Дневник наемной убийцы

– Так надо было в полицию сразу звонить! – я аж подскочила на мягком сидении.

– Наверное. – растерянно сказала Алена. – То есть ты это… давай звони.

Пока я объясняла Оскару, где, по словам парикмахерши, проходил Скворцов, мы уже доехали до салона и припарковались на узенькой улочке возле яркой вывески “Могучая грива”. Что сразу бросилось в глаза – улочка была крошечной, примерно на восемь домов, вся в камне и асфальте, нигде ни травинки. Времени года тут словно не существовало, оно менялось разве что зимой, когда шел снег. Машин тоже не было видно, видимо, узкую улочку автоводители не жаловали. Зато проходов между старыми домами было множество. Полукруглые арки вели в мрачные внутренние дворики, пройдя через которые, можно было очутиться на широких многолюдных проспектах. Ну как тут понять, куда мог свернуть шофер?

Растерянно оглядевшись, я попыталась было найти на домах видеокамеры, но не обнаружила ни одной. Или они так хорошо маскировались?

– Нет тут никаких камер. – сердито ответила Алена на мой вопрос. – К нам бандюганы и их жены стричься ходили, как думаешь, почему?

Картина Репина “Приплыли”, грустно подумала я. Как нам понять, куда заходил Скворцов? Хоть собаку розыскную вызывай, чтоб след взяла… Впрочем, возможно, кинологи скоро приедут, это пусть Оскар решает.

Мы вошли в салон, и Алена с ходу спросила двух симпатичных девушек, с интересом рассматривающих женские журналы за столиком для маникюра:

– Катя где?

– Алена Аркадьевна? – девушки вскочили на ноги и удивленно переглянулись. – Так Катя вам навстречу пошла.

– Но ее нет возле входа! – Алена сжала кулаки и грозно нахмурилась.

– Ну… может, пройтись решила. – нерешительно протянула одна из девиц, длинноволосая блондинка с крупными локонами, о которых я мечтала с детства. Вторая, полная шатенка с прямым каре, согласно закивала.

– Она давно вышла? – вмешался в разговор Половцев.

– Минут пять уже. – блондинка совсем растерялась. – Или больше. Она сказала, что вы вот-вот подъедете, она просто вам навстречу выйдет, и скоро вернется. К нам через четверть часа клиентки записаны, времени в обрез.

– Девочки, посидите тут, я прошвырнусь по окрестностям. – скомандовал Половцев, но мы с Аленой, не сговариваясь, двинулись следом.

У выхода бывший подполковник остановился, прокрутился вокруг своей оси, окинув взглядом фронт работ, и скомандовал:

– Раз уж вы тут, давайте искать по правилам. Разбиваем квартал на квадраты. Я проверяю по два двора справа и слева, потом четыре двора напротив. Вы берете следующие квадраты, так улочку и пройдем. Да, сильно не углубляться, вошли на пару шагов под арку, осмотрелись – и сразу назад.

– И что мы при таком осмотре увидим? Притаившегося в подворотне Скворцова? – удивилась я.

– Думаю, Катю. Может, она просто покурить отошла… Алена, твоя подруга курит?

– Да, хотя нечасто. – кивнула та. – Но для чего ей в подворотне прятаться? Она и тут, возле салона, покурить может.

– Ладно, чего гадать. Начали работу.

Я зашла под первую арку, удивившись, насколько безлюдным выглядит двор. Понимаю, что школьники на уроках, взрослые на работе… но где многочисленные молодые мамочки с колясками? Где любопытные бабушки в неизменных платочках? Во дворах не было никаких признаков детских площадок, перед унылыми подъездами не наблюдалось лавочек. В этом забытом людьми пятачке неплохо было снимать фильмы про средневековый мор, либо про нашествие инопланетян, сожравших человечество. Мне показалось. что во дворе даже воздух холоднее, чем снаружи,по крайней мере, я почувствовала озноб в своем плащике с мягкой подкладкой. Странно было даже представить, что Катя решила покурить именно тут, в каменном безмолвии. Я вышла наружу, и по лицам Саши и Алены поняла, что и они никого не нашли.

