьем русской печи, шесток.

8

Паляница – украинский хлеб из пшеничной муки, по форме приплюснутый, округлый; как правило, с характерным «козырьком» из корки сверху, образованным благодаря надрезу перед выпечкой.

9

Сеножать – сенокос.

10

Атоса – тяга.

11

Втямить (диал.) – придумать, предположить.

12

Тлумиться (диал.) – гуртом толкать, шуметь, очень много работать.

13

Шуло – столб.

14

Привабная (с белор.) – привлекательная.

15

Посада (с белор.) – должность.

16

Кросно (с белор.) – дословно: веретено, здесь: станок.

17

Небарака (с белор.) – бедняга.

18

Годовать (с белор.) – растить.

19

Немоглый (с белор.) – немощный.

20

Трапить (с белор.) – попасть.

21

Притулок (с белор.) – убежище.

22

Кабета (с белор.) – замужняя женщина.

23

Лагодный (с белор.) – добродушный.

24

Тяжарная (с белор.) – беременная.

25

Рахманный (от белор.) – кроткий, ласковый, смирный, простоватый.