Мы успели пройти лишь пару дворов, как раздался гул сирены, и нам на подмогу прибыл полицейский патруль. Половцев взял и их в работу, и мы пошли по дворикам в полном составе.

Катю мы нашли довольно быстро. Она лежала на спине под длинной низкой аркой, широко раскинув ноги, и казалась мирно спящей. Правда, пышные каштановые волосы на правом виске оказались примятыми, и склеенными густой красной кровью в тугую прядь. Но похоже, умерла она не от удара в висок. Шею девушки туго стянула, немного надрезав тонкую кожу, тонкая петля-удавка из прозрачной лески.

Глава 5. Двойной стук

– Если бы вы приехали раньше, мы успели бы ее спасти! – если взглядом можно было бы убить, мы с Сашей давно лежали бы бездыханными на земле. – Мне надо было ехать без вас!

Половцев лишь играл желваками, а я решила все же вступиться за нашу честь:

– Мы не договаривались приезжать в 9 утра! Ты сама сказала, что спишь до половины десятого!

– Это было раньше. – она все еще шипела сквозь зубы, но потихоньку приходила в себя. – Теперь я ночами вообще не сплю! А скоро перестану свет выключать!

Мы сидели в роскошном джипе, и я гадала. что предпримет разгневанная до предела Алена – выкинет нас из машины или повезет к себе. Она крутила влево-вправо руль, держа ногу на тормозе, кусала губы, и явно находилась в полном раздрае. Еще бы – даже мне, привычной к разнообразным трупам, после очередного жмурика становилось сильно не по себе. А дама столкнулась с убийством впервые, да еще погибла ее подруга…

– Мы можем ночевать в твоем доме. – пожала я плечами, и она сразу сбавила тон. Полагаю, банкир бы не одобрил подобное гостеприимство. – И страшно не будет, и всегда будем под рукой.

– Кстати, неплохая идея. – поддержал Саша. – У тебя дома крот. Мы могли бы его выследить.

– Кто у меня дома? – она повернулась к нам, широко распахнул голубые глаза. – Кроты вообще-то в саду…

– Сообщник Скворцова. – пояснила я. – Кто-то в день похищения стер записи с камер за последнюю неделю.

– Но зачем? – она никак не могла переварить услышанное. – Что могло быть на камерах?

– Не знаю. – призналась я. – Но Скворцов в тот день к ним доступа не имел, он и во дворе был всего пару минут, пока забирал ребенка. А в дом не заходил вообще.

– Откуда вам это известно? – резко спросила Алена. – Если записей нет?

Мы с Сашей переглянулись. А в самом деле, можем ли мы доверять показаниям охранника? Он мог соврать, более того, ему легче всего было получить доступ к камерам. Но зачем Скворцову было задерживаться? Более того – мне только сейчас пришла в голову эта мысль – почему он не украл ребенка сразу? Какой смысл было зря терять драгоценные минуты – отвозить его сначала в школу, а потом вызывать из класса?

Додумать эту мысль я не успела – Алена уже мчалась к дому. Но на сей раз она не поехала к длинному шлагбауму на въезде в поселок, а свернула налево, обогнула невысокое кирпичное здание, украшенное разноцветными воздушными шарами, и остановилась на небольшой заасфальтированной площадке возле леса.

– Тут стоят машины наших работников. – пояснила она. – Тех, у кого личный транспорт. У Скворцова он точно был, я знаю. Отсюда он каждое утро шел к нашему двору. Вылазьте, мы тоже прогуляемся.

Мы вышли наружу, и я подставила лицо свежему ветерку. Вокруг шелестели покрытые золотом липы и тополя, чуть покрасневшие клены, источавшие волшебный осенний запах. Ох, сейчас бы прогуляться по лесной опушке… но Алена уже направлялась к своему дому, даже не оборачиваясь на нас.

Строевым шагом мы обогнули кирпичный с шариками домик, перед которым на пластиковых горках катались малыши, прошли метров 500 мимо огороженных высоченными воротами особняков и остановились перед закрытыми воротами сказочного сооружения с башенками. Да, в самом деле от публичной стоянки недалеко. И главное, камеры тут были повсюду – на воротах, на крышах, на детсадике… похоже, они прятались даже в дуплах старых деревьев. Так что можно считать, что охранник не сорвал – Скворцов зашел во двор и через 5 минут выехал на джипе – его передвижения, в случае надобности, можно отследить и по камерам соседей. Но зачем в таком случае стерли целую неделю наблюдений?

– У вас камера только спереди дома? – спросил Половцем. Похоже, он был озадачен ничуть не меньше меня.

– Со всех четырех сторон забора. – отрезала Алена. – С видом на подъездные пути. И еще две на крыше дома, чтоб отслеживать двор.

– А внутри, в комнатах?

– Еще скажите в сортире. – фыркнула она, набирая на скромной боковой калитке код. – В доме я бы наблюдения не потерпела. Да и зачем? Любоваться, как я крашусь?

То есть видны все, кто выходит из дома, заходит в него и перемещаются по двору, подытожила я про себя. Внутри же можно творить что угодно. Опять же, что нам это дает? Что могло происходить во дворе такого, чего нельзя было показать посторонним?

Мы зашли во двор, и я снова залюбовалась на чуть изогнутую дорожку из желтого кирпича и аллею тропических растений, обрамляющих ее, словно картину художника-импрессиониста. Половцев, как обычно не обращая внимания на ботаническое великолепие, буквально пробежался по двору, чуть склонившись к желтой каменной плитке и словно вынюхивая что-то. В этот момент он напоминал охотничью собаку. Затем разогнулся и спросил:

– То, что мы зашли, и как я тут пробежался – это видно на камерах?

– Разумеется. – пожала плечами Алена. – Хватит дурака валять, сейчас узнаем, кто стер видео.

Она отвернулась и буквально вбежала в дом. Мы понеслись следом, попутно завывая на два голоса:

– Не надо никого допрашивать, пусть это делает полиция!

– У меня получится лучше! – через плечо бросила Алена на бегу.

Она домчалась до конца широкого холла, украшенного ор=огромными картинами в позолоченных и посеребренных рамах, и нажала на какую-то кнопку. По всему дому волнами пошел гул, словно от огромного колокола, и через несколько минут в холле собрались люди – охранник в невзрачной серой форме, молоденькая пухленькая горничная, шатенка с короткой стрижкой, в коричневом платьице, напоминающем форму гимназистки начала 20-го века, поверх которого красовался белоснежный фартучек, обшитый кружевами, и пожилая, очень толстая женщина в белом накрахмаленном халате. Интересно, повариха или медсестра?

Собравшиеся стояли на некотором расстоянии друг от друга и растерянно смотрели на хозяйку особняка. Алена скрестила руки на груди, выдержала эффектную паузу и громко произнесла:

– 16 сентября, в тот день, когда похитили моего сына, кто-то стер записи с наших видеокамер. Я не ожидаю, что виновник сам признается – но я жду, что на него укажут остальные. Если этого не произойдет прямо сейчас – вы все уволены без выходного пособия.

– Но в тот день дежурил Володя, мой напарник… – растерянно произнес охранник. – За что меня увольнять?

– Его тоже уволю, если не найдем виновника. – успокоила банкирша. – Так что? Будем говорить?

Несколько секунд все ошеломленно молчали, потом внезапно одновременно заговорили. Отдельные слова доносились, словно сквозь какую-то мембрану, но я все же сумела уловить суть. В тот день как-то незаметно исчезла поломойка Наташа, последние пару месяцев пылесосившая особняк и поливавшая многочисленные комнатные цветы.

– А кто же в последние дни поливал? – немного растерялась Алена.

– Я! – словно послушная школьница, молодая горничная подняла руку, затем снова опустила и, словно птичка перышки, стала торопливо оправлять оборки белоснежного фартучка. Я аж залюбовалась девушкой, так хороша она была в этом дореволюционном наряде. Ей бы в кино блистать, а не в этом странном фарсе. – Мне жалко было, такие пальмы красивые, и гибискус… У них уже листья желтеть начали.

– Молодец, девочка, заслужила премию. – кивнула хозяйка. – А поломойка – кто она, кто ее нанимал? И почему никто не доложил, что она без предупреждения ушла?

– Нанимал ваш супруг. – пробасил охранник. – То есть не лично… ну, как всегда, менеджер банка, там они сами и проверяют. Как всех, так и ее приняли, когда прежняя позвоночник переломала.

– Что сделала? – Половцев сделал стойку, словно хорошая легавая. – Где она сумела переломаться? С парашютом прыгала?

– Вроде, с лестницы грохнулась. – пожала плечами полная дама в белом халате. – Она мне звонила бедняга, прям рыдала. Брела, говорит, с работы поздним вечером, уставшая как собака, в подъезде постоянно хулиганы лампочки бьют, а тут еще и лифт сдох. Она по лестнице потопала в темноте, до второго этажа почти добралась, и вдруг ее по ногам словно что-то хлестнуло. Вот будто плетью, такое чувство! Она заорала, за перила ухватилась, но рука стала скользить, и она вниз полетела. Говорит, перила словно маслом смазали, не удержаться. Летела аж до первого этажа, и все – не помнит ни фига больше. Ну и вот, ее в корсет заковали, как космонавта, так и лежит до сих пор. Позвоночник в двух местах сломан, говорят. Хорошо, если когда-то на ноги встанет.

– Печально. – выдавила я. – А на смену новая пришла? Из нашего города, вы ее знали?

– Да я что, весь город знаю? – возмутилась та. – Какая-то дамочка, мерзкая такая, вся серая, как крыса. Еще и очках, из интелихенции, блин! Измалеванная вся, с губищами во! – она развела большой и указательный палец как могла шире. – Ресницы метровые, прости Господи, думала, аж стекла очков пробьют. В мое время такие дамочки только на панели стояли. А руки у нее не из того места росли, После ее уборки пылюха повсюду оставалась! Мне на кухню войти противно было, жир на сковородах оставался!

– Мне вы не жаловались. – холодно сказала Алена. – Почему?

– А я не доносчица! – еще больше разозлилась та. – Если видите грязь, так сами разберетесь. А нет – что я, буду вас туда тыкать, как щенка? И вообще, можете уволять, меня Борисовы все время к ним переманивают, нафига я тут днями ломаюсь, да еще оскорбления терплю!

– Роза Марковна, вас я не имела в виду. – намного мягче проговорила Алена. – Вы отличная повариха, и я знаю что ничего плохого вы бы не сделали.

– Вы помните, когда в доме появилась новая уборщица? – встряла я.

Толстуха лишь развела руками.

– Я могу по журналу посмотреть. – радостно отчитался охранник. – У меня все новые люди отмечены, с датой, и паспортными данными!

Он повернулся и буквально бегом бросился к выходу, но был остановлен жутким, с надрывом криком: “Стоять!”

– Мы посмотрим ваш журнал, но чуть позже. – уже спокойнее пояснила Алена. – сейчас важнее понять, когда и куда она делась из дома 16 сентября. Записи с видеокамер стерты, так что вы должны это рассказать по памяти.

– Это когда Вадик пропал? – тоненький голосок горничной задрожал, и она с удвоенной скоростью стала зергать рюшечки передничка. – Да, Наташа в тот день что-то мыла, я не присматривалась. Вроде, лестницы драила… наверное… А потом, когда крики начались, я оборачиваюсь к лестнице, а ее уже нет. Даже не знаю, как она вышла. Наружная дверь у нас тугая, с доводчиком, когда кто выходит, я вздрагиваю от удара. А тут не слышала. Хотя, так кричали…

Она с опаской поглядела на хозяйку, и я поняла, чьи крики так напугали девушку.

– Во сколько это было? – посмотрев на мрачную, как осеннее небо, Алену, я уточнила вопрос: – Вы перезвонили учительнице сына в 9.29. верно? Скорее всего, крики раздались тогда же. Значит, Наташа исчезла в это же время…

Девушка лишь пожала плечами, немного успокоившись:

– Наверное. Или немного раньше. В любом случае, утром она была в доме.

– А вы сами во сколько приходите? – задал вопрос Половцев, с интересом рассматривающий пышечку. – Вас как величать?

– Я Женя. В 8 утра прихожу. – немного испуганно пролепетала она, сильно краснея и опуская голову. – Иногда раньше прибегаю, вот как автобус ходить начинает. Мне еще хозяину надо кофе подать, с блинчиками.

– И 16 сентября вы пришли около семи? Не помните, Наташа уже убирала дом?

– Вроде нет. – задумалась девушка. – Я шефа накормила, до выхода проводила, посуду отнесла и вымыла, села на кухне чаю попить, и услышала стук двери. Но не парадной, а вон той, сбоку, там прислуга ходит и доводчик не такой тугой, хотя грохочет тоже нехило. Когда же это было? Около девяти, наверное. Думаю, тогда она и пришла.

– Но вы же не выглядывала в холл?

– Нет. Но кто еще мог зайти? – осмелела девушка. – Я на месте, Роза Марковна тоже, как раз что-то тушила, от жары была прямо бурак красный. – она кивнула на толстуху в халате. Садовник накануне приходил, в воскресенье, его в понещельник и быть не могло. Охранник в дом никогда не заходит без повода, шофер шефа вообще ждет в машине возле ворот, а больше и некому было заходить.

– Погодите, незадолго до того из дома вышел банкир. – уточнил Половцев. – Он же мог что-то забыть и вернуться?

– Через черный ход? – девушка невольно фыркнула, но тут же испуганно прикрыла рот ладошкой. – Да ни в жисть. Он бы через парадный вернулся. И потом, они ж давно уехали, полчаса прошло, наверное. Хотя – она замялась. А вдруг и правда он? Теперь мне кажется, что стука было два. То есть будто дверь два раз открывали. Может, не уехал еще, вернулся от машины, через боковой ход, там ближе, и снова вышел. Но… тогда когда же пришла поломойка?

– Ладно. – судя по виду, Саша что-то пытался сопоставить. – Дверь стукнула два раза подряд? То есть хлоп, и сразу внова хлоп!

– Нет, вряд ли. – девушка совершенно растерялась. – Наверное, минут пять прошло между хтими “хлоп!”

– А когда после этого двойного стука вы вышли из кухни?

– Минут через пять… – девушка снова покрылась виноватым румянцем, а стряпуха пренебрежительно бросила:

– Да ты не ври людям, вон, сама как бурак стала. Полчаса ты над моей головой сидела, не меньше.

– Нет, неправда! – девушка почти плакала, и я поняла, что в таком состоянии она как свидетельница бесполезно.

– Алена! – взмолилась я. – Скажи, что надо говорить правду, ты никого за правду не уволишь! Даже если она просидела на кухне час!

– Уволить могу только за вранье. – согласно кивнула Тихомирова. – Женя, так во сколько вы вышли из кухни?

– Ну вот где-то за пару минут… до ваших криков. – почти прошептала девушка, снова низко опустив голову. – Увидела Наташу на лестнице, мне показалось, что она моет пол. Но я долго на нее не смотрела, знала, что вы скоро проснетесь, надо быстренько кофе сварить и яйцо-пашот. Пошла снова на кухню, а плита занята вот этой… Я снова вышла, Наташи уже не было. Но я решила немного в холле подождать, а то на кухне такая жарища стояла, что думала, сердце остановится. Постояла немного, и тут … крики.

Я уныло покачала головой. Ничего не прояснилось, кроме одного – стало понятнее, зачем стерли запись за 16 сентября.

Глава 6. Двойное нападение

На сей раз на отчет к Оскару мы с Половцевым пошли вдвоем. В кабинете начальника СК постоянно толпился народ, но старый друг выглядел настолько измотанным, что, похоже, никого не видел в упор.

– Короче, непонятное дело с этом служебным входом. – закончил наш рассказ Саша. – Охранник, который дежурил в тот день, клянется, что банкир уехал, как обычно, в 8.30, и больше домой не возвращался вплоть до момента, когда жена рассказала о похищении. А горничная Женя уверяет, что около 9 утра дверь служебного входа стукнула два раза. Хотя прийти должна была только уборщица Наташа. Но похоже, в дом примерно в это время проник кто-то еще. Его точно должна была засечь одна из камер, направленных во двор, но изображение за весь день стерли.

– Стерли не только за этот день. – уныло уточнила я.

– Так может, неизвестный и раньше приходил. – пожал плечами Саша. – А может, орудовал тот, кто не очень сечет в технике, решил подстраховаться.

– Вопрос в другом. – перебил Оскар, протирая красные от недосыпа глаза. – Если в дом зашел посторонний, когда он вышел? Третьего стука двери, как я понимаю, не слышал никто?

– Вот тут как раз загадки нет. – я пожала плечами, понимая, насколько устал старый друг. Ладно бы просто запутанное дело, таких он повидал немало. Но тут пропал сын местного олигарха, представляю, какое на СК идет давление. – Выйти незнакомец мог, когда банкирша проснулась и устроила истерику. Поднялся такой переполох, что там как угодно дверьми грохочи, никто не почешется.

– А был ли второй стук? – он лишь показал головой. – Девчонке могло почудится. Или вообще выдумала, чтобы внимание привлечь.

– Так если ничего странного в то утро не происходило, зачем было записи стирать? – Половцев тоже выглядел усталым. А ведь совсем недавно так рвался работать в детективном агентстве! – Но вообще, можешь дать какие-то наводки по тем, кто в банкирском доме работает?

– Могу. Хотя не должен. – Оскар открыл толстую папку на столе. – Роза Марковна Шпигель, 48 лет. Повариха, работает у Тихомировых 9 лет. Раньше работала в ресторане “Матушка”, после его закрытия ее как раз пригласили в дом банкира. Характер скверный, но готовит так, что пальчики оближешь. Знатоки говорят, что во Франции ей давно бы дали мишленовскую звезду. И что работать готова круглосуточно. Иногда банкир внеплановые приемы проводит – мало ли, проверка из областного центра нагрянет, или еще какая засада – так Шпигель выходит даже в ночь, набирает небольшую команду и на следующий день такой стол накрыт, что любого короля угостить не стыдно.

Он даже облизнулся, видимо, что-то припомнив.

– Да мы толстуху и не подозревали. – кивнул Половцев. – Дальше давай. Меня интересует, кто из сотрудников недавно к банкиру устроился.

– Оба охранника работают по 5 – 6 лет. – словно не услышав, невозмутимо продолжил Оскар. – Как мы видим на примере Скворцова, это ничего не гарантирует. Ладно, про них потом. А вот недавно в дом Тихомировых устроились две женщины. Одна – Наталья Костромская, 31 год. Сразу после школы закончила библиотечный техникум, но в библиотеке работала около года. Где трудилась дальше – неизвестно, возможно, и раньше мыла квартиры за наличные. В нашем городе о ней сведения появляются лишь начиная с начала июля, когда она подала си-ви в агентство по клинингу. А уже в конце июля агенство порекомендовало ее банкиру, после несчастного случая с прежней уборщицей. Вроде, биографию наскоро проверили. Она из города Н, там жила с матерью в двухкомнатной квартире, после смерти матери поменяла квартиру на однушку. Приводов в полицию нет, в криминале не замечена. Вот ее фото.

Он толкнул к нам по столу мелкую цветную фотографию, видимо, из паспорта. Оттуда смотрела женщина средних лет, и впрямь, какая-то серая, невзрачная, как мышка. Короткое каре тусклых темных волос, пухлые щечки, большие очки в роговой оправе.

И вторая недавно принятая – горничная Евгения Гриденко, 24 года. – продолжил Оскар. – Она местная, но уезжала из города на четыре года, учиться в торговом техникуме. Вернулась в июне, но в торговлю не пошла, подала си-ви в контору, занимающуюся наймом домашней прислуги. Принята на работу в дом банкира в начале августа. После несчастного случая с прежней горничной.